2. Политическая психология — теория без практики

Психологический анализ явлений политической жизни имеет если и не очень давние, то достаточно прочные традиции. В 30-х годах были опубликованы первые работы, в которых политика рассматривалась с точки зрения профессиональной психологии [см., например (6)]. На сегодняшний день число публикаций исчисляется многими сотнями, если не тысячами, выходит ежеквартальный журнал "Political Psychology", активно функционирует одноименная ассоциация. Значительная часть современных работ по политической психологии отвечает самым высоким научным критериям.

Удивляет, однако, один момент. Открывая книгу, в названии которой присутствуют слова "психология" и "политика", естественно ожидаешь, что авторы не ограничатся лишь объяснением политических феноыменов с помощью психологических концепций или психологической терминологии, а попытаются показать возможности использования психологических методов и моделей в политическом процессе. Это ожидание не оправдывается. В отличие от, например, работ по медицинской психологии, где за констатацией или объяснением почти всегда следует анализ возможностей воздействия и коррекции, в книгах по политической психологии практически невозможно найти следов такого подхода [см. (2, 8)]. Прикладные аспекты политической психологии остаются вне сферы внимания исследователей.

Вряд ли это может быть объяснено лишь научным пуризмом или традиционной для либералов, к числу которых принадлежит подавляющее большинство западных психологов, неприязнью к профессиональной политике (мы говорим о западных работах по той простой причине, что отечественная политическая психология находится, при самой оптимистической оценке, на стадии эмбрионального развития). Скорее всего, причина здесь куда более серьезна. Она состоит в том, что прямое использование психологических методов и схем в политике, по-видимому, просто невозможно. Не случайно и то, что профессиональные психологи редко и весьма ограниченно привлекаются для подготовки политических решений и, насколько нам известно, почти нигде не занимают ответственных постов в структурах власти. Распространенные в нашем профессиональном сообществе представления об активном участии психологов в политических структурах Запада весьма далеки от реальности.

К тем трудностям, которые всегда встают на пути превращения науки в ремесло, в случае попыток использования психологии в политике добавляются и некоторые специфические проблемы.

Во-первых, работа психолога в политике никак не может быть массовой. Только политики высокого ранга могут позволить себе роскошь иметь "собственных" психологов или организовать в структуре своего аппарата психологическую службу. Для этого политик должен не только обладать достаточными финансовыми возможностями и властью, но и понимать важность психологических аспектов политического процесса, а также недостаточность интуитивного подхода к психологическим проблемам. Такое сочетание является крайне редким. Для "штучной" же работы никто не будет всерьез разрабатывать техники и методологию. Таким образом, психолог, оказавшийся внутри властных структур, вынужден сам создавать и методики, и всю идеологию своей работы.

Во-вторых, стандартные методы диагностики и воздействия разрабатываются в расчете на достаточно комфортные условия. Предполагается, что психолог должен иметь возможность провести нужные замеры, обработать и обсудить результаты. Психологов же, однако, привлекают (в тех редких случаях, когда это вообще делается) в принципиально иных ситуациях, когда решение должно быть подготовлено в течение нескольких часов, ни времени, ни ресурсов на проведение исследований нет, а требования секретности часто делают

¹¹ * Эта часть текста была написана до событий 3-4 октября 1993 г. и, соответственно, до выборов в Федеральное Собрание.

невозможным даже замеры на очень небольших группах. Кроме того, достаточно часто, вследствие объективных требований политической ситуации, а нередко — из-за громоздкости бюрократической машины или беспорядка и интриг в аппарате власти, психологи, как, впрочем, и другие специалисты, вынуждены проводить свой анализ, располагая лишь частью той информации, которая имеется в распоряжении лидера.

В-третьих, для профессионального политика именно практическая психология — чувства и реакции людей, их взгляды и настроения — является его основным делом, которое он никак не может перепоручить никому другому. А это значит, что только те рекомендации психолога имеют шанс на реализацию, которые соответствуют представлениям политика или политической структуры, выступающих в качестве заказчика. Под соответствием имеется в виду не прямое совпадение с тем, что и так планировалось сделать — для такого рода рекомендаций специалисты не нужны. Речь идет о соответствии общей концепции и идеологии данной политической группы. Поэтому психолог может успешно функционировать в структурах власти или в политических организациях только тогда, когда он является не просто работающим по контракту профессионалом, а союзником, членом команды, разделяющим принципы и цели той политики, реализации которой он призван содействовать. Это, одновременно, и необходимое условие доверия к психологу, без которого никакая работа вообще невозможна.

И, наконец, в-четвертых, внедрению психологии препятствует крайне негативное отношение к этой работе общественности, которая видит в психологах либо шарлатанов, либо, в лучшем случае, манипуляторов. Преувеличенные представления о профессиональных возможностях психологов приводят к актуализации страхов "управляемости", потери свободы и проч. Кроме того, часть граждан склонна считать наличие психологов в аппарате власти показателем профнепригодности самого лидера — психологические проблемы, в отличие от экономических, экологических и прочих задач, где использование консультантов-профессионалов не возбраняется, он должен решать самостоятельно. В результате наличия подобных представлений политики, если уж и создают психологические службы, склонны их всячески прятать, маскировать. К сожалению, организации имеют свою логику. Например, приписанные в целях маскировки к совершенно другому отделу специалисты постепенно начинают и использоваться в соответствии со своей номинальной принадлежностью.