Тема 6. Христианство, новый фактор в интеллектуальной истории человечества.

 

На рубеже эр появляется новый фактор, весьма существенно влияющий на человеческую историю в целом и на историю мысли в частности.

Христианство – отнюдь не философия, и в этом смысле не тема данного курса. Но, поскольку оно повлияло (тем, или иным своим аспектом) на все  впоследствии возникающие философские концепции, ничего другого не остается, как изложить основные положения христианского вероучения так, как если бы это было некой философией.

Как минимум два фактора оказали определяющее воздействие на формирование образа мысли человека европейской культуры: античная философия и христианство. О первом уже было сказано, осталось, так или иначе, осветить второе.

 

Основные положения христианского вероучения, изложенные языком философа.

 

Если бы мы сравнивали религию греков и римлян с христианством то, разумеется,  первое, что нужно было бы сказать: греки и римляне поклонялись множеству богов (которые представляли собой персонифицированные силы природы или же человеческой натуры), а христианство -  единобожие.

Но, надо сказать, что мысль о существовании единого Бога греческой философии не чужда (о «Боге» (в единственном числе) говорит Платон, Аристотель и не только). Это – более чем логично: философский взгляд на мир (в особенности у греков) предполагает рассмотрение его в качестве разумного целого, следовательно, имеет смысл предполагать некое разумное начало – источник такого мироустройства.

Сделав такое уточнение, будем говорить о том, что же, собственно, нового приходит именно с христианством.

 

1. Творение мира из ничего. Чтобы создать мир, Богу христиан не нужна материя и не нужны интеллектуальные образцы. Демиург, о котором говорит Платон, использует некий материал (он его не создавал) и взирает на вечные образцы (эйдосы). Поэтому он подобен человеку-ремесленнику. /Августин сравнит своего Бога с художником/.

 

2. Трансцендентность Бога. Бог христиан миру внеположен. Он не в коей мере не часть мира (в отличие от Перводвигателя Аристотеля). Аристотелев Перводвигатель венчает мирозданье, это ограничивающий его «верхний этаж», и поэтому, как вершина этой структуры сам является частью структуры. Бог христиан по отношению к миру есть «абсолютное вне» (абсолютно иное).

 

3. Христиане настаивают на том, что их Бог – Личность, а не просто мировой разум (а так же не некая безличная сила). Сама постановка вопроса: Личность, как нечто несводимое к структуре мирозданья (которое, таким образом, мыслится как без-личное), - сама эта постановка вопроса приходит, по всей видимости, вместе с христианством.

Человек европейской культуры будет понимать себя как некую уникальную личность. В нем (как он будет убежден) есть нечто, чего нет в мире. В нем, в его внутреннем (субъективном) – больше, чем в объективном  (в тотальности всего существующего).

Разумеется, как человек понимает своего Бога, так он понимает себя самого. Неверно было бы думать, что влияние христианства ограничивается только непосредственно религиозными субъектами. Неверно было бы думать, что влияние христианства ограничивается пределами культуры непосредственно религиозной (в первую очередь средневековой). Средневековая культура была культурой, где христианские религиозные ценности доминировали безусловно. В том числе путем насилия (как идеологического так и прямого). Но потом, когда в /16-м, 18-м/ веках, культура становится светской, в большей степени атеистической, чем религиозной, - тогда то, как раз и приходит черед «антропологического» влияния христианства: попросту говоря, человек начинает более явно и последовательно, чем раньше, переносить характеристики христианского Бога на себя. И мы имеем современного европейца, который мыслит себя как уникальную личность, творца мира, в котором он живет; мира, который он должен «спасти»[1], или облагородить, или заставить «прогнуться под себя» (далее – возможны варианты).

 

4. Это настаивание на том, что Бог – Личность и человек – личность (то есть нечто несводимое к миру, как целому, к миру, как системе) вносит элемент иррациональности в универсум. Мир человека-христианина менее прозрачен для разума, чем мир грека. Бог христиан – не чистый разум, Он отчасти иррационален (или сверхрационален). Он – нечто выше разума.

