Первый период схоластики.

I. При первом возникновении схоластики в ней преобладает влияние платонизма и особенно новоплатонизма.

Скотт Эригена, т.е. Ирландец (IX в.), призванный в Палатинскую Академию Карлом Лысым и преследуемый затем за ересь, переходит в Оксфорд по приглашению Альфреда Великого. Ученость его громадна для того времени: он в совершенстве владел греческим языком и, может быть, арабским. Своим переводом Дионисия Ареопагитаон способствовал распространению в школах новоплатоновских идей, так как сам Дионисий Ареопагит есть ничто иное, как верный отголосок этих идей.

По учению Скотта Эригены, так же как и по учению Дионисия и новоплатоновцев. Бог есть бытие, мыслимое в его абсолютном единстве, нераздельное и чуждое отрицательных признаков. Мир — бытие раздельное и ограниченное; творение — развитие и расчленение того, что заключает в себе Божественное единство. Отсюда и заглавие книги, написанной Скоттом: De divisione naturae.Все сотворенное, отделившись от Бога, возвращается к нему по закону возврата. Так как все исходит от Бога, то всему предназначено вернуться в Бога (De divisione naturae, I, 16). Таким образом, существует всеобщее предназначение, но предназначение к спасению. Все падшие ангелы, все падшие люди, все существа вернутся к Богу. Наказания будущей жизни — чисто духовные и состоят лишь в последствиях самих поступков согласно установленному Богом закону (De divina praedestinatioiie, 2— 4). Эти мысли в связи с теми, которые высказаны Дионисием Ареопагитом и блаженным Августином, ввели платонизм в схоластическую философию.

Вскоре появилась задача, разъединившая Платона и Аристотеля: проблема идей. Порфирий, в своем Введении к аристотелевскому «Органону», выставил эту задачу, спрашивая себя, имеют ли роды

==342

ФУЛЛЬЕ. ИСТОРИЯ СХОЛАСТИКИ

самостоятельное существование помимо предметов, в которых они выражаются, или они существуют лишь в самихпредметах. Например, существует ли «человечность» (humanitas), как самостоятельность, помимо отдельных людей, или она существует только в этих отдельных личностях и только в силу их существования. Как известно, первого мнения держался Платон, второго — Аристотель. Этому великому вопросу о природе идей, обнимающему собою и вопрос о происхождении вещей, суждено было разъединять и волновать людей в продолжение многих веков — все средневековье.

Сначала решили вопрос в смысле платоновском: общие понятия или, кактогда говорили, universalia соответствуют сущностям, обособленным от нашей мысли и от всей природы. Последние имеют свое высшее осуществление в Божественной сущности, в Божественной мысли. Истинная «человечность» с присущими ей совершенствами находится не в отдельных человеческих личностях, но в Боге, который творит вещи своею мыслью. Точно так же содержит Бог в своей вечности и все то общее (универсальное), что развивается и обнаруживается во времени. 9то учение, допускающее вечную реальность родовых понятий, называется вследствие этогореализмом.

Замечательно полное развитие этого учения находим мы у Ансельма (XI в.)¹, прозванного вторым Августином и заимствовавшего много платоновских доктрин от этого римского Отца Церкви.

«Когда Всевышний дух обращается с словом к самому себе, — говорит Ансельм, — он одновременно с тем изрекает и все то, что было сотворено Им; ибо все вещи и до своего сотворения, и после, и тогда, когда они погибают или терпят перемены, всегда пребывают в Нем, но не такими, каковы они сами по себе, а такими, каков Он. И в самом деле — сами по себе они представляют естество, подвергающееся перемене, сотворенное в силу неизменной мысли; в Нем же — они первичные сущностииистинное началобытия». По учению св. Ансельма, какое-либо качество потому лишь может принадлежать известному субъекту, что оно существуетсамо по себегде-то, откуда истекает в него и откуда он его почерпает. Никакое существо не может быть справедливо иначе, как в силу существования справедливости самой по себе; ипервоесущество, которое, следовательно,само по себеобладает всем тем, что в нем есть, должно бытьсамойсправедливостью, рассматриваемою независимо от всего другого. Повторение этого соображения относительно каждого из известных нам качеств дает такое заключение: самое существо Бога составляет то, что другие вещи содержат в себе лишькак качество.

Восходя таким образом от видимых предметов к их идеям и от идей к Всевышнему Единству, Ансельм воспроизводит диалектическое доказательство бытия

Родом из Аоста, был аббатом Бека в Нормандии, потом архиепископом Кентерберийским.

==343

ПРИЛОЖЕНИЕ II

Бога в том виде, как оно было задумано Платоном. Кроме того, он выводит отсюда еще способ указания признаков Бога: этот способ состоит в том, чтобы выводить все эти признаки из самого определения Бога, таким образом, чтобы они вмещались один в другом, и все в высшем единстве.

