Ю.Я. Перепёлкин - История Древнего Египта

Ю. Я. Перепелкин. История Древнего Египта

уверенная посадка царя на престоле, тонкая отделка лица, соразмерность головы, туловища и конечностей делают честь мастеру; только некоторая приземистость и толстая шея заметно отличают ранние образцы от позднейших. Каменное извая­ ние частного лица, надписанное по плечу именами трех царей II дома, изобража­ ло, судя по коленопреклоненному положению, скорее всего, их жреца и могло быть современным этому дому. В таком случае большеголовый истуканчик очень не­ выгодно отличался бы от современных царских кумиров, однако точь-в-точь такое же различие наблюдалось между изваяниями царскими и большеголовыми про­ стых смертных еще в первые десятилетия Старого царства.

Трудно сказать с достоверностью, как обстояло дело с людскими изваяния­ ми при I царском доме, только каменная песьеголовая обезьяна (павиан), совре­ менная основанию Раннего царства, великолепна и предполагает длительный навык в подобного рода работах. Что каменное ваяние к тому времени, действи­ тельно, имело за собою долгий опыт, доказывают большие каменные кумиры Мина, бога верхового города К (греческого Коптоса), воздвигнутые там задолго до I царского дома. Ехли б было позволено заключать о крупных изображениях на основании мелких, то можно было бы предположить, что у той обезьяны име­ лись достойные соперники среди человеческих изваяний. Верховый царек из слоновой кости, в узорчатом плаще кануна Раннего царства, со старчески склонен­ ной головою, худым лицом и острым подбородком по достоинству причисляется к сокровищам египетского искусства. Запоминаются также отдельные женские изображения и пленники из слоновой кости, но то, что привлекает современный глаз в перечисленных вещицах, может быть в значительной мере плодом случай­ ного движения руки резчика, не только его преднамеренного творчества: вещи­ цы — небольшие. У большинства мелких изображений, не исключая отмечен­ ных царька и женщины, бросается в глаза непомерно большая голова, недостаток, которым страдает и выше упоминавшееся изваяние частного лица, и который при­ сущ также многим мелким изображениям зверей и — что всего удивительней — иногда птиц и рыб. У большинства человеческих изображеньиц громадная голо­ ва дополняется невозможно короткими руками, чему у некоторых зверьков соответ­ ствуют крошечные лапы. Изредка бывало, правда, и наоборот, и ноги человечка вытягивались неестественным образом. Все это, конечно, не мешает искать в мел­ кой резьбе и лепке отражения больших замыслов, но принуждает делать это с большой опаской.

Одна любопытная черточка позволяет как будто бы уловить непосредствен­ ную причину указанных несоразмерностей. Художникам изумительно удавались изображения из камня, слоновой кости, дерева и золота жуков, скорпионов, рако­ вин, колосьев, отчасти рыб, т. е. такой природы, которую можно было саму как предмет положить рядом и удобно воспроизводить. Люди же, звери и птицы, по-

512

Приложение. Раннее царство

стоянно меняющиеся при движении, изображались, очевидно, больше по памяти и без достаточных наблюдений. Такое качественное расхождение между изображе­ ниями переменчивой и непеременчивой природы, конечно, не свидетельствует о зрелости искусства в начале Раннего царства, однако нельзя забывать, что люди продолжали ваяться неверно рядовыми мастерами еще в начале Старого царства.