Греки самое высшее, самое человеческое в человека называли разумным началом, у греков понятия «духовное» и «разумное» совпадают. С распространением христианства они разделяются. Мы, как и множество поколений наших предков сочтем, что душа человека – это не то же самое, что его разум (в душе есть нечто иное, что выше и ценнее разума).

Бог христиан отчасти иррационален. Он в первую очередь не разум, а воля. Чистый разум мир не сотворил бы. Христианская идея творения мира из ничего предполагает акт божественного произвола.

/Решил – и сделал ни с того, ни с сего, не следуя никакой логике. Логика появилась уже потом, в процессе творения/.

 

5. Христианство приносит с собой иное, отличное от античного понимание зла. С точки зрения грека – философа, наличие зла (страдания, несовершенства) связано с природой материи: материя косна и не позволяет вполне воплотить в себе идеальное, не позволяет разумной душе вполне управлять и подчинять себе тело (то есть, человек несовершенен, потому, что он – существо телесное).

С точки зрения христианина, зло духовно. Оно – в том решении, которое ты принимаешь, в выборе, который совершает человек. Христианская религия предполагает, что выбор есть всегда, всегда есть возможность выбрать добро и всегда есть возможность выбрать зло (недолжное).

Христиане утверждают, что человек свободен (христианское учение о свободе воли) и его свобода абсолютна, подобно свободе Бога (творящего мир своим решением). Возможность зла коренится в выборе, который мы совершаем каждое мгновение своей жизни, и нигде в мире больше места злу нет (творение Бога прекрасно и совершенно, все в мире на своем месте, и только человек этот порядок может нарушить).

Зло не в материи, еще не известно, если бы человек был чистым духом без тела, было бы ему проще оставаться добродетельным, или, наоборот, сложнее (негативный пример – дьявол; дьявол –  существо духовное).

 

Итак, мир человека – христианина не столь безусловно рационален, как прекрасный космос грека.

С распространением христианства ценность разума (человеческой познавательной активности) безусловно и сильно падает. Бог непознаваем и поэтому туда, на верх ведет не разум, а вера (и любовь).

Платоновская мысль о том, что философия есть средство спасения души. Духу христианства вполне чужда. Для христианина познание – скорее соблазн (то, что может запутать, ввести в искушение).

 Христианин всегда будет с подозрением относиться к своему разуму, даже если будет пытаться убедить себя в обратном.

Тертуллиан (один из отцов церкви, живший во 2-м веке) сказал некогда: «верую, ибо абсурдно» (то есть, именно непостижимость, внутренняя противоречивость христианского вероучения является свидетельством его божественного происхождения).

Христиане были теми нигилистами, «варварами», которые разрушили прекрасный мир античности (это слишком человеческое творение), или, по крайней мере, весьма существенно способствовали его упадку.

 

Но в нарождающейся христианской культуре ценность разума не могла упасть до нуля. Христианское вероучение предполагает очень сложную догматику, а догматика – это рациональная система[2] (чтобы ее себе уяснить, человек должен задействовать свои интеллектуальные  возможности). Человеку-христианину мало «просто верить», ему нужно еще понимать, во что он, собственно, верит.

Таким образом, перед нами основное противоречие христианской культуры (которое, очевидно, будет играть роль движущей силы, приводящей ее к тому, или иному изменению). Вопрос, который можно назвать основным вопросом средневековой философии: вопрос об отношении веры и разума.

[1] Вспомним типичный голливудский боевик.

[2] Христианская догматика – рациональная система. С тою существенной оговоркой, что основные положения («аксиомы») этой системы взяты на веру, но сама она должна быть при этом внутренне увязанной рациональной структурой (или, по крайней мере, последовательной системой). Отсюда догматические споры и многочисленный «ереси» первых веков христианства.