Итальянский посол Лиутпранд о придворном церемониале

Торжественные и пышные придворные ритуалы важных приемов подчеркивали величие власти византийского императора, создавая представление о мощи империи.

В Константинополе к императорскому дворцу непосредственно примыкает зала изумительного великолепия и красоты, у греков называемая Магнавра или Золотая палата. Император Константин велел привести ее в порядок для приема прибывших одновременно со мной послов испанского халифа и Лиутфреда, богатого купца из Майнца, который тогда был послан германским императором. Перед троном императора стояло медное, но позолоченное дерево, ветви которого наполняли разного рода птицы, сделанные из бронзы и также позолоченные. Птицы издавали каждая свою особую мелодию, а сиденье императора было устроено так искусно, что сначала оно казалось низким, почти на уровне земли, затем несколько более высоким и, наконец, висящим в воздухе. Колоссальный трон окружали, в виде стражи, медные или деревянные, но во всяком случае позолоченные львы, которые бешено били своими хвостами землю, открывали пасть, двигали языком и издавали громкий рев. Я оперся на плечи двух евнухов и так был приведен непосредственно перед его императорское величество. При моем появлении заревели львы, и птицы запели каждая свою мелодию. Я же не испытал ни страха, ни удивления, так как еще раньше был осведомлен некоторыми знатоками о всех этих вещах. После того как я, согласно обычаю, в третий раз преклонился перед императором, приветствуя его, я поднял голову и увидел императора в совершенно другой одежде почти у потолка залы, в то время как только что видел его на троне на небольшой высоте от земли. Я не мог понять, как это произошло: должно быть, он был поднят наверх посредством машины. Он не произнес ни слова, а если бы и хотел произнести, то такой перерыв церемониала считался бы в высшей степени неприличным. О жизни и здоровье Беренгара меня спросил яогофет. Ответив ему по обычаю, я покинул залу аудиенции и отправился назад в свою гостиницу.

Цит. по изданию: Очерки по истории Византии. СПб., 1912. Вып. II. С. 41-42.

Никита Хониат о византийском воинстве

Никита Хониат (середина XII - 1213) - византийский писатель и политический деятель.

У ромеев принято за правило - да я думаю, что это правило имеет силу и у самих варваров, - давать на содержание воинам жалование и делать им частые смотры, чтобы видеть, хорошо ли они вооружены и заботятся ли надлежащим образом о лошадях, а людей, вновь вступающих на военную службу, прежде испытывать, здоровы ли и сильны ли они телом, умеют ли стрелять и владеть копьем, и потом уже вносить в списки. Но этот император все деньги, какие должны были идти на содержание воинов, собирал к себе в казнохранилище, как воду в пруд, а голод войск врачевал пожалованиями париков, воспользовавшись делом, придуманным прежними императорами и только изредка допускавшимися для таких воинов, которые часто разбивали врагов. Через это он, сам того не замечая, и ослабил войско, и перевел бездну денег в праздные утробы, и привел в дурное положение ромейские провинции.

При этом порядке вещей лучшие войны утратили соревнование в опасностях, так как то, что побуждало выказывать воинскую доблесть, не было уже, как прежде, чем-то особенным, что предоставляется только им одним, а сделалось доступным для всех. И жители провинции, которые прежде имели дело с одним лишь государственным казначейством, терпели величайшее притеснение от ненасытной жадности воинов, которые не только отнимали у них серебро и оболы, но и снимали с них последнюю рубаху, а иногда и разлучали их с самыми дорогими для них предметами. От того всякому хотелось попасть в число воинов, и один, простившись с иголкой, потому что она с трудом доставляла скудное пропитание, другие, бросив ходить за лошадьми, иные, отмыв кирпичную грязь, а иные, очистив от себя кузнечную сажу, являлись к вербовщикам и, подарив персидского коня или несколько золотых монет, зачислялись без всякого испытания в полки, тотчас же снабжались императорской грамотой и получили в надел пространства хорошо орошенной земли, плодоносные нивы и податных ромеев, которые должны были служить им в качестве рабов. Случалось даже что ромей плотил подать презренному полуварвару, который никогда не видел боевого строя, между тем как сам он был человеком почтенным, прекрасно знал военное дело и имел такие преимущества перед тем, кто брал с него подать, что казался перед ним Ахиллесом или был по отношению к нему тем же, чем человек, у которого вооружены обе руки, в сравнении с человеком, который от болезни не может потянуть и одного. Положение ромейских провинций, естественно, было вполне достойно таких беспорядков в войсках. Одни из них страдали от иноплеменников, а другие были разоряемы своими, словно чужими.

Цит. по изданию: Сборник документов по социально-экономической истории Византии. М., 1951. С. 193.