Энциклопедия. Том 1. 2006

КЛАССИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

тическим, поскольку разлагает сновидение на отдельные воспоминания, соотносимые с внешними ситуациями. Второй вид толкования предполагает соотношение каждой части сновидения со сновидцем. Такое толкование является синтетическим, поскольку отделяет воспоминания и соответствующие комплексы от внешних поводов, понимает их как тенденции субъекта и присоединяет их к нему.

Таким образом, синтетический (финальный, герменевтический) метод толкования заключается в интерпретации на субъективной ступени. Он основывается на том, что в своей целостности творение сновидения субъективно. Соответственно, раскрытие смысла сновидения должно опираться на простую истину, а именно на то, что сновидение — это театр, в котором сновидец является одновременно автором, режиссером, актером, суфлером, сценой, публикой, критиком.

В связи с подобным подходом к рассмотрению сновидений, К. Г. Юнг критически отнесся к представлению З. Фрейда о том, что сюжет или картина сновидения является не чем иным, как фасадом, за которым спрятаны скрытые мысли сновидения. В противоположность подобному представлению он полагал, что о фасаде аналитик говорит только потому, что не понимает сновидение. На самом деле картина сновидения и есть само сновидение. Ведь в реальной жизни фасад в большинстве домов не является иллюзией или обманчивым искажением. Он соответствует содержанию дома и представляет его. Аналогичным образом обстоит дело и со сновидением. Поэтому, как считал К. Г. Юнг, нет никаких оснований обвинять сновидение в каких-либо намеренно обманных маневрах. Оно является именно тем, чем и должно быть. Сновидение ничего не хочет и представляет лишь само себя изображающее содержание. Оно ничего не утаивает, просто человек не понимает его языка.

З. Фрейд рассматривал сновидения с точки зрения исполнения желаний человека, не получивших реализацию в его бодрственном состоянии. В более поздних своих работах он внес некоторую поправку, говоря о том, что сновидения — это попытка исполнения желаний. К. Г. Юнг пришел к мнению, что подобное понимание является ограниченным. На его взгляд, сновидение является «спонтанным самоизображением» актуального положения бессознательного, выраженного в символической форме. Такое представление о сновидении оставляет открытым вопрос о том, всегда ли в бессознательном содержании находит отражение исключительно исполнение желания.

Для основателя психоанализа важно было понять работу сновидения, связанную с переводом скрытых мыслей в явное содержание. Подобная работа осуществляется, по его мнению, благодаря особым психическим процессам, к которым он отнес сгущение, смещение, превращение мыс-

271

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К . Г. ЮНГА

лей в зрительные образы, вторичную обработку. Для К. Г. Юнга подобное понимание работы сновидения представлялось сомнительным, хотя он и не стал углубляться в рассмотрение данного вопроса.

Вместо этого он сосредоточил внимание на раскрытии структуры сновидения, которая была им представлена в виде четырех фаз:

•экспозиция (место действия, место присутствующих и действующих лиц, исходное положение);

•завязка (усложнение ситуации, создание или нарастание напряжения);

•кульминация или перипетия (резкое изменение чего-то, осуществление решительного действия);

•лизис, т. е. растворение, ослабление, снятие напряжения, или решение, или результат (окончательное положение дел).

Первые три фазы являются типичными для сновидений, последняя

характерна не для всех, т. е. ее может и не быть в каком-то сновидении. Тем не менее сновидение напоминает собой, как полагал К. Г. Юнг, драму, так как имеет «драматическую» структуру.

Различия в понимании сновидений имели не только теоретическое, но и практическое значение, связанное с терапевтическим процессом. В частности, З. Фрейд не был сторонником того, чтобы пациенты записывали свои сновидения непосредственно после пробуждения. Подобную рекомендацию со стороны некоторых аналитиков он считал совершенно ненужным приемом для терапии, поскольку пациенты охотно записывают сновидения и тем самым мешают себе спать, а их большое воодушевление по поводу сновидений не приносит им пользы.

