глава 26

Плоть из света

Четвёртая неделя августа

Коменданту так не терпелось начать следующий урок, что он чуть ли не силой втащил меня в кабинет. Он был возбуждён, точно мальчишка, и совсем не похож на усталого ворчливого чиновника, который предстал передо мной в первый день.

- Вопросы! - воскликнул он. - Море вопросов! Я думал всё время - только и делал, что думал! - Потом внезапно замолчал, поглядев на меня с беспокойством. - Только прежде... одна вещь. Мы ещё кое-чего не обсудили.

Я кивнула, и он продолжал:

- Видишь ли... Прежде чем двигаться дальше... Сначала я дол жен сказать, м-м... Ты вылечила мою спину, и нет сомнений, что ты разбираешься в йоге, в настоящей йоге, в широком смысле - от каналов и дыхания к разуму и сердцу, и дальше... - Он глубоко вздохнул. - В общем, я знаю... мы оба знаем, что книга на самом деле твоя, и ты её никак не могла украсть, что бы там ни говорил пристав... - Он замолчал.

Я удивлённо подняла брови. - Пристав? Говорил?

Комендант, нахмурившись, нервно теребил в руках перо.

- Ну да... Пристав, он... Ты, наверное, и сама задавала себе вопрос, почему вдруг он оказался в сторожевой будке на дороге в тот день, когда ты появилась. За всё время, что ты у нас, ни он. ни караульный ни разу больше там не дежурили.

Я задумалась. И в самом деле, почему? Мне и в голову не пришло об этом подумать. Я вопросительно взглянула на коменданта.

134

- Понимаешь, за неделю до того пристав явился ко мне и сказал, что получил сведения — от кого, я не знаю, — что девушка с твоей внешностью, иностранка из Тибета, с такой точно собакой, - он махнул рукой в сторону двора, - попытается перейти границу нашего королевства, имея при себе краденые вещи, и мы должны выставить пост, чтобы перехватить её.

Я разинула рот от удивления. Может быть, я кого-то встретила, и он решил, что я... Нет, не может быть.

- Поэтому, - поспешил продолжить комендант, - ты никак не можешь осуждать нас... меня... за то, что я проявил осторожность. Но теперь, конечно же, всё выяснилось. Это ошибка, досадная ошибка, и тебя надо выпускать... - Я слушала его с ошарашенным видом. Он смущённо отвёл глаза. - Однако, видишь ли... теперь получается, что выпустить тебя мы не можем...

Он снова взглянул мне в лицо. Я молчала, не в силах ответить.

-Ты не хочешь знать, почему? - раздражённо воскликнул он.

-Хочу... да, конечно... - выдавила я, приходя в себя.

-Понимаешь, в тот день, когда ты пыталась бежать... - начал он, но осёкся, встретив мой яростный взгляд, - то есть, когда мне сказали, что пыталась... Я написал рапорт... я был обязан доложить в судебное ведомство, что у нас содержится иностранка, и о попытке к бегству. Теперь ты на подозрении, тем более, что наши власти особенно интересуются иностранцами - политическая ситуация напряжённая, ты сама знаешь. Я никак не могу тебя сейчас выпустить, и сообщить об ошибке тоже не могу - этим сразу воспользуются наши враги при дворе, которые тоже читают все рапорты. Придётся подождать...

-Подождать? Чего? - спросила я.

-Мой начальник, королевский министр, сам приедет сюда, и я лично ему всё объясню. Я тебе уже говорил, что он изучал йогу ещё во времена старого короля - у него даже был какой-то знаменитый учитель. Он всё поймёт и разрешит нам тебя освободить.

-А когда приедет министр? - спросила я, хотя, как ни странно, мои мысли больше занимал наш будущий урок, чем желанная свобода.

-Ну., вообще-то... он раз в год обязательно посещает каждый Участок, - смутился комендант.

Это «раз в год» заставило меня прислушаться к его словам повнимательней.

135

-Ну... или около того, - продолжал комендант. - Служба в столице явно не прошла для него даром - чиновники всегда умели напустить туману. - Видишь ли, королевскому министру очень опасно объявлять заранее о своих планах, у него много врагов, а на дороге легко устроить засаду. Кроме того, он очень властный человек и прирождённый руководитель, верный соратник старого короля. Он очень строго следит за рапортами о всех стычках на границе и прочих происшествиях и любит появляться неожиданно, чтобы застать стражу врасплох.

