Тема 33. Проблема антропосоциогенеза

Загадки антропосоциогенеза. — Материальные условия и предпосылки возникновения человеческой ступени сознания: сложная психическая деятельность высших животных, зачатки орудийной деятельности, стадная жизнь человекообразных предков. — Выход за рамки природно-биологического круга. — Инвариантное "поведенческое амплуа" высших животных и универсальная деятельность "по мерке любого вида" у человека. Теория двух скачков — как объяснительная модель антропосоциогенеза. Предметно-практическая деятельность как решающий фактор эволюции человека. — Синергетика и проблема возникновения человека. — Флуктуации и бифуркации эволюционного процесса.

Проблема происхождения сознания традиционно связана с вопросом о возникновении человека и человеческого общества — с проблемой антропосоциогенеза. И хоть происхождение человека таится в отдаленных глубинах времени и "в нашей эволюции не все понятно", бесспорным остается то, что последовательная смена поколений, связанная узами "от матери к сыну", свидетельствует о единой целостности человеческого рода. Так называемый "первый человек" — это непременно множество людей, их групповая организация, орудийная деятельность, речь и использование огня.

Широкое распространение трудовой теории антропосоциогенеза, имеющей во многом гипотетический характер, объясняется ее аргументированностью с опорой на археологические факты и вписанностью в эволюционную теорию развития. Согласно трудовой теории антропосоциогенеза, предшествующей эволюцией были сформулированы условия, которые выступили предпосылками возникновения человека и человеческого сознания. Речь шла о трех факторах, предваряющих генезис человеческой ступени сознания: сложная

333

психическая деятельность высших животных (1); зачатки орудийной деятельности, инстинктивный труд человекоподобных предков (2); стадная жизнь высших животных (3).

Причем каждая из названных предпосылок была трансформирована в новое качественное состояние. Так, сложная психическая деятельность высших животных, обусловленная чисто биологическими закономерностями, служит регулятором их адаптивного (приспособительного) поведения. Животное генетически приурочено к видовым "поведенческим амплуа". Человеку же свойственна индивидуальная вариативность поведения. В отличие от животных он может вести себя "по мерке любого вида" (Маркс). А там, где вариабельность поведения недоступна в связи с естественной природной ограниченностью, человек создает и использует искусственных посредников — орудия труда.

Эпизодически проявляющееся "ручное мышление" животных и их инстинктивный труд на этапе становления человека и человеческого сознания характеризуются переходом от присвоения готовых продуктов к систематической орудийной деятельности и созданию "второй очеловеченной природы". Новейшие данные археологии подтвердили известную мысль Энгельса о существовании стада "обезьян, берущих в руки палки".

Важнейшим обстоятельством в процессе превращения прогоминида (обезьяноподобного предка) в человека является сложная стадная жизнь высших животных, человекоподобных предков. Это подчеркивает справедливость тезиса о том, что "нельзя выводить происхождение человека — этого наиболее общественного из всех животных, от необщественных ближайших предков" (Энгельс).

Итак, три предварительных условия: сложная психическая деятельность высших животных; зачатки орудийной деятельности, инстинктивный труд человекоподобных предков; сложная стадная жизнь высших животных — способствовали возникновению человеческой ступени сознания.

Энгельс в работе "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека", рассматривая проблему антропосоциогенеза,

334

указывал на обезьяну как на непосредственного предка человека. Однако современная антропология установила, что человек произошел от высокоорганизованных прогоминидов, близких как человеку, так и обезьяне. И современные высшие обезьяны— не предки наши, а только дальние родственники, имеющие с человеком общих "прародителей".

Не может быть и речи о мгновенном или быстротечном превращении животного в человека. Как показывают современные исследования, процесс антропосоциогенеза длился в течении 3 — 3,5 млн лет, из которых 95% времени ушло на формирование первых коллективов с четко выраженными человеческими чертами. Если взять за объяснительную модель антропосоциогенеза эволюционную логику, согласно которой человек в ряду высокоорганизованных животных признается наиболее организованным, то необходимо зафиксировать его сходство и отличие от предшествующих особей.

