22. Интеллектуальная поэзия Томаса Стенза Элиота.

Томас Стерн Элиот является одним из известнейших поэтов-модернистов англоязычного мира. Родившись в Америке, он жил то в Европе, то в США, наблюдая нарастание духовного кризиса, которое и отобразил в своих произведениях. Поэтическое творчество Т. Элиота довольно разнообразное. Это и лирика часто иронического или сатирического характера, и модернистские поэмы («Бесплодная земля», «Полые люди»), и синтетические произведения на грани поэзии и музыки («Четыре квартета»). В конце концов, поэт создал стихотворные драмы «Убийство в соборе», «Скала» и прочие.

О чем же писал Томас Элиот? Прежде всего, о кризисе западной цивилизации, обнищании, вычурности и гибели интеллектуальной жизни и культуры.

Поэт старается создать портреты современника и современности. Его произведения реальные, этические и вместе с тем символические. Это достигается непривычной формой, которую Т. Элиот создает объединениям многочисленных иллюзий (литературных, исторических, культурных) и прямых цитат, символов, которые поэт использует для выражения отчаяния отчужденности между людьми. Вечные вопросы, которые возникают перед человечеством, не могут найти ответов из-за моральной, духовной опустошенности современной цивилизации.

После 1920 года Элиот выпускает несколько поэм. Наиболее показательные из них «Бесплодная земля» (1922) и «Полые люди» (1925). В первой части поэмы «Бесплодная земля» - «Погребение мертвого» - акцентируется нищета и бесплодность всего существующего. Выделяется эпизод с гадалкой, предсказывающей будущее и произносящей мрачные предостережения. В поэме изображается сутолока, серые будни большого города. Мотив смерти особенно явственно звучит в эпизоде на Лондонском мосту - шествии мертвецов. Каждая строка на разные голоса передает основной мотив: безысходность. Навязчивая мысль об опустошенности современного человечества и его неминуемой гибели лежит в основе символических образов, построенных на реминисценциях из различных легенд и сказаний древности, притом осложненных фрейдистским подтекстом. Образы, свободно сменяющие друг друга, связаны между собой лишь субъективными ассоциациями автора, почти непонятными читающему; они совершенно произвольно переходят один в другой. Поэтический рассказ ведется от лица личности, не ограниченной ни временем, ни пространством и при-этом многоликой: это и Тирезий из Финикии, и одновременно рыцарь из легенды о святом Граале. Он же и Фердинанд из «Бури» Шекспира, и финикийский мореплаватель, предчувствующий гибель своего корабля. Мы встречаем его в современном Лондоне и в то же время видим идущим по Парижу эпохи Бодлера. Произвольное обращение с изображаемыми лицами, ведущее к распаду образа, сам Элиот назвал «мифотворческим методом», заимствованным у Джойса.

В произведениях Элиота 20-х годов, написанных после «Бесплодной земли» (в особенности в «Полых людях»), пессимизм еще больше углубляется. Одновременно Элиот-критик все яснее формулирует свое политическое кредо крайнего консерватора. В статьях, вошедших в сборник «Священный лес», Элиот призывает английских писателей возвратиться к той литературной традиции, которая наиболее реакционна, например к литературе времен Реставрации. Элиот призывал к сохранению любыми мерами существующего строя, к защите интересов господствующего класса. В конце 20-х годов писатель принимает католичество. Лозунгом Элиота отныне становится: «Реализм в политике. Англокатолицизм в религии. Классицизм в литературе».

Поэзия Элиота отмечается свободным объединением ритмов, использованием контрапункта - замены ритма, что было популярным в XX столетии. Его стихи пронизаны горечью иронии и интеллектуализмом. Поэзия Элиота имела широкое влияние в мире, поскольку отображала наиболее значительные явления современной интеллектуальной истории человечества. За все это поэту в 1948 году присудили Нобелевскую премию.

23.

