Уайт Л. Избранное. Эволюция культуры (Культурология. XX век). 2004

нанесения самому себе ножевых ран по причине смерти родственника — один из примеров такого рода.

Итак, мы видим, что кооперированная организация, рассматривавшаяся в предыдущих главах, и система родства, о которой идет речь в данной главе, — это одно и то же. Обе они являются организациями индивидов на основе родственных связей и реализуют свою функцию, делая жизнь — в аспектах человек-приро- 172

да (жизнеобеспечение, защита) и человек-человек (солидарность) — более безопасной. Файсон и Хауитт дают нам очень интересный пример того, как экономическая и социальная жизнь может регулироваться правилами родства в очень примитивном племени165. В 1870-е годы аборигены курнаи в Австралии делили и распределяли пищу следующим образом. Охотник возвращается в лагерь с вомбатом (животным наподобие кенгуру). Его готовят, затем разрезают и распределяют. Охотник получает голову. Его отец получает ребра с правого бока, его мать — ребра с левого бока и позвоночник. Старшие братья получают правое плечо, младшие — левое. Правая задняя нога достается старшей сестре, левая задняя нога — младшей сестре. И огузок, и печень отправляют в лагерь молодых холостяков. Но распределение на основе родства идет еще дальше. Когда отец получает свою долю, он должен поделиться ею со своими родителями, отдавши им шкуру. Точно так же мать охотника должна поделиться своей порцией со своими родителями: она отдает позвоночник своему отцу, а часть шкуры — своей матери.

На первый взгляд такое распределение кажется относящимся лишь к аспекту человекприрода, поскольку оно явно касается обеспечения пищей; оно может быть интерпретировано просто как средство взаимной поддержки за счет дележа. Но в каждой семье обычно есть по крайней мере один охотник, а то и больше, и дичи было не настолько мало, чтобы каждое добытое животное нужно было бы распределять среди столь широкого круга людей. Поэтому можно с полным основанием заключить, что по большей части такое распределение производилось ради упрочения социальной солидарности. Правила распределения делали людей зависимыми друг от друга и в силу этого укрепляли отношения, связывавшие людей друг с другом. Таким образом, явно экономическое средство служит одновременно и средством укрепления солидарности за счет создания и осуществления комплекса взаимных прав и обязанностей. Происхождение и развитие систем родства было тождественно происхождению и развитию кооперированной организации на самых ранних стадиях социальной эволюции человека. Как мы уже знаем, кооперированная группа, организованная на базе родства, ведет свое происхождение от семьи, которую человек унаследовал от своих антропоидных предков. Сперва родственные отношения были выделены и обозначены внутри семьи; позже они были распространены за рамки нуклеарной семьи — в пределах кровного родства, как прямого, так и коллатерального.

173

Они были также установлены между семьями посредством брака и распространены на свойственников, как прямых, так и коллатеральных. Таким образом, родство как социокультурный феномен родилось внутри исходной нуклеарной семьи, а затем распространилось вовне по всем генеалогическим линиям и охватило предельно широкий круг людей. И система родства, будучи организацией отношений и поступков, обязанностей и прав, стала мощным и эффективным средством, направляющим и регулирующим социальную жизнь.

Подобно тому как родственные связи выходят за пределы одной семьи, они расходятся вовне и ото всех остальных семей, а в результате бесконечное число семейных групп оказываются связанными через взаимные узы родства. Процесс может продолжаться до тех пор, пока все племя целиком не превратится в сплошную родственную сеть, при этом политическая система вырастает, опираясь на кровное родство и свойство. Каждый становится родственником всякого другого и вследствие этого знает, как себя вести по отношению к нему и чего ждать в ответ. Племя в этом случае становится единой кооперированной группой. В общем виде

социальная жизнь племени, межличностное поведение в ходе основной деятельности по жизнеобеспечению, в обороне и нападении организованы и осуществляются посредством родства.

Родство может также быть распространено на межплеменные отношения. «В типичном австралийском племени, — говорит Радклифф-Браун, — является нормой, что человек может установить свое родство с каждым индивидом, с которым имеет какие бы то ни было социальные контакты (независимо от того, к какому племени тот принадлежит), с помощью терминологии родства»166. В некоторых случаях дружественное социальное общение возможно исключительно на базе родства. Радклифф-Браун рассказывает о путешествии, которое он проделал вместе с чернокожим спутником к туземным племенам Австралии. Когда они приезжали в лагерь, где его спутника никто не знал, туземцы немедленно начинали отыскивать родственную связь между собой и чужаком, исследуя генеалогические линии. Когда родственную связь удавалось отыскать, чужака «принимали в лагерь, и разные мужчины и женщины, указывая на него пальцем, в терминах родства определяли свои отношения с ним». Тогда и только тогда дружественное социальное общение с ним становилось возможным. Однажды все попытки выяснить родственную связь с чужаком потерпели неудачу. «В ту ночь, — говорит Радклифф-Браун, — мой 'бой' отказался спать в туземном лагере вопреки своему обыкновению, а поговорив с ним, я узнал, что он боится. Эти

174

люди не были его родственниками, а значит, были его врагами. Данная история показывает реальные ощущения туземцев в этой сфере. Если я - чернокожий туземец и встречаю другого чернокожего, этот другой должен быть либо моим родственником, либо врагом. Если он мой

враг, я воспользуюсь первой же возможностью, чтобы убить его — из страха, что он убьет меня»167.