Общей предпосылкой всякого органического существования является обмен веществ между организмом и природой. В этом отношении и человек, и животное одинаково связаны с материальной средой вещественно-природными узами. Главной задачей оказывается перекачка из природной среды необходимой материальной энергии. Однако в отношении способов присвоения благ человек существенным образом отличается от животных.

Во-первых, в животном и растительном мире обмен веществ между организмами и природой происходит непосредственно. Животное воспринимает ферменты природы в том виде, в каком они ему даны. Животные являются только потребителями того, что дает природа или сами служат объектами потребления для других организмов. В производстве потребляемых объектов они участия не принимают и ограничиваются тем, что пожирают готовые запасы пищи и никогда не преступают границ элементарного непосредственно-потребительского отношения.

Во-вторых, отношение прямого потребления никогда не выводит процесс из природно-биологического круга. Каждый

335

новый акт потребления только повторяет качественно один и тот же процесс. При повторении этого процесса ничего нового не возникает, ничего нового не образуется, кроме естественных изменений в самой природе (рост, размножение биологического вида и стихийные изменения природной среды). В конце акта такого потребления, как и в начале всякого нового акта, мы имеем дело только с теми же двумя членами начального отношения: с определенным биологическим видом и природной средой, разумеется, несколько измененной. Между этими двумя членами не возникает никакой новой действительности. Процесс вращается в одной и той же плоскости, в границах природно-биологического отношения.

Существенно иного рода отношение людей к природной среде. Но чтобы это новое отношение возникло и был разорван круг природно-биологического потребления, необходим скачок в развитии, и, может быть, не один. Отечественные антропологи, осмысливая этот процесс и опираясь на данные археологии, создали теорию двух скачков, которая дала свое решение проблемы "недостающего звена". Теория двух скачков соответствовала началу и концу антропосоциогенеза.

Первый скачок был ознаменован началом изготовления орудий труда, переходом от стадии животных к формирующимся людям, зарождением общественных закономерностей.

Второй — сменой неоантропа Homo sapiens (человек разумный), человеком современного физического типа, а также установлением и господством общественных закономерностей.

Итак, уже на первом этапе речь идет о производственной деятельности. Хотя, строго говоря, производственная деятельность предполагает создание таких орудий труда, которых в природе в готовом виде нет, а материальное творчество предполагает идеальное, духовное творчество, мышление, речь. Возможно ли нечто подобное на этапе первого скачка, где только начинается процесс формирования человека? Ведь, с одной стороны, предполагается, что имеется орудийная деятельность, которая, согласно устоявшимся представлениям, может быть

336

только сознательной и целеполагающей, и, следовательно, есть уже человек и его сознание, а с другой стороны, фиксируется, что этот первый этап — лишь зарождение и формирование человека и его сознания на основе орудийной деятельности, и что это главным образом стадия животных. Как быть с названным противоречием?

В 60-х гг. 20 в. последовало открытие в области археологии, которое многое прояснило. Выяснилось, что непосредственными предшественниками питекантропов были хабилисы (Homo habilis — человек умелый). Хабилисы изготовляли орудия труда при помощи орудий (что доказывает наличие элементарной орудийной деятельности), но по своему строению и по морфофизиологической организации были чисто животными. С "производственной деятельностью" хабилисов и был связан первый скачок.

Таким образом, накопленный наукой материал потребовал отказа от признания того, что производственная деятельность с самого начала была сознательной и волевой. В свете последних данных стало ясно, что производственная деятельность, с одной стороны, и мышление и язык — с другой, возникли с разрывом примерно в 1 — 1,5 млн лет. Хотя производственная деятельность в собственном смысле слова может быть только сознательной и волевой, реально она не могла возникнуть иначе как в животной форме, прийти на смену "ручному мышлению" животных, животной поведенческой деятельности. Этот факт находится в соответствии с классическим положением трудовой теории антропосоциогенеза, согласно которому труд создал человека. С точки зрения данной теории каверзный вопрос, предшествовал ли труд сознанию, получает сугубо положительный ответ.

