Заключение

Исследования по этнической дерматоглифике ар­мянских микропопуляций совпадают с результатами соматологических исследований и обнаруживают боль­шое внутреннее сходство популяций и близость их ос­новного субстрата, хотя наблюдается некоторая гете­рогенность локальных популяций, которая несколько мозаична и не показывает какой-либо направленно­сти. Охарактеризованные по комплексу признаков ар­мяне обладают всеми специфическими чертами пред­ставителей переднеазиатской расы. Хотя степень вы­раженности европеоидности варьирует по разным приз­накам, европеоидный комплекс признаков у армян, в целом, максимально выражен. Положение о древних связях и родстве армянского народа и народов Пе­редней Азии и Кавказа, установленное совокупностью данных археологии, этнографии, лингвистики и антро­пологии, подтверждается данными дерматоглифических признаков населения вышеуказанных районов. Наи­большее сходство установлено с народами Кавказа, Сирии и Йемена.

На основе демографических данных и разных мо­делей структуры генных миграций в армянском на­селении установлены оценки интенсивности миграций 0.0074<m<0.0094 и эффективнорепродуктивный раз­мер, который в популяции армян составляет в среднем 441 человек.

По данным демографии и изучения распростране­ния фамилий в армянской популяции установлен теоретический интервал, в пределах которого ожидается генетическая – дерматоглифическая дифференциация популяции. Наблюдаемая средняя стандартизованная генетическая варианса по признакам дерматоглифики у армян действительно находится в установленных преде­лах. Это означает, что генетическая структура популяции отражает ее демографическую и фамильную структуру. Уровень дифференциации по названиям фа­милий оказывается наиболее близким к эмпирической генетической вариансе по дерматоглифическим признакам.

Отметим, прежде всего, что разработанный ранее (Рычков и др., 1976, 1977) подход к исследованию генетической дифференциации исходя из информации не­генетического характера, в частности демографической, с последующей аппроксимацией эмпирических оценок дифференциации теоретически предсказанны­ми, оказался применим не только к системе древних изолированных популяций Сибири, но также и к населению, демографическое развитие которого принци­пиально иное. Разумеется, в случае населения Арме­нии не приходится говорить об изолированных популя­циях, но в той мере, в какой сохраняется популяционная структура населения, предложенный подход к изу­чению его генетической дифференциации сохраняет силу.

В плане популяционно-генетических проблем на­селения Армении, полученные результаты позволяют поставить вопрос о тенденциях генетического процесса в Армении. В нашем исследовании наметились два следующих решения этого вопроса: два значения тео­ретически ожидаемого уровня дифференциации в табл. 26 по «островной» модели миграционной структуры позволяют двояко охарактеризовать состояние процес­са на сегодня. Если в дальнейших исследованиях под­твердится верхнее из значений , то можно считать, что процесс генетической дифференциации, продолжав­шийся на протяжении всей истории армянского наро­да, в настоящее время близок к пределу, ставящему­ся соотношениям генетически эффективного размера популяций со скоростью и структурой генных мигра­ций. В этом случае с дальнейшим ходом времени сте­пень генетической дифференциации населения будет увеличиваться столь незначительно, что при исследо­ваниях обычного в антропологической практике объе­ма выборок и охвата популяций едва ли будет уло­вима со статистической достоверностью.

Совсем иное заключение о состоянии и перспек­тиве генетического процесса в народонаселении Ар­мении должно быть сделано в том случае, если даль­нейшими исследованиями будет подтверждено нижнее из полученных в работе значений . В этом случае можно говорить о том, что в ход генетического про­цесса в армянском населении новейшая история Ар­мении внесла коренной перелом, создав такую демо­графическую ситуацию, при которой реальный уровень генетической дифференциации оказывается выше тео­ретически возможного. Следовательно, можно ждать, что при сохранении основных черт современной демо­графической ситуации, в будущем генетическая диф­ференциация населения начнет сокращаться. На та­кую возможность, как весьма вероятную, указывает и другой полученный нами в работе результат пред­сказания исходя из «ступенчатой» модели мигра­ционной структуры популяции. Если в популяциях обычного типа, на протяжении всей своей истории пре­терпевающих процесс дифференциации и усложнения структуры, соотношение оценок исходя из «остров­ной» и «ступенчатой» моделей миграции, как это по­казано для Сибири, всегда выше в пользу последней, то для армянской популяции это соотношение оказа­лось обратным и величина в предположении «сту­пенчатого» типа генных миграций в несколько раз ни­же значений, приведенных в табл. 26. Это указывает на то, что генные миграции в Армении в значительной мере перестали зависеть от географического расстоя­ния между популяциями и что популяция в целом на­ходится под значительным стабилизирующим давлени­ем генных миграций, тормозящим генетическую диф­ференциацию и нивелирующим все генетическое раз­нообразие, накопленное за тысячелетия истории ар­мянского народа.

Реконструкция времени для достижения сущест­вующего ныне уровня дифференциации армянской по­пуляции показала, что переднеазиатский комплекс признаков по дерматоглифике уже был сформирован и, по меньшей мере, около 8 – 9 тысяч лет назад – в неолитическое время, вероятно, на Армянском наго­рье зародился переднеазиатский тип человека, кото­рый затем распространился по территориям Передней Азии и Кавказа.