-О каких стычках? - спросила я.

Слегка покраснев, комендант выпрямился и указал на пыльные кучи бумаг, высившиеся вокруг него.

- Люди из нашего ведомства - не сам начальник, но те, кто его окружают, во всяком случае, многие - много отдали бы за то, чтобы скинуть его с должности, желательно вместе с молодым королём. Они ни за что не позволили бы держать здесь стражу, если бы знали, что из-за границы никто не нападает. А если нас здесь не будет, то через неделюдругую опять появятся банды, и все наши труды пойдут прахом. Ну, и поэтому... понимаешь, я придумываю разные происшествия и пишу рапорты - для того фактически, чтобы сделать жизнь простых людей безопаснее, ведь тем, кто грызётся за власть при дворе, на них наплевать...

В этот момент я поняла что-то важное, и теперь путь моего ученика к осуществлению его надежд - тех, которые внушил ему дядя - обретал реальные очертания.

-Ах, вот оно что, - кивнула я, - теперь всё ясно. Комендант грустно покачал головой.

-Видишь теперь, как всё сложно? Теперь тебе придётся остаться здесь, в тюрьме ещё на месяцы, может быть, даже на много месяцев.

-Остаться? - рассеянно переспросила я. - Нуда, конечно... Мы ведь так и решили, когда разговаривали у вас дома. Но только я не это имела в виду - мне ясно, почему у вас прошла спина.

-Спина? - Он машинально дотронулся до поясницы, как привык делать многие годы. - Как это, почему? Всё сделала йога: позы, сидение в тишине, добрые мысли и всё такое прочее. Каналы, внутренние ветры, простукивание снаружи, чистка изнутри... Разве и так не понятно?

Я решительно покачала головой.

- Я сказала «почему», а не «как» и пока вы сами не поймёте, почему, вы на самом деле не поймёте, и как.

136

Комендант по-прежнему смотрел на меня непонимающим взглядом. Так и должно было быть. Такие вещи доходят не сразу нужно получить объяснения, задать вопросы, получить ответы -на всё требуется время. Пора начинать.

-Когда-то давно мы уже говорили об этом. Боль испытывают многие,

ис возрастом таких становится всё больше. - Он кивнул. - Чтобы излечиться, люди пробуют самые разные средства, и некоторые в конце концов решают заняться йогой. Одним она помогает, другим - нет, но даже тем, кому помогает, перестаёт помогать, когда они стареют и умирают, как и все.

-Но как же каналы? - возразил он. - Ты же всё объяснила! Йога работает, если мы знаем, как действовать на внутренние ветры и точки закупорки - изнутри и снаружи.

-Нет, - сказала я. - Этого мало. Надо смотреть глубже.

По его глазам я поняла, что глубже смотреть ему не очень-то хочется. Он был вполне доволен собой и своим пониманием. Двигаться вперёд - это всегда дополнительные усилия, а их мы все так или иначе пытаемся избежать, пока жизнь сама нас не заставит. Жизнь - или учитель...

- Подумайте! - воскликнула я. - Напрягитесь, это необходимо. Сейчас речь уже идёт не о приставе или караульном, а о той прекрасной женщине, чьё платье я надевала, и о вашей с ней дочери. Пришло время задавать вопросы и отвечать на них. Будет просто несправедливо по отношению к вашим близким, если вы удовлетворитесь тем малым, что уже поняли, и останетесь в этом тупике до тех пор, пока не станет уже слишком поздно помочь себе или кому-нибудь другому! Подумайте! Откуда взялись сами каналы? Как попали туда ветры? Почему ветры выбирают именно этот путь, а не другой? Что заставляет нас свернуть туда или сюда на бесконечных развилках нашего жизненного пути? Что на самом деле привело вас в этот посёлок? И что привело меня? Почему мы встретились? Почему у вас заболела спина - не в узком смысле, из-за сидения вот за этим столом, а почему вообще, и почему, почему она прошла? А нельзя ли продвинуться ещё дальше и изменить всё ваше тело? Неужели оно обречено всегда оставаться таким? Вот какие вопросы вы на самом деле задавали мне в ту нашу встречу - и теперь мы должны найти на них ответ. Вам придётся слушать меня и работать, работать изо всех сил. От этого зависит жизнь многих людей, очень многих, если правда то, о чём говорил ваш дядя. Понимаете? Поэтому не бойтесь задавать вопросы.

