Тема 4. Философия Аристотеля.

 

Не картине Рафаэля «Афинская школа» в центре – Платон с Аристотелем. Рука Платона поднята, он показывает наверх, аристотелева же – вытянута горизонтально, он указывает на середину. И тот, и другой жест не случайны.

Философия Платона вся подчинена этому вектору «вверх» (структурирована по вертикали). Платона интересует, прежде всего, человеческая душа и то, как она может подняться по лестнице сущего из этого мира (вещей) в тот мир (умопостигаемый).

Аристотелев интерес устремлен в первую очередь на мир, на совокупность сущего.  Аристотель хочет осмыслить этот универсум, произвести классификацию всего имеющегося в нем.

У Аристотеля мир один, и человек в нем, в принципе, на месте.

 

Форма и материя. Критика Платона.

 

Главный вопрос философии Аристотеля можно сформулировать так: «что такое вещь?», или «в чем сущность вещи?». Краткий ответ, который можно дать на этот вопрос:

 вещь это форма + материя (сформованная материя).

 

Под «материей» Аристотель понимает, в принципе то же, что и Платон: материя – это инертное, неопределенное начало, чистая возможность (ничто, которое может стать чем-то).

А вот форма («морфе») (понятие, вводимое Аристотелем) – родственно платоновскому понятию «идея», но далеко не синоним.

Как и платоновский «эйдос», «морфе» Аристотеля, - это сущность, которую ум усматривает в вещах. Но Аристотелю не кажется удовлетворительным объяснение Платона, касающееся того, как именно конкретная вещь связана со своей умопостигаемой сущностью. Платон характеризует их отношение термином «причастность». Аристотель находит его неконкретным. Что значит, «вещь причастна эйдосу?» (с точки зрения Аристотеля, это всего лишь – поэтическая метафора).

Аристотель вопрошает, каким образом эйдос может определять вещь (задавать ее «чтойность»), ведь вещь находится здесь, а эйдос – в мире идей. Сущность вещи должна быть внутренне присуща самой вещи (заключает он).

Итак: в отличии от платоновского  «эйдоса» (существующего отдельно и независимо от вещи), «морфе» Аристотеля – это сущность, внутренне присущая данной вещи.

Грубо говоря, сущность кошки, согласно Платону, пребывает в мире идей и существует независимо от конкретных кошек. Согласно же Аристотелю, сущность кошки в самой кошке и никак отдельно не существует. Это – то общее, что присуще всем зверькам данного вида и то, что делает вот это вот конкретное существо – кошкой[1].

Согласно Платону, действительно существуют идеи, вещи же (наполовину) – постольку, поскольку они причастны идеям. Согласно Аристотелю, в простом и элементарном смысле этого слова существуют вещи (конкретное единичное сущее). А форма и материя – это то, что можно выделить в вещи умом.

Аристотель не предполагает, что до воплощении в вещи форма каким-то образом, где-либо предсуществует.  Но и материя сама по себе, без формы  (по сути дела) – абстракция.

Конечно, если задавать вопрос,  какова материя этого стола (из чего он), то на него должен последовать ответ, что стол состоит из дерева или из железа (или из пластика). Но железо само по себе есть уже нечто определенное Аристотель называет это «означенной материей». Железо само по себе есть уже некая форма. А чистая материя была бы безвидна, лишена качеств.

Из сказанного ясно так же, что «форма», о которой говорит Аристотель – это не геометрическая форма вещи. А именно ее сущность (то, что определяет, какая она).

 

Далее: морфе, как его понимает Аристотель, - это активное начало. Да, можно сказать, что это некий эталон, внутренне заложенный в вещи, модель, которой она стремится следовать, но это так же и та энергия (сила), которая побуждает вещи следовать своей форме (сущности) /формующее начало данной вещи/.

