Психология Воли (Мастера Психологии)

5.2. Роль обратной связи и ее механизмы в процессе самоконтроля действий 105

крытым концом. Это контур управления, замкнутый только функционально. Внут' реннее кольцо полностью находится внутри организма и может считаться замкну' тым контуром не только функционально, но и морфологически.

На первых стадиях овладения двигательным действием главную нагрузку не' сет внешний контур (зрительный контроль). По мере овладения действием повы' шается роль внутреннего контура управления, и в ряде случаев он обеспечивает даже более точное выполнение действия, чем внешний контур. С другой стороны, имеются данные (Р. Линкольн [Lincoln, 1956]), что на первых этапах упражнения (5–6 попыток) лучший эффект достигается благодаря кинестетической информа' ции, в последующем же лучший эффект дает словесная информация. Поэтому можно полагать, что роль играет не столько то, используется ли внешний или внутренний контур самоконтроля, сколько то, каков вид канала, по которому по' ступает информация. Например, В. Е. Бушурова [1959] показала, что выключение из контроля осязания более всего сказывается на регулировании усилий, выклю' чение слуха — на регулировании темпа движений, выключение зрения — на регу' лировании направления и пути движения.

Л. В. Чхаидзе считал, что внешнее и внутреннее регулирующие кольца принци' пиально отличаются друг от друга: внешнее кольцо осуществляет контроль за смыс' ловой частью двигательного действия, а внутреннее кольцо — за синергическими автоматизмами. Автор обосновывал это тем, что проприорецепторы не связаны не' посредственно с сознанием. Данное утверждение автора вызывает удивление: как же тогда человек осуществляет так называемые дозированные движения, в которых он на основе проприорецептивных сигналов управляет движениями по заданным усилиям, амплитуде и времени? Очевидно, автор ошибочно отождествлял осозна' вание (ощущение) движений и участие в последующем воспроизведении этих дви' жений внутримышечных и межмышечных синергий (координаций), которое, дей' ствительно, происходит без вмешательства сознания человека.

Н. А. Бернштейн указал на слабость этих представлений в предисловии к кни' ге Л. В. Чхаидзе [1970]. Автор предисловия писал, что резкое разграничение меж' ду собой внешнего и внутреннего контуров управления ничем не оправдано, так как центральных аппаратов, выполняющих действительные функции управления и координации, достигают уже переработанные сенсорные синтезы, в которых срастаются между собой обработанные в низовых ядрах сигналы от всевозмож' ных видов периферических рецепторов. Эта точка зрения Н. А. Бернштейна со' звучна представлениям П. К. Анохина об афферентном синтезе.

Аппарат сличения. Важное место в кольцевом управлении произвольными дей' ствиями принадлежит аппарату сличения («акцептору действия» по П. К. Анохи' ну). Значение этого аппарата (механизма) состоит в следующем:

1.Устанавливается сходство того, что есть, с тем, что должно быть. Опреде' ляя на основании этого сравнения меру выполнения запрограммированно' го действия, данный аппарат вырабатывает, в результате, «побудительную импульсацию» (по Н. А. Бернштейну) или «санкционирующую афферен' тацию» (по П. К. Анохину), т. е. дает сигнал к переводу задающей програм' мы на новый этап, протекающий в следующий микроэлемент времени, при' водя тем самым либо к остановке действия (если результат достигнут

108 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

сигнал, соответствующий сгибанию руки на 20 градусов. Этот сигнал без суще' ственных искажений поступает в аппарат оценивания (5). И здесь происходит самое важное. В зависимости от соотношения нервных процессов (превалирова' ния возбуждения или торможения) поступивший сигнал либо недооценивается, либо переоценивается и в таком виде поступает в аппарат сличения (4), становясь эталоном для последующего воспроизведения (в рассматриваемом случае он пре' вращается из 20 градусов в 23 градуса). Теперь, чтобы аппарат сличения выдал сигнал об отсутствии рассогласования, т. е. команду на прекращение воспроизве' дения, человек должен совершить движение с амплитудой, равной именно 23 гра' дусам. Как только сигнал, идущий от проприорецепторов при воспроизводящем движении, станет равным эталону, в аппарате сличения возникнет сигнал об от' сутствии рассогласования между запрограммированным и реальным движением. Получив этот сигнал, программирующий аппарат (6) пошлет тормозной сигнал к прекращению движения (7). В результате человек вместо 20 градусов воспроиз' ведет движение, равное 23 градусам.

