Психология Воли (Мастера Психологии)

считал, что когда человек действует, не встречая даже самых незначительных трудностей, он выполняет требуемое действие без затраты усилий, т. е. как бы непроизвольно. Однако действия человека, даже автоматизированные, все равно остаются произвольными, и для их запуска нужен сознательный импульс.

Таким образом, в случаях отсутствия затруднений не требуется особого напря' жения или усиления побуждений, следовательно, нет оснований говорить о том, что волевое усилие участвует в инициации волевого действия.

Даже случаи с борьбой мотивов не очень убеждают в том, что принятие реше' ния происходит с участием волевого усилия, проявляющегося в мышечном напря' жении. Хотя К. К. Платонов и писал о наличии внутреннего сопротивления, про тиводействия, для его преодоления человеку скорее нужны разумные доводы, а не волевое напряжение. Не принимаем ли мы подчас за волевое усилие победу разума над побуждением, желанием, чувством?

Таким образом, есть основания выделять в качестве пускового механизма («толчка») реального действия, движения именно волевой импульс, а не воле' вое усилие. В связи с этим трудно согласиться с мнением о том, что «волевое усилие пронизывает все звенья волевого акта, начиная от осознания цели и за' канчивая исполнением решения» [Общая психология. 1997, с. 345]. Очевидно, что функции волевого импульса и волевого усилия разные. Волевой импульс со путствует началу всякого произвольного действия: умственного — импульс к на' чалу продумывания задачи, сенсорного — к началу рассматривания объекта, дви' гательного — к началу движения и т. п. Волевой импульс способствует также переходу от одной операции к другой, если действие не автоматизировано и не образовался динамический стереотип по И. П. Павлову, когда окончание одной операции служит сигналом для начала последующей, и, следовательно, давать себе команды вроде бы и не требуется (хотя и это спорно).

Сказанное подводит нас к вопросу: правильно ли связывать начало всякого волевого акта (его инициацию), в том числе и принятие решения, с волевым уси' лием? Волевое усилие характеризуется волевым напряжением, следовательно, при начале любого волевого (произвольного) действия мы должны были бы ощу' щать, переживать это напряжение. В действительности же этого нет: для того, что' бы шевельнуть пальцем, надо не напрячься, а захотеть это сделать и дать себе ко' манду, т. е. послать мышцам волевой (от разума) импульс.

Идея о запуске произвольных действий с помощью волевого импульса, а не только и не столько с помощью волевого усилия проглядывает в высказываниях многих авторов.

В одной из своих работ В. И. Селиванов [1975] также использовал понятие «во левой импульс», незаметно подменившее у него понятие «волевое усилие», о кото' ром до этого шла речь. Думается, что такая подмена произошла у В. И. Селиванова хотя и непреднамеренно, но и не случайно. Так, он писал о двух видах волевой регу' ляции, которые, в общем виде, можно обозначить как пусковую и мобилизацион' ную: «Очевидно, надо различать два вида волевой регуляции: 1) пусковую, связан' ную с постановкой цели, решением и началом действия; 2) исполнительскую, когда требуется затрата волевых усилий на то, чтобы в нужный момент действие усилить или ослабить, ускорить или замедлить, проконтролировать результат, исправить ошибки и остановить действие» [там же, с. 23]. В этом высказывании речь еще

96 Глава 4. Самоинициация произвольных действий

не идет о разных видах волевых усилий, но обращает на себя внимание то, что пуско' вую регуляцию автор не связывал с волевым усилием. В. И. Селиванов писал так' же, что сознательный сигнал'стимул включает активность человека и что пусковая волевая регуляция нередко осуществляется по принципу «рубильника». Примеча' тельна и мысль В. И. Селиванова, что волевой импульс имеет все признаки внут реннего сознательного стимула.

Далее В. И. Селиванов отмечал: «В случае конфликта между мотивами одина' ковой силы исход борьбы определяется волевым импульсом, который имеет все признаки стимула и… рефлекторно [курсив мой. — Е. И.] усиливает один из аль' тернативных мотивов» [там же, с. 24].