 

 

Теперь о «плюсике» в данной «формуле». Конечно же, Аристотель говорит не о простом механическом плюсовании (соединении). Вещь – это воплощение именно этой формы именно в этой материи (которая предполагается этой формой). Стол может быть из дерева, железа или пластика, но он не может быть из огня или воды, глаз не может быть из глины (и т д.).

 

Концепция движения Аристотеля.

 

У Аристотеля мир один, и это – мир разнообразно движущегося сущего /если мир один (и этот, видимый мир – настоящий, а не мир теней), то движение приобретает смысл/.

Можно сказать, что Аристотель разбивает все сущее на классы в зависимости от того рода движения, которое ему присуще (в системе мира Аристотеля классификация сущего идет по видам движения).

Само понятие «движения» в философии Аристотеля гораздо шире чем то, к которому мы привыкли.  Оно, по сути дела, включает все разнообразные изменения, которые происходят с вещью.  Перемещение же в пространстве рассматривается Аристотелем как, всего лишь, один из видов движения (не слишком ему интересный).

Нужно сказать, что Аристотель, говоря о вещи, имеет в виду, прежде всего, живую вещь. Она у него выступает в качестве хорошего примера, на котором  можно (удобно) говорить о вещи вообще.

Это гораздо позднее, в 17-м, 18-м веках, когда мир будет пониматься  как механизм, живое будет истолковано из неживого (оно будет пониматься как частный случай неживого (механизма))[2].  У Аристотеля же наоборот, образцом вещи является живая вещь (а неживое рассматривается как своего рода частный случай живого).

Движение же, каким движется живая вещь, имеет две характерные особенности:   1) изменения, которые происходят с ней, всегда имеют некую цель (они целенаправленны), 2) а сила, которая вызывает эти движения (изменения), внутренне присуща самой этой вещи.

В случае с, собственно, живым эта сила называется «душой» (так ее можно назвать, так ее называет Аристотель).

 

Аристотель о душе.

 

Душа, согласно Аристотелю, является той причиной, по которой из семечка яблони вырастает яблоня (по которой на яблоне никогда не распустится кленовый лист). Душа, присущая животным, побуждает их преследовать добычу и убегать от опасности; побуждает их чувствовать боль и удовольствие. Душа, присущая человеку, побуждает его мыслить и самосовершенствоваться.

Душа, конечно же, проста и едина, но, отмечая это, Аристотель, в некоем ином смысле, говорит о «видах души» /или, даже, частях/.

1) Вегетативная душа (растениям присуща только она, вегетативная душа, так же есть у животных и у человека). Она отвечает за рост и размножение.

2) Чувственная душа. С ней связаны три предполагающих одна другую способности: ощущение, вожделение и движение. Животное мы отличим от растения (пишет Аристотель) по тому признаку, что оно чувствует (по крайней мере, осязанием самое примитивное животное обладает). Со способностью испытывать боль и удовольствие связана способность желать. И способность достигать желаемого /двигаться в узком смысле/.

3) Разумная душа.  /Она мыслит и движет человека к совершенству/.

 

Сразу же обратим внимание, что, если Платона интересовала только человеческая душа, То Аристотель говорит о растениях, животных и человеке. Душа у Аристотеля – это то, что отличает живое от мертвого, движущее начало живого существа.

Живое отличается от неживого тем, что оно иначе движется: оно способно двигаться само, даже когда его ничто (внешнее) не толкает.

Согласно Платону, душа и тело (человека) – это две различных не очень-то связанных друг с другом сущности (тело всего лишь временное вместилище души). Поэтому он с легкостью заговаривает о переселении душ (тело, по Платону, – лишь временное вместилище души, и поэтому он допускает, что душа может после смерти вселиться в тело осла или, например, пчелы).

 Согласно Аристотелю, душа и тело неразрывно связаны. Это не два раз личных сущих, а одно и тоже, с разных сторон:  моя душа – это моя внутренняя суть, а тело – это то, в чем эта сущность воплощается. /Эта душа может быть душою только этого живого существа/.