5.3. Произвольное внимание как инструмент самоконтроля

Получение информации по каналам «обратной связи» и ее анализ возможны толь' ко в том случае, если в процесс управления и регуляции включено произвольное внимание.

Как и непроизвольное внимание, произвольное внимание осуществляет конт' роль за объектом восприятия и мышления. Однако между ними есть различие: в случае непроизвольного внимания порядок обследования и критерии контроля определяются тем, что «подсказывает» объект своими бросающимися в глаза при' знаками; в произвольном же внимании выбор содержания, порядок обследования и способ контроля организуется человеком, исходя из объективных требований задачи.

Произвольное внимание возникает в процессе онтогенетического развития. Л. С. Выготский показал, что на ранних стадиях развития ребенка функция про' извольного внимания разделена между ним и взрослым. Последний выделяет объект из среды, указывая на него жестом или обозначая его словом, а ребенок отвечает на этот сигнал, фиксируя объект взглядом или схватывая его. Указание на предмет жестом или словом принудительно организует внимание ребенка, ме' няя его направление. Когда у ребенка развивается собственная речь, он может сам назвать предмет, таким образом произвольно обособляя его от остальной среды. Функция анализа и контроля среды, которая раньше была разделена между ребен' ком и взрослым, становится для ребенка внутренней, целиком произвольной, вы' полняемой им самостоятельно.

Как и всякий произвольный акт, произвольное внимание тесно связано с ре' чью: сначала с речевой инструкцией взрослых, а затем с собственной внутренней речью. Речевая инструкция, самоприказ способствуют не только переключению контроля с одного объекта на другой, но и удержанию внимания на контролируе' мом объекте длительное время — до завершения действия с ним.

5.4. Самоконтроль и автоматизация действий 109

По мнению П. Я. Гальперина [Гальперин, Кабыльницкая, 1974], внимание раз' вивается как идеальная сокращенная и автоматизированная форма контроля. Вначале контроль, направленный на любое действие как на свой объект, только следует за действием. Затем контроль начинает все больше совпадать по времени с основным действием и, наконец, даже опережать его. В результате контроль рас' пространяется и на предварительную ориентировку в ситуации (для получения обстановочной афферентации, по П. К. Анохину).

Надо отметить, что соотношение между вниманием и контролем обозначено П. Я. Гальпериным не совсем четко. С одной стороны, он утверждал, что внима' ние проистекает из контроля, а с другой стороны, отмечал, что пока контроль вы' полняется как развернутая предметная деятельность, он сам требует внимания. Контроль становится вниманием только тогда, когда реализуется как опережаю' щее, сокращенное и автоматизированное действие. Разобраться здесь, что первич' но, а что вторично, исходя из этих высказываний П. Я. Гальперина, трудно.

Очевидно, что без произвольного внимания не может быть сознательного кон' троля за действиями, но внимание и контроль — это не одно и то же, и сводить контроль к вниманию нельзя. Внимание — это только инструмент контроля, а последний связан со сложной психической деятельностью, включающей в себя переработку информации, ее сличение с эталоном, оценку поступившей инфор' мации.

