'Доход, поступление'9'

1) 'доходы¹ (МН.Ч); 2) 'вступление, вхождение'

'входящий; внутренний*

'чужой; пришелец; гость'

'пришельцы; гости'

'место для входа; дверь, подъезд'

'двери, etc.’

Как можно видеть, классическая арабская морфология (в современных диа­лектах картина несколько более упрощенная) представляет собой необычайно богатую и логичную структуру, опирающуюся на не вполне привычные формаль­ные средства. От одного и того же трехсогласного корня могут быть образованы как многообразные глагольные словоформы, выражающие словоизменительные противопоставления вида/времени, рода и числа подлежащего (причем выража­ется не только единственное и множественное, но и двойственное число), залога и наклонения, так и глагольные и именные словоформы, выражающие не ме­нее многообразные словообразовательные значения (каузатив, причастие, имя деятеля, имя места и многое другое). Формальным средством выражения всех этих значений является развитая «внешняя аффиксация» (ср. префикс имени места та-, суффикс 1 лица ед. числа перфектива -ш, циркумфикс 3 лица дв. числа женск. рода имперфектива ta-...-ani и т.д., и т.п.), которая всякий раз сопровождается диффиксацией корня (его «внутренней флексией», или «огласов­кой»). Каждое словоизменительное и словообразовательное значение имеет свою огласовку: например, *а*а* для перфектива актива, *ы*/* для перфектива пассива,

**и* для непроизводного имперфектива актива, *a*i* для активного причастия,

*а*г* для имени постоянного деятеля и т. п. (звездочки схематически обозначают позицию корневых согласных). Особенно яркой южно-семитской чертой являет­ся использование различных огласовок (и часто только их) для образования форм множественного числа имен (это так называемое «ломаное множественное», кото­рое имеют не все имена); ср. в примере (5) плюральные формы существительных 'доход*, 'пришелец' и 'дверь'. Различных моделей «ломаного множественного» в классическом арабском языке существует около 30.

Интересно, что диффиксация является не единственным «нелинейным» мор­фологическим приемом арабского языка; достаточно распространены в нем и «обычные» чередования типа геминации согласных и удлинения гласных. Так, производная глагольная форма с аппликативным значением (см. подробнее

⁹) Суффикс -и- при именах выражает именительный падеж единственного числа; суф­фикс -п является показателей неопределенности (у некоторых категорий имен этот пока­затель нулевой). Имена в классическом арабском различают три граммемы числа и три — падежа; в качестве словарной формы принято приводить именительный неопределенный ед. числа.

Часть вторая, Гл.З, 4.1) образуется с помощью удлинения первого корневого гласного (ср. katab-a 'он написал' ~ katab-a 'он написал кому-л.; он вступил в переписку'); производная глагольная форма с интенсивным или каузатив­ным значением образуется с помощью геминации второго согласного корня (ср. kattab-a 'он написал много; он продиктовал'). Некоторые случаи таких чередований отражены и в словоформах из примера (S).