 /Аристотель говорит о том, что тело и душа связаны как возможность и действительность (осуществленность): тело – возможность души, душа – осуществленность (энтелехия[3]) тела/.

Аристотель не заговаривает о существовании души после смерти или до рождения (это было бы странно применительно к растениям и животным). Относительно разумной души человека Аристотель не высказывается однозначно[4]. Разумное по своей природе причастно бессмертному (и это мешает Аристотелю сделать вывод, что душа не бессмертна), с другой стороны, Аристотель говорит о душе вот этого конкретного живого существа, а не просто разумном начале в человеке.

 /Возможно, Аристотеля нужно понимать так, что разумное начало в человеке вечно, а конкретная индивидуальность связана с телом и поэтому смертна/.

Так или иначе, ясно, что этот вопрос совсем не так важен для Аристотеля, как для Платона. /По Аристотелю, человек в этом мире, в общем-то, на месте. Только, быть может, ему еще только предстоит стать собой/.

---------------------------

Итак, Аристотель рассуждает о вещи, имея в виду, прежде всего живую вещь. Язык Аристотелевой философии лучше всего подходит для описания живого.

Но, конечно же, его философия охватывает весь универсум, и о неживом Аристотель не будет утверждать, что он живое. Душа живого существа – это его суть, можно сказать, его морфе. У неживого нет души. Но его морфе – нечто подобное душе.

Итак, можно сказать, что понятия «форма» («морфе») и понятие «душа», не будучи синонимами, глубоко аналогичны.

 

 Возможность и действительность (энтелехия).

Говоря об отношении души и тела, Аристотель выражается следующим образом:  «душа есть первая энтелехия есте­ственного тела, обладающего в возможности жизнью»[5]. Чистая возможность связывается им с материей, с материалом, из которого это живое существо (грубо говоря – с телом). Другое (противоположное) этому начало – полная определенность, законченность. Душа, как ее понимает Аристотель, есть внутренне присущий этой (живой) вещи эталон определенности, которому она стремится. Все сущее (в особенности живое) понимается Аристотелем как становящееся, находящееся где-то на пути между полной неопределенностью чистой материи и чистой определенностью законченной формы.

Все сущее, согласно Аристотелю, движется (меняется), потому что оно еще не стало тем, что оно есть по сути, (оно отчасти уже есть то, что оно есть, а отчасти еще нет).

Но эта самая суть, то, чем должно окончиться становление, уже неким образом присуще становящимся вещам (уже в них содержится или ими предполагается), - это и есть морфе вещи (в случае непосредственно живого сущего – его душа).

То есть, в мире Аристотеля ставшее, законченное (в смысле некой программы, конечной цели) всегда предшествует становлению. Мы бы сказали (опираясь на современную нам систему понятий) что возможность раньше действительности. У Аристотеля действительность (энтелехия) раньше возможности.

/Аристотелев мир – мир разнообразным образом становящегося сущего, но это становление всегда имеет предел/.

 

Возвращаясь к концепции движения. Четыре причины.

 

Итак, задача Аристотелевой философии (как он ее себе ставит) ответить на вопрос, «что такое вещь?» (или «в чем сущность вещи?). Если рассматривать вещь в статике, то мы ее можем описать как сформованную материю (с дальнейшим разъяснением, что такое форма и что такое материя).

Если же мы будем учитывать то, что вещь движется (покой – частный случай движения), то необходимо будет ввести еще две характеристики.

Согласно Аристотелю, чтобы исчерпывающим образом охарактеризовать вещь, сказать, что она такое, нужно указать четыре существенных характеристики, ответить на четыре ключевых вопроса. Эти четыре существенных характеристики Аристотель называет «причинами».

Четыре причины (вещи), согласно Аристотелю:

1) Формальная (вопрос «что это?»). Указать на форму (морфе) вещи. /Что это такое? Это - чашка. Это – дерево. Это – человек.