Иной позиции придерживался К. Г. Юнг. Он считал, что самостоятельная работа пациентов со своими сновидениями является весьма полезной для осуществления аналитической терапии. Поэтому он не только поощрял подобную работу, но и после приобретения пациентами определенного навыка в процессе разбора сновидений на аналитических сессиях давал им своего рода «домашние задания». Пациенты должны были не только записывать свои сновидения, но самостоятельно анализировать их и приходить к аналитику с готовыми интерпретациями, которые обсуждались на аналитических сессиях.

Одно из существенных расхождений между классическим психоанализом и аналитической психологией состояло в понимании характера связей между различными процессами и явлениями. Это расхождение восходило к ранним встречам З. Фрейда и К. Г. Юнга, когда обнаружилось, что первому было свойственно стремление к причинному объяснению внешних событий и внутренних изменений, в то время как второй признавал существование необъяснимых связей, имеющих отношение к ясновидению, телепатии, паранормальным явлениям.

272

КЛАССИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Показательной в этом отношении является одна из первых их встреч. К. Г. Юнг рассказывал З. Фрейду о сверхъестественных событиях, что воспринималось последним с большим сомнением. Швейцарский психиатр почувствовал внутри себя прилив каких-то неведомых сил и в порыве энтузиазма сказал, что в доказательство его точки зрения сейчас что-то произойдет. Раздался грохот. З. Фрейд был склонен расценить это как некую случайность. Через какое-то время снова раздался грохот, идущий изнутри книжного шкафа. После ухода К. Г. Юнга основатель психоанализа стал исследовать свой книжный шкаф и пришел к выводу, что услышанный им ранее грохот был следствием растрескавшихся полок. Об этом он написал швейцарскому коллеге, но каждый остался при своем мнении.

Обратившись к исследованию оккультных феноменов задолго до знакомства с основателем психоанализа, К. Г. Юнг на протяжении всей своей последующей жизни продолжал интересоваться теми явлениями, понимание которых выходило за пределы компетенции научного знания, основанного на объяснении причинно-следственных связей. З. Фрейд, напротив, строго придерживался детерминизма и даже тогда, когда обращался к осмыслению оккультизма, телепатии и провидческих сновидений, всегда пытался найти причинное объяснение тех или иных явлений.

На протяжении нескольких десятилетий К. Г. Юнг не решался вынести на обсуждение научной общественности свои идеи о возможной некаузальной связи между различными явлениями и процессами. Только в начале 50-х гг. он выступил с обоснованием этих идей, что было сделано им впервые в лекции «О синхронистичности», прочитанной на конференции Эранос в 1951 г., а затем в работе «Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип», которая была включена вместе с монографией лауреата Нобелевской премии физика В. Паули в публикацию «Интерпретация природы и психе» (1952).

Высказанные им идеи сводились к тому, что, помимо причинно-след- ственной взаимосвязи, существуют такие беспричинные комбинации событий и процессов, объяснение которых не может опираться на традиционные для науки представления о каузальности. В реальной жизни приходится сталкиваться с разнообразными событиями, как правило, воспринимаемыми в качестве случайных или вероятностных, но тем не менее имеющих между собой какую-то связь непричинного характера. Подобные события случаются сплошь и рядом и они требуют иного принципа объяснения, чем философский и естественно-научный принцип причинности.

Так, во время работы с одной пациенткой, которая отличалась безупречным логическим мышлением и все предпринимаемые К. Г. Юнгом попытки ослабить ее рационализм оказывались безуспешными, произошло

273

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К . Г. ЮНГА

следующее событие. Он сидел напротив пациентки, спиной к окну, и слушал ее рассказ о сновидении, в котором она получила от кого-то ценное ювелирное украшение в виде золотого скарабея. В то время как она рассказывала свое сновидение, К. Г. Юнг услышал тихий стук в окно. Он обернулся, увидел бьющееся о стекло большое насекомое, открыл окно и, как только оно залетело в комнату, поймал его. Оказалось, что это был скарабеевидный жук, желто-зеленая окраска которого напоминала цвет золотого скарабея. К. Г. Юнг протянул жука пациентке со словами: «Вот ваш скарабей». Пациентка была удивлена и озадачена, но это событие поколебало ее рационализм, устранило интеллектуальное сопротивление и тем самым оказалось плодотворным для дальнейшего осуществления анализа.

