II. Критерии толкования

-----------Толкование------------

27. Конвенция все более и более проявляет себя как основной ин­струмент европейского государственного порядка, который существует за географическими и структурными расслоениями. Благо­даря толкованию, производимому Судом, право, которое вытекает из его положений, полностью вписывается в рамки конституцион­ного характера, так как оно имеет целью утвердить и защищать права и основные свободы европейских граждан, какими бы ни были структуры сотрудничества Государств нашего континента. В этом смысле, надзор за соблюдением Конвенции приближается в точности к конституционному надзору по отношению к докумен­ту — Конвенции — нормы которого отсыпают к существенным положениям национальных, конституций в сфере основных прав.

Являясь одновременно международным договором, широко за­имствующим конституционные традиции Государств-членов, и основополагающим документом европейского сотрудничества в области защиты человеческих существ и достоинства личности, Конвенция нуждается в ключах чтения, могущих направлять тол­кователя для того, чтобы точно определить очертания норм, ко­торые, для того чтобы стать юридическими, являются единствен­ными в той мере, в какой они касаются прав человека и основных свобод. Учитывая это, телеологическое и эволюционное толкование занимает в ней господствующее место, которое, однако, не исклю­чает учета необходимой свободы усмотрения, которая иногда — но не всегда — должна быть сохранена за демократическим Госу­дарством, когда оно вынуждено вмешаться в осуществление права или свободы.

28. Позитивные обязательства. «Фактическое препятствие может нарушать Конвенцию точно так же, как и юридическое (...). Более того, выполнение обязательств по Конвенции требует време­нами совершения со стороны Государства определенных позитив­ных действий; в подобных обстоятельствах Государство не может просто оставаться пассивным» (Airey,25).

29. Позитивные обязательства. Обращение к судебной прак­тике. «На протяжении долгого времени Суд полагал, что если мно­гие положения Конвенции имеют в основном своей целью защиту личности против любого произвольного вмешательства со стороны государственной власти, то, кроме того, могут существовать пози­тивные обязательства, неотделимые от реального соблюдения рассматриваемых прав. Суд считает, что подобные обстоятельства могут возлагаться в силу статьи 8 и статьи 11. Суд также установил суще­ствование обязательства принять меры для проведения фактическо­го расследования с точки зрения статьи 2 и статьи 3; позитивное обязательство принять меры для защиты жизни может также суще­ствовать в силу статьи 2» (Ozgur Gundem,42).

30. Социально-экономические права. «Осуществление соци­ально-экономических прав в значительной степени зависит от поло­жения — особенно финансового, — в Государствах, о которых идет речь. С другой стороны, Конвенция должна толковаться в свете се­годняшних условий (...), и она нацелена на реальную и практиче­скую защиту человека в тех областях, где она действует (...). Хотя Конвенция говорит главным образом о гражданских и политических правах, многие из них в процессе реализации приобретают черты и ведут к последствиям социально-экономического характера. Поэто­му Суд, как и Комиссия, считает, что то обстоятельство, что толко­вание Конвенции может затронуть и социально-экономическую сферу, не должно само по себе быть решающим аргументом против такого толкования; жесткой границы между этой сферой и содержа­нием Конвенции не существует» (Airey,26).

31. Эволюционное толкование и сфера применения Конвен­ции (социально-экономические права). Обращение к делу Эйри. «Суд напоминает, что (...) Конвенция должна толковаться в свете сего­дняшних условий (...), и она нацелена на реальную и практическую защиту человека в тех областях, где она действует (...). Хотя Кон­венция говорит главным образом о гражданских и политических правах, многие из них в процессе реализации приобретают черты и ведут к последствиям социально-экономического характера. Поэто­му Суд, как и Комиссия, считает, что то обстоятельство, что толко­вание Конвенции может затронуть и социально-экономическую сферу, не должно само по себе быть решающим аргументом против такого толкования; жесткой границы между этой сферой и содержа­нием Конвенции не существует» (Annoni di Gussola el al.,56).

32. Ограничительное толкование. «Ограничительное толкова­ние прав и свобод личности, гарантируемых Европейской конвенци­ей о защите прав человека, противоречит объекту и цели этого дого­вора» (CommEDH, Asiatiques d'Afrique, Avis, 192, DR 78-B, p.5, spec.p.56).

33. Намерение Договаривающихся Сторон. «Европейская кон­венция о защите прав человека должна толковаться объективно, а не в соответствии с тем как она могла пониматься Стороной в момент ее ратификации» (CommEDH,Asiatiques d'Afrique, Avis,193, DR 78-B, p.5, spec. p.57).