2) Материальная (вопрос «из чего это?). Чашка из глины, дерево из каких-то там волокон, человек из мяса и костей.

3) Начальная («откуда начало движения или покоя»)  /что является причиной начала существования (движения)/. Начальная причина дерева – семечко, начальная причина чашки – мастер, который ее сделал. Начальная причина человека – родители.

4) Целевая (вопрос «для чего?). Чашка – для питья. Дерево – для того, чтобы оставить плоды, из которых вырастут новые деревья. Человек – для того, чтобы стать человеком (приблизиться к тому идеалу человека, который он для себя выработал).

 

Просто вещь. Место.

 

Приведенные примеры – это человек, растение, рукотворная вещь (чашка). А можно ли найти четыре причины у камня (просто вещи)? Он не бегает, не растет, у него нет души и его никто не сделал. Ну, он обычно и не движется, просто лежит на своем месте. Конечно, если его кто-то куда-то бросит, то целевой причиной будет то место, куда он целился, а начальной – тот, кто его бросает.

А если камень поднять над землей и отпустить, то он будет двигаться к тому месту, которое ему предназначено природой.

 Просто вещь (например, камень, лежащий на дороге) действительно, трудно описуема на языке философии Аристотеля (и не слишком его интересует). Она не движется, точнее, она способна только на вынужденное движение (движение, под влиянием внешних причин).

У нее нет души, или чего-либо подобного (про рукотворную вещь можно было бы сказать, что она одушевлена неким окольным образом: мастер, сделавший ее, дал ей цель существования (скажем, чашка – для питья)).

У просто вещи есть место. Камень, предоставленный сам себе, падает вниз, его место на земле. Огонь поднимается вверх (там его место). У всякой вещи в мире есть место. Чтобы понять значение понятия «место» в философии Аристотеля, нужно учитывать, что в мире Аристотеля есть абсолютный верх и абсолютный низ (и что понятие «гравитации» и три закона Ньютона будут сформулированы гораздо позже, у Аристотеля совсем другая физика).

 /Неодушевленная вещь движется, если она не на месте (и движется по направлению к своему месту)/.

Аристотелева физика не знает принципа инерционного движения. Он делает выводы из непосредственно наблюдаемого на опыте: если на (неодушевленную) вещь не действует сила, она рано или поздно остановится, чтобы вещь двигалась, сила на нее должна воздействовать постоянно. Вообще неживому свойственно не двигаться, а пребывать в покое /оставаться на месте/, двигаться само может лишь живое (его движет душа).

_________________

 

Итак, все сущее, согласно Аристотелю, можно классифицировать в соответствии с теми видами движения, на которое оно способно[6]:

 

Перводвигатель

|

небесные тела с круговыми орбитами

|

небесные тела со сложными орбитами

                 |

______человек (вегетативная, чувственная, разумная душа)_____

 |

животные (вегетативная, чувственная душа)

 |

растения (вегетативная душа)

 |

неодушевленная вещь

 

В центре этой схемы – человек, он способен двигаться всеми существующими видами движения (расти и размножаться, ощущать, желать, перемещаться в пространстве и самосовершенствоваться). Кроме этого он, как и неодушевленное тело, может быть приведен в движение какой-либо внешней силой.

Движение понимается Аристотелем как становление: сущее движется потому, что оно не окончено, не завершено. Оно находится где-то на пути между чистой неопределенностью неоформленной материи и определенностью законченной формы.

То есть человек (по Аристотелю) – максимально незавершенное существо.

Камень, лежащий на дороге, завершен. Он есть то, чем он и должен быть. Поэтому камень покоится. В то же время камень – это, почти, что чистая материя, его сущность (бытие камнем) весьма неопределенна (расколи камень пополам – камень останется камнем).

Если двигаться по схеме выше (от человека), количество движения будет убывать, а количество совершенства – увеличиваться.

 

Космология Аристотеля.