Какими бы недостатками ни страдало раннее мастерство, основные установ­ ки и приемы последующего ваяния были уже его установками и приемами, и в этом отношении оно действовало с полной последовательностью и уверенностью. Раннее изобразительное искусство не было самостоятельным явлением обще­ ственной жизни, не ставило себе собственных задач общественного значения, но служило главным образом потребностям тогдашней веры. Большинство ранних круглых изображений, крупных и мелких, храмового происхождения, меньшин­ ство — кладбищенского. Касаясь представлений о душе, уже доводилось гово­ рить, что для Раннего царства, совершенно так же, как и для последующих вре­ мен, изображение было в известном смысле тождественно с тем, кого оно изоб­ ражало, заключало его в себе по существу, а не только по видимости. При таких воззрениях ваятель превращался в творца одушевленных подобий, вводил живые существа в каменную, медную или костяную плоть. Не могло прийти на ум из­ готовлять настоящее тело в каком-нибудь случайном для него положении, как оно привиделось художнику в данное мгновение; оно должно было быть изготовлено в одном из положений, ему постоянно свойственных, в спокойном, так сказать, «сред­ нем» (безразличном) состоянии, таким, каким оно было само по себе. Повернуть или нагнуть голову, изогнуть стан, отвести в сторону ногу или руку у такого тела было бы не менее странным, чем изготовить в подобных положениях современную куклу, тоже заместителя живого существа. Египетские изваяния — это живые куклы, живые для потребителя не условно, а по-настоящему, и, поскольку их не носили в руках, а ставили на место, — сидячие, стоячие и идущие. Отсюда одно­ образие положений и неподвижность египетских изваяний, маловыразитель­ ные —«кукольные» — лица, уставленные прямо вперед, строго соразмерное расположение тела по бокам средней его оси, без уклона вправо или влево, пря­ мые спины. Все эти черты, отличавшие изваяния в Старом царстве, были прису­ щи им и в Раннем, и почти всегда в пору, ему непосредственно предшествовавшую. Ограниченный запас положений, имевшийся в распоряжении ваятелей Старого царства, был в значительной мере исчерпан их предшественниками: изображения, сидящие на седалищах или коленопреклоненно на земле, стоящие с сомкнутыми ногами или выставленной левой имеются уже среди произведений Раннего цар­ ства и предшествующей поры. Также и руки располагались тогда совсем по-ста- роегипетски: спокойно списали по бокам туловища, прижимались к груди или клались на колени. Стар*нацистской была и нелюбовь к пустотам между частя-

513

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

ми тела в каменных изваяниях — скорее всего, в видах большей прочности; у костяных изображений — совершенно так же, как у деревянных в Старом цар­ стве, — в этом отношении допускалась большая свобода, и конечности нередко вырезались раздельно. Трудно сказать, в какой мере Раннее царство предвосхи­ тило Старое по части раскраски круглых изображений. Такая раскраска была только последовательным выводом из представления об изваянии как живом су­ ществе (куклы ведь тоже раскрашиваются!), но даже в Старом царстве, где она была общепринятой, особо выигрышные породы камня обходились без нее. На обломке изваяния времени I царского дома видны нанесенные краской подроб­ ности (ожерелье из цветных бус).

Как ни мало количество круглых изображений, дошедших от Раннего царства, можно все-таки думать, что именно в нем были окончательно осознаны и укреп­ лены правила для их изготовления. Хотя подавляющее большинство изображеньиц из слоновой кости, вырезанных накануне Раннего царства, этим правилам вполне отвечает, такая вещица, как верховый царек, им явственно противоречит своею по-старчески нагнутой шеей и пониклой головой, — и это, несмотря на сан изображенного лица и посвящение в государственный храм. Среди уцелевших изваяний доподлинно Раннего царства подобных отступлений не наблюдается; правда, наличных памятников недостаточно для уверенных умозаключений.

в. Изображения на плоскости. Изображений на плоскости, вырезанных выпукло или врезанных по очерку, дошло от Раннего царства и непосредственно предшествующих десятилетий значительно больше, чем изображений круглых. Значительное само по себе, число плоскостных изображений возрастает до бес­ конечности, если к ним присоединить еще современные письмена, а делать это можно и должно, так как знаки письма изображали существа и предметы по тем же самым правилам, что и изображения в собственном смысле слова. Стенопись от Раннего царства сохранилась как будто бы только узорная, но то, что она час­ тично, несмотря на раннее происхождение — время I царского дома — предвос­ хитила гробничные же узорные росписи начинающегося Старого царства, может косвенно свидетельствовать в пользу такой же преемственности в области живо­ писи изобразительной. Применение изобразительной стенописи в Раннем цар­ стве при отделке дворцов и частных жилищ достаточно правдоподобно, посколь­ ку такая живопись, с одной стороны, была известна задолго до него (росписи внутри некоего здания верхового города Нехена), с другой стороны, была употре­ бительна, и притом прекрасно исполняема, в гробницах начала Старого царства. Однако пока что в качестве образца живописных изображений приходится до­ вольствоваться больше письменами, выписанными подробно краскою, что изред­ ка попадаются на памятниках времени I царского дома. Таким образом, основа­ нием для суждения о раннем плоскостном изобразительном искусстве служат