34. Намерение Договаривающихся Сторон. «В практике Суда прочно укоренилось, что Конвенция является документом, подле­жащим толкованию в свете сегодняшних условий (...). Подобный шаг для Суда не ограничивается нормативными положениями Кон­венции, но еще соответствует положениям статей 25 и 46, которые регулируют функционирование механизма ее применения. Отсюда следует, что эти положения не должны толковаться только в соот­ветствии с намерениями их авторов, выражаемыми вот уже более сорока лет» (Loizidou, Предварительные возражения, 71).

35. Вероятность и реальность. Нужно «то и дело, для того, чтобы вынести решение о существовании посягательства на права, защищаемые Конвенцией, стремиться выявить реальное из вероят­ного и используемой терминологии» (De Jong, Baljet et Van den Brink,48).

36. Общее рассмотрение. «Конвенция (...) составляет одно це­лое. Следовательно, положение, специально предусмотренное одной из ее норм, может также относиться, в определенных аспектах, к другим нормам Конвенции» (Aff. Linguistique beige, (no существу), Р- 33, § 7).

37. Общее рассмотрение. «Конвенция и Протоколы к ней (...) составляют одно целое таким образом, что положение, регулируе­мое в основном одной из их статей, может также относиться, в опре­деленном отношении, к другим статьям» (Abdulaziz, Cabales et Balkandali, 60).

38. Эффективный надзор за вмешательством. Один из прин­ципов, лежащих в основе Конвенции, верховенство права, требует, чтобы вмешательство органов власти в права личности было подчи­нено эффективному надзору» (Silver et al, 90).

39. Надзор над вмешательством и дополнительный характер. «Выясняя, в особом случае, имело ли место или нет произвольное разделение, Суд не сможет игнорировать правовые и фактические обстоятельства, характеризующие жизнь общества в Государстве, которое, в качестве Договаривающейся Стороны, отвечает в спорном размере. Осуществляя это. Суд не может заменять собой компе­тентные государственные органы, за неимением чего он упустит из вида дополнительный характер международного механизма коллек­тивной гарантии, введенного Конвенцией, государственные органы остаются свободными в выборе мер, которые они считают надлежа­щими в областях, регулируемых Конвенцией. Надзор Суда касается только соответствия этих мер требованиям Конвенции» (Aff, Linguistique beige, (no существу), р. 34, § 10).

40. Телеологическое толкование. «Имея (...) два варианта нормо-устанавливающего договора, в равной степени аутентичных, но не являющихся совершенно одинаковыми, Суд должен, в соответст­вии с принятой международной практикой, дать им толкование, ко­торое сблизило бы их насколько это возможно. Что касается нормо-устанавливающего договора, нужно выяснить, какое толкование является наиболее подходящим с точки зрения реализации и дости­жения целей этого договора, а не то, которое дает самое ограничи­тельное толкование обязательствам Сторон» (Wemhoff,8; тот же принцип, Sunday Times n 1, 48: Brogan et al, 59).

41. Принципы толкования: Венская конвенция. «Суд напоми­нает, что Конвенция должна толковаться на основе правил, установ­ленных Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., статья 31 п. 3(с) которой говорит о необходимости учитывать "любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками"« (Loizidou, (no существу), 43).

42. Принципы толкования: нормы международного права. «По мнению Суда, принципы, лежащие в основе Конвенции, не мо­гут толковаться и применяться в отрыве от реального положения дел. Учитывая особый характер Конвенции как договора о правах человека, Суд должен также принимать во внимание все соответст­вующие нормы международного права при решении спорных вопро­сов, касающихся компетенции Суда, во исполнение статьи 49 Кон­венции» (Loizidou, (no существу), 43).

43. Принципы толкования. Значение, которое следует прида­вать понятиям Конвенции. Ссылки на статьи 31 -33 Венской кон­венции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. «Суд повторяет, что таким, как его предусматривает "общее правило" толкования, указанное в статье 31 Венской конвенции, процесс установления истинного значения терминов договора представляет одно целое, комплексную процедуру. Вышеуказанное правило, строго интегрированное, ставит на один уровень различные положе­ния, которые перечислены в четырех пунктах статьи» (Witold Litwa, 58).

44. Принципы толкования. Значение, которое следует прида­вать понятиям Конвенции. Ссылки на статьи 31-33 Венской кон­венции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. и на различные положения, содержащиеся в четырех пунктах этой статьи. «Последовательность, в которой эти положения содержатся в статье 31 Венской конвенции, указывает на развитие процесса тол­кования договора. Прежде всего, нужно установить обычное значе­ние, которое следует придавать терминам, используемым в догово­ре, — в их контексте и в свете объекта и цели договора, как указано в п. 1 статьи 31. Это относится, в частности, к положениям, которые, как, например, статья 5 § 1 Конвенции, называют исключения из общего правила и которые, по этой причине, не могут быть предме­том расширительного толкования» (Witold Litwa, 59).