По своему происхождению семитская диффиксация, как считается, связана с морфологизацией вокалических чередований корня (типа тех, которые были свойственны индоевропейским языкам), обусловившей дальнейшую перестройку всей системы (ср. классическое исследование этой проблемы в [Kurytowicz 1961]). В сущности, отличия между парами типа арабск. daxxala ~ duxxila и англ, take ~ took — чисто количественно­го порядка: английские «чередования» немногочисленны и нерегулярны, арабские «диффиксы» почти полностью регулярны. Семитские гласные, бывшие первоначально бесспорным элементом корня, с течением време­ни все больше начинали специализироваться на выражении различных грамматических значений; конечная стадия этого процесса (в разных семитских языках проходившего с разной интенсивностью) и привела к достаточному необычному структурно-функциональному обособлению гласных от согласных. С типологической точки зрения такой способ аффиксации остается одним из самых маргинальных. Следует отметить, что идея консонантного корня и вокалических диффиксов («подводящая черту» в длительной эволюции семитских корневых гласных и решитель­но вычленяющая их из состава корня) в семитологии до сих пор остается предметом дискуссии; интересно, что ни арабская грамматическая тради­ция, ни европейская традиция XVIII-XIX вв. не придерживались диффик-сальной трактовки семитской морфологии, предпочитая все-таки видеть в примерах типа (5) различного рода чередования внутри глагольных основ. Но и в новейшее время диффиксальная трактовка, предложенная некоторыми семитологами (из отечественных работ ср. в особенности [Старинин 1963], где вводится сам термин «диффикс») и активно поддер­жанная, в частности, И. А. Мельчуком (ср. [Мельчук 1963, 1975] и др.), а позднее использованная сторонниками «автосегментной морфологии» [McCarthy 1982; Goldsmith 1990]^to)), встретила немало возражений как диахронического, так и синхронно-типологического характера: см., на­пример, [Трнка 1932; Kilani-Schoch/Dressler 1985; Kilani-Schoch 1988: 72, 141]. Подробный обзор проблем морфемной структуры слова в се­митских языках см. также в статье [Белова 1991], где предлагается ком-Подробнее об автосегментном подходе (возникшем первоначально в рамках амери­канской генеративной фонологии, но имевшем предшественников, в частности, среди фонологов лондонской школы), который представляет собой формальную теорию для описания просодических и других несегментных явлений в фонологии и морфологии, помимо указанных выше, см. также обзорные работы [Кодзасов/Кривнова 1981: 176-180; Spencer 1991: 133-172 и Зубрищсая 1997|.

промиссная трактовка семитского корня как «консонантно-вокаличес-кой» морфемы с постоянной консонантной и переменной вокалической частью.

Следует иметь в виду, тем не менее, что отдельные случаи транс­фиксации встречаются и за пределами афразийской семьи. Так, в уже упоминавшемся арчинском языке консонантный трансфикс -r-г в ряде случаев образует основу дуратива глаголов с определенной структурой основы (второй элемент этого трансфикса занимает суффиксальную по­зицию, а первый — инфиксальную, ср. выше); характерным примером является пара а-r-xa-r 'ложится' ~ ах-и *лег' (где -и — суффиксальный показатель основы перфектива). Представляется целесообразным упо­треблять термин «трансфикс» именно для таких (сравнительно редких) случаев, используя термин «диффикс» для характеристики вокалических трансфиксов при консонантных корнях в семитских языках (если, конеч­но, соглашаться с чисто консонантной трактовкой семитского корня).

2.3. Цнркумфиксы: проблема полнаффнксов

Что касается уже неоднократно упоминавшихся выше циркумфик-сов, то так обычно называются аффиксы, обрамляющие корень (точнее, занимающие позицию одновременно слева и справа от корня'⁰). Клас­сическими примерами циркумфиксов являются показатель причастия прошедшего времени в немецком языке ge-...-t (ср. sagen 'говорить' ~ ge.sag.t 'сказан') или показатель женского рода в берберских языках t-...-t (ср. тамазихт awtul 'заяц' ~ t.awtul.t 'зайчиха'). По своему происхожде­нию циркумфиксы обычно являются идиоматизированной комбинацией префикса и суффикса. В эволюции циркумфиксов следует различать две стадии. На первой стадии каждый из элементов циркумфикса суще­ствует в языке и как самостоятельный аффикс (ср. русские глагольные циркумфиксы с -ся типа раз-бежать-ся или про-воровать-ся, где особая циркумфиксальная морфема выделяется только в силу того, что сочетания с данными корнями каждого из элементов циркумфикса по отдельно­сти невозможны, а их комбинация идиоматична). На второй стадии отдельные элементы циркумфикса в языке как самостоятельные морфе-

«'Строго говоря, наличие/отсутствие непосредственного контакта аффикса с корнем не релевантно для определения его позиционного типа — существенно лишь его располо­жение относительно корня. В цепочке нескольких суффиксов или префиксов в контакте с корнем может, естественно, находиться только один из них, но это никак не меняет префиксальную/суффиксальную природу всех остальных. Интересно, однако, что в ряде лингвистических традиций (например, в бантуистике или шумерологии) принято разли­чать префиксы и препрефиксы (не находящиеся в непосредственном контакте с корнем; часто «срединные» префиксы назывались в этих традициях инфиксами, что нельзя считать удачным). Аналогичное терминологическое различие по отношению к суффиксам, на­сколько нам известно, не проводится, но указанная проблематика получает более детальное освещение в рамках морфосинтаксических теорий типа «грамматики порядков» (см. ниже).