54

Приложение. Раннее царство

плоско-выпуклые и врезанные изображения и письмена. Первые находятся пре­ имущественно на больших или особо богатых предметах (на скалах, дверях, над­ гробиях, памятных плитах, различных изделиях из слоновой кости, реже на камен­ ной посуде или поливных поделках), вторые встречаются обыкновенно на неболь­ ших вещах (на ярлыках черного дерева и слоновой кости, на каменных печатках, каменной и поливной посуде, на золоте) и только изредка на крупных (на камен­ ных изваяниях).

Наличные данные достаточно обильны, чтобы по ним можно было просле­ дить рост мастерства в исполнении изображений на плоскости в Раннем царстве. В изображениях кануна его и самого его начала бросается в глаза несоразмер­ ность частей человеческого тела: нередко велики головы, толсты и коротки шеи, длинны ноги, и обычно непомерно малы руки. Этот недостаток был, несомненно, широко распространенным явлением, так как он наблюдается на самих царских памятниках, притом особо торжественных, принесенных в дар государственному богу. Очень любопытно, что перелом наступил внезапно, словно с утверждением I царского дома художники сразу научились более правильным изображениям. Уже при втором представителе этого дома изображения царя, притом на такой ничтожной вещице, как ведомственная печатка, не оставляют желать ничего луч­ шего со стороны соразмерности и стройности телосложения, равно как и многие человеческие изображения середины и конца I царского дома, не говоря уже о современных И-му. Это не значит, что с распространением правильных изобра­ жений несуразные человечки вовсе исчезли из искусства I царского дома, из об­ щего порока они превратились в недостаток отдельных мастеров. Несовершен­ ных же человеческих изображений на плоскости, обязанных своим происхожде­ нием недостаточной сноровке изготовителя по части общественных художествен­ ных навыков, было сколько угодно и в последующие тысячелетия. Сказанное применимо и к изображениям животных. Сокол, птица государственного бога Хора и тождественного с ним царя, несмотря на частоту воспроизведения, оставал­ ся в начале I царского дома приземистым, приплюснутым, с неестественно зад­ ранным хвостом. При втором же царе I дома к такому способу изображения при­ соединяется новый — появляется сокол с выпрямленной осанкой и опущенным хвостом, и, начиная со следующего царствования, становится единственно приня­ тым.

Было бы, однако, вряд ли правильным все, в чем художники на заре Раннего царства грешили против правды, по сравнению с последующими его десятилети­ ями, относить безоговорочно за счет неумелости. Поражая поверженного врага, царь на изображениях середины и конца I дома действительно обрушивает на голову несчастного свою занесенную булаву: все туловище царя стремительно нагнуто вперед. На тожлостжчшом изображении, но изготовленном на заре Раннего цар-

515

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

ства, победитель стоит совершенно прямо, точно даже не видит поверженного им же врага, и, хотя в занесенной руке смертоносная булава, удара никакого не полу­ чается. Объяснить неуместную осанку царя неумением художника передавать согнутые положения и движенье будет довольно трудно, потому что в том и дру­ гом нет недостатка на самом памятнике. Объяснение дает изображение предше­ ственника этого воителя за более мирным занятием: обрядовой копкой земли. Пристрастие художника к движениям здесь неоспоримо: лихо пляшут у него ве­ реницей плясуньи, хлопая себе в лад в ладоши, с изумительной стремительностью суетятся работники у воды, нагнувшись предстоит царю помощник с корзиной, но царственный землекоп высится прямо и неподвижно и своей мотыгой никак не может достать до земли. Очевидно, боялись изображать властелина склоненным, и делает честь искусству последующих десятилетий, что оно эту боязнь превозмогло в угоду художественной правды.