45. Принципы толкования Конвенции. Учет норм междуна­родного права. «Европейский Суд напомнил, что Конвенция должна толковаться в свете правил, установленных Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., и что п. 3(с) ста­тьи 31 Венской конвенции указывает, что должны приниматься во внимание «любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между сторонами». Европейская кон­венция о правах человека, включая Статью 6, не может толковаться изолированно от иных норм права. Европейский Суд должен внима­тельно отнестись к особому характеру Конвенции как к соглашению о защите прав человека и принимать во внимание соответствующие нормы международного права. Конвенция должна, насколько это возможно, толковаться в соответствии с иными нормами междуна­родного права, частью которого она является, включая нормы, отно­сящиеся к предоставлению Государству иммунитета» (Al-Adsani, 55; Fogarty, 35; McElhinney, 36).

46. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. При толковании Конвенции Суд стремится «установить обычный смысл понятия «находящийся под их юрисдикцией» в данном контексте и в свете объекта и цели Конвенции. Европейский Суд также рассмот­рит «последующую практику применения договора_; которая уста­навливает соглашение участников относительно его толкования» (Bankovic et al., Dec., 56).

47. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. «Более того, подп, (с) п. 3 статьи 31 указывает, что должны прини­маться во внимание "'любые соответствующие нормы международ­ного права, применяемые в отношениях между участниками". В це­лом Европейский Суд напомнил, что принципы, лежащие в основе Конвенции, не могут толковаться и приниматься изолированно. Ев­ропейский Суд должен также принимать во внимание любые приме­нимые нормы международного права при рассмотрении вопросов относительно юрисдикции Европейского Суда и, следовательно, оп­ределить ответственность Государства в соответствии с регулирую­щими принципами международного права, хотя он не должен забы­вать особый характер Конвенции как договора о правах человека. Конвенция должна толковаться, насколько это возможно, в гармо­нии с другими принципами международного права, частью которого она является» (Bankovic et al, Dec., 57).

48. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. «Да­лее, Европейский Суд напомнил, что travaux preparatories можно также принимать во внимание при соответствии смысла, вытекаю­щего из применения статьи 31 Венской конвенции 1969 года, или определения смысла, если толкование согласно статье 31 Венской конвенции 1969 года оставляет смысл "двусмысленным или неяс­ным" или ведет к результату, который "является явно абсурдным или неразумным" (статья 32 Венской конвенции)» (Bankovic et al, Dec., 58).

49. Специфичность Конвенции. «При толковании Конвенции необходимо учитывать ее особый характер как договора о коллек­тивной гарантии прав человека и основных свобод» (Soering, 87; тот же принцип, Cruz Varas, 94).

50. Объект и цель Конвенции. «Суд напоминает, что объект и цель Конвенции как договора о коллективной гарантии прав челове­ка и основных свобод призывают к толкованию и применению ее положений с учетом ее особого характера и таким образом, чтобы ее требования оказались конкретными и действительными» (Yasa, 64).

51. Специфичность Конвенции: «тот, кому положено боль­ше, не должен принуждаться получить меньше». «Кроме того, в области прав человека тот, кто может больше, не должен неизбежно получать меньше. Конвенция разрешает, при наличии определенных условий, некоторые весьма суровые формы обращения с людьми, такие, как смертная казнь (второе предложение п. 1 статьи 2), тогда как в то же самое время она запрещает другие, которые в сравнении со смертной казнью могут рассматриваться как относительно мяг­кие, например "незаконное" задержание на короткий период време­ни (п. 1 статьи 5) или высылка гражданина из его страны (п. 1 статьи 3 Протокола № 4 к Конвенции). Возможность подвергнуть лицо од­ной из форм обращения, указанных первыми, не означает возможно­сти подвергнуть его тем видам обращения, что упомянуты вторыми, даже если он согласен или не противодействует этому» (Deweer, 53; тот лее принцип, F. с. Suisse, 38).

52. Природа обязательств; высылка или экстрадиция. «Со­гласно общим положениям международного права Государство мо­жет, в силу своего суверенитета, контролировать въезд иностранцев на свою территорию и их выезд с этой территории; (...) Тем не ме­нее, Государство, которое подписало и ратифицировало Европей­скую конвенцию о защите прав человека, должно считаться давшим согласие на ограничение свободного осуществления прав, которые ему предоставлены общими положениями международного права, включая его право контролировать въезд и выезд иностранцев, в пределах обязательств, которые оно взяло на себя в силу этой Кон­венции» (D 434/58, Ann. Vol. 2, 355, spec. p. 373).