23. Тип романа-эпопеи, который называется роман-семейная хроника чрезвычайно характерен для западноевропейской литературы 1-х десятилетий 20 века. В нем присутствуют все свойства биографической эпопеи, то есть чрезвычайно широкий фон, на котором действуют персонажи. И принципиальная задача автора — это не только рассказ о жизненных перипетиях одного или нескольких человек, если речь идет о семье, но и рассказ об исторических судьбах, о развитии истории, о процессах в общественной жизни стран или страны. И рассказ о жизни семьи оказывается очень удобной формой рассказа о жизни общества, так как "семья — ячейка общества" (Энгельс), но это не только его мнение, это общее место позитивной философии середины 2 половины 19 века. И есть масса философов, которые занимались проблемами жизни общества. Этот тезис присутствует в позитивистской философии, Энгельс использует его в своих построениях. Из этого тезиса исходит Голсуорси и многие другие писатели этого времени, когда создают истории жизни каких-то семей, которые становятся удобной формой рассказа о жизни мира, общества, страны. Это более глубокая структура, чем роман-биография, так как в семье много людей, у каждого своя судьба, несколько поколений. И судьба страны, общества может быть хорошо показана через этот жанр семенной хроники, семенной эпопеи.

Об упадке и гибели буржуазных семей писали многие романисты ХХ века. В одном ряду с «Сагой о Форсайтах» стоят «Будденброки» Томаса Манна и «Семья Тибо» Роже Мартен дю Гара. Эти романы появились в разное время и в разных странах, но в каждом из них семейная тема перерастает в тему кризиса буржуазного общества.

Предваряет появление западноевропейского семейного романа-хроники XX в. Томас Манн романом «Будденброки». Семейная хроника Будденброков представляет собой эпическое повествование о расцвете и деградации некогда могущественной верхушки немецкой торговой буржуазии..

Будденбро́ки (Распад одной семьи) — роман, написанный Томасом Манном, начатый в октябре 1896 года и законченный 18 июля 1900 года. В романе описывается жизнь и упадок четырех поколений известной и богатой семьи торговцев из Любека. Основой скорее всего послужила история собственной семьи Манна. За этот роман Манн был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1929 году.

«Будденброки» Томаса Манна написаны в манере широкого, неторопливого повествования, с упоминанием множества деталей, с развернутым изображением отдельных эпизодов, со множеством диалогов и внутренних монологов. Толчком к написанию «Будденброков» явилось знакомство с романом братьев Гонкур «Ренэ Моперен». Томас Манн был восхищен изяществом и структурной четкостью этого произведения, совсем небольшого по объему, но насыщенного значительным психологическим содержанием. Прежде он считал, что его жанр – короткая психологическая новелла, теперь ему показалось, что он может попробовать свои силы и в психологическом романе гонкуровского типа.

Но материал для романа Томас Манн хотел взять свой, известный ему с детства и глубоко пережитый, т.е. любекский. Здесь на помощь Томасу Манну должны были прийти немецкие писатели, в творчестве которых отразилась жизнь северной Германии и был запечатлен ее колорит. По первоначальному замыслу романа Томаса Манна был рассчитан примерно на 250 страниц.

Но когда Манн приступил к работе, все пошло по-иному. Из первоначального замысла небольшого романа о современности, о «проблематическом» герое конца века, слабом и беспомощном перед лицом безжалостной жизни, получился огромный двухтомный роман эпического склада, охватывающий судьбу четырех поколений. Само название романа показывает, что в нем описывается жизнь целой семьи. А вместо гонкуровской краткости здесь появились обстоятельность и полнота описаний, неторопливость изложения, не чуждая некоторой нарочитой монотонности.

Судьба семьи Будденброков представляет собой историю постепенного спада и разложения. «Упадок одного семейства» – таков подзаголовок романа. Правда, падение семейства Будденброков процесс не непрерывный. Периоды застоя сменяются периодами нового подъема, но все же в целом семья постепенно слабеет и гибнет.

