- •108 Шестов л. Соч. В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 355.
- •109 Сапронов п.А. Русская философия. Опыт типологической характеристики. СПб., 2000. С. 299 — 300.
- •110 Соловьев b.C. Собр. Соч. В 8 т. Т. II. С. 5.
- •111 См.: Трубецкой е.Н. Миросозерцание b.C. Соловьева. М., 1913. Т. 2. С. 16-17.
- •112 См.: Гайденко п.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001. С. 69.
- •113 Сапронов п.А. Русская философия. Опыт типологической характеристики. СПб., 2000. С. 161.
- •114 Соловьев b.C. Соч. В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 121. 115 Там же. С. 122.
- •116 Соловьев b.C. Соч. В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 173. 117 Там же. 173-174. 118 Там же. С. 174.
- •119 См.: Соловьев b.C. Указ. Соч. 120 Там же. С. 175. 121 См.: там же. 122 Там же.
- •127 Соловьев b.C. Собр. Соч. В 8 т. Т. III. СПб., без года. С. 124.
- •130 Соловьев b.C. Собр. Соч. Письма и приложения. Т.З. Брюссель, 1970. С. 88-89.
- •131 Соловьев b.C. Указ. Соч.
- •132 Сапронов п.А. Русская философия. Опыт типологической характеристики. СПб., 2000. С. 110-111.
- •133 Соловьев b.C. Собр. Соч. В 10 т. СПб., 1911-1914, т. 3. С. 413.
- •134 Соловьев b.C. Соч. В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 289. 135 Там же. Т. 2. С. 306.
- •136 Соловьев b.C. Указ. Соч. С. 638. 137 Там же. С. 304. 138 Там же. С. 300.
- •139 Соловьев b.C. Соч. В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 228.
- •140 Мочульский к.В. Гоголь, Соловьев, Достоевский. М., 1955. С. 180.
111 См.: Трубецкой е.Н. Миросозерцание b.C. Соловьева. М., 1913. Т. 2. С. 16-17.
Философская система на основе "цельного знания"
Принято считать, что с учения Соловьева в истории русской философии начинается период философских систем. Учение Соловьева действительно являет собой некоторого рода систему, без которой дальнейшее развитие русской религиозной философии непонятно. Каково же содержание этой системы?
Здесь нужно опять вернуться к своеобразию русской религиозной философии, которое было связано, прежде всего, с тем, что Россия отстала от Запада лет эдак на пятьдесят, а потому была вынуждена и в своем философском развитии повторять «зады» западноевропейской философии. С другой стороны, Россия имела перед собой опыт западноевропейского развития, которое к концу XIX века в культурном отношении обнаружило явный тупик.
Последнее и нашло выражение в творчестве Соловьева, которое имело явную критическую направленность. Об этом говорят даже названия его произведений — «Критика отвлеченных начал», «Кризис западной философии». Эта направленность проявляется не только в творчестве Соловьева. В конце XIX века разговоры о кризисе европейской культуры становятся общим местом. И основной признак этого кризиса, по общему убеждению, — распад культуры на ее составляющие, которые у истоков европейской истории составляли некоторое органическое единство.
Европейские критики кризиса культуры под истоками имели в виду эпоху Возрождения. В России Возрождения не было, а потому Соловьев, как и другие представители русской религиозной философии, свой идеал «цельного знания» искали и находили в более раннем состоянии европейской культуры — в Средневековье. Возрождение с его титанизмом и богоборчеством было для них уже началом «грехопадения». Отсюда центральная идея Соловьева — идея всеединства. И это единство должно охватывать все формы отношения человека к действительности — науку, опыт, знание, веру.
Европейская философия оказалась «отвлеченной». Но «отвлеченной» от чего? Обычно в таких случаях имеют в виду жизнь, практику. У Соловьева ответ на этот вопрос иной: европейская философия оказалась отвлеченной от религии. Следовательно, необходимо снова вернуться к средневековому, по сути, единству религии и философии. Двести с лишним лет европейского философского развития, таким образом, оказались пустой страницей.
Несогласными с предыдущим развитием философии были также современники Соловьева — позитивисты, которые, перефразируя несколько известное замечание Энгельса в адрес Фейербаха, вместе с грязной водой умозрительной метафизики выплеснули и ребенка. Таким «ребенком» Маркс с Энгельсом считали науку о мышлении — логику и диалектику. Что касается Соловьева, то у него таким «ребенком» оказывается идея религиозной философии.
Ленин, по его собственным словам, когда читал Гегеля, всегда старался вынести за скобки «боженьку» и вычитать у немецкого философа прежде всего рациональное содержание, связанное с диалектикой как логикой развития мышления и всей действительности. Соловьева у Гегеля, наоборот, интересует прежде всего «боженька». И Соловьев критикует Гегеля не за то, что в основе его философии «боженька», а за то, что это какой-то слишком логизированный «боженька». И весь «кризис» западной философии, по Соловьеву, состоит в том, что эту самую идею западноевропейская философия утратила. И утратила в лице позитивизма. А поскольку «позитивизмом» у русских религиозных философов оказывается всякое отрицание религиозной идеи в философии, то «позитивистами» у них оказываются все материалисты и атеисты, включая Маркса, Энгельса и Герцена, о котором уже шла речь.
Но несмотря на критику Соловьевым философии Гегеля, она оказала на него определенное влияние. Это влияние чувствуется прежде всего в диалектических приемах конструирования, которые Соловьев использует в построении своей системы. Правда, эти приемы им усваиваются чисто внешним образом. И так же внешне сочетаются у него с мистицизмом в духе философии откровения Шеллинга. Сходство во взглядах немецкого философа Шеллинга и русского философа Соловьева специально анализирует П.П. Гайденко в ее книге о Соловьеве в главе «Соловьев и Шеллинг» [112].