Но не только в отношении верности природе начало I царского дома было поворотною точкою в развитии плоскостного изобразительного искусства: это время было ознаменовано также поразительными достижениями касательно тон­ кости и уверенности работы и расположения изображения. Если уж при втором представителе этого дома наблюдались большие достижения, надгробие третьего являло имя его: сокола, стоящего на чертеже дворца со вписанным знаком змеи, в исполнении, превосходящем всякие ожидания. Замечательны не только твердость и четкость очерка; тщательность работы и мастерское сочетание строгого в своей простоте сокола — без подробностей оперения — с роскошно, до мелочей отде­ ланным лицом дворца, замечательна также смелость расположения надписиизображения внутри обрамления: средняя отвесная ось проходит изумительно точно через «сердце» сокола, середину змеи и среднюю башню дворца, и тем не менее не эта ось является средней для окаймленного поля; было бы только есте­ ственно расположить в середине прямоугольной, слегка закругленной вверху рамки стоячий же прямоугольный чертеж дворца, но дворцовый прямоугольник смело сдвинут влево, так как средоточием изображения сделан сокол, расположенный в середине поля на одинаковом для художественного восприятия расстоянии от боковых каемок — примечательно, что на расстоянии, одинаковом для общего впечатления, не измерительно! В лице этого надгробия Раннее царство оставило нынешнему времени неоспоримое свидетельство о своей зрелости в изобразитель­ ном искусстве плоскости.

Было бы неудивительно, если, приближаясь к своим преемникам по мастер­ ству исполнения, ранние художники пользовались бы одинаковыми с ними при­ емами для нанесения изображений на плоскость. В одном отношении это может быть доказано с полной достоверностью, притом еще для времени I царского дома: на надгробии сановника не только надпись, но и его изображение были плоско

516

Приложение, Раннее царство

вырезаны по предварительно нанесенным краскою наброскам — в данном слу­ чае даже проверенным, так как наметки сделаны черной и красной краской. Следует также заметить, что задолго до Раннего царства в стенописи Верховья изображения очерчивались красной чертой и внутри этого очерка раскрашива­ лись, живо напоминая тем самым староегипетскую живопись с ее приверженно­ стью к черной или цветной обводной черте.

Если по части верности природе и исполнительской умелости наблюдается большой и внезапный сдвиг во второе-третье царствования I дома, то основные установки и приемы египетского изобразительного искусства на плоскости были готовы ко времени воцарения этого дома. Они не были единовременным изобре­ тением кануна Раннего царства, но, как показывают предшествующие ему памят­ ники, выработались не одновременно, одни — раньше, другие — позже.

Хотя в установках и приемах изображения на плоскости своеобразие еги­ петского искусства сказалось ярче, чем в его подходах к круглому изображению, последнее, однако, как будто бы было отправной его точкой при подходе к плос­ костному изображению, и что было сказано о том, в значительной мере приложимо и к этому. Что изображения «жили» в сознании Раннего царства, было выше показано на примере плоскостных, но, несомненно, плоскостное изображение ни­ когда не могло быть таким точным или полным воспроизведением живого тела, как изображение круглое. Поэтому в египетской древности плоскостное изобра­ жение никогда не могло вытеснить и сполна заменить круглое ни в храмовом, ни

вкладбищенском употреблении: круглое изображение было и оставалось основ­ ным «телом». Плоскостное изображение можно удобно понять как распластан­ ное на плоскости круглое, как круглое, вынужденно обращенное в плоскостное, или — что то же, но лучше подходит к египетскому мышлению — как распла­ станное в плоскость действительное тело, как тело, имеющее длину, ширину и глу­ бину, втиснутое таким, как оно есть, с действительной, а не кажущейся глубиною,

вплоскость, глубины по необходимости лишенную.