В тесной и неразрывной связи с историей семьи, как важнейшая неотделимая часть ее, показана история фирмы Будденброков. Она прочна и солидна вначале, затем приходит в несколько застойное состояние, переживает впоследствии подъем и расцвет, пышно справляется столетний юбилей фирмы, но тут же обнаруживается, что расцвет был не совсем здоровый, появляются признаки упадка, совершаются неудачные сделки. Более удачливые и наглые, беззастенчивые коммерсанты Хагенштремы и Кистенмакеры все больше оттесняют фирму Будденброков. Наконец, после смерти Томаса, она ликвидируется.

Процветание семьи и процветание фирмы – это две стороны одного и того же процесса. Фирма так же как и весь жизненный уклад Будденброков, составляет – до тех пор, пока Будденброки остаются настоящими Будденброками, - непременное условие их жизни, форму их существования, и борьба за интересы фирмы является борьбой за семью.

Роман организован как бы внутри себя, очень прочно и тщательно, не внешними данными. Его широкое течение, внешне ничем не сдерживаемое, напоминает течение жизни, и это и было одним из важнейших моментов художественного замысла Томаса Манна. В целом роман построен на постоянно меняющемся выдвижении на передний план отдельных персонажей. Это ни в коей мере не ведет к раздробленности, к распадению романа на отдельные, не зависящие друг от друга куски. Глубокая внутрення связь между всеми членами семьи Будденброков, определяемая близостью их внутренних задатков, единством их судьбы, самым прочным образом сдерживает вместе эти различные эпизоды, придает им цельность и единство. Само движение времени, столь существенное для романа, действие которого растянулось на сорок лет, совершается в значительной мере опираясь на эти «общие» эпизоды, являющиеся важными вехами в истории семьи. Что же касается более «персональных» эпизодов, то они во временном отношении обычно редко совпадают друг с другом. То, что оказывается освещенным в данный момент, как бы заслоняет собой все остальное, что происходит в то же время с другими персонажами романа, - их существование в это время, как молчаливо предполагается, не отмечено никакими особо важными событиями и длится в тех же формах, что и прежде. А затем на свет из тени выходит судьба другого персонажа и по ней начинает отсчитываться движение времени всего романа, а другие судьбы отходят на задний план.

Такие черты характерны скорее для хроники, чем для психологического романа. И «Будденброки» действительно соединяют оба эти элемента – это и психологический роман, и роман-хроника

24. Термин «интеллектуальный роман» был впервые предложен Томасом Манном. В 1924 г., в год выхода в свет романа «Волшебная гора», писатель заметил в статье «Об учении Шпенглера», что «исторический и мировой перелом» 1914-1923 гг. с необычайной силой обострил в сознании современников потребность постижения эпохи, и это определенным образом преломилось в художественном творчестве.. К «интеллектуальным романам» Т. Манн относил и работы Фр. Ницше. Именно «интеллектуальный роман» стал жанром, впервые реализовавшим одну из характерных новых особенностей реализма XX в.- обостренную потребность в интерпретации жизни, ее осмыслении, истолковании, превышавшую потребность в «рассказывании», воплощении жизни в художественных образах. В мировой литературе он представлен не только немцами — Т. Манном, Г. Гессе, А. Дёблином, но и австрийцами Р. Музилем и Г. Брохом, русским М. Булгаковым, чехом К. Чапеком, американцами У. Фолкнером и Т. Вулфом, и многими другими.

Никогда прежде и никогда потом литература не стремилась с такой настойчивостью найти для суда над современностью лежащие вне ее масштабы. Характерным явлением времени стала модификация исторического романа. Настоящее пронизывалось светом другой действительности, не похожей и все же в чем-то похожей на первую.

Многослойность, многосоставность, присутствие в едином художественном целом далеко отстоящих друг от друга пластов действительности стало одним из самых распространенных принципов в построении романов XX в.

