Тема 13. Английский эмпиризм 17-го, - 18-го века.

б) Джордж Беркли (1685-1753)

 

Беркли с позиции эмпирика подвергает критике саму по себе идею «субстанции» (точнее – идею «материальной субстанции»). «Что такое «материальная субстанция»?», «что такое «материя»?», - спрашивает он.

На опыте нам даны вещи (яблоко, стол, дерево, дом и т. д.). Та, или иная вещь наделена определенной суммой качеств (яблоко красное, круглое, сладкое и т. д.). А что такое вещь, помимо воспринимаемых в опыте качеств?

Под «субстанцией» философы понимают некий субстрат (основу), которая все эти чувственно воспринимаемые качества несет (держит).

Можно так пояснить, что такое «субстанция»: если уподобить все, данное в опыте (все воспринимаемое чувствами) картине, то «субстанция» - это холст, на котором она нарисована (холст не видно, но он держит картину). Таково значение термина.

Но Беркли – эмпирик. С позиции эмпирика имеет смысл говорить только о том, что дано на опыте (ограничивать мысль пределами непосредственно воспринимаемого). Быть эмпириком – это значит ограничить мысль поверхностью картины, запретить ей (воображаемые, с точки зрения эмпирика) попытки заглянуть на ту сторону изображения, проникнуть вглубь.

На опыте нам даны вещи. Исходя из опыта, мы знаем, что такое дом, дерево, яблоко и т. д. А что такое субстанция? Что такое материя? Что означает это «несет» (применительно к чувственно воспринимаемым качествам)? Непонятно. Это – пустое понятие, выдумка философов, - пишет Беркли[1].

 

Беркли так же критикует различение первичных и вторичных качеств вещи, введенное Декартом и Локком. Декарт пишет, что первичные (сущностные) качества вещи (прежде всего – протяженность), - это то, без чего вещь нельзя представить (а прочие качества можно мысленно отделить от вещи). Декарт пишет, что можно помыслить (представить себе) протяженную бесцветную вещь. Беркли возражает: попробуйте. И обещает сдать все свои позиции, если у нас это получится.

В действительном опыте вещь дана как конкретный и неразрывный комплекс воспринимаемых качеств и у нас нет оснований выделять существенные и несущественные. Единственным основанием было бы, если бы мы из какого-то внеопытного источника знали какова сущность вещи (если бы имели возможность и средства заглянуть по ту сторону «холста» в его «изнанку»).

 Но у нас этих средств нет. Вещь такова, какой она является на опыте: яблоко красное, круглое, сладкое (и т.д.), все эти качества равным образом «настоящие», равным образом «первичные»[2]. О мире, как его интерпретируют Декарт и Локк, Беркли пишет, что вещи у них оказываются в некотором смысле развоплощенными (по Декарту, яблоко круглое на самом деле, а красным оно только кажется!).  О своей же концепции: что она возвращает вещам подлинность и плотность (их вещность).

 

Согласно Беркли, человеческое сознание не способно формировать то, что Локк называет «абстрактными идеями». Мы не в состоянии помыслить «яблоко вообще», или «дом вообще». Говоря о «доме» или «яблоке», мы представляем себе какой-то конкретный дом или яблоко (а слово «дом» служит связкой, объединяющей образы по принципу сходства, но за ним не стоит абстрактная идея дома).

Иными словами, Беркли отказывает человеческому сознанию в абстрактном мышлении (по его мнению, мы всегда мыслим конкретно-образно).

Способность к абстрактному мышлению (если бы она была действительно присуща человеческому сознанию), могла бы привести его к идее субстанции (как «сущего вообще»). /Но ее, повторимся, у человека нет (по Беркли)/.

 

Итак, «материя», согласно Беркли, - это пустое понятие, говоря о «материи», как о субстанции, которая «несет» все чувственно воспринимаемые качества данной вещи, я просто привношу произвольное допущение в опыт.

Но все-таки, что я хочу сказать фразой «это яблоко – материально»?

Хочу я сказать, очевидно, следующее: что это яблоко действительно существует (что оно реально) и его существование не зависит от моего сознания. Что я могу уйти из этой комнаты, оставить его на столе, и оно продолжит существовать.

В существовании, независимом от воспринимающего сознания берклианская философия вещи отказывает. Вещь, конечно же, реальна, но это реальность вещи данной мне в опыте. Яблоко – настоящее, я его могу пощупать, рассмотреть, съесть, другой может с ним проделать аналогичные вещи. Беркли однозначно выражается: существование вещи состоит в ее воспринимаемости[3]. Это не значит, что если я отвернусь, оно исчезнет. Его может воспринимать кто-то другой, я могу его представлять, актуально не воспринимая, но говорить о существовании вещи вне соотношения с ее воспринимаемостью, некоем абсолютном и самодовлеющем вне-меня-существовании Беркли находит бессмысленным.