Как могло быть осуществлено такое превращение? Если представить себе человека (или куклу), лежащим вверх лицом на плоскости, то одни части тела, как глаза, плечи, кисти рук, безо всякого затруднения могут быть в таком положении отображены на ней, так сказать, сами собой укладываются в нее; наоборот, дру­ гие части тела, как голова или ноги, образуют неподатливые выступы, высовыва­ ются из плоскости. Стоит однако такие непокорные части тела положить на бок, заставить их выступать не из плоскости, а в ней или по ней, как они тоже сами собой улягутся в плоскость, станут тоже плоскостными. Художнику оставалось только сочетать в одно стройное целое отображаемые в плоскости то впрямь, то сбоку части, п :»то делалось с достаточной ловкостью много раньше воцарения I дома. Создай.»л< я <»<*»|м '• Г( ли вдуматься, причудливый, но внешне складный и

517

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

главное понятный, легко воспринимавшийся: голова дана сбоку, но глаз на ней впрямь, плечи спереди, ноги сбоку, с поясницы до пят. При этом допускалась одна малозаметная, но занятная странность: у обеих ног ступни подавались одинаково со стороны большого пальца. По существу своему, то была безобидная уловка с целью избегнуть показа ближней ноги со стороны малого пальца. «Лесенка» её пяти пальцев явно вела в глубину, а не стелилась по плоскости.

Значительно проще обстояло дело с животными, так как в большинстве случаев они укладывались целиком или почти целиком в плоскость под одним и тем же углом зрения, обычно боковым, реже прямым. Лев, например, целиком «ложился» в плоскость в боковом виде, только глаз приходилось добавлять впрямь, зато у быка при таком виде не укладывались в нее рога, и их распластывали на ней под прямым углом зрения. У сокола голова, глаз, туловище прекрасно умеща­ лись в плоскости в боковом виде, но хвост лопаткой требовал подачи снизу, т. е. впрямь; у совы из плоскости выпирало круглое «лицо», и его давали спереди. Рыбы по самой своей природе плоски сбоку; но широкоголовому сому приходи­ лось укладывать голову под прямым углом к туловищу, так как только при виде сверху она умещалась в плоскости. Сам скорпион легко отображался на плоско­ сти сверху, но его задранный крючковатый хвост далеко высовывался из нее, и его приходилось класть на бок.

К неодушевленным предметам подход был тот же. Возвышение со ступенями нетрудно было «приплюснуть» в боковом разрезе до уровня плоскости, но того же никак нельзя было сделать с клетчатой игральной доской, уставленной пешками: оставалось только изобразить доску сверху, а пешки сбоку, и, так как они стояли на ней в действительности, выстроить их в ряд на верхнем крае изображения.

Последний пример показывает, что действительные соотношения в про­ странстве рабски переносились на изображение на плоскости, и это было только закономерно, если на ней распластывались действительные предметы, а не набра­ сывались только зрительные впечатления. Сходным образом поступал художник, когда ему надо было изобразить на плоскости предметы, непосредственно друг с другом соединенные, но расположенные один позади другого. Если на плоскости располагались «сами» существа или вещи, то чем ниже были они на изображении, тем ближе были они к изобразителю, и, наоборот, чем выше были они им поме­ щены, тем дальше они от него отстояли. Обезглавленные трупы царских врагов, изображенные друг над другом, отнюдь не лежали грудой один на другом, а были распростерты каждый отдельно на земле рядом с соседним, как то показывают отсеченные головы, положенные между их ног; нижние трупы были ближайшие, верхние — наиболее отдаленные. Совершенно так же и живые, стоячие, люди располагались рядом или в одиночку друг над другом, и верхние были более да­ лекими, нижние более близкими. Египетское изображение в восприятии его со-

518

Приложение. Раннее царство

здателя можно уподобить доске, на которой кто-нибудь разложил бы плашмя оловянных солдатиков и затем поставил бы их на ноги: солдатики, лежавшие ниже, оказались бы стоящими ближе, а лежавшие над ними очутились бы, встав­ ши, позади них. Отличительною чертою египетских плоскостных изображений было обыкновение ставить существа и вещи, поданные в основном в боковом виде, на черту, знаменовавшую почву под ними, и эта черта подводилась также под изоб­ ражения или ряды изображений, помещенные выше, т. е. позади или дальше других. Два ряда царских слуг, стоявшие рядом, изображались, например, друг над другом, каждый со своей особой подножной чертою. Если, однако, предметы были поданы сверху лежащими на земле один подле другого, черты под верхними, т. е. более дальними не полагалось. Так, обезглавленные трупы, хотя и расположены друг над другом, но никакими чертами не разделены, будучи изображены сверху.