Первая половина XX в. выдвинула особое понимание и функциональное употребление мифа. Миф перестал быть, как это обычно для литературы прошлого, условным одеянием современности. Как и многое другое, под пером писателей XX в. миф обрел исторические черты, был воспринят в своей самостоятельности и отдельности — как порождение далекой давности, освещающей повторяющиеся закономерности в общей жизни человечества. Обращение к мифу широко раздвигало временные границы произведения

Немецкий «интеллектуальный роман» можно было бы назвать философским, имея в виду его очевидную связь с традиционным для немецкой литературы, начиная с ее классики, философствованием в художественном творчестве. Немецкая литература всегда стремилась понять мироздание. Прочной опорой для этого был «Фауст» Гёте. Поднявшись на высоту, не достигавшуюся немецкой прозой на протяжении всей второй половины XIX в., «интеллектуальный роман» стал уникальным явлением мировой культуры именно благодаря своему своеобразию.

Сам тип интеллектуализма или философствования был тут особого рода. В немецком «интеллектуальном романе», у трех крупнейших его представителей — Томаса Манна, Германа Гессе, Альфреда Дёблина, — заметно стремление исходить из законченной, замкнутой концепции мироздания, продуманной концепции космического устройства, к законам которого «подверстывается» человеческое существование. названные выше авторы дали наиболее глубокую интерпретацию современности. И все-таки немецкий «интеллектуальный роман» стремился к всеохватывающей системности.

Ос-ти построения: обязательное присутствие нескольких не сливающихся слоев действительности, и прежде всего сиюминутного существования человека и космоса. немецкий «интеллектуальный роман» — многосоставное и сложное художественное целое. Романы Т. Манна или Г. Гессе интеллектуальны не только потому, что здесь много рассуждают и философствуют. Они «философичны» по самому своему построению — по обязательному наличию в них разных «этажей» бытия, постоянно соотносимых друг с другом, друг другом оцениваемых и измеряемых. Труд сопряжения этих слоев в единое целое составляет художественное напряжение этих романов. Исследователи неоднократно писали об особой трактовке времени в романе ХХ в. время трактовалось гораздо более разнообразно. В немецком «интеллектуальном романе» оно дискретно не только в смысле отсутствия непрерывного развития: время разорвано еще на качественно разные «куски». Ни в одной другой литературе не существует столь напряженных отношений между временем истории, вечностью и временем личностным, временем существования человека

Сама форма насыщена актуальным политическим содержанием: художественное творчество выполняет задачу прочерчивания связей там, где как будто бы образовались разрывы, где личность как будто свободна от обязательств перед человечеством, где она существует по видимости в своем обособленном времени, хотя реально она включена в космическое и «большое историческое время»

немецкому «интеллектуальному роману» в целом свойственно укрупненное, генерализованное изображение человека. Если образ человека и стал менее разработанным в новом типе романа, то он стал более объемным, вместил в себя — прямо и непосредственное — более широкое содержание. Образ человека стал конденсатором и вместилищем «обстоятельств» — некоторых их показательных свойств и симптомов. Душевная жизнь персонажей получила могучий внешний регулятор. Это не столько среда, сколько события мировой истории и общее состояние мира.

Большинство немецких «интеллектуальных романов» продолжили сложившийся на немецкой почве в XVIII в. жанр романа воспитания. Но воспитание понималось согласно традиции не только как нравственное совершенствование. Герои не заняты обузданием своих страстей и буйных порывов, не задают себе уроков, не принимают программ. Их облик вообще существенно не меняется, характер стабилен. Постепенно они освобождаются только от случайного и лишнего

Томас Манн (1875-1955) может считаться создателем романа нового типа не потому, что он опередил других писателей: вышедший в 1924 г. роман «Волшебная гора» был не только одним из первых, но и самым определенным образцом новой интеллектуальной прозы.

До «Волшебной горы» писатель только искал новые способы отражения жизни. После «Будденброков» (1901), раннего шедевра, вобравшего опыт реализма ХIХ века, а отчасти и технику импрессионистического письма, после ряда не менее знаменательных новелл («Тристан», «Тонио Крегер»).Произошедшее после этого изменения его поэтики в самых общих чертах состояли в том, что суть и существо действительности, как они представали писателю, не растворялись больше без остатка в единичном и индивидуальном

Главным предметом его исследования было не то, что он описывал в своих новых романах. Нарисованная им вполне конкретно и осязаемо жизнь, хоть и увлекала читателя сама по себе, все же играла служебную роль, роль посредника между ней и не выражавшейся ею более сложной сутью действительности. Об этой-то сути и велась речь в романе. После выхода в свет «Волшебной горы» писатель опубликовал специальную статью, полемизируя с теми, кто, не успев освоить новые формы литературы, увидел в романе только сатиру на нравы в привилегированном высокогорном санатории для легочных больных. Содержание «Волшебной горы» не сводилось и к тем откровенным диспутам о важных общественных, политических тенденциях эпохи, которыми заняты десятки страниц этого романа.