Таково учение, изложенное Ансельмом в его Monologium s'we exemplum meditandi de ration«, fidei:Монолог или пример, как размышлять об основаниях своей веры.

Кроме того, с именем Ансельма связано так называемое доказательство бытия Бога, основанное на законе противоречия — доказательство онтологическое.Он силится показать, что отрицание Бога является мыслью, самой себе противоречащей. «Даже безумец принужден признать, что у него в уме есть мысль о таком существе, превыше которого нельзя себе вообразить ничего более великого: действительно, когда он слышит изложение этой мысли, он ее понимает; а то, что может быть понято, находится в уме. Далее, этот предмет, превыше которого ничего нельзя помыслить, несомненно находится не в одном только уме; потому что если бы он был только вуме— in intellectu, то оставалась бы возможность хотя бы лишь предположить, что он существует и вдействительности —in re. А это составит новое условие, обусловливающее уже мысль о таком существе, что оно будет еще более великим, нежели то, которое существует только в одном лишь уме.Итак, если бы этот предмет, выше которогонет ничего,существовал только в уме, он все же был бы таков, что нечто было бы еще выше его, — заключение, которое никоим образом не может считаться правильным. Итак, несомненно, есть и в действительности существо, выше которого ничего нельзя себе представить ни как находящееся в нашей мысли, ни в действительности ».

Второе его сочинение озаглавлено Proslogium seu Fides quaerens intellectum: Предисловие, или Вера, ищущая разумения. Ансельм и тут старается построить на рассудочном основании доказательство существования Бога. Желание построить такое доказательство неустанно преследовало его н овладевало его мыслью даже в торжественные минуты богослужения.

В этом-то Proslogium(ср. 13. v. l) и изложен аргумент, с которым связано имя Ансельма, известный под названиемонтологического доказательства.Платоновское понимание Бога, как высшего единства, в котором все объединяется, и в котором мысль сливается воедино с бытием, должно было привести Ансельма к тому, чтобы считать возможность и действительность, иначе говоря бытие в мысли (in intellectu) и бытие в действительности (in re), безусловно неотделимыми в случае, если дело идет о понятии Бога. Он полагает, что все наши понятия завершаются понятием наивысшим, в котором уже исчезает всякое различие возможности и действительности. А с этой точки зрения было бы противоречием, по мнению Ансельма, говоря об этом верховном понятии, прибавлять, что оно выражает лишь простую возможность без действительности: ведь это значило бы говорить, что мы мыслим высшее совершенство и в то же время мыслим его несовершенным. — На все это, конечно, можно возразить так: противоречие заключается, может быть, в

==344

ФУЛЛЬЕ. ИСТОРИЯ СХОЛАСТИКИ

самом понятии о действительно существующем совершенстве, особенно же если допустить, что всякая действительность есть как бы какое-то усилие, поступательное движение, прогресс. Далее, сам первоначальный источник вещей, в котором совпадает возможное с действительным — может и не быть совершенным. И наконец, нельзя доказывать существованияигройабстрактныхмыслей, в сочетании которых и изощряется Ансельм.

Один монах из Мармутье — Гаунилон, выступил против аргумента Ансельма в маленьком сочинении, озаглавленном: Книга в защиту безумца(к которому обращается Ансельм): Liber pro insipiente. По мнению Гаунилона, мысль отличается от бытия, и можно помыслить существо без того, чтобы оно существовало. Можно ли от мысли озаколдованномострове, будто бы существующем на открытом океане, прийти к заключению о действительном существовании такого острова? — Аргумент Ансельма будет впоследствии воспроизведен Декартом, Спинозой и Лейбницем; Кант признает в нем resume всей онтологии и покажет, что можно без всякого внутреннего противоречия считать Бога несуществующим.

Итак, в то время, как Ансельм указывал на последний принцип, к которому примыкает вся онтология — окончательное единство мысли и бытия, Гаунилон предварял Канта, веско противополагая тому, что находится в мысли,такую реальность, на которую мысль не может претендовать.

Так как все учение Ансельма было основано на реальности идеи или на тождестве мысли и бытия, то оно было реализмом, различные части которого находились в тесной связи.

Не следует забывать, что в средние века под словом реализм скорее понимали то, что ныне зовется идеализмом, т.е. учение, признающее наибольшую реальность за идеей или мыслью.

