5.4. Общество постиндустриального типа —стратегическая цель развития Беларуси

Приведенные положения подводят к выводу о том, что поиск стратегии общественного развития Беларуси, как и России, должен связываться не с идеей модернизации, предназначенной для стран, не имеющих опыта индустриального развития, и не с идеей формирования общества свободной рыночной конкуренции. Первое направление есть наше прошлое и пока еще настоящее, второе — прошлое индустриально развитых западных стран. Будущее же нашей страны, как и западной цивилизации, находится на пути формирования ноосферного общества, или в более привычной формулировке, общества постиндустриального типа. Только ориентированная на движение к постиндустриальному обществу стратегия развития может обеспечить дальнейший прогресс Беларуси. Данная стратегическая установка находится в русле того направления, в каком на самом деле эволюционировала наша страна в составе СССР и эволюционирует западный мир. Других альтернатив общественного развития,— если вести речь о прогрессивном развитии,— в современном мире не существует.

Стратегия постиндустриальной модернизации, или постмодернизации, предполагает ориентацию на принципиально иные, нежели при индустриальной модернизации, параметры общества. Подчеркиваем: постиндустриальное общество на стадии своей зрелости предполагает практически полное вытеснение физического труда из производственного процесса и замену его трудом интеллектуальным. Это и есть главный признак общества постиндустриального типа. Очевидно, что общества в указанном смысле пока нет нигде в мире.

Стратегия постиндустриальной модернизации предполагает также и иную постановку задач по ее реализации на той или иной стадии этого процесса. Если исходить из реального состояния различных сфер белорусского общества, то на нынешнем историческом этапе к числу приоритетных задач его модернизации, с нашей точки зрения, могут быть отнесены:

формирование наукоемкой, ресурсосберегающей и экологозащитной экономики, способной обеспечивать материальные предпосылки для устойчивого социального, политического и духовного развития общества (нации);

широкое внедрение информационных технологий во всех областях жизнедеятельности людей; мощная государственная поддержка перспективных направлений научно-теоретических исследований; всемерное развитие сети учреждений по разработке инновационных проектов;

формирование человека, способного жить и действовать в условиях информационного общества — физически здорового, образованного и профессионально подготовленного к использованию новейших технологий;

разработка и реализация комплекса мер по охране здоровья женщин, созданию условий для гармоничного сочетания ими трудовой деятельности с выполнением материнских обязанностей;

формирование сферы услуг в качестве преобладающего сектора экономики, т.е. создание разветвленной сети социальных учреждений и организаций по удовлетворению разнообразных потребностей населения и в особенности потребностей гуманитарного характера;

развитие системы социально-политических институтов, призванных обеспечивать широкое и эффективное участие граждан в управлении делами общества и государства (демократизация жизни);

обеспечение оптимального сочетания, с одной стороны, культурных ценностей, выработанных народом в предыдущие эпохи своего развития, а с другой — альтернативных феноменов культуры, формирующихся в процессе становления постиндустриального информационного общества.

В контексте данной стратегии на уровне государственной политики следует прежде всего определить характер будущей экономической системы нашего общества. Дело в том, что многоукладность экономики, формирование которой провозглашается едва ли не главным смыслом проводимых в постсоветский период реформ, не есть ни цель, ни задача постиндустриальной модернизации. Опыт индустриально развитых стран Запада показывает, что испытанный на эффективность путь развития проходит на одинаковом расстоянии как от тотальной плановой экономики, так и от ортодоксальной либеральной рыночной экономики. Задача, следовательно, состоит в том, чтобы найти свой, белорусский, путь движения к социально ориентированной рыночной экономике и свой оптимум в соотношении различных секторов производства, роли государства в экономической жизни, найти место национальной экономики в качестве эффективного звена региональной и мировой экономической системы. В этой связи важно еще раз подчеркнуть различия в путях движения к постиндустриальному обществу стран Запада и Советского Союза.

В западных странах многоукладная экономика свободной конкуренции была той исторически исходной основой, с которой они начинали свое движение к постиндустриальному обществу. Однако суть этого движения составляли повышение уровня интеграции различных секторов экономики, усиление роли и участия государства в экономических процессах, расширение государственного сектора хозяйствования как путь повышения эффективности производства и как средство снятия социальных антагонизмов, преодоления социальной поляризации общества. В результате на Западе независимой от государства многоукладной рыночной экономики, или либерально-рыночной экономики в ее чистом виде, не существует. Вот свидетельство на сей счет видного западного мыслителя, английского социального философа Карла Поппера: «То, что Маркс назвал “капитализмом”, т.е. не ограниченный законодательно капитализм, полностью сошел с исторической сцены в двадцатом веке».