Ничем не примечательный инженер из Гамбурга Ганс Kасторп попадает в санаторий «Бергхоф» и застревает тут на семь долгих лет по достаточно сложным и смутным причинам, отнюдь не сводящимся к его влюбленности в русскую Клавдию Шоша. Воспитателями и наставниками его незрелого ума становятся Лодовико Сеттембрини и Лео Нафта, в спорах которых скрещиваются многие важнейшие проблемы Европы, стоящей на историческом перепутье.

Время, изображенное Т. Манном в романе, — эпоха, предшествовавшая первой мировой войне. Но насыщен этот роман вопросами, обретшими острейшую актуальность после войны и революции 1918 г. в Германии.

Политический либерализм и идеологический комплекс, близкий фашизму писатель выразил еще относительно традиционным «представительным» способом. Столкновение дистиллированной духовности и разгула инстинктов происходят в «Волшебной горе» далеко не только в диспутах двух наставников, как не только в политических общественных программах реализуется оно и в жизни. Интеллектуальное содержание романа глубоко и выражено гораздо тоньше. Вторым слоем, поверх написанного, придавая живой художественной конкретности высший символический смысл ведет Т. Манн важнейшие для него темы, и тему об элементарном, необузданно-инстинктивном, сильном не только в горячечных видениях Нафты, но и в самой жизни.

Постепенно и исподволь читатель улавливает сходство разнообразных явлений, постепенно осознает, что взаимоборство хаоса и порядка, телесного и духовного, инстинктов и разума происходит не только в санатории Бергхоф, но и во всеобщем существовании и в человеческой истории.

Точно так же и «Доктор Фаустус» (1947) — трагический роман, выросший из пережитого человечеством в годы фашизма и мировой войны, лишь внешне построен как последовательное хронологическое жизнеописание композитора Адриана Леверкюна.

Роман, рассказывающий о трагической жизни Леворкюна, согласившегося, как Фауст из средневековых немецких народных книг, на сговор с чертом (не ради познания, а ради неограниченных возможностей в музыкальном творчестве), роман, повествующий о расплате не только гибелью, но и невозможностью для героя любить, «озвучен» контрапунктом многих мотивов и тем. Совокупность их звучания и создает одно из самых глубоких худ-х отражений судеб Германии в первой половине XX в.

Огромное значение в произведениях Томаса Манна имеет идея «середины» — идея творческого посредничества человека как центра мироздания между сферой «духа» и сферой органического, инстинктивного, иррационального, нуждающихся во взаимном ограничении, но и в оплодотворении друг другом. Эта идея, как и контрастное видение жизни, всегда распадавшейся под пером писателя на противоположные начала: дух — жизнь, болезнь — здоровье, хаос — порядок и т.д.- не произвольная конструкция.

Манн — мастер интеллектуальной прозы. темы его романов несомненно привязаны к веку XX. Они смелы, ведут к глубоким философским обобщениям и одновременно экспрессионистически накалены.

Ведущими проблемами романов Томаса Манна являются ощущение рокового приближения смерти (повесть «Смерть в Венеции», роман «Волшебная гора»), близость инфернального, потустороннего мира (романы «Волшебная гора», «Доктор Фаустус»), предчувствие краха старого миропорядка, краха, ведущего к ломке человеческих судеб и представлений о мире, нередко в чертах главных героев прослеживается легкий гомоэротизм. Все эти темы нередко переплетены у Манна с темой роковой любви. Возможно, это связано с увлечением писателя психоанализом.