Наряду с этим платоновским реализмом развивается система, которая, воспроизводя и доводя до крайности часть аристотелевских возражений Платону, отрицает у общих понятий какую бы то ни было реальность. По мнению Росцеллина (около 1092), каноника из Компиэня (Compiйgne), одни лишь индивидуумы обладают действительностью; общие же идеи (universalia) суть не более, как собрания индивидуумов, обозначенные нарицательными именами. Их нельзя даже считать настоящими концептами нашего ума: ибо попробуйте помыслить человечность вообще, не помыслив того или иного человека, животность вообще, не помыслив то или иное животное; вам это не удастся. Думая о человечности, вы не представляете себе предмета общего, к которому бы относилось ваше понятие: в уме вашем не более как знак, слово, имя.А из этого следует, что и общие понятия не более как слова, звуки голоса, nomina,flatus vocis.Таков«номинализм»Росцеллина.

==345

ПРИЛОЖЕНИЕ II

Росцеллин применяет это философское учение и к богословию: в Боге он считает действительно сущим только отдельные три лица, а единая сущность, объединяющая ихпо учению Церкви в единого Бога, не более как название. Суасонский собор осуждает эту ересь, и номинализм предается анафеме. Реализм благоприятствовал идеям о единстве Церкви, о таинственном общении, о всемирной Церкви и ее всемирном главенстве, и стал поэтому правоверным учением католицизма.

Самым горячим противником Росцеллина был Вильгельм (Guillaume)из Шампо (Х 1в.), который довел реализм до последних пределов, пошел далее платонизма Ансельма и дошел даже почти до пантеизма.

Он, напротив, рассматривает самые индивидуумы, как имена и видимости: одни лишь общие понятия обладают действительным бытием. Так, напр., существует лишь один человек — человек универсальный и вечный. Все индивидуумы в сущности тождественны и различаются лишь случайными особенностями их общей сущности, которая одна только является действительностью. Universalia существует ранее вещей, а не обратно: uniuersaHa ante rem, non post rem.

Между этими двумя крайними учениями стоит учение Абеляра (XII в.). Он считает, что universalia существуют не до, не после вещей, но в самих вещах, in re. Отдельно же от вещей они уже не суть действительности, как утверждает реализм,и не простое название, как полагают номиналисты: онипорождение(conceptio) ума, имеющее свою собственную цену и выражающее существеннейшее свойство мысли. Отсюда происходит названиеконцептуализма, данное учению Абеляра. Это учение напоминает аристотелевское, которое, по-видимому, было отгадано Абеляром по некоторым чертамОрганона,хотяМетафизикаи не была ему известна.

Абеляр родился в 1079, умер в 1142. Смотри характеристику Абеляра у Victor Cousin в его Fragments de philosophie scholastique, p. 2. «Абеляр изПалэоколо Нанта, получив первоначальное образование на родине и объездив школы нескольких провинции, чтобы увеличить свои познания, явился для дальнейшего усовершенствования в Париж, где из ученика вскоре сделался соперником и победителем всех тогдашних учителей, знаменитостей: он как бы царствовал в диалектике. Позднее, когда он присоединил богословие к философии, он стал привлекать такое множество слушателей из всех частей Франции и даже Европы, что, по его собственному свидетельству, не доставало гостиниц, чтобы их поместить, не хватало земли, чтобы их прокормить. Куда бы он ни шел, он, казалось, нес за собой шум и толпу; пустыня, в которую он удалялся, мало- помалу превращалась в огромную аудиторию... Он не только блистал в школе; он волновал Церковь и Государство, был предметом прений на двух великих соборах, имел противником св. Бернарда; в числе же его учеников и друзей был Арно из Бресчии. Наконец, как бы для того чтобы еще более увеличить странность его жизни и популярность его имени, этот диалектик, затмивший Росцеллина и Вильгельма из Шампо, этот богослов, против которого поднялся Босюэт ХИ-го века, был красив, был поэтом и музыкантом; он слагал на народном языке песни, забавлявшие

==346

ФУЛЛЬЕ. ИСТОРИЯ СХОЛАСТИКИ

школьников и дам; и, будучи соборным каноником, монастырским профессором, он был любим до безграничной преданности той благородной личностью, которая любила, как святая Терезия, писала иногда, как Сенека, и чья прелесть, должно быть, была неодолима, так как она очаровала самого св. Бернарда. Герой романа в церковной обстановке, bel esprit в варварское время, глава школы и едва не мученик за убеждение: все это содействовало к тому, чтобы сделать из Абеляра необыкновенную личность». — V. Abelard par M.de Rйmusat,2 vol., 1845.