5.4.Самоконтроль и автоматизация действий

Ссознательным самоконтролем связан и вопрос об «автоматизации» действий. Еще У. Джемс писал, что при привычных действиях возникают ощущения, на

которые мы обыкновенно не обращаем внимания; но несомненно, что они явля' ются сознательными процессами, а не бессознательными «нервными токами», ибо при нарушении их обычного порядка мы тотчас обращаем на них внимание. В подтверждение он приводил цитату из работы К. Шнайдера:

«При ходьбе, даже когда наше внимание совершенно отвлечено, сомнительно, чтобы мы могли сохранить равновесие тела, если бы положение его вовсе не ощу' щалось нами, и чтобы мы могли выдвигать ногу вперед, не ощутив сделанного для этого движения и совершенно не осознав импульса, необходимого для того, что' бы пустить ее в ход. Процесс вязания кажется механическим: вязальщица может вязать и в то же время читать или вести оживленный разговор. Но если мы спро' сим ее, как это возможно, то едва ли она ответит, что вязание совершается само собой. Она скорее скажет, что сознает этот процесс, чувствует его в руках и знает, как именно нужно вязать, и поэтому, даже когда внимание отвлечено от работы, движения вязальщицы вызываются и регулируются ощущениями, которые сверх того ассоциированы между собой [т. е. связаны друг с другом в определенной по' следовательности. — Е. И.]» [1991, с. 48].

Однако и позже ряд авторов (например, Е. И. Бойко [1957]) утверждали, что по мере совершенствования и закрепления двигательного действия (умения) оно начинает выполняться автоматически, т. е. непроизвольно и неосознаваемо, без участия сознательного самоконтроля. Следовательно, как только разучиваемое

110 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

действие достигает стадии навыка, оно вроде бы перестает быть произвольным, т. е. становится автоматизмом.

Трудности в решении вопроса об осознаваемости навыков и их психофизио' логических механизмах привели к тому, что изложение этого вопроса в ряде учеб' ных пособий по психологии просто отсутствует. Однако его игнорирование не означает, что проблема исчезла. До сих пор можно встретить противопоставление навыка умению, как будто это разные психологические феномены. Вследствие этого даются даже разные рекомендации для формирования того и другого. Счи' тается, что привлечение осознанного контроля за выполнением двигательного навыка приводит к его разрушению. Рассмотрим, насколько обоснованы эти суж' дения.

Является ли навык автоматизмом. Понятие «автоматизм» широко используется

вневропатологии для обозначения действий, выполняемых больными с определен' ными мозговыми нарушениями машинально, непреднамеренно, полностью безотчет' но. Больной, например, может чиркать спичками, но если его попросить зажечь спич' ку, чтобы прикурить, он ответит, что не умеет. Следовательно, истинные автоматизмы характеризуются отсутствием целесообразности, преднамеренности, смыслового кон' троля. Естественно, ничего подобного в двигательных навыках, выполняемых в про' цессе спортивной и трудовой деятельности, нет. Нет даже в том случае, когда при разучивании двигательного действия образуется динамический стереотип и сигналом к последующему движению может служить окончание предыдущего, а не «внутрен' няя» команда самого человека.

Однажды у известного математика Гильберта был званый вечер. После при' хода одного из гостей мадам Гильберт отвела мужа в сторону и сказала ему: «Да' вид, пойди и смени галстук». Гильберт удалился. Прошел час, а он все не появ' лялся. Встревоженная хозяйка дома отправилась на поиски супруга и, заглянув

вспальню, обнаружила его в постели. Тот крепко спал. Проснувшись, он вспом' нил, что, сняв галстук, автоматически стал раздеваться дальше и, надев пижаму, лег в кровать.

Конечно, это могло случиться только потому, что математик переключил свои мысли на что'то другое, т. е. потерял контроль над целью своего прихода в спальню.

Однако в большинстве случаев этого не происходит, и образование динамиче' ского стереотипа не исключает присутствия сознательного управления и контроля за действиями, движениями, так как субъект сознательно ставит перед собой цель (двигательную задачу), сознательно рассматривает и выбирает способы ее дости' жения, сознательно дает себе команду к началу выполнения действия и осуществ' ляет контроль за последовательностью выполняемых движений.

Н.Д. Левитов считал, что «только при ошибочном понимании навыка как це' ликом автоматизированного действия возможно противопоставление навыка умению» [1958, с. 265]. Он писал, что если действие детерминируется привычкой, опытом, но осуществляется, используя терминологию П. А. Шеварева, «правило' сообразно», оно не перестает от этого быть волевым (произвольным).