Перенесение действительных пространственных положений в изображение на плоскости не означало, однако, соблюдения соотношения между изображения­ ми по размеру. Изображение все равно не передавало действительных размеров,

иболее важному естественно уделялось больше места: ведь это существенное как раз и было необходимо изобразить, и оно получалось куда больше, чем второсте­ пенное. На победном памятнике царь и поражаемый им противник выглядели оба исполинами по сравнению с крошечными человечками из царского сопровож­ дения. Разрушаемые крепости, изобразить которые полностью не было возмож­ ности, получались ничтожно малыми по сравнению не только с разрушителями, но

ис собственными кирпичами, из них сыплющимися.

Не подлежит сомнению, что многое в египетском изобразительном искусст­ ве на плоскости напоминает современное детское, и это, конечно, не случайность. Если египетские круглые изображения были по-взрослому живыми куклами, то их распластанные, плоскостные двойники были по-взрослому сознательными и продуманными «детскими рисунками». Ведь дети в некоторой мере тоже изоб­ ражают окружающее таким, каким они его знают, а не таким, каким оно видится в данное мгновение, с данного места, при данном случайном взгляде на него; дети тоже отчасти укладывают в плоскость больше, чем в ней закономерно может уме­ ститься, частично распластывают на ней круглое тело (ср. вывернутые в стороны ступни у человеков впрямь или глаза, видные спереди в головах, показанных сбо­ ку, в особенности же подачу головы и ног сбоку при плечах, развернутых впрямь). Но за сходством нельзя забывать глубокого отличия египетского творчества от детского. «Египетские» черты в детском искусстве естественны, но не законо­ мерны, возможны, но не обязательны, понятны, но не предуказаны, они в нем слу­ чайные частности, не увязанные между собою в единое целое. Если искать на египетской почве действительного соответствия детскому искусству, придется отойти значительно дальше в глубь веков за преддверье Раннего царства. Там в

519

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

стенописи и на расписной посуде найдутся действительно изображения, выпол­ ненные по-детски: плечи будут даны впрямь, голова и ступни сбоку — в этом росписи сходны с позднейшим искусством, — но не будет того плавного перехо­ да от развернутых плеч к повернутым вбок ногам, который так отличителен для «египетского» изображения и создает из противоположностей идеальный образ, подлинно распластанное, а не исковерканное тело: стенописи по-детски покажут впрямь не только плечи, но и грудь и верх живота во всю их ширину, чтобы, начи­ ная от пояса, круто изменить угол зрения и дать ноги сбоку, посудные же росписи сделают это уж вовсе не последовательно, давая таз у мужчин сбоку, у женщин —

вотличие от стенописи — дадут его спереди. Тщетно будет в тех росписях, как и

вдетском искусстве, искать того своеобразного складывания развернутых плеч пополам, которое в настоящем «египетском» изображении было возможно имен­ но в силу четкого осознания плоскостного изображения как распластанного круг­ лого. Там, где как раз можно было бы ожидать «сложенные» пополам плечи —

усвязанных пленных, — стенописи трижды дадут плечи полностью развернуты­ ми. По-детски беспорядочно и несвязно будут разбросаны по стене изображения: от передачи пространственных соотношений последовательностью ярусов не ока­ жется и следа (черта под изображениями окажется только в одном, совершенно второстепенном месте).

