5.2. Проблема достоверности личностных опросников. Факторы, детерминирующие ответы на вопросы

У каждого, кто впервые знакомится с личностными опросниками, одним из пер­вых возникает вопрос о том, насколько достоверна информация, получаемая с помощью ответов на разного рода вопросы или утверждения. Обследуемый впол­не может быть неискренним, сознательно вводить в заблуждение или не так, как следует, понять задание, наконец, иметь искаженные, ошибочные представления о себе, своем поведении. В таком случае можно ли доверять тем результатам, ко­торые получают с помощью личностных опросников? Какие факторы детермини­руют ответы испытуемых на вопросы (утверждения)? Эти проблемы — одни из важнейших, им посвящено немало исследований, анализу которых и будет посвя­щен этот раздел.

5.2.1. Фальсификация и установки на ответы

Личностные опросники нередко оказываются объектом критики: в силу того что самоописание позволяет испытуемому дать о себе ложные сведения, легко иска­зить реальную картину. Естественно, если исходить из предположения о том, что эта возможность всегда или почти всегда реализуется, то становится бессмыслен­ным использование опросников в диагностических целях. Обычно, из-за того что

ответы могут быть без, труда фальсифицированы, ссылаются на опросы одних и тех же лиц, проведенные с разной инструкцией по той же самой шкале. В одном случае просят отвечать, например, подражая какому-либо типу поведения, в дру­гом — правдиво. А. Анастази считает, впрочем, как и многие другие, что психоло­гические результаты этих исследований — яркое свидетельство той ловкости, с ко­торой при работе с опросниками умышленно создается желаемое впечатление.

Дж. Нанели (Nunnally, 1978) в связи с этим замечает, что подобная критика личностных опросников глубоко ошибочна. Нельзя считать, пишет он, что люди, имеющие возможность совершить неблаговидный поступок, обязательно его со­вершат. У нас, утверждает Дж. Нанели, нет оснований полагать, что у испытуемо­го обязательно должно быть желание обмануть, и это играет сколь-нибудь важ­ную роль. Ко дню сегодняшнему в психодиагностике накоплено немало данных, указывающих на обратное — стремление обследуемых быть искренними.

Фальсификация ответов, о вероятности которой следует помнить в ситуаци­ях, характеризующихся высокой степенью социального контроля над результа­тами, полученными обследуемым (о типах ситуаций см. в гл. 2), встречается край­не редко. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе пациента (надо полагать, заинтересованного в излечении), пришедшего на обследование к психологу с целью индивидуализации медицинского диагноза. Специальные ис­следования в клинике психических заболеваний показали, что возможность фаль­сификации ответов больными весьма незначительна. Так, только 11% больных смогли симулировать «нормальный» ММР/-профиль. Некоторые же больные, стремясь выглядеть здоровыми, отвечали на вопросы так, что в конечном счете их личностные характеристики предстали более патологическими, нежели в реаль­ности (Hathaway, 1965).

Работы последних лет показывают, что многие из применяемых психологами опросников достаточно чувствительны к намеренному искажению истины. Ис­пользование разных личностных опросников в трех экспериментальных группах с инструкциями «отвечать честно», «произвести наилучшее впечатление», «про­извести наихудшее впечатление», показало, что фальсификация легко обнаружи­вается. Таким образом, сознательное искажение сведений, представляемых о себе, чаще всего возможность, нежели реальность поведения обследуемого. Другое дело — влияние факторов неосознаваемых, но тем не менее существенно воздей­ствующих на процесс «переваривания» вопроса и формирование ответа на него.

В ходе многочисленных исследований было установлено, что к факторам, ис­кажающим достоверность ответов, относятся те, которые имеют установочную природу (response set). Одна из наиболее известных установок, вызвавшая немало дискуссий, — это тенденция к выбору «социально положительного» ответа, того ответа, который предписывается общественными или групповыми нормами (res­ponse set of social desirability). Социально одобряемые ответы, даваемые обследуе­мыми, не должны быть поняты как нарочитое намерение представить себя в луч­шем свете. Их появление обусловлено не сознательной фальсификацией, а нео­сознанным желанием выглядеть не хуже других (Edwards, 1957).