Мы говорим о расширении родственных отношений согласно прослеживаемым генеалогическим линиям168. Чтобы проделать это, требуется как точная информация, так и память: нужно знать и быть в состоянии вспомнить, кто с кем вступал в брак и кто кого родил. В отсутствие записей, генеалогические цепочки рано или поздно обрываются. Автор обнаружил, что среди юго-западных пуэбло лишь немногие информаторы (и то сомнительно) могли назвать сиблингов матери матери своей матери, а многие не были уверены даже в сиблингах матери своей матери. Кроме того, генеалогические цепочки имеют тенденцию нарушаться вследствие увеличения размера племени. В эндогамном племени численностью всего в две-три сотни людей можно было точно знать, кем ты приходишься любому другому человеку. Но представьте себе племя, насчитывающее одну-две или несколько тысяч человек. Из поколения в поколение эндогамия, конечно, породнила бы всех со всеми. Но в отсутствие записей было бы невозможно знать, кем ты приходишься тысячам других людей, причем генеалогически точно. Короче говоря, система родства, выражающая генеалогические связи в терминах кровного родства и свойства, имеет ограничения, за пределами которых она не может эффективно функционировать. Это означает, что размер социально-политической единицы (то есть племени), которая может быть образована на базе исключительно генеалогических связей, ограничен и что социальная эволюция в таких условиях не может выйти за указанные пределы до тех пор, пока не появится новый способ отслеживания родства. Однако такой новый способ появился, и в дальнейшем стало возможно увеличить периметр родственной организации, дополнив генеалогический подсчет негенеалогическим.

Система родства, основанная исключительно на генеалогическом подсчете, специфична и представляет собой особый случай. Говорящий индивид всегда является фокусом данной системы, и из этого следует, что обозначающие и классифицирующие термины всегда относительны, а не абсолютны. Термин «дядя» имеет смысл только по отношению к конкретному лицу или классу лиц; сказать, что определенный человек —мой «дядя», значит не сказать ничего о его родстве с вами. Отсюда необходи175

мость для каждого человека помнить огромное число конкретных генеалогических связей, а ведь память имеет свои пределы. Если бы, однако, существовала система классификации, которая была бы общей, а не частной, абсолютной, а не относительной, в которой каждый член племени нашел бы себя в той или иной из нескольких или многих

групп, на которые подразделяется племя, и где членство в группе, а не генеалогическая связь между индивидами, является основой для социальной идентификации, рамки системы родства могли бы намного расшириться.

Кланы, линиджи и «половины» являются такого рода группами. Клан служит осью родства; каждый член клана является родственником всех остальных. Но со многими членами клана индивид часто не в состоянии определить свою генеалогическую связь. Однако это и необязательно; простого членства в клане достаточно, чтобы обеспечить основу для нормальных социальных отношений. Значение клана как способа классификации родственников теперь уже очевидно для всех. Клановая система представляет собой всеобщую систему классификации, а не частный случай. «Дядей» человек является только для определенных индивидов, а член клана Зерно — это член клана Зерно для всего света. Индивид уже больше не единственная основа для родственной идентификации; сюда добавились такие подразделения племени, как кланы. Теперь индивид больше не нуждается в одной лишь генеалогической идентификации. Ему не нужно знать, была ли мать матери его матери единоутробной или коллатеральной сестрой отца матери моей матери — или нет; если оба принадлежали к одному и тому же клану, они могли считаться братом и сестрой. Когда был достигнут предел генеалогического счета, настал черед клановой системы. Вместо того чтобы быть обязанным знать, является или нет некто сыном дочери дочери брата матери матери его матери, человек может положиться на клановую принадлежность как на руководящий принцип в определении родства и поведения. И более того, он не нуждается в запоминании клановой принадлежности каждого, с кем может иметь социальный контакт; он может легко это выяснить, задав вопрос169.

