Text 28

В ходе осуществления глобальной кампании по борьбе с терроризмом США и другие страны должны на деле продемонстрировать свою приверженность правовым и моральным нормам, запрещающим вести боевые действия против некомбатантов, в частности невооруженных гражданских лиц. Если терроризм квалифицируется как международное преступление, то как раз потому, что он подразумевает намеренное убийство ни в чем не повинных и беззащитных людей.

Запрет на убийство невинных мирных жителей намеренно игнорировался воюющими сторонами в ходе обеих мировых войн ХХ века, который Раймон Аарон окрестил «веком тотальной войны». Апогеем подобных нарушений стала ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки в конце Второй мировой войны. Р. Аарон объясняет тенденцию ужесточения силовых мер против гражданских лиц, указывая, что в результате индустриализации и демократизации военно-промышленного комплекса государств, «гражданская» рабочая сила стала частью военного потенциала, а обыкновенные граждане стали активно участвовать в процессе принятия решений. Вот почему они, строго говоря, не могут считаться «невинными жертвами», а превращаются, по мнению многих стратегов, в «законную военную цель».

Бомбардировки городов времен Второй мировой войны впоследствии были подвергнуты серьезной критике и признаны стратегически неэффективными и аморальными. Итоги дискуссий нашли отражение в принятых США правилах ведения войны, которые были включены в программную литературу по военному делу. Эти правила налагали определенные ограничения на использование американскими военными бомбовых ударов в ходе войн во Вьетнаме, в зоне Персидского залива, на Балканах и в Афганистане – даже при поражении объектов инфраструктуры, – хотя не обошлось без нарушений и несчастных случаев.

Нельзя отрицать, что соблюдать принцип неприкосновенности «гражданского населения» после холодной войны в эпоху этнических и религиозных войн с участием военизированных формирований и гражданских лиц, с распространением практики использования гражданских лиц в качестве «живых щитов», стало нелегко. Тем не менее, правительство должно неукоснительно соблюдать, по крайней мере, запрет на преднамеренное нападение на некомбатантов, руководствуясь при этом базовыми соображениями морали и своими же собственными интересами: надо соблюдать нормы, которые в других ситуациях смогут обеспечить защиту граждан своей страны от проявлений слепой агрессии со стороны кого-либо другого.

Text 29

Однако в рамках этнического подхода национальный суверенитет рассматривается как способность этноса к самоопределению, включая выбор формы политической организации государственного устройства. С этнических позиций толкуется все национальное законодательство и упомянутые международные документы. Более всего такой подход характерен для государств с несформировавшимся гражданским обществом.

Вообще же, данное видение национального суверенитета можно рассматривать как первую в истории попытку осмысления природы верховной власти, ибо наибольшую эффективность этническое понимание национального суверенитета имело в эпоху, предшествующую образованию государства, во времена, когда верховная власть действительно была субстратом этнического самосознания людей, а национальные сообщества можно было охарактеризовать как достаточно автономные системы.

Однако сегодня, в эпоху переосмысления идеи государственности, упование на предшествующий опыт общественного строительства, т.е. на национальные корни суверенитета, абсолютно не оправдано.