Получены доказательства того, что сила социально одобряемых ответов связа­на с более общей потребностью индивида в самозащите, уклонении от критики

и социальном согласии (А. Анастази, 1982). Вместе с тем наличие потребности в помощи, внимании со стороны других людей может привести к выбору тех ответов, которые не соответствуют социальным (групповым) нормам, неблагоприятны для описания самого себя. Обследуемый, испытывающий потребность в чем-либо (или так полагающий), в этом случае для ее удовлетворения склонен представлять себя менее благополучным, нежели на самом деле. По мнению Дж. Нанели (Nunnally, 1978), исследования, в которых изучались социально одобряемые ответы, позво­ляют сделать следующие заключения:

а) у большинства испытуемых определенного общества (общественной груп­ пы) наряду с разными личностными особенностями наблюдается известное единство в понимании того, что считать «социально положительным», — поэтому необоснованным, нелогичным является мнение об умышленном искажении испытуемыми своих ответов при использовании личностных опросников;

б) если создать шкалу, состоящую из вопросов, измеряющих различные чер­ ты личности, и при этом выдвинуть условие, чтобы испытуемые отвечали на них только «хорошо» или «плохо», а затем рассчитать общий количе­ ственный показатель (путем сложения «хороших» ответов и, со знаком минус, «плохих»), то она будет высоко коррелировать с оценками по мно­ гим другим личностным опросникам.

Таким образом, получается, что фактором социальной одобряемости можно объяснить значительную долю вариативности в показателях мультифакторных эпросников. Более того, усматривается определенная аналогия между фактором социальной одобряемости и G-фактором интеллекта. Но это не означает невоз­можность выделения других факторов, тех, которые соответствуют измеряемому ;войству. Отечественные исследователи отмечают, что при факторизации одно­мерного опросника почти всегда выделяются два фактора. Один из них соответ-:твует измеряемому свойству, второй — социальной желательности ответа, при-[ем его сила зависит от диагностической ситуации и, как полагают исследо-1атели, уровня подозрительности контингента обследуемых (А. Г. Шмелев и 3. И. Похилько, 1985).

Фактор социальной одобряемости приобретает наиболее существенное значе-[ие в тех опросниках, содержание вопросов которых тесно связано с имеющими-я в обыденном сознании стереотипами «хороших» и «плохих» черт личности, собенностей поведения. Важным стимулом к социально одобряемым ответам вляется установление испытуемым зависимости (реально существующей или во-бражаемой) собственного благополучия от результатов исследования. В таком лучае действие установки может оказаться настолько сильным, что будет опре-елять едва ли не каждый ответ, а тем самым она (установка) окажется единствен-ой измеряемой характеристикой.

Известны способы защиты личностных опросников от стремления испытуе-ых отвечать в соответствии с тем, что «общепринято» (задания с вынужденным лбором, подобранные по степени социальной желательности ответа, разработ-* нейтральных заданий, введение в опросники так называемых «шкал лжи»)-

5.2. Проблема достоверности личностных опросников... 261

Однако эффективность этих мер не настолько высока, чтобы использовать опрос­ники в случаях, способствующих актуализации этой установки, например при профотборе высокомотивированных или нежелающих обследоваться лиц. В то же время нельзя и абсолютизировать роль установки на социально одобряемые от­веты. Изменения в результатах опроса при переходе от стандартной инструкции к инструкции отвечать так, чтобы «выглядеть в лучшем свете», могут быть расце­нены как направленность большинства людей на описание их действительного типа поведения.

Заметим также, что так называемое «социально одобряемое поведение» имеет множество аспектов, полный учет которых вряд ли возможен. Исследование боль­ных разной нозологической принадлежности обнаруживает еще большую размы­тость того, что называется социально одобряемым ответом. Влияние установки на социально одобряемое поведение минимизируется в тех диагностических ситуа­циях, когда испытуемый явно заинтересован в предоставлении предельно правди­вой информации о себе. По мере того как испытуемый из объекта исследования становится активным помощником экспериментатора, «экспертом самого себя» (Mischel, 1977), возрастает и достоверность получаемых данных. Традиционная психометрическая модель диагностического обследования, задающая известную отстраненность экспериментатора от испытуемого в процессе обследования, не универсальна и не всегда способствует желаемой объективности результатов.