Экономика Беларуси изначально формировалась и развивалась как составной элемент высокоинтегрированной экономической системы СССР. По уровню интеграции советская экономика находилась не между свободным и современным западным рынком, а впереди последнего. По оценкам специалистов, этот уровень, т.е. степень взаимозависимости ее составных частей, в 8—9 раз превосходил соответствующий показатель экономики западных стран. Разумеется, в процессе дальнейшей модернизации общества нам достаточно было снять искусственные барьеры, возведенные на пути развития частнопредпринимательской деятельности, и тем самым открыть путь для формирования регулируемой многоукладной экономики. Но при этом не было никакой необходимости сворачивать государственный сектор экономики, разрушать сложившиеся интеграционные связи и устранять государство из процесса регулирования экономической жизни. Советская экономика нуждалась не столько в разгосударствлении, сколько в ее новейшей научно-технологической модернизации. Поэтому, направляя и далее общественные преобразования на реализацию задачи практически тотальной приватизации государственной собственности как якобы необходимого условия преобразования нашей экономики в рыночную и ее включения в мировое разделение труда, мы не будем двигаться к постиндустриальному обществу, а окажемся на откатном пути, пути к деиндустриализации нашего общества.

В этой связи представляется важным мнение старшего вице-президента, главного экономиста Всемирного банка Дж. Стиглица относительно направлений рыночных реформ в странах бывшего советского блока. Как известно, эти реформы во многом соответствовали рекомендациям западных экспертов, известных как программа Вашингтонского консенсуса. Она была разработана в 1980-е годы для стран, находящихся на доиндустриальной стадии развития, но осуществляющих переход к рыночной системе хозяйства. Программа была достаточно успешно, с отдельными исключениями, апробирована рядом стран Латинской Америки. В соответствии с ее положениями для обеспечения экономического роста в первую очередь должны быть осуществлены: либерализация торговли, т.е. введение рыночного ценообразования и снятие ограничений на доступ иностранного капитала; приватизация, т.е. передача неэффективных государственных предприятий в частную собственность и стимулирование частнопредпринимательской деятельности; дерегулирование экономики, т.е. отказ от активного вмешательства государства в экономические процессы. Как считает Дж. Стиглиц, если эти предложения были разумны с точки зрения проблем, стоявших перед странами Латинской Америки в 1980-е годы, то для стран Центральной и Восточной Европы являлись дезориентирующими.

Основанием для такого вывода явились впечатляющие успехи в экономическом развитии той группы стран Юго-Восточной Азии (Южная Корея, Китай, Тайвань, Таиланд, Сингапур), которая практически игнорировала установки программы Вашингтонского консенсуса. Для последних характерно было не ослабление регулирующей роли государства, а как раз наоборот, активное вмешательство в экономические процессы государства, которое проводило здесь действенное финансовое регулирование, направленное на сокращение дифференциации в доходах различных категорий населения, развитие образования, поддержание конкурентной среды в экономике, стимулирование сокращения технологического разрыва с наиболее развитыми странами и т.д.

В Японии, например, государственное регулирование распространяется на третью часть экономики, а финансовое и кредитное регулирование — практически на всю экономику. Здесь в течение 1956—1990-х годов было выполнено 10 среднесрочных и долгосрочных экономических планов.

Еще дальше в государственном регулировании экономики продвинулась Южная Корея, где с 1961 г. были разработаны и выполнены шесть пятилеток. Кроме монополии в кредитно-финансовой сфере государство осуществляло в этой стране принудительное слияние частных компаний; некоторым фирмам предписывалось покинуть ту или иную сферу деятельности, а между оставшимися четко расписывалась продуктовая, иногда подетальная, специализация.

Суть экономических реформ в Китае, которые руководство этой страны проводит с конца 1970-х годов, состоит не столько в ослаблении регулирующей роли государства, сколько в преодолении одноукладности экономической жизни. В ходе реформ государственный сектор экономики, который здесь остается ведущим, дополняется индивидуальным и частным укладами, а также сектором, основанным на иностранном капитале. В результате такой политики в течение последних 20 лет в Китае обеспечивается 10-процентный ежегодный прирост производства.