 

Переходя к Аристотелевой космологии, скажем, что в данной сфере Аристотель далеко не новатор, наоборот: он фиксирует, на языке философии формулирует картину мира, такого, каким его видели его современники и бесчисленные поколения до него. И бесчисленные поколения после будут жить в мире, каким его описал Аристотель. В мире, в центре которого находится Земля (а Солнце, как и другие планеты, вращается вокруг нее, прикрепленные к неким небесным сферам).

Лишь в 16-м, 17-м веках система мира Аристотеля-Птолемея будет поколеблена и после продолжительных яростных баталий вытеснена системой Коперника и Галилея.

Согласно Аристотелю, за орбитой Луны законы привычного нам мира не действуют. Небесные светила, по Аристотелю, представляют собой духовные сущности, не имеющие (или практически не имеющие) материального субстрата (следуя Аристотелю, мы бы не смогли назвать их «телами»).  Вещь этого мира (например, человек) за пределы лунной орбиты переместиться бы не смогла (поскольку это – тело, имеющее материальный субстрат). Небесные светила, согласно Аристотелю, - исключительно объекты созерцания (бестелесные сущность, которые можно только наблюдать).

Это - духовные сущности, совершенством своим превышающие человека (а, следовательно, – не нечто неодушевленное). Аристотель пишет, что обычные люди не так уж не правы, называя Венеру или Марса «богами».

Небесные объекты совершеннее человека и земных тел. Наиболее совершенный вид движения – круговое, поэтому звезды, Солнце и Луна движутся по кругу. Менее совершенные небесные светила (планеты, кометы) движутся более сложным образом.

Остался последний уровень, он и в пространственном смысле, по Аристотелю, выше всего. Перводвигатель или божественный Ум является, согласно Аристотелю некой границей мира, его абсолютным верхом.

Перводвигатель не движется. Он совершенен. В противоположность камню (просто веши) он есть чистая форма без материи (в то время, как камень – почти что чистая материя). Он завершен, это есть чистая энтелехия, осуществленность.

Эта последняя сущность занята наиболее достойным делом: она мыслит, и мыслит то, что из всего существующего является наилучшим, то есть самого себя.

Перводвигатель движет все сущее (является последним источником всего движения в мире). При этом Аристотель не мыслит Перводвигатель наподобие некоего мотора, пускового механизма, «заводящего» мирозданье (такое уподобление будет характерно для совсем другой эпохи, для «механицизма» 17-го, 18-го веков). Перводвигатель ничто не толкает, не приводит в движение механическим образом. Просто он - наилучшее, то есть – предмет стремления и любви всего прочего, что существует.

Перводвигатель неподвижен и совершенен, занят тем, что мыслит сам себя, а все сущее к нему стремится, он является его конечной целью. Очевидно, напрямую это относится к небесным светилам (которые Аристотель понимает как духовные сущности), (очевидно, они сообщают движение всему остальному).

Аристотелев Перводвигатель не творит мир, он является его «причиной» в смысле конечного источника движения. Сам же мир, по Аристотелю, не сотворен, не имеет начала во времени. /Аристотель пишет, что невозможно помыслить начало времени, следовательно, оно было всегда/. /Невозможно помыслить начало движения, оно всегда имело место. Аристотелев мир стабилен, не имеет начала (и конца) во времени. Но при этом – ограничен в пространстве. У него есть абсолютный низ (земля, то, что находится на земле) и абсолютный верх. Перводвигатель – это и пространственная граница мира, все него ничего нет, никакого «вне» (согласно Аристотелю) не существует.

 

Теория познания Аристотеля.

 

Из  ранее сказанного ясно, что теория познания Аристотеля будет радикально отличаться от теории познания Платона. Аристотель не предполагает какого-либо пред-существования души телу. Следовательно, он не предполагает какого-либо знания, предшествующего опыту восприятия вещей. Познание человеком мира, согласно Аристотелю, начинается «с нуля», с чистого листа (никакого «припоминания»). Единственным (и достаточным) источником нашего знания о мире, если следовать Аристотелю, является чувственный опыт (зрение, осязание, слух и т. д.). Человеческому разуму достаточно информации, доставляемой органами чувств, чтобы проникнуть в сущность вещи, уяснить себе ее «форму» («морфе»).