Между ранее приснившимся пациентке ювелирным украшением в виде скарабея и залетевшим в комнату во время анализа похожим на него жуком нет никакой причинной связи. Можно говорить лишь о смысловом совпадении, которое столь характерно для разнообразных событий, относящихся к категории ясновидения, телепатии, провидческих сновидений. Подобные смысловые совпадения разнообразны и, будучи беспричинными, они все же образуют нечто такое, что можно рассматривать в качестве научной картины мира.

Исходя из этого, К. Г. Юнг выдвинул предположение о существовании смысловых совпадений, основанных на каком-то ином, по сравнению с причинным, принципе или свойстве эмпирического мира. Этот принцип или свойство он назвал синхронистичностью. Если причинность объясняет связь между двумя последовательными событиями, то синхронистичность указывает на параллельность времени и смысла между психическими и психофизическими событиями.

Синхронистические явления включают в себя, по мысли К. Г. Юнга, следующие три совпадения:

•психического состояния наблюдателя с происходящим в момент этого состояния объективным событием, соответствующим психическому состоянию или его содержимому, в котором нет причинной связи между психическим состоянием и внешним событием и ее не может быть в силу относительности времени и пространства;

•психического состояния с соответствующим внешним событием, имеющим место за пределами восприятия наблюдателя, т. е. на расстоянии, и удостовериться в котором можно только впоследствии;

•психического состояния с соответствующим, но еще не существую- щим будущим событием, значительно удаленном во времени и реальность которого тоже может быть установлена только впоследствии [50, с. 187].

274

КЛАССИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

К.Г. Юнг вовсе не стремился к противопоставлению двух принципов объяснения явлений мира. Причинность и синхронистичность скорее рассматривались им в плане того принципа относительности и дополнительности, к которому пришла современная физика. Он высказал предположение, что события «находятся друг с другом, с одной стороны, в при- чинно-следственной связи, а с другой — в некой смысловой перекрестной связи» [51, с. 204]. В этом отношении его понимание трансцендентной функции, как соединяющей содержания бессознательного с содержаниями сознания, можно рассматривать также с точки зрения объединения причинности и синхронистичности.

Синхронистичность позволяет выявлять дополнительные связи между внешним и внутренним миром, которые подчас не поддаются причинному объяснению. Не случайно К. Г. Юнг рассматривал синхронистичность как психически обусловленную относительность пространства и времени. Не случайно и то, что синхронистичность соотносилась им с коллективным бессознательным, поскольку смысловые совпадения воспринимались им как покоящиеся на архетипической основе.

Так, в приведенном им из аналитической практики случае с молодой девушкой, излишний рационализм которой настолько затруднял лечение, что предшествующие попытки двух других врачей не дали никакого позитивного результата, скарабей являлся классическим примером символа нового рождения. В одном из древнеегипетских трактатов содержится описание того, как мертвый солнечный бог превратился в скарабея. В аналитической ситуации событие со скарабеем привело к тому, что была поколеблена рационалистическая установка пациентки, мешавшая процессу трансформации и психическому обновлению.

К.Г. Юнг проводил различие между синхронностью и синхронистичностью. Первое означает одновременность протекания двух событий. Второе — одновременное протекание определенного психического состояния с одним или несколькими внешними событиями, представленными как смысловые аналоги субъективного состояния. В отличие от синхронности, синхронистичность включает в себя два фактора: находящийся

вбессознательном образ, проникающий в сознание непосредственно или косвенно (в форме сновидения, предчувствия, символа); объективная ситуация, совпадающая с этим содержимым.

В представлении К. Г. Юнга синхронистичность может быть рассмотрена в узком и широком смысле. В узком смысле она является отдельным примером того более общего, что он назвал «акаузальной упорядоченностью». Эта упорядоченность есть не что иное, как эквивалентность психических и физических процессов. Таким образом, более широкая концепция синхронистичности связана с акаузальной упорядоченностью, равносильной

275

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К . Г. ЮНГА

актам творения во времени, творческим деяниям, непрерывному сотворению извечно существующей и спорадически повторяющейся схемы.