«Восточно-азиатское чудо», считает Дж. Стиглиц, заставляет по-новому взглянуть на трансформационные процессы, в том числе переосмыслить роль государства в их обеспечении. Из сопоставления успешного развития стран Юго-Восточной Азии и менее успешных, и даже отрицательных, результатов реформационных процессов в странах Восточной Европы следует, что главная проблема заключается не в том, должно ли быть государство вовлеченным в экономическую жизнь общества, а в том, каким образом оно должно осуществлять свою регулирующую функцию. Основной вопрос, следовательно, состоит не в масштабах участия государства в экономических процессах, а в направлениях и формах его регулирующей деятельности. Опыт тех и других стран показывает, что главное в реформировании экономики не приватизация (как это было в России начала 1990-х годов), а создание конкурентной среды в экономике (как это было в Китае). Принципиальным вопросом является также «не либерализация или дерегулирование, а создание механизма регулирования, обеспечивающего эффективную работу финансовой системы».

К этому нелишне будет еще раз напомнить, что экономика России до 1917 г. и Советского Союза никогда не была либерально-рыночной. Причина этого — наши суровые природно-климатические условия, которые объективно предполагают участие государства в организации общественного производства и социальной жизни. Еще в XIX в., если не раньше, ученые установили закономерность, согласно которой в странах с суровыми природно-климатическими условиями производство — сначала земледелие, а затем и промышленность — изначально являлось делом либо общин, либо провинций, либо центрального правительства. Трудоемкая хозяйственная деятельность оказывалась просто не под силу отдельным индивидам или их свободным ассоциациям. И напротив, благоприятные для индустриальной предпринимательской деятельности условия Средиземноморья — колыбели западной цивилизации — способствовали становлению института частной собственности. Этот фактор сохраняется и поныне.

Исчерпывающее представление о влиянии природно-климатических условий на экономические процессы в бывшем СССР дает книга А.П. Паршева. Им же объясняется невозможность аналогии по природно-климатическим условиям деятельности скандинавских и европейских стран Содружества Независимых Государств. Поэтому подлинная причина того, что наша экономическая система изначально формировалась при господстве коллективной (общинной), а затем и государственной форм собственности кроется не в субъективном выборе формы хозяйствования, а в объектных условиях ведения производства, которые не позволяли развивать свободную частнопредпринимательскую деятельность. Данный факт нельзя игнорировать при осуществлении постиндустриальной модернизации Беларуси. Здесь, равно как и в России, государство и впредь будет решающим фактором организации и регулирования процессов, происходящих в экономической и всех других сферах общественной жизни.

Ориентация же экономической системы на удовлетворение социальных потребностей всех членов общества, безусловно, является задачей и целью постиндустриальной модернизации. Если экономика Советского Союза с самого начала была ориентирована на удовлетворение не столько частного, сколько общественного интереса, то западные страны начали осуществлять социально ориентированную экономическую политику начиная с «нового курса» американского президента Франклина Рузвельта. В результате как на Западе, так и в Советском Союзе была заложена инфраструктура экономики будущего постиндустриального общества — экономики услуг. И нам не следовало разрушать или допускать деградацию такой, созданной в советское время, инфраструктуры — учреждений здравоохранения, образования, культуры, спорта, досуга, отдыха, туризма и т.п. Теперь же, если мы всерьез намерены двигаться к обществу постиндустриального типа, нам придется все это не только восстанавливать, но и поднимать на новый качественный уровень.

Таким образом, в современных условиях в качестве стратегической цели развития Беларуси, как и России, которая может консолидировать и вывести общество на новый этап социального прогресса, выступает общественное устройство постиндустриального типа или, если рассматривать только технико-технологические аспекты, общество, основанное на информационных технологиях. Базовыми социальными ценностями такой стратегии развития должны стать свобода, равноправие, справедливость, солидарность, сотрудничество и ответственность. Ближайшим результатом ее реализации явится демократическое во всех отношениях общество, в котором будут доминировать государственный и общественно-кооперативный сектора экономики, использоваться административные и рыночные механизмы регулирования производства, обеспечиваться высокий уровень интеграции между производителями как внутри страны, так и с зарубежными партнерами. Это будет общество, в котором государственная политика подчинена созданию условий для удовлетворения всеми категориями граждан своих социальных потребностей и в котором уровень благосостояния человека обеспечивается в соответствии с количеством и качеством его труда.

Необходимо отметить, что Беларусь выбор своего основного стратегического ориентира сделала именно в пользу формирования общества постиндустриального типа. Этот ориентир закреплен в статье 1 Основного Закона страны, которая гласит: «Республика Беларусь — унитарное демократическое социальное правовое государство». В принимаемых в последующем на государственном уровне программах и концепциях эта формула стала наполняться конкретным содержанием, определяющим задачи экономического, социального, политического и культурного развития страны на ближайшую и отдаленную перспективу. Среди них следует назвать прежде всего ежегодные послания Президента страны А.Г. Лукашенко Национальному собранию Республики Беларусь, Концепцию социально-экономического развития Республики Беларусь до 2015 г., Программу социально-экономического развития Республики Беларусь на 2001—2005 гг., принятую вторым Всебелорусским собранием, и Национальную стратегию устойчивого развития Республики Беларусь до 2010 г.

