Это уставы банщиков 35

Каждый, кто хочет быть банщиком в городе Париже, может им быть свободно, лишь бы работал по обычаям и кутюмам цеха, установленным всем цехом, которые таковы: никто, мужчина или женщина ³⁶, не выкрикивает и не заставляет выкрикивать свои бани до того, как наступит день, из-за бедствий, которые могут случиться с теми, кто поднимается при этом крике, чтобы идти в бани; ...не должен устраивать из своих домов днем и ночью публичных домов и держать там ночью прокаженных мужчин или женщин, бродяг и других опасных людей; ...не должны затапливать баню в воскресенье или в праздничные дни, когда весь город празднует.

Любой человек своему банщику платит за мытье 2 денье, а если он еще купается, он платит 4 денье; и поскольку иногда дрова и уголь бывают дороже, чем в другое время, и кто-нибудь пожалуется, парижский прево устанавливает подходящую умеренную цену соответственно времени по донесению и клятве добрых людей этого цеха, каковые условия банщики и банщицы обещались и поклялись выполнять твердо и постоянно, без нарушений. Каждый, кто нарушит в этом цехе что-нибудь из установленного, платит штраф 10 пар. су, из которых королю — 6 су, а остальные 4 — старшинам, охраняющим цех, за их труды.

Статут LXXVI

О старьевщиках

Никто не может быть старьевщиком в Парижском округе, т. е. продавцом или покупателем платьев, старого белья или шерстяной одежды и всякого рода старых и новых кожаных вещей, если он не купил ремесло у короля; а продает его от имени короля дворцовый эконом (mestre chamberier) короля или его помощники, а эконому король дал [это ремесло] на сколько ему будет угодно; и продает этот эконом одному дороже, другому дешевле, так, как покажется ему лучше. Дворцовый эконом или его помощники могут и должны продавать ремесло только порядочному и честному человеку, о котором имеется хорошее и достаточное свидетельство, что он порядочен и честен; если у старьевщика находят подозрительные вещи (enterz), охраняющий цех старшина дает свидетельство, что он порядочен и честен. И плохо будет, если он засвидетельствует, что тот порядочный и честный человек, не зная его или не получив такого свидетельства от добрых и честных людей. Старшина, охраняющий цех от имени дворцового эконома, должен являться к парижскому прево всякий раз, как его туда потребуют для свидетельства о старьевщике; когда [кто-либо] бедный или богатый задержан из-за каких-либо подозрительных вещей и называет себя старьевщиком, его освобождают лишь в присутствии старшины цеха и по его свидетельству по причине случающихся фальшивых заявлений, т.е. когда задержанные с подозрительными вещами называют себя старьевщиками, не будучи ими: это — вид кражи.

Никто не может быть старьевщиком в Парижском округе, если он не поклялся на святых в присутствии старшины и не менее двух прюдомов цеха, что он будет честно и хорошо соблюдать ремесло по обычаям и кутюмам цеха, которые прюдомы цеха соблюдали и теперь соблюдают, [190] т. е. что не будет покупать у заведомых воров и воровок, в публичном доме или в таверне, если он не знает продавца, [не будет покупать] мокрые или окровавленные вещи, если не знает, откуда взялись кровь или вода, [не будет покупать] от прокаженного или прокаженной в парижском округе, ни какой-либо одежды, относящейся к религии, если она не разорвана от износа. Если кто-нибудь поступит против этих статей, он теряет ремесло всякий раз, как поступает против, и не может и не должен заниматься этим ремеслом ни как продавец, ни как покупатель, прежде чем вновь. не купит ремесло и не даст клятву вышеуказанным образом.

Никто из старьевщиков, согласно клятве, не может и не должен переваливать сукно, покупать или продавать перевалянное сукно или бракованные (tudelee) вещи, т. е. вещи, окрашенные краской из ольховой коры и железных опилок или другой поддельной краской, т. е. из сумаха (fuel) или из других вещей, натягивать (tendre en arc) какую-либо одежду на стенку или на раму, делать гамаши из грубого сукна (galebrun ne disenbrun), продавать и покупать одежду из войлока. Если кто нарушит какую-либо из этих статей, изделие будет поддельным и должно быть уничтожено. Никто из старьевщиков не может пропитывать шерсть серой или какую-либо шерстяную вещь enguermeuser, т. е. пропитывать смесью угля и растительного масла; а если он так делает, изделие будет поддельным и должно быть уничтожено на рыночной площади. Все эти вещи может забирать тот, кто охраняет цех от имени дворцового эконома, в каком бы месте он их ни нашел, и заставляет их уничтожить на рыночной площади в присутствии прюдомов цеха и по их совету без предупреждения прево и смотрителя дорог (voier). Старшина этого цеха может забирать и отнимать все escroe ⁴² из кожи или из шерсти, на ком бы он их ни нашел, если тот, на ком они были найдены, не приведет поручителя; если же он не может найти поручителя, эти escroe остаются у старшины, хотя бы эти вещи были приделаны к шляпе или к какой-либо одежде…

Если кто-либо из старьевщиков купит какую-нибудь одежду, какова бы она ни была, на соседней ярмарке, т. е. в Сен-Жермен-де-Пре, в Сен-Ладр, на ярмарке Ланди и в Сен-Дени, и эта одежда, какова бы она ни была, кроме одежды для службы в церкви, будет заподозрена (entercez) и доказана [как украденная], тот, кто ее заподозрил (entercierres), получит обратно свою одежду, а старьевщик — свои деньги при условии, что он сможет доказать, что он купил на одной из указанных ярмарок во время ее существования. Так соблюдалось прюдомами этого цеха со времен короля Филиппа, и установлено это по причине того, что на ярмарках свободно продают и покупают, что они учреждены для всех купцов при свободном проходе туда и обратно…

Те, кто ходит по городу Парижу, выкрикивая старое платье на продажу, и еще другие люди, не знаю какие, установили недавно рынок в подозрительном месте, а именно, у Сен-Северена, где площадь не так велика, и притом ночью, т. е. после звона к вечерне и до призыва к зажиганию огня; этот рынок следовало бы закрыть, если королю будет угодно, [193] ибо его права нарушены и многим людям нанесены убытки разными способами, ибо там продают подозрительные и плохо взятые (mal prises) вещи и многие люди покупают там поневоле плохие товары от тех, кто плохо их взял ⁴⁴...

Прюдомы цеха говорят, что они отягощены тем, что уже 10 лет те, кто заведует караулом от имени короля, не хотят давать освобождения в вышеперечисленных случаях ⁴⁵ членам цеха через соседей или слуг, но требуют и зовут их жен собственной персоной — красивых, некрасивых, старых, молодых, слабых или беременных, чтобы те получили освобождение для мужа. Это очень дурно и плохо, чтобы женщина сидела в Шатле дотемна, пока не назначат караула, а затем шла в такой час по такому городу, как Париж, одна, со слугой или со служанкой или без них по чужим улицам до своего дома. И по причине такого освобождения бывали несчастья, грехи и бесчестья. Поэтому прюдомы этого цеха просят и умоляют доброго короля, если ему угодно, чтобы они получали освобождение через подмастерьев, служанок или соседей.

(пер. Л. И. Киселевой)  Текст воспроизведен по изданию: Книга ремесел и торговли города Парижа // Средние века, Вып. 10. 1957