Обмен веществ между человеком и природой происходит не прямо и непосредственно, как в мире животных, а через целый ряд опосредующих звеньев, рождающих целый мир новых отношений общественного характера: отношений распределения и обмена, а в более развитых формах — хозяйственных

22-T.Лешкевич 337

и правовых отношений. Потребление оказывается лишь последним звеном в цепи, которому предшествуют: а) процесс производства, в котором продукты природы приспособляются к человеческим потребностям; б) распределение, которое разделяет продукты согласно общественным законам; в) обмен, который доставляет каждому потребные именно ему объекты; и лишь затем г) потребление, выключающее продукт из общественной циркуляции. Человек, являясь потребителем благ природы, предваряет и определяет потребление производством этих благ. Если при потребительском отношении между животными и средой не возникало никаких новых связей и никакой новой действительности, то при производственных отношениях между человеком и природой вырастают все новые и новые члены отношения, целый мир материальной культуры и общественных связей, складывающихся по поводу производства. Этот мир не является сугубо природным, он создается людьми, возводится ими между собой и природой. Он составляет не естественную, а искусственную, произведенную действительность. Согласно лингвистическому анализу, искусственная действительность в большинстве языков означает ручную, рукотворную природу — " вторую форму объективного процесса".

Современная философия видит в основе возникновения сознания потребность, которая не зафиксирована в органическом теле животного организма, а является общественной потребностью. Именно поэтому непреходящую силу критериального суждения имеет тезис: "Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии, — вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства ..."'.

Синергетика — теория самоорганизации предлагает новое и нетрадиционное объяснение проблемы возникновения человеческого сознания. Современный синергетический подход вкладывает в основной смысл мирового развития создание новых организационных форм, которые достаточно стабильны, согласованы между собой и с окружающей обстановкой

338

по ряду признаков. Любой процесс самоорганизации способен реализовать лишь те потенции, которыми располагает Природа. Если интерпретировать процесс антропосоциогенеза с позиций синергетики, то переход от приматов к Человеку — становление качественно новой формы жизни — типичный результат бифуркации. Точка бифуркации означает рубеж "обозримого коридора эволюции, предполагающий переход к новым структурам. На перекрестке эволюционных ветвей, где возникают точки бифуркаций — неединственности продолжения развития, — характер развития качественно меняется. Бифуркация предполагает как минимум разветвление, двувекторность возможных направлений эволюционирования системы. Переход на другую траекторию зависит от множества случайных воздействий и возмущений, так называемых флуктуации. В силу принципиально вероятностного характера этого порогового бифуркационного состояния оно приобретает направленность и необратимость. Иначе говоря, вероятность повтора подобного события равна нулю.

Факт существования механизмов бифуркационного типа заставляет вносить определенные коррективы в общую картину восстановления эволюционного древа, одна из ветвей которого привела к появлению человека. Ибо не только дарвиновское постепенное совершенствование видов определяло процесс развития, не менее важную роль играли быстрые перестройки. И адаптационные, и бифуркационные алгоритмы составляли типичные классы механизмов, реализующих самоорганизацию вещества ⁸.

Стремление сохранить гомеостазис, позволяющий наилучшим образом адаптироваться к конкретным условиям, имело своим результатом пагубную узкую специализацию. Незначительные изменения внешних условий приводили подобные узкоспециализированные формы к гибели. Наибольшие перспективы в своем развитии получали не всегда те, кто казался наиболее сильным и приспособленным. Те приматы, к которым принадлежали наши предки, т.е. австралопитеки (их было несколько