От простоватых, поистине детских, полупервобытных росписей до насквозь сознательного и последовательного искусства Раннего царства расстояние очень большое, но оно было уже пройдено, когда воцарился I царский дом. Правда, последний отрезок пути — заключение пространства в последовательность яру­ сов — был покрыт совсем незадолго до этого события, тем не менее, канун Ран­ него царства уже видел готовое «египетское» искусство. Вышеизложенные осо­ бенности последнего были все изложены по памятникам, созданным на заре Ран­ него царства, и из них же были позаимствованы все примеры.

Было бы, однако, неосновательно полагать, что искусство I царского дома до конца развило лежавшую в основе его закономерность, сделало из нее все выво­ ды. В таком существенном деле, как построение человеческого изображения, оно не осмыслило сполна самого существенного — перехода от развернутых плеч к повернутым вбок ногам, без чего не могло быть речи о полном распластании круг­ лого тела, переводе его целиком в плоскость. Древнейшие стенописи, равно как и современные выпукло-плоские изображения, передавали иногда грудь так, что не могло быть никаких сомнений, что она представлена спереди (две груди, или двойное убранство, их оттеняющее). Староегипетское искусство, совершенно за­ кономерно, такой заметный, особенно у женщин, выступ на теле, как грудь, давало на плоскости сбоку, притом только одну грудь, так как, покажи оно впрямь другую, плоскостность изображения была бы явно уничтожена. Искусство I царского

5Ю

Приложение. Раннее царство

дома, судя по известным памятникам, остановилось на полпути между первобыт­ ной непоследовательностью и староегипетской закономерностью. Еще накануне I царского дома низ груди, спины и живот изображались так, что иначе назвать их, как изображенными сбоку, было невозможно. Тем не менее, художники того времени и последующих десятилетий, до конца I дома, не отмечали ни округло­ сти груди, ни сосца, ни пупа на животе, словно не знали, где и как их поместить. Также в случае передачи рук наблюдалась некоторая непоследовательность. Ладонь и кулак легко, конечно, было отразить на плоскости впрямь — сверху или снизу, но рука хватающая или дающая требовала обязательно подачи сбоку. Но при такой подаче рука рядом своих пальцев явно «выпирала» из плоскости. Искусство Старого царства решало вопрос совершенно последовательно, показы­ вая не только большой и указательный пальцы, но также остальные три, раскла­ дывая их, так сказать, рядышком на плоскости. Раннее же искусство, по крайней мере, еще около времени воцарения I дома давало руку сбоку с тремя пальцами, скрытыми за указательными. В мире животных наблюдаются сходные явления. Даже совсем накануне воцарения I дома художники колебались еще между дву­ мя передачами округлых рогов быка: непоследовательной, хотя и зрительно пра­ вильной, сбоку, и последовательной, хотя и зрительно неверной, впрямь. За скудо­ стью данных нельзя решить, стали ли здесь художники I дома на последователь­ ную староегипетскую точку зрения, но что они этого не сделали в случае змеиаспида, может быть доказано. Аспида они упорно изображали сбоку, так что он выходил обыкновенной змеею, только со вздыбленным передом. Но отличитель­ ным признаком этого родственника индийской очковой змеи является расшире­ ние на шее, сбоку, однако, в спокойном состоянии не видное. Упущение ранних художников было исправлено как будто бы только при II царском доме, когда расширенную шею змеи стали закономерно изображать спереди, уложив ее тем самым в плоскость.

Если по изобразительному мастерству и закономерности плоскостное искус­ ство двух первых царских домов отличалось от последующего староегипетского скорее количественно, чем качественно, стояло на его почве, но только еще не совсем твердо, то есть одна особенность, определенно качественно отличающая предшественника от преемника. Это — полупервобытная иносказательность. Несомненно, что изобразительное искусство еще накануне воцарения I дома справлялось с многолюдными сложными изображениями, и многие из этих послед­ них по содержанию, а подчас и по исполнению, предвосхищали староегипетские. Поражение неприятеля, толпы пленных, захваченные у западных соседей, стада быков, овец и ослов, царские выходы, придворные торжества, обряды, совершаемые царем в присутствии двора, многолюдные охоты, доставка приношений — все это — изображения, так или иначе общие у раннего искусства со староегипет-

521