53. Соблюдение обязательств. «Для соблюдения обязательств по Конвенции важно существо, а не форма» (Margaret Murray et al., 68).

54. Исторические особенности. «Древность нормы внутриго­сударственного права не оправдывает невыполнение нынешних тре­бований международного права, но она может, при случае, поддер­жать мнение, что подобное невыполнение не имеет места» (Delcourt, 36).

55. Национальные особенности. «Тот факт, что страна занимает, в результате постепенного развития, изолированное положение в том, что касается ее законодательства, не свидетельствует неизбеж­но о том, что подобное законодательство противоречит Конвенции» (F. с. Suisse, 33).

56. Эволюционное толкование. Конвенция «открыта для толко­вания в свете условий сегодняшнего дня» (Soering, 102; Sigttrjonsson, 35; см. также, Marckx, 41).

57. Эволюционное толкование. «Конвенция должна толковать­ся в свете сегодняшних условий и, в особенности, с учетом значимо­сти принципа не дискриминации» (Burghartz, 28).

58. Эволюционное толкование. «Конвенция открыта для толко­вания в свете условий сегодняшнего дня, как это обоснованно отме­тила Комиссия» (Туrer, 31).

59. Эволюционное толкование. «Конвенция толкуется в свете представлений, преобладающих в наши дни в демократических Го­сударствах» (Guzzardi, 95).

60. Эволюционное толкование. Тем не менее, «Суд не может извлекать (из Конвенции), посредством расширительного толкова­ния, право, которое не было в нее изначально включено» (Johnston et al, 53).

61. Эволюционное толкование. Пределы, «Если Суд должен предпринять деятельный и ловкий шаг для толкования Конвенции, которая открыта для толкования, ему нужно также следить за тем, чтобы любое даваемое им толкование соответствовало основным целям, преследуемым договором, и сохраняло логичность (последо­вательность), которую должен иметь договор как система зашиты прав человека» (Pretty, 54).

62. Роль Суда, Соблюдение прецедентов и эволюционное тол­кование. «Европейский Суд счел, что, хотя он формально не обязан следовать своим предыдущим решениям, но будет в интересах за­конной определенности, прогнозируемости и равенства перед зако­ном, если он не будет отклоняться без достаточных на то причин от прецедентов, заложенных в предыдущих делах. Хотя Конвенция — первая и самая главная система защиты прав человека, Европейский Суд должен, однако, принимать во внимание и изменяющиеся усло­вия в Договаривающихся Государствах и реагировать, например, на любое появляющееся соглашение относительно стандартов его дос­тижения» (Chapman, 70).

63. Эволюционный принцип. Особый случай: присутствие пра­вительственного комиссара на совещании Совета Европы (Фран­ция): историческое обоснование, «Однако то обстоятельство, что административные суды и особенно Правительственный комиссар существовали на протяжении более чем века и согласно властям Го­сударства-ответчика функционировали к общему удовлетворению, не может служить оправданием несоблюдения настоящих требова­ний европейского права» (Kress, 70).

64. Принцип эволюционного толкования. Особый случай. «Верно, что понятия Конвенции, будучи "живым" инструментом, должные толковаться в свете существующих в настоящее время ус­ловий, имеют свое основание в прецедентном праве Европейского Суда. Европейский Суд применял этот подход не только к матери­альным положениям Конвенции, но и к толкованию бывших ста­тей 25 и 46 Конвенции относительно признания Договаривающимся Государством компетенции Конвенционных органов» (Bankovic et at, Dec., 64).

65. Рассмотрение конкретного дела. Значимость рассмотре­ния, Суд «не может толковать положения Конвенции абстрактно, а только применительно к определенному делу, которое передано на его рассмотрение» (Lawless, Предварительные возражения, р. 11).

66. Рассмотрение конкретного дела. Значимость рассмотре­ния. «Задача Суда заключается не в рассмотрении in abstracto отно­сящихся к делу законодательства и практики, а в том, чтобы опреде­лить, привело ли его применение в случае заявителя к нарушению Конвенции» (Thorgeir Thorgeirson, 48; Fey, 27; см. также, Adolf, 36; Bdnisch, 27; F. c. Suisse, 31).