22* 339

разновидностей), относились не к самым адаптированным к жизни в тропическом лесу особям. В начале четвертичного периода (где-то около трех миллионов лет тому назад) началось общее похолодание. Площадь тропических лесов стала сокращаться, ареал обитания человекоподобных обезьян резко сузился. В лесах остались лишь наиболее приспособленные. Менее приспособленные должны были уйти из леса в саванну, уступить свой ареал и освоить новую экологическую нишу. Однако именно это обстоятельство, — внешний толчок для изменения условий обитания — сделалось источником их дальнейшего "прогресса". В саванне нет спасительных деревьев, дающих пищу и кров, защищающих от врагов. Наш хилый предок, выжитый из леса более удачливыми собратьями, чтобы не погибнуть, был вынужден овладеть совершенно иных приемами жизни в новых условиях. Отказаться от вегетарианства и сделаться сильным и энергичным, вытянуться во весь рост и встать на задние лапы. Именно трудности нового образа жизни, по мнению академика Н. Моисеева, позволили реализовать потенциальные возможности эволюции, которыми владели в ту пору животные, называемые ныне австралопитеками ⁹.

Скорость эволюции, характеризующая начальные стадии антропогенеза, носила поистине взрывной характер . В очень жестком отборе особое значение приобретали зачатки интеллекта. Эволюционная метаморфоза состояла в том, что наш предок из хилого животного превратился в сильного и умного хищника, с развитым мозгом и прочной нервной системой. Он стал способен не только использовать те примитивные предметы, которые находились в его распоряжении, но и создавать новые орудия труда, овладеть огнем.

Физиологи не могут обойти молчанием так называемый "парадокс резервирования". Суть его в том, что у человека в структуре головного мозга постоянно задействано лишь несколько десятых долей процента клеток мозга, следовательно, степень резервирования равна нескольким сотням. В то время как у

340

обезьян она равна 14 — 20%. Перестройка информационной основы мозга дополнялась появлением лобных долей, ответственных за мироощущение индивида, к ним добавлялись существенные морфофизиологические отличия, выделяющие человека из числа приматов.

На заключительном этапе антропогенеза скорость эволюции значительно замедлилась. 30 — 40 тысяч лет тому назад развитие человека как биологического вида практически остановилось. Человек из Кроманьона (грот во Франции.где впервые были найдены его останки) — общий предок всех людей, по существу ничем не отличался от человека современного физического типа.

С этого периода развитие человечества продолжалось с опорой на приобретение не индивидуальных, а социальных признаков. Компоненты дарвиновский триады — изменчивость, наследственность, отбор — продолжали действовать. Конкурирующие предки вытесняют менее приспособленных и воспринимают организационные и трудовые навыки более приспособленных. Однако отбор переносился на новый уровень — уровень организации общественной жизни. Темпы развития ускорялись, но уже на другой — цивилизационной основе. Таким образом, синергетика обосновывает модель антропосоциогенеза, состоящую из следующих компонентов: биологическая эволюция — бифуркация — общественное развитие.

В развитие темы вслед за И.В. Ватиным ¹⁰ целесообразно упомянуть о модификациях концепции антропосоциогенеза, возвращающих к идее Геккеля и Фохта о "недостающем звене". Этим звеном предположительно могли оказаться высшие приматы, которые из-за потребности прибавки к растительной пище белков прибегали к трупоедению. Для свежевания туш предпринимались попытки изготовления режущих, колющих, скребущих приспособлений, что, в свою очередь, привело к использованию огня. Известный специалист по проблемам социогенеза Б.Ф. Поршнев предположил, что в изготовлении этих

341

приспособлений и вызванном сложными адаптивными задачами ультрапарадоксальном состоянии центральной нервной системы и состоят биологические предпосылки начала человеческой истории.

Существует и другой подход, Л. Мэмфорда, в котором ведущая роль отводится культу. Он считает, что технические умения недостаточны для определения активности интеллекта. Именно ритуальная точность церемоний, значительно предшествующая точности в работе, сформировала необходимые навыки ручного труда. Техника обязана своим существованием потребностям обрядово-культового характера, и следовательно, она всего лишь средство, но не главный агент. М. Маклюэн обращает внимание на связь и общение в качестве главного фактора антропосоциогенеза. Названные концепции не исчерпывают обилие подходов, предполагающих тот или иной ключ к проблеме антропосоциогенеза. Сложности и затруднения логического осмысления данного феномена столь велики и очевидны, что современная антропологическая мысль примирилась с его громким и парадоксальным названием: "Загадки антропосоциогенеза".