Отаком же различении двух видов волевой регуляции свидетельствуют взгля' ды В. И. Селиванова на усилия, используемые человеком в процессе психической регуляции. Автор отделял непреднамеренные усилия от преднамеренных, т. е. волевых усилий. Непреднамеренные усилия, считал В. И. Селиванов, бывают двух видов: первичные, бессознательные, и вторичные, привычные. Первичные усилия, являясь онтогенетически исходными, включаются в качестве компонен' та в систему психической регуляции человека уже в первые годы жизни. Каждый раз при встрече с препятствиями ребенок неосознанно мобилизуется, чтобы пре' одолеть препятствие и достигнуть цели, пока еще мало осознанной или неосознан' ной совсем (в случае с инстинктивными актами). В процессе формирования пред' метной деятельности происходит осознавание целей и трудностей их достижения

ивместе с этим осознавание усилий, переход их в преднамеренные, волевые. Зарождается механизм, позволяющий осуществлять сознательную регуляцию поведения и деятельности.

Когда действия повторяются и переходят в привычные, отдельные операции этих действий автоматизируются. Вместе с автоматизацией, считал В. И. Селива' нов, осуществляется переход волевых, преднамеренных усилий в непреднамерен' ные, но уже вторичные по происхождению, поскольку они зародились в структу' ре предметного действия в условиях научения. Для запуска привычного действия человеку достаточно одного сознательно'волевого импульса небольшой силы, выраженного, например, мелькнувшим в голове словом «надо», а для осуществ' ления операции не требуется и этого; здесь распределение нужной энергии за' креплено уже в стереотипе действия. Но если при выполнении привычного дей' ствия возникает непредвиденная трудность, то сразу же осуществляется переход операционного привычного усилия в актуализированное волевое.

Близкие к этим представления о трансформации волевого усилия имелись и у А. И. Высоцкого [1982]. Он писал, что со временем процесс преодоления различ' ных трудностей обобщается и самостимуляция принимает более свернутую фор' му, а это позволяет значительно легче мобилизовать волевые качества. При боль' шом опыте самостимуляция необходима только для запуска деятельности и для периодической ее коррекции. В результате она становится главным компонентом в психологической структуре волевой активности человека.

Одвух видах волевых усилий пишет В. К. Калин. Он считает, что «волевое усилие является механизмом волевой регуляции, работающим на “стыке” двух “этажей” формообразующих процессов деятельности. На первом этаже оно пред' ставлено своей исходной (первичной) формой — преднамеренным усилием, зада'

ющим режим реализации предметного действия (формообразующая часть реали' зации программы действия)… При недостаточной эффективности предметного действия, приводящей к активизации рефлексивных процессов, это усилие, ока' завшись предметом рефлексии, становится собственно волевым усилием, меха' низмом точной сознательной саморегуляции режима активности субъекта дея' тельности. Таким образом, рефлексия является не только атрибутом, но и признаком волевого усилия как формообразующего механизма» [1983, с. 169].

В этом высказывании обращает на себя внимание разведение двух видов уси' лия: преднамеренного, которое, как можно понять из высказывания, выполняет роль импульса, запускающего программу действия (очевидно, это то, что я назы' ваю волевым импульсом), и собственно волевого усилия, связанного с преодоле' нием затруднений. Недостаточная эффективность выполняемого действия при' водит к тому, что человек начинает обращать внимание на прилагаемое им усилие, следовательно, начинает его регулировать. Очевидно также, что преднамеренное усилие имеет место всегда и проявляется раньше, чем собственно волевое усилие (если таковое потребуется). Это тоже дает основание рассматривать преднамерен' ное усилие не как волевое усилие, а как волевой импульс, запускающий произ' вольное предметное действие.

В. А. Иванников предположил, что побуждение к действию может регулиро' ваться и произвольным способом, а не только с помощью волевой регуляции (он, как и многие психологи, считал волевую регуляцию, связанную с преодолением затруднений, частью произвольной). Это высказывание В. А. Иванникова можно расценить как допущение им возможности запуска произвольного действия без волевого усилия, тем более что существование этого усилия он тоже отрицал.