Дискутируя с рядом авторов (в частности, с Е. И. Бойко) в конце 1950'х гг. по вопросу об осознаваемости и неосознаваемости навыка, А. Ц. Пуни решительно выступал против понимания навыка как автоматизма. Он писал, что «на различ' ных фазах формирования навыка (по мере его автоматизации) заучиваемое дей'

5.4. Самоконтроль и автоматизация действий 111

ствие не превращается в бессознательное, а по'иному осознается. Таким образом, несмотря на наличие неосознаваемости движений в заученных действиях, т. е. навыках, последние не перестают быть сознательными» [1959, с. 30].

В более поздние годы по этому же поводу А. Ц. Пуни и Е. Н. Сурков писали: «В процессе изучения любого спортивного действия важно, чтобы все движения, все закономерные связи между ними были усвоены сознательно. Это главное условие совершенной саморегуляции, выполнения действия впоследствии. Но, по мере овладения действием, по мере закрепления техники, число осознаваемых элементов уменьшается. Многие из них переходят на неосознаваемый уровень регулирования. В конце концов, когда действие заучено, навык сформирован, осознаваемыми остаются лишь так называемые опорные пункты. При целостном выполнении действия они служат контрольными в сознательной его регуляции, которая осуществляется с помощью словесных “рабочих формул”, произносимых спортсменом мысленно, “про себя”» [1984, с. 194].

По мере овладения действием исчезает надобность в выборе способа достиже' ния цели, а контроль за действием может приобретать свернутый, редуцирован' ный характер. Здесь я подхожу к центральному, с моей точки зрения, вопросу — как понимать феномен автоматизации действий, на что конкретно в каждый мо' мент направляется сознание (внимание), что в данный момент осознается, конт' ролируется на той стадии совершенства владения действием, которая обознача' ется как возникновение навыка?

Одни авторы считают, что сознание при автоматизации действий переключа' ется на результат (И. С. Беритов [1961а, б]), а также на условия осуществления действия (В. Д. Мазниченко [1984]). Другие полагают, что сознательный контроль за действиями остается, но осуществляется он по'другому, с помощью обобщен' ного и схематизированного образа действия и его частей (А. В. Запорожец [1960], А. Ц. Пуни [1964]). Высказываются также мнения, что контроль за выполнением навыка осуществляется главным образом подсознательно (Е. И. Бойко [1957], П. И. Симонов [1987]). Наконец, утверждают: при автоматизации продолжают осознаваться лишь мышечно'осязательные ощущения, на основе которых и про' исходит управление действием, а смысловая коррекция исчезает, так как человеку нет уже надобности думать о том, что и как он будет делать (З. И. Ходжава [1960]).

Кроме того, спорят и по поводу отчетливости осознания действия: одни гово' рят о слабой, другие — об отчетливой осознаваемости контролируемых моментов действия.

Мне кажется, что спор этот не имеет принципиальной основы, ибо правы все спорящие стороны, при учете определенных условий выполнения действий.

Рассмотрим схему на рис. 5.4. В ней нашли отражение все четыре точки зрения на осознанный контроль за автоматизированным действием. Концентрированное внимание человека, выполняющего достаточно хорошо усвоенное действие, мо' жет быть направлено на контроль за ситуацией, на результат действия, на само действие. Причем контроль за действием бывает двух видов: смысловой (что и как делать) и перцептивный (что происходит с частями тела, каково напряжение мышц и т. д.). В свою очередь, перцептивный контроль можно разделить на вне' шний — зрительный, слуховой, тактильный и внутренний — проприорецептивный и вестибулярный.