Синхронистичность как акаузальная упорядоченность оказывается сопричастной с архетипами коллективного бессознательного и в этом отношении органически вписывающейся в исследовательские и терапевтические интенции аналитической психологии, признающей важность трансцендентной функции, амплификации, активного воображения, смысловых совпадений и мифологических параллелей.

Важным моментом юнговского понимания синхронистичности было то, что, помимо рассмотрения ее в качестве принципа объяснения, она соотносилась с неким смыслом, априорно связанным с человеческим сознанием и существующим вне человека. Если З. Фрейд обращался к раскрытию смыслозначимости психических процессов, то К. Г. Юнг поставил

вопрос о существовании смысла за пределами психики. Речь шла о признании самосуществующего смысла и в этом отношении о подкреплении представлений о тесной связи между внешним и внутренним миром, физическими и психическими процессами, архетипическими содержаниями коллективного бессознательного и универсальной тенденцией к саморазвертыванию присущего человеку энергетического потенциала.

По убеждению К. Г. Юнга, идеи синхронистичности и самоосуществляющегося смысла составляли основу классического китайского образа мышления и наивных представлений Средневековья, но они оказались вытесненными из сознания западного человека под влиянием тех представлений о детерминизме и причинности, которые возобладали в ХVIII

иХIХ вв. Исследования в области современной физики и аналитическое понимание коллективного бессознательного с его архетипами приводят к необходимости признания идеи синхронистичности в качестве дополнительного принципа объяснения, позволяющего включить в наши знания о природе психоидный фактор, т. е. эквивалентность, смысловые совпадения, изначально существующий смысл.

Стало быть, к триаде классической физики, признающей пространство, время и причинность, следует добавить фактор синхронистичности, а архетипы рассматривать в качестве психических вероятностей. В этом случае открывается новое видение взаимосвязи между внешним

ивнутренним миром, поскольку архетипы, изображающие инстинктивные события в форме типов, оказываются по своей природе психоидными, а ранее воспринимаемые сознанием совпадения различных событий как случайные оказываются смысловыми, лежащими в основе не только психических, но и психофизических эквивалентностей.

Хотелось бы обратить внимание на одно важное, на мой взгляд, обстоятельство, которое не всегда попадает в поле зрения исследователей, пола-

276

КЛАССИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

гающих, что юнговское понимание синхронистичности коренным образом противостоит принципу причинности, которого придерживался З. Фрейд.

Во-первых, у К. Г. Юнга синхронистичность, как уже отмечалось выше, дополняет причинность, хотя некоторые его высказывания, направленные против каузального-редуктивного метода основателя психоанализа, могут быть некритически восприняты как некая альтернатива.

Во-вторых, хотя это может показаться странным на первый взгляд, З. Фрейду не были чужды взгляды на феномены оккультного порядка, которые должны быть осмыслены с научной точки зрения.

Всамом деле, в 1921 г. основателем психоанализа была написана небольшая работа «Психоанализ и телепатия», которая была опубликована только после его смерти и в которой он подчеркивал, что психоаналитики надеются на обнаружение более объемлющих и содержательных законов природы, которым они готовы подчиняться. В этой работе З. Фрейд признал объективное существование ряда пока непонятных феноменов, включая передачу мыслей от одного человека другому,

ивысказал предположение, что «пройдет много времени, прежде чем будет выработана приемлемая теория этих новых фактов» [52, с. 32].

Вновых лекциях по введению в психоанализ, написанных им в 1932– 1933 гг., З. Фрейд также обратился к рассмотрению оккультных феноменов. Одна из лекций была озаглавлена «Сновидения и оккультизм». В ней он признался, что ранее, когда оккультные феномены попали в его поле зрения, у него возникли опасения по поводу той угрозы, которую они представляли для научного мировоззрения. Позднее у него уже не было подобных опасений, поскольку он был уверен, что наука сможет воспринять и переработать прежде непонятное и необъяснимое.

Касаясь телепатических процессов, З. Фрейд рассмотрел возможность того, как психический акт одного человека возбуждает тождественный психический акт у другого человека. При этом он подчеркнул: «То, что лежит между обоими психическими актами, может быть физическим процессом, в который с одного конца переходит психическое и который на другом конце опять переводится в такое же психическое… А представьте, если бы можно было овладеть этим физическим эквивалентом психического акта! Хочу сказать, что, включив бессознательное между физическим и тем, что до сих пор называлось “психическим”, психоанализ подготовил почву для предположения таких процессов, как телепатия» [53, с. 333].