Таким образом, Аристотель, в отличие от Платона, не противопоставляет столь радикально чувственно воспринимаемое и умопостигаемое (в вещи и в познании соединены тот и другой моменты): разум, основываясь на чувствах, познает интеллигибельную (идеальную) форму вещи.

При этом Аристотель нисколько не сомневается, что разум, основывающийся на чувствах способен схватить объективную сущность вещи (путем обобщения и сравнения информации данной на опыте).

Такая установка в теории познания (противоположная платоновской) позднее получит название «эмпиризм». Аристотель эмпирик, то есть тот, кто полагает, что все наше знание о мире основано на опыте. В дальнейшем эти две основные теории познания (платоновская и аристотелевская) будут конкурировать и переплетаться.

/Нужно отметить, что английский эмпиризм 17-го, 18-го веков (в частности, эмпиризм Беркли и Юма) будет иным, более радикальным, чем аристотелевский. Но об этом речь еще впереди/.

 

Аристотель – создатель классической логики.

Им были сформулированы основные принципы родовидового мышления, которое лежит в основе всякой научной рациональности. Определяя ту или иную вещь,  мы относим ее к некоему роду и виду: указываем на ее существенный (родовой) признак и видовое отличие. Например, что такое ромашка? Это растение (род) семейства сложноцветных (вид).  

 

[1]  Уже упоминалось о разном векторе интереса Платона и Аристотеля. Это и объясняет, по видимому, то, что платоновское понятие «эйдос» Аристотелю уже не годилось. Платон говорит о человеке и его примеры эйдосов относятся главным образом к оценочной сфере (добродетель, прекрасное, мужество) (Платон говорит о чем-либо имеющем ценность + геометрико-математические примеры). В платоновском диалоге «Парменид» молодого Сократа спрашивает пожилой Парменид, как он думает, есть ли идея  у дерева или огня, существует ли идея человека. В ответ Сократ разводит руками (он не знает) (он не уверен, скорее нет).   Платоновская философия подходит для того, чтобы говорить о движении души к миру идей. Чтобы просто описывать сущее (классифицировать вещи) она не походит (вполне) и Аристотель ее модифицирует.

Пример намеренно выбран несколько анекдотическим. Дело в том, что Платон не будет рассуждать о сущности кошки. А Аристотель будет. /И Аристотель, похоже, уже не совсем понимает Платона, чем тот говорит/.

[2] См. Декарт /в частности его антропологию/

[3] В сочинении «О душе» Аристотель определяет душу как «первую энтелехию есте­ственного тела, обладающего в возможности жизнью»  («О душе», Книга вторая, Глава 1). Слово «энтелехия» буквально можно перевести как «осуществленность». Чистая возможность связана с материей, с материалом, из которого это живое существо. Другое (противоположное) этому начало – полная определенность, законченность. Душа, как ее понимает Аристотель, есть внутренне присущий этой (живой) вещи предел определенности, которому она стремится. Все сущее (в особенности живое) понимается Аристотелем как становящееся, находящееся где-то на пути между полной неопределенностью чистой материи и полной определенностью законченной формы (и этот, внутренне встроенный в данное живое существо эйдос, заставляющий его меняться есть его душа).        

[4]« Относительно же ума и способности к умозрению еще нет очевидности, но кажется, что  они иной род души и что  только эти способности  могут  существо­вать отдельно, как вечное — отдельно от преходящего». Аристотель «О душе», Книга 2, Глава 2.

[5] «О душе», Книга вторая, Глава 1

[6] Приводимая здесь схема, нигде в виде именно такой схемы у Аристотеля не присутствует.  Данная схема есть пояснение общего хода мысли Аристотеля.