Мнение Абеляра о Троице было осуждено. Но проклятия Церкви были направлены не столько против основ его учения, сколько против метода. Абеляр был прежде всего диалектиком; он хотел во всем дать себе отчет силою рассудка и свободно обсуждать вопросы веры. Он отвергал исключительную нетерпимость богословов: он доходил даже до вопроса о том, почему бы могло быть отказано языческим философам в вечном блаженстве из-за того, что они не имели возможности знать Христа. «Неужели населили бы мы ад такими людьми, чья жизнь и учение изобличают совершенство чисто евангельское и апостольское и ни в чем, или почти ни в чем, не отступают от христианской религии?»¹Школа Абеляра сохранила традицию свободомыслия, предвещавшую уже будущую независимость философии от богословия.

В вопросе о Троице Абеляр сводит три лица к трем существенным атрибутам Божества: могуществу, мудрости и благости. Эти три атрибута: мочь, знать и желать, в отдельности ничто; вместе же они образуют Существо совершенное. Это — ересь единства личности, противоположная ереси Росцеллина, признававшего как бы трех богов.

II. К такому же либерализму, со своей стороны, пришли и философы мистики, несмотря на то, что их стремления и метод были противоположны стремлениям и методу диалектиков.

Поддерживая правоверие и преследуя Абеляра своими проклятиями, Бернард в то же время ополчается против недостойного духа господства и насилия, двигавшего в то время папством. «Вот голос Господа в Евангелии: Цари народов владеют ими; между вами да не будет так.Значит, очевидно, что апостолам воспрещено господствовать... Вот что вам запрещено; посмотрим, что вам приказано: ктомежду вами больший, да будет как меньший, и первый да будет вам слугою»(De consideratione. I, II, 6).

Бернард склонялся к мистицизму и не доверял умозрительной диалектике, ставшей таким опасным орудием в руках Абеляра.

Такое же мистическое направление замечается и в школе св. Виктора, во главе которой стояли Гуго и Ричард, настоятели аббатства св. Виктора в Париже. Природу Божества, насколько послед-

Thcologia christiana, I, II

==347

ПРИЛОЖЕНИЕ II

няя может быть объяснима, Ричард объясняет посредством природы любви.

Бог есть любовь. А любовь требует любимого предмета; поэтому у Бога вечно любящего есть предмет вечно любимый, Его Сын. Этой концепцией Ричард возводил христианскую теорию к высшему ее выражению. Вместе с тем он описывал последовательные ступени, посредством которых наша любовь может возвыситься до отождествления с любовью божественной, и конечный предел которых — экстаз (excessus).

Также после Ричарда школа св. Виктора продолжала восставать против диалектических тонкостей рассуждения и против нескончаемых споров, в которые запутывались богословы. Все проблемы школы были собраны Петром Ломбардским в его Книге решений (Liber sententiarum), ставшей одним из употребительных руководств средних веков. Самые ничтожные вопросы переплетаются в ней с вопросами важнейшими — смесь глубины и наивности, довольно хорошо передающая дух времени.

Как согласовать Божеское предведение со свободой творения? Где находился Бог до творения? Каким образом злые духи проникают в людей? Какого росту был Адам при своем появлении на земле? Мог ли бы Бог сделаться женщиной подобно тому как он воплотился в m} жчину? Причащается ли мышь, съедающая освященный хлеб, тела Спасителя? и т. д., и т. д.

Совокупное действие диалектической независимости и независимости мистической вело к успеху свободной мысли, и схоластическое богословие, казалось, уже распадалось. Церковь возвела на костер массы еретиков и предала анафеме творения Аристотеля, которые уже начинали изучаться, и позднейшие, все более и более смелые, последователи Абеляра были обвинены в том, что из этих-то творений они и заимствовали свое учение (1209).

Однако Аристотель, осужденный Церковью, вскоре когда его творения были лучше узнаны, все-таки сделался великим авторитетом средних веков. Платоновскому влиянию, преобладавшему в первом периоде, наследует во втором влияние перипатетическое. Аристотель вливает новую жизнь в эту философскую науку, недостаточно независимую, чтобы быть творческой и чтобы обусловливать своими собственными силами возможность своего существования. Церковь, принужденная принять мало-помалу в свое лоно философию, предпочла принять философию законченную и сведенную к неизменяемой системе; Аристотель же, как ей казалось, давал ей в руки такую систему. И этот философ был принят за верховного учителя в делах человеческих, его стали называть предтечей Христа в делах природы, praecursor Christi in rebus naturallbus;подумывали даже о том, чтобы причислить его к лику святых. А подчиняясь, таким образом, авторитету мыслителя, бывшего в свое время одним

==348

ФУЛЛЬЕ. ИСТОРИЯ СХОЛАСТИКИ

из свободнейших умов, вводили бессознательно и в самый авторитет семя свободы: ведь, поклоняясь Аристотелю, благоприятствовали одновременно как влечению к метафизическому анализу, так и влечению к наблюдениям природы.