2.2. Процесс формирования современного армянского этноса

Современные народы являются преемниками куль­туры, языка и антропологического типа своих пред­ков. Но если историческая ситуация складывается так, что народ меняет свой язык, то антропологическая преемственность остается в современном народе насле­дуются и доминируют характерные признаки той древ­ней этнической группы, которая составляла большин­ство в формировании современного этноса.

Происхождение армянского народа протекало на фоне исчезновения разных древнемалоазиатских и древнспереднеазиатских культур, государств и народов. В такой сложной исторической ситуации армяне не мог­ли появиться случайно, в своем первозданном готовом виде. Они явились продолжателями древнего антро­пологического типа народов и племен упомянутых ре­гионов и их носителями. Процесс происхождения и формирования современных армян в исторически обозримое время продолжался довольно долго.

Разные ученые выдвигали по этому вопросу различные гипотезы. Крупный советский археолог и историк Пиотровский считает, что зачатки армянской государственности уходят не только в эпоху падения Урарту и Ассирии, но и глубже - в эпоху царства Арме-Шубриа, относящуюся к VII-VI вв. до н. э. (Пиотровский, 1959).

Существовавшие на территории армянского нагорья другие древние большие и малые государства, как-то Хурритское, Урартское или Лувийское, также можно рассматривать как зачатки Армянской государ­ственности, так как народы этих государств и их по­томки постепенно вливались в армянский народ (Дья­конов, 1968).

Несмотря на скудность урартского антропологического материала, можно смело говорить о принадлеж­ности урартских черепов к арменоидному типу. Об этом свидетельствуют также произведения искусства, в осо­бенности изображения урартского этнического типа на барельефах, так называемых Балаватских дверей Салманасара III в Ассирии. Этот тип, несомненно, примы­кает к антропологическому типу древнейших переднеазиатских народов и, в этом смысле, может считаться предшественником арменоидного типа. Параллельные антропологические изучения хурритов и урартов, с од­ной стороны, и армян, с другой, показывают, что ар­мяне свои основные характерные антропологические черты унаследовали от урартов и хурритов (Тиранян, 1985). А те, в свою очередь, унаследовали эти черты от своих более древних предков.

Все народы – соучастники формирования армянского этноса внесли более или менее равный вклад не только в генофонд народа, но и сыграли сущест­венную роль в формировании и развитии армянско­го языка. Наступил такой исторический момент, когда потомок говорил по-древнеармянски, а его отец, дед и прадед были двуязычны, а предок отцов и дедов был еще чистым хурритом, урартом или лувийцем (Дья­конов, 1968). Одна из таких ситуаций зафиксирована в древних бехистунских надписях, которые свиде­тельствуют об обармянивании урартов и доводят до нашего сведения, что момент перехода от урарта к армянину на примере одной семьи или рода имел место уже в 521 г. до н. э. и не являлся артефактом. Отец - Халдита был урартом, а сын – Араха был армянином.

Исследователь древнего прошлого армянского на­рода и армянского языка Г. Капанцян связывал фор­мирование армянского этноса с царством Хайаса-Аззи, и весь этот длительный процесс делил на два качест­венно отличных состояния – с XV в. до н. э. до начала VII, и с VII до конца III в. до н. э., считая армянский язык результатом формирования своего народа, он возводил его древнейшие зачатки к языкам племени асы, указывая на связь названия Хайасы с назва­нием армян и приводя ряд аргументов в пользу своей гипотезы (Капанцян, 1947). Однако в ранних работах Г. Б. Джаукяна высказывалась мысль о том, что хайасский язык является древнеанатолийским индоевропейским языком, выступающим в армянском как субстрат. Он относил хайасский к хетто-лувийским языкам, говоря о которых понимаются в первую очередь хеттский, лувийский, палайский и иероглифный хеттский. Автор подвергал сомнению гипотезу Капанцяна о том, что Хайаса-Аззи была «колыбелью армян» и что армянский язык является прямым потомком хайасского, так как тот исходит из ошибочного представ­ления о двуприродности армянского языка и о преоб­ладании в нем «азианических» черт над индоевропейскими. Однако в дальнейшем эта уверенность автора колебалась по многим причинам. Главным аргументом в пользу прямого родства хайасского и армянского языков является наличие собственно армянских элементов и довольно достоверных армянских параллелей в хайасской ономастике, которые свидетельст­вуют в пользу армянского этнического присутствия и ведущей роли армянских племен в хайасском племенном союзе. И потому можно уже говорить о Хайасе как о первом государственно-политическом объединении армян, где в разноплеменном союзе ведущая роль принадлежала армянам. (Джаукян, 1963, 1967, 1976, 197£ 1988). И. М. Дьяконов полностью отрицает родственную связь между хайасским и армянским, выводя название хай из хеттского названия hati (Дьяконов, 1956)

Следствием тенденции к переоценке языковых построений в сравнительно-историческом языкознании было появление «глоттальной» теории Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова, которые в течение многих лет, изучив все многообразие и сложности индоевропейского праязыка и сравнив его с современными языками попытались найти или локализовать прародину индоевропейцев (Гамкрелидзе, Иванов, 1980, 1981, 1984).