112 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Рис. 5.4. Схема, показывающая, на что может быть направлено концентрированное внимание при контроле человека за произвольным движением

Переключение концентрированного внимания в отдельные моменты выполне' ния действия то на одно, то на другое — с действия на ситуацию или на результат (т. е. с внутреннего контура управления на внешний), вызванное необходи' мостью, я обозначаю как динамический контроль. Н. А. Бернштейн писал, что при автоматизации движений сознание разгружается лишь от второстепенных по смыслу деталей коррекционного управления движениями; ведущие же, т. е. глав' ные на данный момент смысловые коррекции, никогда не уходят из поля созна' ния человека, они переключаются с одного уровня регуляции движений на дру' гие, в соответствии с тем, что в данный момент человек хочет контролировать. Поэтому при выполнении автоматизированных движений отчетливому осознава' нию и осмыслению могут подвергаться как результат совершаемого действия, так и тактильно'мышечные и другие ощущения (но в одно и то же время не в одина' ковой степени).

Чем проще действие, тем легче оно выпадает из смыслового контроля, который вследствие этого может переключаться на ситуацию, результат и даже на другие действия (речевые, мыслительные). Чем сложнее действие и чем оно важнее для достижения цели, тем в большей степени оно находится под смысловым контро' лем. Внешний перцептивный контроль за простым действием тоже может сни' маться; недаром одним из признаков навыка считается переход контроля за дей' ствием с внешнего (зрительного) контура на внутренний (проприоцептивный, вестибулярный). Правда, в этом утверждении также имеются моменты, требую' щие уточнения и оговорок, о чем речь пойдет дальше. Однако внутренний перцеп' тивный контроль за действием остается, но проявляется в другой форме: не дина' мической, при интенсивном внимании, а тонической.

Тонический контроль — это перцептивный контроль за действием, осуществ' ляемый постоянно (как фон) при минимальной интенсивности внимания. При' меров такого контроля множество. Следящая его функция отчетливо проявля' ется при чтении: увлекшись ассоциациями, возникшими в связи с прочитанным,

5.4. Самоконтроль и автоматизация действий 113

человек не прекращает чтение, а механически бегает глазами по строчкам, осуще' ствляя считывание слов, но не очень или совсем не понимая смысла читаемого. Однако такое отвлечение длится недолго: человек «вдруг» спохватывается, что он отвлекся. Это'то «вдруг» и показывает, что при чтении был задействован тони' ческий (фоновый) контроль за осуществлением двигательной программы дей' ствия — перевода взгляда с одной строчки на другую, так как, пока мы пребывали в задумчивости, взор наш оказался уже внизу страницы. Нарушение программы (слежение за текстом и понимание его) приводит к включению динамического контроля.

Очевидно, тонический контроль имеет место и при позных реакциях, осуще' ствляемых с включением безусловных тонических позных рефлексов, а динами' ческий контроль включается для них только тогда, когда устают мышцы спины, шеи, ног, т. е. когда требуется произвольно изменить характер управления рабо' той мышц (расслабить мышцы, сменить позу).

Тонический контроль может быть не только проприорецептивным, но и зри' тельным (слежение за маршрутом ходьбы).

Исходя из наличия двух видов контроля, можно по'иному представить себе феномен автоматизации действий. У человека, только начавшего освоение дей' ствия, поступающая к нему информация (в том числе и сигналы с рецепторов) служит не только для контроля за действием, но и для анализа. Что контроль не тождествен анализу, ясно из семантики этих понятий. Контроль — это провер' ка выполнения программы действия, а анализ — это поиск необходимой инфор' мации, расчленение ее, выделение информационных единиц, сопоставление, т. е. сложная мыслительная деятельность (что и как надо делать, где и по какой при' чине произошел сбой, как исправить, скорректировать программу действия). Ясно, что даже с одной такой задачей начинающему обучаться справиться труд' но. А здесь еще добавляется и перцептивный контроль, как внешний, так и внут' ренний. Естественно, в данной ситуации субъект вынужден относить динами' ческий концентрированный контроль либо к какому'то одному из его видов (смысловому, зрительному, мышечному), либо замедлять движение, расчленять его, чтобы после перцептивного контроля осознать, что же получилось в резуль' тате предпринятого управления движениями. Необходимо учитывать еще и то, что точный образ действия у обучающегося еще не сложился, а поступающие с проприорецепторов сигналы слабо дифференцируются.