мы уже не существуют (такого рода цирку мфиксы широко представлены в картвельских, чукотско-камчатских и некоторых других языках).

Хотя в наиболее распространенных позиционных классификациях морфем циркумфиксы всегда выделяются в самостоятельный тип (ср. [Ку-брякова 1974; Мельчук 1975; Маслов 1987: 136-138] и др.), по своему статусу они в действительности не являются единицами того же порядка, что два основных класса аффиксов. В некотором смысле циркумфиксы являются частным случаем «полиаффикса» вообще, т. е. любой дистант-ной комбинации нескольких аффиксов (функционирующей как единая морфема с точки зрения значения). Легко видеть, что в такую комбина­цию могут входить не обязательно суффикс и префикс, но и, например, префикс и инфикс или два префикса и суффикс и т. п. Полиаффикс-ные комбинации (причем далеко не всегда циркумфиксальные) особен­но типичны для чукотско-камчатских языков, австронези неких языков (где одним из элементов обычно является как раз инфикс), языков банту (где одним из элементов обычно является префикс, но и вторым элемен­том часто оказывается тоже префикс, а не суффикс) и атапасских языков (где вообще преобладают префиксы). Наконец, для семитских языков, как уже было сказано, типичной является комбинация префикса и/или суффикса с диффиксом.

Рассмотрим более подробно некоторые «экзотические» для носи­теля русского языка примеры. В языке курия (Кения; см. [Аксено­ва/Топорова 1994]), являющемся в этом отношении типичным языком банту, стандартный видо-временной показатель глагола состоит из двух дистантных элементов: суффиксального, занимающего конечную пози­цию в словоформе (т. е. справа от корня и всех словообразовательных суффиксов, если они имеются), и префиксального, занимающего пози­цию после начального субъектного согласователя (который обязателен) и перед показателем местоименного объекта (который, естественно, мо­жет отсутствовать). Существует более десяти таких показателей, напри­мер, -га~...-а (презенс), -ra-...-е (близкое будущее), -a-. ..-ire (перфект) и др. К более сложным комбинациям относится, например, сочетание -ta-ля-. ..-а (где -ta~ — показатель отрицания) со значением 'в момент речи ситуация еще не имела место'. Примеры глагольных словоформ курия приведены в (6).

(6) язык курия, глагольные словоформы:

o-ra-to-mah-a *ты видишь нас' (презенс) 2ЕД:СУБ-А4-1 МН:ОЪ-видеть-А

n-a-ko-mah-ire *я увидел тебя' (перфект)

словоформа выражает, например, значения реципрока и перфекта одновременно, то суффикс перфекта разрывает суффикс реципрока и разрывается при этом сам (теряя, кроме того, согласный -г- на морфемном стыке); тем самым, оба элемента по отношению друг к другу выступают как трансфиксы, ср.:

ba-ra-hanc-an-a 'они любят друг друга* 3 МН:СУЪ-КА-любить-РЕЦ-А

ba-a-hanc-a.i.n.e 'они полюбили друг друга' (-ате < а.п 4- i[r].e)

Тем самым становится ясно, что отношение трансфиксации (равно как и ин­фиксации), вообще говоря, не обязательно предполагает участия именно корня и аффикса — вполне возможно и участие двух аффиксов. Если в курия представлен пример «аффиксальной трансфиксации» (в бантуистике такое явление называет­ся “imbrication”, или соединение морфем «внахлест»), то пример «аффиксальной инфиксации» имеется в тувинском языке (Володин/Храковский 1991: 123), где суффикс условного наклонения -zfra может разрываться лично-числовыми по­казателями субъекта, ср. ajtir-v-m~zfl 'если я (по)прошу', ajtir-u-Q-ъа 'если ты (по)просишь' и т.п.; ср. также выше тагальские примеры.