Метод глоттохронологии был предложен М. Сводешом в 1950-х гг. и в свое время вызвал много различных мнений. Независимо от других Г. Б. Джаукян еще в 1967 г. использовал этот метод и на основании списков из 215 и 100 слов для древнеармянского и новоармянского, языков подсчитал время дифференци­рованного развития армянского и русского языков. Он получил для списка из 215 слов около 5000 лет и для списка из 100 слов около 4300 лет (Джаукян, 1967). Сопоставляя армянский и русский языки, Джаукян попытался выяснить независимое развитие, т. е. время отделения армянского языка от индоевропейской общ­ности. По спискам из 100, 200 и 250 по методам глот­тохронологии время разделения армянского языка вос­ходит к началу III и даже третьей четверти IV тыс. до н. э. (Джаукян, 1969).

К концу V – IV тыс. до н. э. следует отнести начало диалектного членения общеиндоевропейского язы­ка. К тому же времени, в частности, относится обо­собление греко-армяно-арийской диалектной общности и дальнейший ее распад на индоиранскую, греческую и армянскую группы. В дальнейшем происходит не­большое смещение протоармянского в пределах ма­лоазиатского ареала, где он мог соприкасаться с ана­толийскими языками. Лингвисты считают, что отсюда протоармяне распространяются в сторону исторической Армении на Армянском нагорье и наслаиваются на хуррито-урартский субстрат. Ученые констатируют ряд слов анатолийского происхождения, что говорит в пользу контактов протоармянского с хетто-лувийскими языками (Джаукян, 1970, 1982; Гамкрелидзе, Иванов, 1984). Аналогично с прежними рассуждениями Джаукян, Гамкрелидзе и Иванов считают проблематичным вопрос о прямой связи протоармян со страной Хайаса, что упоминается в хеттских источниках XIV – XIII вв. до н. э. (см. выше, Капанцян, 1956). Но, считают, они даже при допущении отсутствия генетических связях между протоармянами и жителями страны Хайаса на северо-востоке Малой Азии, весьма вероятны наличия взаимоотношений между этими этническими группировками, так как в качестве этнонима прото­армян перенято название hay (Джаукян, 1964, 1967, 1970, 1976; Гамкрелидзе, Иванов, 1984), которое сох­раняется до сегодняшних дней как самоназвание армян.

Согласно теории Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Ива­нова, прародина индоевропейцев находилась не в цент­ральной Европе и не в северном Причерноморье, а на севере Западной Азии (от Балкан до Ближнего Вос­тока и Закавказья вплоть до Иранского плоскогорья).

Этот вывод они мотивируют тем, что первоначальным обитанием общеиндоевропейского языка могла счи­таться такая географическая область, которая своими экологическими, географическими и культурно-историческими, характеристиками соответствовала бы картине среды обитания на основе лингвистической реконструкции праязыка. Такой областью являются высокогорные районы территорий Малой Азии, Верхней Месопотамии и смежных ареалов, включая Балканы. Одним и веских аргументов в пользу нового расположения прародины индоевропейцев является то, что тыс. до н. э. там развивалось скотоводство, пчеловодство и земледелие, возделывались виноград и ячмень. Наличие развитой терминологии земледелия виноградарства на этой территории исключает лока­лизацию прародины в более северных областях Европы, так как такие злаки, как «ячмень», преобладают лишь к концу II - началу I тыс. до н. э.

Находки армянских и грузинских археологов ко­лесных повозок, датируемых около IV тыс. до и. э., привели ученых к признанию, что очагом их изготовления и распространения мог быть ареал от Закавка­зья до Верхней Месопотамии - озер Ван и Урмия. Распространение колесниц было связано с миграциями индоевропейцев с их прародины. Из ближневосточного очага колесные повозки распространяются в Волжско-Уральском районе, Северном Причерноморье, на Бал­канах, в Центральной Европе. Та же территория явля­ется одной из возможных областей одомашнивания лошади и использования ее в качестве тягловой силы (Гамкрелидзе, Иванов, 1984).

В книге вышеупомянутых авторов «Индоевропей­ский язык и индоевропейцы» представлена картина траекторий переселения племен носителей праиндоевропейского языка из первоначального очага в Пе­редней Азии в новые места обитания на Евразийском континенте. Эта схема довольно четко совпадает со схемой миграций и смешений древних антропологи­ческих типов в Западной Евразии.

Построенный антропологами очаг расообразования своим центром тяготеет к Малой Азии (Алексеев, 1974; Рогинский, 1978), где выделяется переднеазиатский тип, который нам хорошо известен по хеттским барельефам, древнеармянском и древнегреческим изо­бражениям и барельефам жителей древней Месопотамии, Урарту и др. (Loushan, 1911; Бунак, 1927; Field, 1961). К этому типу также относятся картвелы, а также семиты, отдаленное родство с ко­торыми вытекает из лингвистических данных (Иллич-Свитыч. 1971; Джаукян, 1967, 1978, 1982; Гамкрелидзе, Иванов, 1980, 1984).

Предполагается, что ближе всего к прародине ос­тались племена, говорившие на анатолийских языках (хеттском, лувийском, малайском), а также на армян­ском языке на территории исторической Армении (Ор­лова, цит. по Гамкрелидзе, Иванову, 1980).