Раздел II. Общие моральные понятия

Тема 20. Счастье

297

ной (или, если сказать по-другому, глубокой) удовлетворенности от того, что цель достигнута. Поскольку желания и цели у людей различны, то и счастье понимается по-разному.

Вот как представлял это философ-софист Критий:

Виды любви в жизни у нас многообразны:

ведь сей вожделеет обладать родовитостью,

одному же не о том попечение, но он желает

слыть обладателем богатств великих в дому своем;

еще другому любо, никакой здравой мысли

отнюдь не высказывая, увлекать ближних худым дерзновеньем;

иные же из смертных ищут постыдной выгоды нежели

нравственного благородства; таково житейское блуждание людей.

Всем этим блужданиям Критий противопоставлял свое понимание счастья:

Я же ничего из сих вещей улучить не хочу, но желал бы иметь добрую славу .

Очевидно, перечисление различий в мнениях людей относитель­но счастья может быть широким, тем более что для большинства счастье заключается в чем-то наглядном и очевидном — конечно, в удаче, в удовольствии, в богатстве, в почете и т.д. Таковы наиболее часто встречающиеся мнения относительно счастья.

Стремление к исполнению желаний, к покою, радости и благополучию всегда понятно. Проблема возникает в ситуациях, когда это стремление приходит в столкновение с нравственными требованиями. Коллизия развивается здесь из противоречия (более или менее глубокого) между спонтанным стремлением к личному счастью как благополучию и довольству и нравственной необходи­мостью быть добродетельным, исполнять свой долг.

Счастье и судьба. Строго говоря, древнегреческое слово счас­тье — «эвдемония» (eudaimonia, eu — добро, daimon — божест­во) — дословно означало судьбу человека, находящегося под по­кровительством богов. (Лишь со временем, а именно в трудах Аристотеля, это слово стало обозначать обладание высшими бла­гами.) Так и русское слово «счастье» имеет корнем «часть», что, помимо прочего, и значило: «судьба», «удел» (это легко просмат­ривается в слове «участь» ). Быть счастливым поначалу и понима­лось как находиться под милостью высших сил, быть удачливым, быть приобщенным (соучастным) судьбе. Таково и одно из

«популярных» мнений относительно счастья — как удачи, «счас­тливого случая», «фортуны» .

Однако счастье как везение, как судьба оказывается, таким образом, тем, что никак не зависит от человека, в чем он не властен. Предположение о том, что кто-то может обладать мистическими (или «экстра») способностями влиять на случай разрушает смысл самого понятия «случай»: это то, на что никто не может влиять (если не понимать под случаем «проделки чертят»). Размышляя над этим, Аристотель обратил внимание на то, что ни справедли­вого, ни храброго, ни кого другого добродетельного не называют удачливым, поскольку справедливость и храбрость, как и любая добродетель, зависят от усилия самого человека. Наоборот, к удаче относят доставшееся по наследству богатство, благоприятное мес­тожительство, данные от рождения таланты. Но под удачей в собственном смысле слова все же следует понимать то хорошее, что получается вопреки всяким расчетам и даже упованиям, а также и непреднамеренное избежание плохого. При этом удачу, связанную с совпадением обстоятельств, следует отличать от той удачи, которая случается из «первоначального порыва к благам» . Известный анекдот о простаке, взывающем к Богу с мольбой дать ему шанс выиграть в лотерею автомобиль и слышащем в ответ с небес: «Простак, дай и ты мне шанс — купи, наконец, лотерейный билет¹» — бесхитростно указывает на то, что даже «счастливый случай», не говоря уже о «настоящем счастье», требует каких-то усилий.

То, что «улыбка судьбы» или везение сами по себе не представ­ляют собой счастья, подтверждается и тем психологическим фак­том, что не всякий, кому «посчастливилось» (примечательна без­личная форма употребляемого здесь глагола), всегда переживает случившееся как счастье. Между тем переживание, ощущение счастья является существенным моментом последнего. Счастье действительно таково, если оно воспринимается как то, чем можно быть довольным, что сопровождается радостью.

Счастье и удовольствие. Еще одно распространенное представ­ление о счастье основано на опыте переживания интенсивной

¹ Подстрочный перевод С.С. Аверинцепа.

¹ Слово «фортуна» латинского происхождения («fortuna») и на латыни означает судьбу. В русском языке это слово приобрело особенный смысл «переменчивой судьбы», «непредсказуемой судьбы». Отсюда и производное «подфартить», т.е. «неожиданно

повезти».

- Аристотель. Большая этика // Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. С. 359.

298