Б. Н. Смирнов [1974; 1983] высказал следующую точку зрения: механизмом инициации произвольных действий является не волевое усилие, а самоприказ. Попытки Е. И. Бойко [1961] выявить психофизиологические механизмы волево' го усилия также привели его к выводу о существовании сложных зависимостей волевых актов от характера второсигнальной импульсации.

Здесь надо заметить, что сам по себе самоприказ еще ничего не решает: сколь' ко себе ни приказывай — без потребности, цели, определяющих смысл действия, оно не произойдет. Приказ должен наложиться на потребностное побуждение,

стать целесообразным. Поэтому в общих чертах волевой импульс можно рассмат' ривать как сплав потребностного (мотивационного) побуждения с самоприказом.

ГЛАВА 5

Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Как уже говорилось в главе 2, самоконтроль является одной из форм проявления самоуправления действиями и поведением и саморегуляции состояний. Его не' обходимость подчеркнута Г. С. Никифоровым, автором двух монографий по этой проблеме [1977; 1989]. В частности, он отмечает, что самоконтроль является обя' зательным признаком сознания и самосознания и выступает как условие адекват' ного психического отражения человеком своего внутреннего мира и окружающей его объективной реальности. Г. С. Никифоров рассматривал самоконтроль как неотъемлемый компонент процессов самоуправления и саморегулирования.

В то же время вызывает сомнение представление о том, что самоконтроль рас' пространяется на все этапы деятельности и действий, в том числе и на этапы мо' тивации, планирования, программирования, — в связи с чем выделяют не только текущий (промежуточный) и результирующий виды самоконтроля, но и предва' рительный (антиципирующий). Предвидеть (антиципировать) или учитывать при планировании какие'то факторы — не значит контролировать, сличать.

5.1. Развитие идеи о самоконтроле

Упоминание о самоконтроле имеется уже у Аристотеля, однако научное изучение этого аспекта самоуправления началось лишь на границе XIX–XX вв. Правда, можно указать на работу Ч. Белла [Bell, 1826], в которой впервые был поставлен вопрос о проприорецепции как обратной связи контроля за движениями. Позднее данная идея была высказана и И. М. Сеченовым. Однако эти взгляды касались лишь узкого вопроса — управления и контроля движений, а не самоконтроля как принципа произвольного управления.

Одним из первых, кто занимался этой проблемой с психологических позиций, был З. Фрейд [Freud, 1922]. Чтобы объяснить способность человека контролиро' вать свое поведение, этот автор постулировал наличие в составе психики некото' рого внутреннего агента, который принимает решения, связанные с контролем

поведения. З. Фрейд интерпретировал самоконтроль как инстинкт самосохране' ния «Я». Развитие «Я» автоматически ведет к усилению самоконтроля.

Внашей стране вопросы, связанные с самоконтролем действий, рассматривали

Н.Н. Ланге и Н. А. Белов. В своих, к сожалению малоизвестных, работах Н. А. Бе' лов [1921] говорил об обратной связи (ее он назвал «параллельно'перекрестная связь») как о принципе, общем для биологических и технических систем. Но широ' ко подобные вопросы стали обсуждаться лишь в 1960'х гг. в связи с дискуссией об «обратной связи» и кольцевом принципе управления, чему способствовало проник' новение идей кибернетики в физиологию и психологию. В эти годы стали прово' дить аналогии между живым организмом и техническими саморегулирующимися системами. Акцентирование внимания на «обратной связи» (проприорецептивной сигнализации и сигнализации от внешних органов чувств о результатах осуществ' ляемых или завершенных действий) поставило исследователей перед необходимо' стью выделения этапов деятельности систем управления и регуляции, без которых использование «обратной связи» было бы невозможным. Возникли представления о механизмах (или аппаратах) предвидения, сличения, задавания цели и про' граммирования (К. Крейк [Kraik, 1947]; Т. К. Рач [1960]; Н. А. Бернштейн [1966]; П. К. Анохин [1978]; Л. В. Чхаидзе [1965] и др.).