При разученном действии отпадает необходимость смыслового контроля и анализа в процессе выполнения двигательного действия (за исключением особо ответственных случаев). При этом, казалось бы, отпадает необходимость и в пер' цептивном контроле, раз не нужна больше информация для осмысливания дей' ствия. Однако здесь'то, как мне представляется, и проявляется ошибочность обычного понимания феномена автоматизации действий. Важно учитывать, что при выполнении любых действий человек всегда осуществляет функцию слеже' ния за ними за счет перцептивного тонического контроля. Идя по улице и разго' варивая с попутчиком, мы четко придерживаемся намеченного маршрута, хотя и не привлекаем для этого динамический контроль (концентрированное внимание). Неся сумку, мы постоянно ощущаем давление на кожу кисти и напряжение мышц

114 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

руки, хотя и не придаем этим ощущениям особого значения. В этих ситуациях мы контролируем действия — это видно благодаря тому, что как только мы получаем новые ощущения (сигналы), свидетельствующие о не зависящих от нас измене' ниях программы действия (препятствие на дороге, мы оступились, порвалась руч' ка у сумки и ее центр тяжести изменился), мы сразу реагируем на эти изменения, привлекая концентрированное внимание.

О природе автоматизации управления действиями. Рассмотрение этого во' проса традиционно считается прерогативой физиологов. Не вдаваясь в детальное рассмотрение различных точек зрения на автоматизацию действий (И. С. Бери' тов [1961а]; Н. А. Бернштейн [1966]; Е. В. Гурьянов [1945]; З. И. Ходжава [1960] и др.), отмечу их существенный недостаток: автоматизация рассматривается как спонтанно совершающийся процесс, независимый от психологического анализа человеком успешности научения. С точки зрения физиолога, это биологически це' лесообразный и неизбежный процесс оптимизации управления движениями, а не сознательная и преднамеренная перестройка самим обучающимся управляющих воздействий на совершаемые операции и действия.

С моей точки зрения, автоматизация — это лишь приобретенная в результате обучения возможность отключения динамического контроля за действием, не предполагающая обязательность и неизбежность такого отключения (поэтому П. А. Рудик прав, когда говорит о том, что строго привязывать навыки к феноме' ну автоматизации вовсе не обязательно).

В связи с этим возникают вопросы: если умелое действие (т. е. хорошо освоен' ное, выполняемое правильно, быстро и экономно) в силу каких'то обстоятельств (например, значимости соревновательной ситуации) осуществляется полностью под динамическим контролем, перестает ли оно быть навыком? И еще: является ли плохо освоенное, неумелое, но автоматизированное действие навыком? Отве' ты на эти вопросы зависят от той позиции, которую мы займем: если принимать традиционную точку зрения, считающую навыком любое автоматизированное действие (вспомним определение из учебников: навык — автоматизированное действие), то на оба вопроса ответ будет положительным; если же придерживать' ся позиции, что навык — это сформированное в соответствии с требуемым этало' ном умение, а автоматизация — это один из возможных (но вовсе не обязатель' ный) способов управления выученным действием (умением), то ответ на оба вопроса должен быть отрицательным.

Почему же человек на определенной стадии овладения действием получает такую возможность? Прежде всего потому, что он запомнил — что и в какой последователь' ности надо делать, и это свое знание перевел на перцептивную основу (кинетическую мелодию): о правильности выполнения действия он узнает из ощущений, которые начинает тонко различать (вспомним положение А. Ц. Пуни о выработке тонких и специфических для каждого вида спорта ощущений), и, зная эталонные характерис' тики этих ощущений, «считывает» их при тоническом контроле, как буквы и слова при чтении. Многократное успешное выполнение действия создает чувство уверен' ности в себе, в овладении действием, чувство уверенности в том, что и при последую' щих попытках действие будет выполнено правильно и как бы «само по себе», без кон' центрированного динамического контроля за ним. На эту чисто психологическую