Для человеческого рассудка, ограниченного пределами опыта, понятие «существовать за пределами моего восприятия» не имеет смысла. Если мы говорим о немыслящей и невоспринимающей вещи. Иное дело я сам (субъект). Я существую и тогда, когда меня никто не воспринимает. Потому, что я сам себя воспринимаю.  За субъектом (воспринимающим) Беркли соглашается признать абсолютное и самодовлеющее бытие (субъекта Беркли еще позволит себе несколько раз назвать «субстанцией»; ведь субстанция – самодостаточное бытие), а за вещью (неодушевленным, не воспринимающим)  он признает лишь бытие относительное (относительно воспринимающего ее субъекта).

Такая философская позиция на языке учебника называется «субъективный идеализм»: субъект понимается как существующий абсолютно (в себе), а вещь как существующая по отношению к субъекту (ее существование зависит от активности того, или иного воспринимающего сознания).

Что, Беркли хочет сказать, что вещи, которые я вижу перед глазами, - это продукт моего воображения? Не совсем. В некотором смысле, конечно, «ложки нет»[4] (раз она не обладает бытием в себе).

Но даже система Беркли знает различие между реальностью и продуктами воображения. Образы, которые я вижу открыв глаза, явно не подчиняются усилиям моего сознания. Не могут они быть и самодостаточным бытием (что Беркли полагает доказанным), следовательно (Беркли делает вывод): они есть продукт активности другого сознания[5]. Сознания (если учитывать яркость производимых образов) более мощного, чем человеческое.

Реальность, по Беркли, - продукт активности сознания Бога.  «Идеи, - пишет Беркли, - запечатленные в ощущениях творцом природы, называются действительными вещами»[6] (далее поясняя, что идеи, то есть образы, данные нашим чувствам, и есть действительные вещи).

 

Беркли – религиозный мыслитель. Более того, он рассматривает свою философию как апологетику (средство защиты веры от умножившихся в 18-м веке атеистов). Его мысль такова: если показать, что понятие «материя» бессмысленно и внутренне противоречиво, то это выбьет у них почву из под ног.

Беркли иронизирует над своими современниками, увлеченными естествознанием. По его мнению, они задают миру не те вопросы: нужно спрашивать, не «как устроен мир?», а «каков его смысл?».

Мир, по Беркли, - это что-то вроде книги, написанной Богом. Нужно ее прочитать, и постараться понять, что она нам говорит. А спрашивать, как устроен мир, это – все равно, что копаться в переплете книги, выяснять химический состав чернил и бумаги, на которой она написана. Как устроен мир? Да никак он, собственно не устроен (не это важно).

Мир, согласно интерпретации Беркли, - это чистая поверхность без глубины (картинка перед глазами). Он такой, каким кажется. А лезть в его «изнанку» - бессмысленно (там ничего нет)[7].

[1] Дж. Беркли Трактат о принципах человеческого знания, Часть первая, п. 16, 17.

[2] С другой стороны, как это станет ясно ниже, все качества вещей у Беркли оказываются «вторичными».

[3] «…различные ощущения или идеи, запечатленные в чувственности, как бы смешаны или соединены они ни были между собой (т.е. какие бы предметы ни образовали), не могут существовать иначе как в духе, который их воспринимает. Я полагаю, что каждый может непосредственно убедиться в этом, если обратит внимание на то, что подразумевается под термином существует в его применении к ощущаемым вещам. Когда я говорю, что стол, на котором я пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощущаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол существует, понимая под этим, что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы воспринимать его, или же что какой-либо другой дух действительно воспринимает его. Здесь был запах – это значит, что я его обонял; был звук – значит, что его слышали; были цвет или форма – значит, они были восприняты зрением или осязанием. Это все, что я могу разуметь под такими или подобными выражениями. Ибо то, что говорится о безусловном существовании немыслящих вещей без какого-либо отношения к их воспринимаемости, для меня совершенно непонятно». Дж. Беркли, Трактат о принципах человеческого знания, Часть первая, п. 3.

[4] Цитата из фильма «Матрица».

[5]« Но какую бы власть я ни имел над моими собственными мыслями, я нахожу, что идеи, действительно воспринимаемые в ощущении, не находятся в такой же зависимости от моей воли. Когда я открываю глаза при полном дневном свете, то не от моей воли зависит выбрать между видением или невидением, а также определить, какие именно объекты представятся моему взгляду; то же самое относится к слуху и другим ощущениям: запечатленные ими идеи не суть создания моей воли. Существует, следовательно, другая воля или другой дух, который производит их». Дж. Беркли, Трактат о принципах человеческого знания, Часть первая, п. 29.

[6] Дж. Беркли, Трактат о принципах человеческого знания, Часть первая, п. 33.

 [7] Наверное, будет корректно так же сравнить мир, в интерпретации Беркли с компьютерной игрой (в которую нас запустили без нашего согласия и права выхода). Игра никак не устроена, это – чистая видность, но она нас,  по идее, должна чему-то научить.