Восхваление истины

Правда правд, о истина!

Ты одна лишь истинна!

Славит наша здравица ту,

что может справиться

со лгунами грязными,

с их речами праздными,

с пресвятыми сворами,

что живут поборами,

с судьями бесчестными,

в сих краях известными,

с шапкою мошенников

в звании священников,

с теми лежебоками,

что слывут пророками,

с бандою грабителей

из иных обителей,

христиан морочащих,

господа порочащих!

Обличение денег

Ныне повсюду на свете

великая милость монете.

Ныне деньгою велики

цари и мирские владыки.

Ради возлюбленных денег

впадет во грехи и священник,

И во вселенском соборе

у каждого – деньги во взоре.

Деньги то бросят нас в войны,

то жить нам позволят спокойно.

Суд решает за плату все то,

чего хочет богатый.

Все продают, покупают,

берут и опять отнимают.

Деньги терзают нас ложью,

вещают и истину божью.

Деньги – святыня имущих

и обетование ждущих.

Деньги женскую верность

легко превратят в лицемерность.

Деньги из знатных и важных

соделают тварей продажных.

Денег желая, правитель

становится сущий грабитель.

И из-за денег в народе воров –

как звезд в небосводе.

Деньги для каждого милы,

не в страх им враждебные силы.

Денег звонкое слово

для бедных людей злее злого.

Деньги – ведомо это –

глупца превращают в поэта.

С теми, кто деньги имеет,

и пир никогда не скудеет.

Деньги спасут от недуга,

купят подругу и друга.

Деньги с легким сердцем

съедают миногу под перцем.

Деньги сосут из кувшина

французские сладкие вина.

Деньги чванятся звоном,

что все перед ними – с поклоном.

Деньги пируют со знатью

и носят богатые платья,

Деньги могучи премного,

их все почитают, как бога.

Деньги больных исцеляют,

здоровым сил прибавляют,

Пошлое сделают милым,

любезное сердцу – постылым,

Станет хромой ходячим,

воротится зренье к незрячим.

Долго можно их славить,

одно лишь хочу я прибавить:

Видел я, видел намедни,

как деньги служили обедню:

Деньги псалом запевали,

и деньги ответ подавали,

Проповеди говорили

и слезы прегорькие лили,

А под слезами смеялись

затем, что с доходом остались.

Деньги повсюду в почете,

без денег любви не найдете.

Будь ты гнуснейшего нрава –

с деньгами тебе честь и слава.

Нынче всякому ясно:

лишь деньги царят самовластно!

Трон их – кубышка скупого,

и нет ничего им святого,

Пляска кругом хоровая,

а в ней вся тщета мировая,

И от толпы этой шумной

бежит лишь истинно умный.

Храм Венеры

Бахуса почествовав,

шел я из кружала –

Мне Венеру чествовать

нынче надлежало.

Шел я припеваючи,

разодетый знатно,

И кошель у пояса

взвякивал приятно.

В капище Венерино

дверь была замкнута –

Жаждущему не было

жданного приюта.

Изнутри же слышались

струны и напевы:

Слаще пения сирен

пели в храме девы.

Вход блюла привратница,

стоя настороже,

Росту невеликого,

но лицом пригожа;

К ней-то я приблизился,

с ней завел беседу,

И она раскрыла дверь

и сказала: «Следуй!»

Следуя красавице,

я вхожу под крышу

И вопросы умные

по порядку слышу:

«Ты откуда, юноша,

рвешься в эти стены?»

«Я из края здешнего,

чтитель ваш смиренный».

«Какова причина есть

твоего прихода?

Добрая ль привеяла

к нам тебя погода?»

«Истинно, – ответствую, –

ветр неодолимый».

«Юности ли пламенем

ты пришел палимый?»

«Жжет меня, – ответствую, –

внутренняя рана,

Коей от Венеры

я уязвлен нежданно.

Нет мне в мире снадобья,

нету исцеленья,

И к Венере-матери

я взослал моленья.

Девица блаженная,

будь же благосклонна,

Донеси мольбу мою

до Венеры трона!»

Вняв, пошла красавица

в сень святого крова

Возвестить владычице

вверенное слово.

«Ты, которой ведомы

тайны нежных таин,

Ты, что ласкова ко всем,

кто любовью маян,

О царица мощная

многосластной страсти,

Исцели болящего

от его напасти!»

Се введен я, трепетный,

во предел алтарный,

Се узрел Венеры я

облик лучезарный

И воззвал приветственно,

преклонив колени:

«О, внемли, желанная,

чтущего хваленью!»

«Кто ты, – молвила она, –

юноша речистый?

Чем взошел ты мучимый

в сень святыни истой?

Ты не оный ли Парис,

цвет земного круга?

От какого страждешь ты

томного недуга?»

«О Венера, лучшая

из богов могущих,

В судьбах ты не сведуща

прошлых и грядущих!

Я лишь бедный юноша,

смерти злой пожива,

Но меня излечишь ты,

в благости нелжива».

«Прав ты, славный юноша,

здесь явясь во храме!

Прав ты, снарядив себя

звонкими дарами!

Если дать динарии

лучшего чекана –

Знай: твоя излечится

бедственная рана».

«Вот кошель наполненный –

все мое именье;

В нем мое да явится

жертвоприношенье!

Утоли палящий

огнь страстного калеки

И прославься от меня

присно и вовеки!»

Тесно руки сблизивши,

следуем в покои,

Где стояли девушки

стройною толпою,

Сходствуя одеждами,

сходствуя по виду

И прекрасны ликами,

как сама Киприда.

Нас они завидевши,

хором привечали

И богине в сретенье

речи их звучали:

«Благо во прибытии!

Вместе ль возликуем?»

«Нет, – Венера молвила, –

высшего взыскуем!»

Скрылись девы оные,

внявши мановенью,

Остаюсь с богинею

я в уединенье.

Услаждаюсь звуками

вежественной речи

И на ложе постланном

жажду нежной встречи.

И, совлекшись всех одежд,

мне она предстала,

И сияньем наготы

вся она блистала,

И простерла на одре

сладостное тело,

Ярость плоти мужеской

впив в себя всецело.

Налюбившись, встали мы

омовенья ради:

Тек источник сладостный

в божьем вертограде,

В коем омовение

было обновленье,

Изымавшее из тел

тягость и томленье.

Но по омовении

всчувствовало тело,

Сколь от сладострастия

много ослабело;

И к Венере обратил

я такое слово:

«Есть хочу и пить хочу:

нет ли здесь съестного?»

Вот на блюде вносятся

утки, гуси, куры –

Все дары пернатые

матери-натуры;

Вот муку на пироги

мерят полной мерой –

Так-то мне пируется

с щедрою Венерой.

Три отрадных месяца

был я при богине,

Данью достодолжною

чтя ее святыни;

Днесь иду в дальнейший путь

с праздною сумою,

Быв от мук богинею

исцелен самою.

Всех пусть добрых юношей

речь моя научит:

Если стрелы страстные

сердце ваше мучат –

Пусть единой из Венер

тело препоручат,

И целенье скорое

от нее получат.