67. Рассмотрение конкретного дела. Значимость рассмотре­ния. «Суд напоминает, что при разбирательстве дела на основе жа­лобы, поданной в соответствии со статьей 25 Конвенции, он вынуж­ден ограничиться, насколько возможно, рассмотрением конкретного дела (...). Соответственно, задача Суда заключается не в оценке права и практики его применения in abstracto, а в том, чтобы опреде­лить, привело ли его применение в случае заявителей к нарушению Конвенции» (Olsson n 1, 54; тот же принцип, Hakansson et Staresson, 46; см. также Thynne, Wilson et Gunnel, 67; Les Saints Monasteres, 55).

68. Соответствие национальных законов. Значимость рас­смотрения. «В функции органов Конвенции не входит изучение in abstracto соответствия законодательных или конституционных норм требованиям Конвенции» (McCann et al., 153).

69. Компетенция Суда: пределы контроля за «конвенционностью». «Суд напоминает, что его задача не заключается в рассмот­рении in abstracto законодательства, из-за чего он не может выносить решение об общем соответствии норм и практики (...)» (Nikolovo, 60).

70. Свобода усмотрения. Вмешательство в осуществление права и дискреционных полномочий Государства. «Пределы ус­мотрения зависят не только от цели ограничительных мер, но и от природы самого деяния» (Dudgeon, 52).

71. Свобода усмотрения. Вмешательство в осуществление права и дискреционных полномочий Государства. «Пределы ус­мотрения различаются в зависимости от обстоятельств, областей и контекста; наличие или отсутствие знаменателя, общего для право­вых систем Договаривающихся Государств, может быть фактором, относящимся к делу» (Rasmussen, 40).

72. Свобода усмотрения. Вмешательство в осуществление права и дискреционных полномочий Государства. Договариваю­щиеся Государства пользуются «определенной свободой усмотре­ния при определении существования и пределов необходимого вмешательства, но она неразрывно связана с европейским надзором, касающимся одновременно законов и правоприменительных актов» (Chorherr, 31; см. также Casado Coca, 50), «вынесенных независи­мыми судами. Задачей Европейского Суда является определение того, оправдана ли примененная на внутринациональном уровне ме­ра в принципе и соразмерна ли она» (Kokkinabs, 47; Jacubowski, 26).

73. Свобода усмотрения. Вмешательство в осуществление права и дискреционных полномочий Государства. Внутригосудар­ственные органы пользуются, в том, что касается соблюдения обя­зательств, вытекающих из определенных положений Конвенции, некоторой свободой усмотрения. Суд признает подобную свободу, «так как ему нужно исходить из дела, в то время как внутригосудар­ственные органы имеют непосредственные отношения со всеми за­интересованными лицами» (Olsson n 2, 90).

74. Свобода усмотрения. Вмешательство в осуществление права и дискреционных полномочий Государства в сфере конку­ренции. «Подобная свобода усмотрения особенно существенна в сложной и переменчивой области недобросовестной конкуренции (...). Это же верно и применительно к рекламе. Таким образом, в нынешнем случае задача Суда ограничивается тем, чтобы устано­вить, насколько в принципе оправданными были меры, принятые на национальном уровне, и их соразмерность» (Casado Coca, 50; Jacu­bowski, 26).

назад

3. Методы толкования

---------Толкование---------

75. Выполняя задачи, которые поставлены Конвенцией, Суд разработал особые методы толкования, позволяющие ему вынести сущность нормы за пределы формы, которую она имеет в тексте Конвенции. Эти методы служат для него основой для того, чтобы толкуемое право правильно отражало ценности, лежащие в основе Конвенции.

Это также относится, в частности, к нормам, касающимся ограничении прав и гарантированных свобод, ограничений, необхо­димость в которых должна соответствовать общественной не­обходимости. Именно для оценки необходимости вмешательства Суд конкретно реализует равновесие между правами и обязанно­стями.

Ссылка на национальный закон, которой оперирует Конвенция при разрешении подобных ограничений, приобретает определенное значение. Если закреплена первостепенная роль Государства как гаранта прав и свобод, предусматривая, что возможные ограниче­ния должны иметь законную основу, доступную и предполагаемую тяжущимся. Государству, тем не менее, не разрешается ограничи­вать осуществление прав и свобод в силу простого положения зако­на. Судебная практика уточнила — и именно в этом состоит ее значительный вклад — что норма права должна в этом случае иметь определенный статус для того, чтобы избежать произволь­ного ее применения со стороны органов государственной власти.

Все больше и больше внимания Суд уделяет нормам, которые следует применять в области доказывания. Это особенно важно, когда разоблаченное нарушение относится к одной из основных ценностей, провозглашенных Конвенцией (право на жизнь и запре­щение бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, запрещение пыток).

назад