Основанием для пересмотра прежних представлений И. П. Павлова о рефлек' торной дуге послужили факты, согласно которым один и тот же эффект мог дости' гаться (с точки зрения внутренней структуры двигательных действий) разными путями. Н. И. Гращенков с соавторами [1962] обосновывал замену рефлекторной дуги рефлекторным кольцом тем, что в старой схеме рефлекса все звенья рефлек' торной дуги жестко фиксированы и предопределены пусковыми стимулами. По' этому всевозможные отклонения в рефлекторном акте, возникшие в связи с воз' действием других стимулов, должны были бы неизбежно вести к отклонению от конечного результата действия, в связи с чем этот рефлекс оказался бы не столь уж целесообразным. Избежать такого исхода помогает коррекция, осуществляе' мая по ходу выполнения действия. Однако эта коррекция возможна только в том случае, если система управления будет получать по каналам обратной связи ин' формацию о том, что происходит на периферии (в работающей системе).

Были предложены различные схемы управления с помощью рефлекторного кольца: модель функциональной системы П. К. Анохина (рис. 2.2), «рефлекторное кольцо» Н. А. Бернштейна (рис. 5.1) и др.

Вэтих схемах, изображающих механизм самоуправления и саморегуляции, ведущая роль принадлежит «обратной связи» с входящим в нее прибором (аппа' ратом) сличения. Хотя эти схемы разработаны для биологических систем и уточ' няют характер рефлекторных реакций, однако несомненно, что подобные же ме' ханизмы работают и при произвольном управлении человеком своим поведением, обогащаясь вовлечением в это управление самосознания и второй сигнальной системы (по И. П. Павлову).

Вдальнейшем усилия зарубежных психологов были направлены на установ' ление того факта, что самоконтролю обучаются, что самоконтроль — это заучен' ная стратегия (А. Бандура и Б. Мишель [Bandura, Mishel, 1969]; Г. Девидсон [Davidson, 1968]; Ф. Логан [Logan, 1972]; Д. Премарк и Б. Энглин [Premark,

100 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Рис. 5.1. Схема рефлекторного кольца по Н. А. Бернштейну

Anglin, 1973]; Е. Торенсон и М. Махони [Thorenson, Mohoney, 1974] и др.). Наблю' далась тенденция размывания этого понятия, практическое отождествление само' контроля с самоуправлением.

Начиная с 1970'х гг. понятие «воля» у западных психологов стало заменяться понятием «самоконтроль» (Ю. Куль [J. Kuhl, 1983, 1987]). Ниже привожу изло' жение его теории, данное С. А. Шапкиным (1997).

Ю. Куль опирается на современные представления о системном строении психики человека и пытается исследовать волевую сферу личности как систему, состоящую из достаточно ав тономных субсистем. Реализация функций целой системы контроля за действием возможна лишь при гибком, согласованном взаимодействии субсистем, обеспечивающих удержание в активном состоянии намерений и достижение целей в ситуации, благоприятствующей этому, а также прекращение целенаправленной активности в ситуации, неблагоприятной для этого. «Понятие “воля” или “волевые процессы” описывает категорию взаимодействующих психи ческих функций, которые при возникновении трудностей реализации действия опосредуют

5.1. Развитие идеи о самоконтроле 101

временную,′ пространственную, содержательную и стилевую координацию большого числа отдельных механизмов внутри и между разными субсистемами, такими как восприятие, вни мание, память, эмоции, мотивация, система активации (темперамент) и моторика, на основе единого принципа управления, который мы называем “Намерение” или “Цель”...» [Кuhl, 1994].

Шапкин С. А., 1997

Ю. Куль выделяет следующие механизмы, которые способствуют реализации намерения вплоть до достижения цели и обеспечиваются разными субсистемами (психическими функциями). Эти механизмы реализуются чаще всего на неосо' знаваемом уровне, однако могут принимать форму осознанных стратегий.

