13. Возможность и действительность понятие возможности и действительности

Стремясь познать сущность предметов и процессов, человек исследует их историю, обращается к их прошлому. Постигнув сущность, он обретает способность предвидеть их будущее, ибо общей чертой всех процессов изменения и развития, связанной с их непрерывностью, является обусловленность будущего настоящим, еще не появившихся явлений - уже существующими. Одна из сторон взаимосвязи между объективно существующими и возникающими на их основе явлениями представлена в теории диалектического материализма связью категорий действительного и возможного.

Категория возможности отражает тот этап движения, развития явлений, когда они существуют лишь в виде предпосылок или в качестве тенденций, присущих некоторой действительности. Поэтому возможность может быть определена как совокупность порождаемых единством многообразных сторон действительности предпосылок ее изменения, превращения в иную действительность. В противоположность возможному, как тому, что может быть, но чего еще нет, действительность есть ставшее, т. е. осуществившаяся возможность и основа формирования новых возможностей. Таким образом, возможное и действительное выступают как тесно взаимосвязанные противоположности.

Поскольку любой процесс изменения и развития связан с превращением возможного в действительное, порождением этой новой действительностью новых возможностей, взаимосвязь возможного и действительного представляет собой общий закон изменения и развития в сфере объективного мира и познания.

1. Развитие воззрений на возможность и действительность в истории философии

Вопрос о возможном и действительном и их соотношении привлекал внимание мыслителей с глубокой древности. Первую систематическую разработку его мы находим у Аристотеля. Он рассматривал возможное и действительное в качестве всеобщих сторон реального бытия и познания, как тесно взаимосвязанные моменты становления.

Однако в ряде случаев Аристотель проявлял непоследовательность, допуская отрыв возможного от действительного. Так, в учении о материи как возможности, способной стать действительностью лишь через оформление, в котором осуществляется некая цель, в рассуждениях о первоматерии как чистой возможности и о первых сущностях как чистой действительности мы находим яркий пример метафизического противопоставления возможности и действительности. Следствием такого противопоставления является уступка идеализму, в виде учения о "форме всех форм" - боге, "перводвигателе" мира и высшей цели всего существующего.

Эту антидиалектическую тенденцию аристотелевской философии абсолютизировала и сознательно поставила на службу идеализму и теологии средневековая схоластика. В учении схоласта Фомы Аквинского материя представлялась как неопределенная, бесформенная, пассивная возможность, которой лишь божественная идея - форма придает действительное бытие. Бог как форма выступает активным началом, источником движения и его целью, разумной причиной осуществления возможного.

Однако наряду с господствующей схоластикой в средние века существовала и прогрессивная тенденция в философии, воплощавшаяся в попытках преодолеть аристотелевскую непоследовательность и представить материю и форму, возможность и действительность в единстве. Яркое воплощение эта тенденция нашла в творчестве таджикского мыслителя Х - XI вв. Абу-Али Ибн-Сины (Авиценны) и арабского философа XI I в. Ибн-Рошда (Аверроэса).

Позже идею единства возможности и действительности на основе материализма и атеизма развил Дж. Бруно. Во Вселенной, утверждал он, не форма порождает действительность из пассивной материи, а вечная материя обладает бесконечным многообразием форм. Материю, как первое начало Вселенной, Дж. Бруно в отличие от Аристотеля толковал как нечто возвышающееся над противоположностью субстрата и формы, выступающее одновременно в качестве абсолютной возможности и абсолютной действительности (См.: Д. Б р у н о. Диалоги. М., Госполитиздат, 1949, стр. 241, 242, 247). Несколько иное отношение между возможным и действительным усматривал Дж. Бруно в мире конкретных вещей: здесь возможное и действительное не совпадают, и их следует различать, что однако, не исключает их взаимосвязи.

Эти диалектические идеи утратил метафизический материализм XVII - XVIII вв. Оставаясь в рамках механистического понимания детерминизма с присущей ему абсолютизацией необходимых связей и отрицанием объективного характера случайного и возможного, он, естественно, не смог с этих позиций научно решить рассматриваемую проблему. Понятие возможного представители этого материализма относили к событиям, причины которых не познаны, т. е. считали возможное своеобразным продуктом неполноты человеческого знания.

Субъективно-идеалистическое толкование проблемы возможного и действительного развил И. Кант. Он отрицал объективное содержание этих категорий, утверждая, что "...различие возможных вещей от действительных есть такое, которое имеет значение только субъективного различия для человеческого рассудка" (И. Кант. Критика способности суждения. СПб., 1898, стр. 294). Возможным И. Кант считал то, мысль о чем не содержит противоречия. Такой субъективистский подход к возможному и действительному был подвергнут резкой критике Гегелем, развившим в рамках объективного идеализма диалектическое учение об этих категориях, их противоположности и взаимопереходах.

Закономерности взаимосвязи возможного и действительного, гениально угаданные Гегелем, получили подлинно научное материалистическое обоснование в философии марксизма, где впервые возможность и действительность были осмыслены в качестве категорий, отражающих некоторые всеобщие и существенные моменты диалектического по своему характеру - изменения и развития объективного мира и познания.

Диалектико-материалистическое учение о возможности и действительности развивается на базе достижений производственной, общественно-исторической и научной практики, в борьбе против буржуазных извращений этих достижений. Развитие науки ХХ века, связанное с широким исследованием процессов статистического типа, привело к пересмотру ряда традиционных представлений (в частности, представления механистического детерминизма о необходимости как однозначной предопределенности течения процесса), к возрастанию в связи с этим значения категорий возможного и вероятного. Однако в рамках буржуазной философии это обстоятельство нашло искаженное отражение в виде метафизической абсолютизации роли возможного и вероятного в современной науке и противопоставления их другим категориям. Так, в экзистенциализме возможность превращается в основную и единственную категорию, растворяющую в себе все остальные. Цель подобной абсолютизации откровенно выразил французский философ П. Вандриес, который в своей книге "О вероятности в истории" предлагает заменить детерминизм в учении об обществе теорией возможностей. Такая замена имеет глубокий классовый смысл, ибо направлена против марксистского учения о закономерном характере общественного развития и основанного на нем предвидения неизбежности социалистического преобразования общества. При этом буржуазные идеологи извращают суть марксистского детерминизма и утверждают, что он не признает существования различных возможностей, т. е. уподобляют его механистическому детерминизму. Это - сознательное искажение марксизма, ибо диалектическому материализму в равной мере чуждо и игнорирование возможного, и абсолютизация его роли. Марксистская диалектика учитывает не только наличие некоторого многообразия возможностей изменения системы, но и качественную неоднородность этих возможностей.