Устойчивое развитие «состоит в обеспечении стабильного социально-экономического развития при сохранении благоприятной окружающей среды и рационального использования природно-ресурсного потенциала для удовлетворения потребностей, нынешнего и будущего поколений населения Беларуси при учете интересов других государств». Термин «устойчивое развитие» появился в начале 70-х годов ХХ в. В 1992 г. в Рио-де-Жанейро состоялась Конференция ООН по окружающей среде и развитию, которая приняла документ «Повестка дня на XXI в.», известный как «Повестка XXI». В соответствии с соглашением, подписанным и Беларусью, каждая страна должна была к 1997 г. разработать собственную Концепцию и стратегию устойчивого развития. С нашей точки зрения, устойчивое развитие есть, скорее, способ движения общества к своей стратегической цели в условиях истощающихся мировых энергетических ресурсов.

В части теоретического обоснования стратегии общественного развития Беларуси в XXI в. и формулирования задач по ее реализации особое значение имеет Послание Главы государства А.Г. Лукашенко Национальному собранию Республики Беларусь от 7 апреля 1999 г. В основе его содержания — идея о том, что современный мир характеризуется переходом от индустриальной стадии, господствовавшей почти два века, к новой — постиндустриальной. Эта всеобщая тенденция, подчеркивается в документе, обусловленная становлением нового технологического уклада производства, дальнейшим углублением общественного разделения труда и глобализацией хозяйственной жизни, ведет к глубоким сдвигам в уровне и структуре общественного производства и соответственно в характере общественного развития.

Исходя из этой всеобщей тенденции, достигнутого в предшествующие годы уровня развития страны и потребностей социальной практики переживаемого страной исторического этапа в послании выдвигается стратегическая цель постепенного перехода Беларуси к постиндустриальному обществу на основе новых технологических укладов и формирования всесторонне развитого человека — члена нового общества. В качестве основных составляющих этой цели указываются: 1) становление и развитие социально ориентированной рыночной экономики; 2) формирование сильного эффективного правового государства; 3) становление развитого гражданского общества.

«Конечная цель намечаемых преобразований,— указывается в послании,— достижение такого качества жизни и среды обитания, какого заслуживает народ Беларуси.

Социально ориентированная рыночная экономика — это высокоэффективная экономика с развитым предпринимательством и рыночной инфраструктурой, действенным государственным регулированием распределения доходов, заинтересовывающим предпринимателей в расширении и совершенствовании производства, а наемных работников — в высокопроизводительном труде. Она гарантирует высокий уровень благосостояния добросовестно работающим членам общества при соблюдении принципов конституционных гарантий прав и свобод граждан, выбора профессии и места работы, равенства всех форм собственности, гарантий ее неприкосновенности и использования в интересах личности и общества, обеспечения увязки благосостояния работника и результатов его труда, социальной защиты нетрудоспособных и других групп населения, социального партнерства между государством, профсоюзами и союзами предпринимателей.

Включая эти типичные черты и основные принципы, белорусская модель [организации общества.— В.М.] отражает историю страны, традиции народа, его национальный характер с обостренным чувством человеческой солидарности, коллективизма и взаимопомощи. Поэтому, устремляясь к избранной модели, экономическая система страны, ее государственные и общественные институты отсекают такие составляющие чисто рыночного хозяйства, как эгоцентризм, безработица, резкая имущественная дифференциация населения».

В социально-политической литературе общественное устройство, которое приходит на смену обществу индустриального типа, принято называть по-разному: «постиндустриальное общество», «информационное общество», «ноосферное общество», «постэкономическое общество», «социально-демократическое общество», «рыночный социализм», «демократический социализм» и т.п. Все это — варианты обозначения одной и той же формирующейся социальной реальности. Но, видимо, окончательное название нового типа общества далеко еще не определилось. В настоящее время в среде аналитиков обсуждается центральный, с научной точки зрения, вопрос: можно определить складывающуюся в западных странах общественную реальность в позитивных терминах или же следует и далее пользоваться определениями, основанными на применении префикса «пост-». По-видимому, грядущую эпоху невозможно будет обозначить как «пост»-нечто, но одновременно очевидно, что ее позитивное обозначение невозможно определить вплоть до той поры, когда индустриальное общество не будет полностью замещено формирующимся.