Мотивационный контроль. Речь идет о стратегии, которая усиливает мотива' ционную тенденцию, лежащую в основе намерения. Это происходит за счет возоб' новления мотивационного процесса, удерживающего в поле внимания субъекта позитивные ожидания и внешние стимулы, благоприятные для выполнения дея' тельности. Таким образом, система контроля за действием «поддерживает» моти' вационную систему, усиливая тем самым актуальное намерение.

Контроль внимания. Этот механизм обеспечивает направленность внимания на информацию, которая относится к реализации намерения. Это особенно важно в ситуации, когда, например, возникает опасность потерять из виду целевой объект.

Перцептивный контроль. Постулируется наличие своеобразного «интенцион' ного» фильтра уже на ранних стадиях восприятия: перцептивная система более чувствительна к характеристикам поступающей информации, которые связаны с намерением, и наоборот, блокирует информацию, иррелевантную намерению. Перцептивные категории, связанные с намерением, находятся в большей «готов' ности», требуют меньших затрат времени на обработку и раньше других получа' ют доступ к системам регуляции действия.

Эмоциональный контроль. Субъект обладает «знаниями» об эмоциональных состояниях, которые способствуют или препятствуют реализации намерения. Если эмоциональный фон затрудняет достижение цели, система контроля за дей' ствием стремится изменить его.

Контроль активизации усилий. Неудача в ходе реализации намерения и ее эмо' циональные последствия (разочарование или досада) приводят к мобилизации дополнительных усилий либо, наоборот, к снижению усилий вплоть до времен' ного отказа от достижения цели ввиду неблагоприятных обстоятельств.

Контроль кодирования и оперативная память. Показано, что информация, связан' ная с намерением, обрабатывается по экономной (с точки зрения усилий и затрат времени) стратегии. Тем самым открывается наиболее короткий путь к инициирова' нию действия, связанного с намерением. Если действие по каким'то причинам непри' емлемо отсрочивается, информация о намерении хранится в оперативной памяти в особом, «активированном» виде. Даже будучи неосознаваемой, эта информация яв' ляется легко доступной субъекту при возникновении ситуации, благоприятной для возобновления действия, связанного с намерением (вариант эффекта Зейгарник).

Поведенческий контроль. Этот механизм заключается в предусмотрительности, охраняющей человека от соблазнов путем устранения из поля деятельности

102 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

иокружающей среды предметов, провоцирующих нежелательные действия. Так, например, желающие похудеть убирают из дома сладости.

Таким образом, современные представления о множественности процессов, опосредующих волевую регуляцию, побудили Ю. Куля и других психологов от' казаться от понятия «воля» («Wille») в традиционном смысле и заменить его по' нятием «контроль за действием» («Volition»), которое является более широким и описывает не только волевую регуляцию по типу подавления конкурирующих тенденций действия, но и всю совокупность процессов, опосредующих реализа' цию намерения.

Согласно Ю. Кулю (1983), намерение состоит из ряда элементов, объединенных в единую сеть. Ключевыми элементами этой сети являются когнитивные репрезен' тации настоящего, будущего (потребного), а также текущего состояния. Настоящее состояние связано с процессами инициирования действия, будущее состояние — с процессами репрезентации цели и способов ее достижения, текущее состояние связано с контролем как прошлых, так и будущих событий, способных повлиять на осуществление действия (например, успех или неудача в прошлой деятельности, а также ожидание того или иного исхода в будущем). Если все указанные элементы намерения активированы в одинаковой степени, намерение является полноценным