Языки с большим количеством полиаффиксов^|2) фактически требуют иной, более изощренной техники описания морфологической структуры словоформы, апеллирующей не столько к позиционному типу морфемы, сколько к ее «рангу», т.е. линейному положению в ряду других мор­фем, и комбинаторным возможностям. Такая техника носит название «грамматики порядков»; ее использование во многом сближает описание структуры словоформы с описанием структуры предложения. Грамматика порядков (или «template morphology») была разработана (приблизительно в одно и то же время) в трудах американских дескриптивистов и оте­чественных тюркологов; не излагая подробно основных ее положений, мы отсылаем читателя к работам [Тлисон 1959; Ревзин/Юлдашева 1969; Володин/Храковский 1975 и 1991; Borer (ed.) 1986; Spencer 1991: 208-214] и указанной там литературе).

2.4. Интерфиксы: аффикс или морфоид?

В позиционных классификациях морфем часто упоминают еще один вид аффиксов — интерфиксы, под которыми понимают единицы, соеди­няющие два корня при словосложении (т. е. расположенные между двумя корнями); примерами обычно служат так называемые «соединительные гласные» (впрочем, ими могут быть и согласные), представленные в русск. водо-о-нос, латинск. agr-i-cofa 'земледелец* или немецк. Obung-s-platz 'пло­щадка для занятий' (ср. [Мельчук 1975]).

Особенно интересно поведение суффиксального элемента -ire в контексте словообразовательного суффикса реципрока ('друг друга') -ая-: если глагольная

^|2' Иногда такие языки называют полисинтетическими, но в настояшее время этот термин (применявшийся также к языкам с инкорпорацией и с полиперсональным согласованием, см. Часть вторая, Гл. 5, 2.5) практически не используется.

4 Зак. 4U

С нашей точки зрения, однако, интерфиксов как таковых не су­ществует, поскольку элементы, представленные в позиции между двумя корнями, либо оказываются аффиксами, однозначно принадлежащими только одному из двух корней (ср. дв-ух-метровый, где -ух- — суффикс при корне дв-), либо — как в приведенных выше хрестоматийных приме­рах — вообще не являются морфемами. Дело в том, что единицам типа «соединительных гласных» нельзя приписать никакого самостоятельно­го значения, и, в соответствии с базовыми принципами морфемной сегментации, они не могут быть отделены от соответствующих корней. (Заметим, что утверждения типа «эти элементы указывают на связь двух корней в словоформе» положения не спасают: «указание на связь» явным образом не может считаться значением морфемы — по крайней мере, оно не является значением в том же смысле, в каком мы говорим о значении «обычных» корней и аффиксов.) Гораздо более последовательной, по-ви­димому, является та точка зрения, согласно которой, например, водо- ~ это алломорф корня вод-, выступающий в особой позиции (перед другим корнем); иными словами, это морфологически связанный вариант суб­стантивного корня. Тем самым, интерфикс может претендовать в лучшем случае на статус морфоида, но не полноценной морфемы¹³'.

В русистике термин «интерфикс» иногда используется и в ином зна­чении — как название для морфологического элемента, соединяющего основу с суффиксом (ср. образования типа ялт.шя-ский, август.ов-ский). В принципе, о таких единицах можно сказать все то же, что было раньше сказано применительно к межкорневым соединительным элементам: это не настоящие морфемы, а в лучшем случае морфоиды, образующие раз­личные алломорфы корня в зависимости от его аффиксального окруже­ния (одним из свойств русской словообразовательной морфологии как раз и является высокая избирательность корня по отношению к конкретным аффиксам: разные аффиксы требуют появления разных нефонологически обусловленных алломорфов корня). Феноменом того же порядка являют­ся и так называемые «тематические гласные», широко распространенные в словоизменении многих (в том числе и индоевропейских) языков: им также нельзя приписать никакого значения, поскольку они лишь образуют алломорфы корня в окружении различных аффиксов (ср. русск. писа-л ~ пиш-ет, со сложными правилами выбора «консонантных» и «во­калических» алломорфов основы, в зависимости от типа аффикса).