Социально одобряемые ответы — лишь одна из установок, с которой может встретиться психолог. Описаны и другие установки. Одна из них (описанная пер­вой) установка на согласие (response set of acquiescence) — это тенденция согла­шаться с утверждениями или отвечать на вопросы только «да», независимо от их содержания. Чаще всего установка на согласие проявляется в тех случаях, когда вопросы неоднозначны, неопределенны. Влияние этой установки минимизирует­ся тем, что при составлении опросника добиваются того, чтобы число вопросов, для которых ключевой ответ «да», было равно (примерно равно) числу вопросов с ключевым ответом «нет». Другими словами, конструируется сбалансированная шкала. Наконец, следует согласиться с Дж. Гилфордом, что установка на согла­сие наименее вероятна в том случае, когда задания (вопросы, утверждения) по­нятны, недвусмысленны и, что очень важно, относятся к конкретным формам по­ведения.

Другая установка, с которой нередко приходится иметь дело, — установка на неопределенные ответы (response set of using the uncertain or middle category). Эти ответы иногда называют ответами средней категории, поскольку они находятся как бы между «да» и «нет». Обследуемый склоняется к преимущественному вы­бору ответов типа «не знаю», «не уверен» или «затрудняюсь ответить». Разумеет­ся, эта установка возникает в том случае, когда предусмотрен промежуточный тип ответа и лучший способ ее избежать — использование дихотомических заданий (ответ «да» или «нет»). Еще один способ устранения влияния данной установки заключается в формулировании таких вопросов, при ответе на которые выбор средней категории не будет притягателен для обследуемого. П. Клайн (1994) от­мечает, что неопределенные ответы часто возникают, когда крайние варианты не затрагивают испытуемого, безразличны для него.

Еще одна установка называется установкой на «крайние» ответы {response set of using the extreme response). Проявляется при использовании многоэлементной рейтинговой шкалы, по которой предлагается дать ответ на каждое задание. Един­ственный способ избежать проявления этой установки заключается в отказе от рейтинговых шкал, которые, впрочем, используются в личностных опросниках достаточно редко.

Наконец, упомянем об установке на необычные ответы или отклонении {de­viation). Эта установка, открытая И. Бергом (Berg, 1967), проявляется в тенден­ции обследуемого давать необщепринятые, необычные ответы. Очевидно, возник­новение этой установки не зависит от содержания и типа предлагаемых обследу­емому заданий.

Исследования описанных здесь установок, отмечает А. Анастази, прошли че­рез два этапа. Первоначально установки полагались источником ошибок, и в свя­зи с этим прилагались значительные усилия для устранения их влияния. Позднее эти установки были поняты как индикаторы личностных особенностей и обозна­чены понятием «стиль ответа». Другими словами, и установка на социально одоб­ряемые ответы, и установка на согласие, и, наконец, что наиболее очевидно, уста­новка на необычные ответы свойственны разным типам личности. Поэтому ре­зультаты, полученные с помощью личностных опросников, даже в том случае, когда действие той или иной установки оказывает определенное влияние на отве­ты, имеют диагностическое значение, но уже не с точки зрения конкретного со­держания заданий, а, как пишет А. Анастази, исходя из их стилевых свойств. Ин­тересно отметить, что подобное мнение, правда, гиперболизирующее значение стилевых свойств, выражено и в русскоязычных, пока единичных, исследовани­ях. М. П. Крюков с соавторами (1985), обследовавшие студентов-медиков, счита­ют, что испытуемые избирают свой план поведения при самооценке качеств в со­ответствии с конкретной ситуацией, а не раскрывают свои качества. По мнению этих авторов, планы поведения, а не общепринятая оценка личности по величи­нам шкал, профилям должны служить материалом для диагноза.

Подобный призыв к отказу от содержательной интерпретации данных лич­ностных опросников вступает в противоречие с огромным позитивным опытом их использования во многих областях психологии, не поддерживается специальны­ми исследованиями. Изучение установок на ответы, несомненно, способствует более точному пониманию того, что мы измеряем, но невозможно представить, что стилевые шкалы или планы поведения заменят шкалы содержательные, множе­ство личностных опросников.

Не только факторы, имеющие установочную природу, влияют на достовер­ность ответов. Значительный вклад вносится интеллектуальной оценкой вопроса испытуемыми.