З.Фрейд лишь сформулировал, но не развил свою мысль об эквивалентности психических и физических процессов. Не исключено, что К. Г. Юнг не был знаком с этими высказываниями основателя психоанализа, хотя работы о телепатии и оккультизме привлекали его внимание.

277

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К . Г. ЮНГА

В обосновании идеи синхронистичности он опирался на соответствующие представления, нашедшие отражение в средневековой и последующей философии. В частности, он ссылался на размышления Г. Ф. Лейбница об изначально установленной гармонии психических и физических событий и на идею А. Шопенгауэра об одновременности и взаимосвязи событий, не имеющих между собой причинной соотнесенности.

Как бы там ни было, но связанные с аналитической деятельностью исследовательские и терапевтические наработки с необходимостью подводили к признанию таких смысловых отношений между психическими

ифизическими процессами, которые привели к выдвижению идеи о синхронистичности. Другое дело, что высказанные К. Г. Юнгом представления о синхронистичности и акаузальной упорядоченности до сих пор остаются наименее разработанными в рамках аналитической психологии и малоизвестными в психоаналитических кругах, придерживающихся классической ориентации или не считающих возможным рассматривать юнговские концептуальные и терапевтические установки в качестве аналитически приемлемых и ценных.

Что касается некоторых различий между З. Фрейдом и К. Г. Юнгом, в том числе и связанных с представлением об акаузальной упорядоченности, то они удивительным образом проявились на уровне определенных предпочтений, связанных с приверженностью того и другого к цифровой символике. Нетрудно заметить, например, что основатель психоанализа отдавал предпочтение цифре 3, в то время как К. Г. Юнг — цифре 4.

Для З. Фрейда третичность (триада) выступала в качестве методологического принципа рассмотрения психических процессов и приемлемых для него классификаций:

•топический подход с его делением психики на сознание, предсознательное и бессознательное;

•структурный подход, в соответствии с которым выделялось Оно, Я и Сверх-Я;

•определение психоанализа, данное им в 1922 г. в статье для энциклопедии и включающее в себя три значения — способ исследования психических процессов, метод лечения невротических расстройств, ряд развивающихся и складывающихся в научную дисциплину психологических конструкций.

Для К. Г. Юнга исходным принципом осмысления различных явлений

ипроцессов являлась четвертичность (тетрада):

•теория психологических типов, включающая в себя представление о психологических функциях (мышление, чувства, ощущения, интуиция);

•четыре вида комплекса матери у дочери; стадии аналитического процесса (признание, разъяснение, воспитание, трансформация);

278

КЛАССИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

•четыре этапа работы с переносом;

•четыре связанных между собой принципа жизни (время, пространство, причинность, синхронистичность);

•символ Самости в виде мандалы и психические образы целостности, представленные четвертными или кратными им числами.

Концептуальные и методологические схемы З. Фрейда во многом обусловлены триадой, а соответствующие схемы К. Г. Юнга — тетрадой. И то,

идругое олицетворяет собой некий порядок, имеющий свою историю и уходящий корнями в далекое прошлое. Триады и тетрады задают целостность

ивызывают спонтанную деятельность бессознательного. К. Г. Юнг полагал, что в психологическом смысле число является осознанным архетипом порядка. В этом отношении было бы интересно исследовать то, как, каким образом и в силу каких обстоятельств одно и то же стремление к упорядоченности своих концептуальных построений оказалось у З. Фрейда обусловлено предпочтением использования триады, а у К. Г. Юнга — тетрады. Но этот вопрос выходит за рамки данной работы и может стать предметом другого исследования, которое, возможно, кто-то в дальнейшем осуществит.