идействие реализуется наиболее эффективно. Другими словами, для генерирова' ния полноценного намерения субъекту должна репрезентироваться однозначная связь между: 1) мотивом, 2) целью и 3) способами достижения цели. Если ка' кой'либо из этих элементов отсутствует или недостаточно представлен, то субъект уделяет этому элементу повышенное внимание (осознанно или неосознанно) и дополнительно перерабатывает информацию, связанную с недостающим эле' ментом. Это является, по мнению Ю. Куля, наиболее вероятной причиной воз' никновения неполноценного намерения (degenerirte Intention), которое возоб' новляет само себя, «зацикливается», но не воплощается в действие. При этом неполноценное намерение остается активированным и занимает ресурсы опе' ративной памяти, которых может оказаться недостаточно для реализации ак' туального намерения. Можно сказать, что неполноценные намерения «работают сами на себя», т. е. на поддержание состояния системы контроля за действием (Lageorientierung), мешая выполнению основной функции системы — регуляции актуального действия (Handlungsorientierung). Предполагается, что существуют люди, более или менее подверженные формированию неполноценных намерений. Субъекты, названные впоследствии ориентированными на состояние (ОС), сооб' щали в самоотчетах о трудностях инициирования действия (даже при актуализа' ции мотива и наличии цели), повторяющихся мыслях по поводу незавершенных намерений (которые в данный момент не могут быть реализованы) или свершив' шихся неудач (когда уже ничего нельзя изменить). В противоположность этому, ориентированные на действие (ОД) не обнаруживают на уровне субъективных пе' реживаний каких'либо мыслей и эмоций, которые могли бы помешать реализации намерения. Отсюда делается вывод, что ОД'субъекты осуществляют регуляцию намеренного действия непроизвольно: действие, основанное на полноценном наме' рении, управляется как бы само по себе и не требует постоянного контроля со сто' роны сознания. Эта феноменология позволила Ю. Кулю пересмотреть класси' ческую точку зрения на волевые процессы.

104 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Другой тип волевой регуляции был назван Ю. Кулем «саморегуляция» (selbstregulation). Феноменологически это проявляется прежде всего в непроиз' вольном внимании к целевому объекту и отсутствии усилий со стороны субъек' та, направленных на энергетизацию своего поведения. Эмоции связаны большей частью с процессом выполнения действия (например, досада — «я сделал это не совсем правильно», радость — «это я сделал хорошо»). Эмоциональная напря' женность остается относительно низкой, несмотря на объективно высокую опе' рациональную напряженность. Возникающие в ходе деятельности препятствия вызывают непроизвольное увеличение усилий субъекта, направленных на до' стижение цели.

В основе «саморегуляции», по представлению Ю. Куля, лежат совершенно иные связи между субсистемами контроля за действием, чем те, которые обеспе' чивают «самоконтроль». При «Саморегуляции» система функционирует по «де' мократическому» принципу: эффект регуляции складывается из совместной ра' боты всех компонентов системы, из взаимодействия индивидуальных «воль» и не нуждается в постоянных контролирующих влияниях Я. Приход возмущающего воздействия не затрагивает систему в целом и перерабатывается на локальном уровне и лишь после этого (!) задействует контролирующие функции Я, т. е. про' извольный уровень регуляции. Очевидно, что такой принцип регуляции являет' ся в ресурсном отношении более экономным.

5.2. Роль обратной связи и ее механизмы в процессе самоконтроля действий

Авторы, рассматривающие роль «обратной связи», считают, что она нужна:

1)для получения сведений о начале, законченности или незаконченности дей' ствий;

2)для корректирования действий по ходу их выполнения при вмешательстве посторонних факторов (помех);

3)для приобретения опыта выполнения действий (научения).

Однако эти общие положения требуют конкретизации с учетом разных видов «обратной связи».

Различают внешнюю и внутреннюю «обратную связь». Первая служит в боль' шей степени для контроля за результатом действия, вторая — скорее для контро' ля за характером действия, за тем, как оно осуществляется по силовым, временнлм и пространственным параметрам движений. В качестве внешней обратной связи у человека выступают не только зрительные, звуковые, тактильные сигналы, но и

вербальная информация, получаемая от других лиц.

В соответствии с этим делением возникли представления о внешнем и внут' реннем контурах управления (Л. В. Чхаидзе [1965]).

Внешнее кольцо управления частично находится вне тела человека (получение зрительной и слуховой обратной связи с помощью дистантных органов чувств), поэтому ряд авторов (Т. Рач [1960]; А. А. Гидиков [1965]) относят его к путям с от'