Не следует думать, однако, что, например, тематические гласные глагола в индоевропейских языках во всех случаях являются только морфоидами и ничем иным. Такая трактовка должна приниматься лишь тогда, когда «тематическому элементу» действительно не удается приписать никакого значения (как в словах

^>3' Ср.: «...интерфиксы, с нашей точки зрения, не являются морфемами: они полностью лишены значения» [Касевич 1988: 129]; см. также [Касевич 1986: 83-95].

писа-ть, кипе-ть или копш-ть). Между тем, например, гласная -и- в русских глаго­лах типа бел-и-ть или гаяос-и-ть явным образом имеет самостоятельное значение: она образует отыменные глаголы (от основ бел- н голос-) с вполне определенной семантикой (в терминологии [Мельчук 1998] это трансформативное и узитативное значения соответственно). Аналогично, латинское -а- в глаголе ЪеИ-а-те 'воевать' является не «тематической гласной первого спряжения», а полноценной морфе­мой, образующей от существительного X (в данном случае, bell.um 'война') глагол со значением к 'создавать X'.

Ключевые понятия

Корень и аффикс как разные дистрибутивные классы морфем. Не­возможность определить корень, опираясь на значение, позицию в сло­воформе, обязательность присутствия в словоформе.

Позиционная классификация аффиксов. Прототипические аффиксы: префиксы и суффиксы («конфиксы»); позиционно подвижные конфиксы («амбификсы»). Грамматическая привилегированность суффиксов в боль­шинстве языков мира.

Нелинейные аффиксы: инфиксы и трансфиксы. Принцип «наиболь­шей возможной маргинальное™» позиции инфиксов («принцип Андерсо­на»). Семитские вокалические диффиксы как «обратная морфологизация» чередований корня. Циркумфиксы как частный случай полиаффиксов; полиаффиксы и «грамматика порядков».

Интерфиксы и «тематические элементы» как особые функциональные типы морфоидов.

Основная библиография

О проблеме корня и аффикса см. [Блумфилд 1933 и Мельчук 1975]. Из общих работ по проблемам позиционной классификации аффиксов от­метим прежде всего [Земская 1973; Кубрякова 1974; Мельчук 197S] (с раз­личными подходами), а также [Bybee 19S5], где предпринимаются попыт­ки установить некоторые общие принципы позиционного распределения морфем в словоформе. Специально об инфиксах см. [Moravcsik 1977 и Ап-derson 1992]; о проблемах морфемной структуры семитских словоформ — [Kurytowicz 1961; Старинин 1963; Мельчук 1963, а также McCarthy 1982] и, с других позиций, [Kuani-Schoch/Dressler 1985 и Белова 1991].

Языки с полиаффикснои морфологией рассматриваются во мно­гих работах, посвященных особенностям «полисинтетической» грамма­тики; ср. [Володин 1976; Young/Morgan 1980], а также [Володин/Храков-ский 1975 и 1991] и другие работы, указанные в разделе 2.3.

ЭЛЕМЕНТЫ ГРАММАТИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКИ

В данной части будут рассмотрены проблемы описания содержа­тельной стороны морфологических единиц, иначе говоря — проблемы морфологических (точнее, в первую очередь, грамматических морфологи­ческих) значений. Вначале будет введено понятие морфологического зна­чения и обоснована классификация морфологических значений на грам­матические и неграмматические (словообразовательные и лексические); далее будут рассмотрены важные противопоставления внутри класса грам­матических значений: словоизменительные vs. словоклассифицирующие и семантические vs. синтаксические значения. В последующих главах будет предложен обзор основных представителей грамматических морфо­логических значений в языках мира.