137

Какая разница, в тюрьме мы или нет - все люди так или иначе находятся в тюрьме. Нам надо выбираться из неё - из самой большой тюрьмы, которая есть не что иное, как сама жизнь, ведущая к смерти и распаду.

Его глаза засветились, потом он нахмурился и покачал головой. - Твои слова дают мне надежду, но когда я снова остаюсь один и начинаю думать... Мне каждый раз приходит в голову одна и та же

мысль, которая сразу заглушает все остальные.

Я молча ждала, уже зная, какой последует вопрос. Человек, который его не задаёт - плохой сосуд для знания, которого искал комендант, знания о самой жизни.

-Понимаешь, - задумчиво проговорил он, - ты вот всё время говоришь

опричинах и о причинах причин, о том, как на самом деле работает наше тело, о чудесных способах изменить его на самом глубоком уровне, и даже о том, как изменить навсегда, стать самим светом и жить с такими же существами, созданными из света и любви... - Он остановился, чтобы перевести дух, и взглянул в окно. — Но что бы ты ни говорила, как бы красиво ни звучали твои слова, есть один холодный факт, который их просто убивает. Наверное, я многого не понимаю, но пока это так, по крайней мере, для меня. Дело в том, что нет пока ни одного человека, знакомого нам человека - я не говорю о сказках и мифах, их мы много слышали, но они не в счёт, - которому удалось бы так измениться, так, как ты говорила: обратиться в чистый свет, попасть туда, где царит бесконечное счастье, и остаться там с... со своими любимыми... с теми, кого они раньше потеряли. - Он сжал губы и посмотрел на меня с горечью, почти с осуждением.

Итак, первый вопрос - именно такой, каким он должен быть. На самом деле, ответ на него я уже давала, и мой ученик мог бы ответить и сам, просто смысл, заключавшийся в нём, был слишком огромен, чтобы сразу осознать его.

- Мастер говорит, - начала я, - что мы должны

Держать в голове одну простую мысль И никогда не расставаться с ней, Потому что это самое важное:

Ни одна вещь не есть что-то Само по себе.

I.43A

138

Комендант сжал зубы и потряс головой. Он отчаянно пытался понять, почти уже понимал, но никак не мог уместить это в голове.

Я взяла со стола перо - мой волшебный золотой меч - и показала ему. - Что это - перо или еда?

Он снова тряхнул головой. Опять не понял. Я наклонилась и прижала руку к его груди.

- Это просто плоть, рождённая лишь для того, чтобы умереть, или чистый свет любви?

Комендант поднял на меня внезапно заблестевшие глаза.

-А ваша жена, а ваша дочь? - воскликнула я, согревая своей ладонью то место, где находился тугой клубок его иллюзий. - Они умерли и ушли навсегда или стоят здесь, рядом с вами, и ждут, чтобы вы их увидели, научились видеть, быть с ними, стать ими? - Я снова поднесла перо к его лицу и воскликнула: - Так это перо или еда, отвечайте!

-Перо! - почти выкрикнул он. - Перо!

-Да нет же! Ничего подобного! Никакое это не перо! Ни одна корова никогда не увидит в нём пера, поэтому... - Я замолчала.

-Поэтому... поэтому... - запинаясь, продолжил он, - корова считает, что перьев просто не существует... Только разум делает его пером - само по себе оно вовсе не перо. - Он опустил глаза и посмотрел на мою руку. -

Амоё тело... эта плоть... - Лицо его просияло. - Это плоть... она плоть только потому, что мой разум заставляет меня видеть её такой!

Комендант резко поднял голову и впился в меня глазами.

-Но как... как же изменить её? - благоговейно выдохнул он. Я удовлетворённо кивнула.

-Вот этому мы и должны научиться.

139