Вконтексте рассмотрения синхронистичности достаточно обратить внимание на то, что К. Г. Юнг склонялся к точке зрения, в соответствии

скоторой числа обладают относительной автономией, аналогичной автономии архетипов. Числа и их комбинации не только связаны с архетипами и оказывают на них воздействие, но и сами подвергаются воздействию

сих стороны. Подобно архетипам, числа в равной степени были открыты

иизобретены. Архетипы же открыты в том смысле, что у нас не было знания об их бессознательном автономном существовании, и изобретены в том плане, что их наличие было выведено из соответствующих представлений о структуре психики.

Для К. Г. Юнга было характерно иное видение многих событий, явлений, процессов, мифологических сюжетов, которые попадали в поле зрения различных исследователей, включая психоаналитиков. Типичным в этом отношении является переосмысление им эдипова комплекса, составлявшего ядро классического психоанализа. Оно касалось не только введенного К. Г. Юнгом в 1912 г. понятия комплекса Электры, но и иного понимания, по сравнению

соснователем психоанализа, детско-родительских отношений.

Известно, что представления об эдиповом комплексе были почерпнуты З. Фрейдом из многих источников, в том числе и из трагедии Софокла «Царь Эдип», в которой повествовалось об ужасной судьбе Эдипа, убившего своего отца и женившегося на своей матери. На основании этого сюжета он перенес конфликты взрослого человека на конфликтные ситуации, развертывающиеся в детстве. С точки зрения К. Г. Юнга, такое перенесение было не совсем правомерным, особенно в плане сексуальной подоплеки

279

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К . Г. ЮНГА

между ребенком и матерью, вследствие чего термин «эдипов комплекс» представлялся ему не вполне подходящим. Более того, он рассмотрел миф об Эдипе под иным углом зрения, благодаря чему фигуры матери и отца приобрели иное звучание.

К. Г. Юнг сосредоточил свое внимание на таинственном существе, загадывающем загадки, подобной той, которая была предложена Эдипу. Сфинкс представляет собой звероподобное изображение материнского образа, соотносящегося с тем, что швейцарский психолог и психиатр назвал «страшной матерью». В древнегреческой мифологии Сфинкс — это нагоняющее ужас животное, обнаруживающее некоторые черты, восходящие к матери. Сфинкс — дочь Эхидны, смешанное существо, верхняя часть которого является прекрасной девой, а нижняя — отвратительной змеей. Подобная двойственность соответствует образу матери, где верхняя часть является человеческой, т. е. привлекательной и достойной любви, в то время как нижняя — звериной, страшной, отягощенной запретом кровосмешения. Рожденная от связи матери земли с Тартаром (олицетворение подземного царства и места страха) Эхидна — мать всех ужасов (Химеры, Горгоны, Сциллы, Цербера), которая дала жизнь многим драконам, а также собаке Ортр. Если учесть, что Сфинкс появилась на свет в результате кровосмесительной связи Эхидны со своим собственным сыном, собакой Ортр, то становится понятным, почему это звероподобное существо вызывает у человека ужас. Ведь Сфинкс представляет, по словам К. Г. Юнга, не что иное, как «кровосмесительно отщепленную на заре жизни долю либидо из отношения к матери» [54, с. 187].

Такое понимание Сфинкс вело к переосмыслению не только трагической судьбы Эдипа, но и роли женщины в жизни человека. Эдип разгадал загадку Сфинкс и устранил препятствие на своем пути, но гибель «страшной матери» (кровосмесительно отщепленного либидо) обернулась для него инцестуозной связью с собственной матерью. Фрейдовская интерпретация мифа об Эдипе привела к тому, что определяющую роль в развитии человека стал играть отцовский комплекс. Юнговское рассмотрение Сфинкс через призму кровосмесительно отщепленного либидо на первое место выдвинуло комплекс матери, вбирающей в себя образы «великой» и «ужасной» матери. Не случайно, в отличие от основателя психоанализа, швейцарский психолог и психиатр уделил значительное внимание рассмотрению комплекса матери, нежели фигуре отца. Не случайно и его высказывание о том, что сознательно человек почитает мать, в то время как на бессознательном уровне он может испытывать ужас перед ней, а в сновидениях она может преследовать его в образе страшного животного.

В мифе об Эдипе отражены два аспекта — отцеубийство и инцестуозная связь с матерью. З. Фрейд рассматривал инцестуозность в ее непосредст-

280