Таким образом, клановая организация служит эффективным средством классификации родственников и определения родства на метагенеалогической основе. Вместо того чтобы сталкиваться с необходимостью определять свою генеалогическую связь с каждым из нескольких тысяч индивидов, человек может теперь устанавливать свое родство с ними на базе членства в клане. Каждый индивид лично связан с рядом кланов (а то и со всеми кланами) своего племени через известные ему генеалогические

176

связи. Например, его отец принадлежит к клану А, его мать — к клану В. Родители его родителей могли относиться к двум другим кланам — С и D. Его дети и внуки могли связать его родством с другими кланами. Он мог бы оказаться связанным с какими-то кланами и благодаря браку: как своему собственному, так и бракам своих сиблингов, дядей и теток, своих детей и т.д. В результате каждый индивид бывает тесно связан генеалогически с членами нескольких кланов. И тогда через подобную генеалогическую связь устанавливается родство с каждым кланом в целом. В некоторых системах родства любой мужчина из клана моего отца считается моим «отцом», а его дети — моими «братьями» и «сестрами». Женщины другого клана в силу моей генеалогической связи с одним из его членов будут для меня «тетками», «сестрами» или «матерями». Клан, таким образом, становится способом установить важные и вполне определенные отношения между мной и неограниченным числом лиц, с которыми я не могу проследить точную генеалогическую связь.

То, что здесь было сказано по поводу клана, приложимо также и к «половинам» как родственным образованиям (в противовес «половинам», не основанным на родстве (см. с. 215). В племенах, поделенных на два экзогамных линиджа, или «половины», родство прослеживается на основании принадлежности к соответствующей «половине», равно как и на основе выстраивания генеалогической цепочки. Мои параллельные кузены, например, будут принадлежать к моей «половине»; мои кросскузены — к противоположной. Мне не нужно знать точную генеалогическую связь между мной и другими, чтобы установить родственные отношения, обосновывающие поведение; мне нужно знать только, к какой «половине» они относятся, а это легко установить, спросив

кого-нибудь, — если я еще не знаю этого.

Мы рассмотрели два способа прослеживания родства: 1) с помощью реальной генеалогической связи и 2) посредством групповой принадлежности. Последний, однако, можно назвать предполагающим генеалогическую основу, потому что клан или «половина» фактически представляют собой родственную группу. Существует реальная генеалогическая связь между мной и другими членами моего клана, даже если я не могу проследить ее из-за отсутствия информации. Поэтому когда я называю мужчину «отцом» или «братом», поскольку он член моего клана, я вправе предположить реальную генеалогическую связь, даже если не знаю, -в чем она состоит.

Но в дополнение к реальным генеалогическим отношениям, известным или неизвестным, многие культуры создают родственные связи и приравнивают их к генеалогическим отноше177

ниям, хотя хорошо известно, что это не так. Существуют разнообразные способы создания родственных связей.

Один очень распространенный способ создания генеалогических отношений представляет собой ритуал наделения младенца другим набором родителей. Их можно назвать нашим термином «крёстные родители». Ритуал обычно совершается, когда ребенок получает имя. Мужчина и женщина, которые становятся крестными родителями, конечно, могут являться родственниками младенца до всякого ритуала. В маленьком племени так наверняка и было бы, поскольку в относительно небольших эндогамных группах каждый человек состоит в родстве со всеми остальными. Но в любом случае они почти наверное не были для ребенка «отцом» и «матерью» до совершения ритуала. Крёстных родителей, как правило, выбирают родители младенца. При этом учитываются принципы экзогамии и эндогамии. Они не выберут людей, уже состоящих в близком родстве с малышом, потому что таким образом мало что приобретается в смысле расширения солидарности. И не выберут они людей слишком отдаленных степеней родства, потому что связь с крёстными родителями будет тогда слишком тонкой и слабой, чтоб получить от нее большую пользу. Родители постараются найти мужчину и женщину, которые были бы оптимально отдалены — не слишком близко и не слишком далеко — от ребенка, чтобы извлечь из своего выбора максимум выгоды в виде укрепления солидарности. Институт крёстных родителей — это ритуализованный способ предоставить ребенку других отца и мать, которые тесно связаны с ним прочными узами. Однако ритуал может дать ребенку (и в самом деле дает) больше, нежели просто родителей; он дает ему еще и дядьёв, теток, братьев, сестер и т.д. Таким образом, посредством ритуала наделения крёстными родителями устанавливается целый новый комплекс взаимных или соотносительных прав и обязанностей, а социальная солидарность и взаимопомощь тем самым намного усиливаются. Тот факт, что и сегодня крёстные родители существуют в нашей культуре,

— интересный пример жизнеспособности родства как механизма социальной организации.

Обряд наделения крёстными родителями можно назвать формой адопции. Существуют и другие формы ритуальной адопции. Клановая адопция широко распространена у первобытных народов, хотя вхождение в клан почти всегда — если не сказать универсально - осуществляется путем адопции в конкретную семью, один из членов которой является также и членом клана, о котором идет речь170. Если какого-то человека вылечат от болезни, то шаман может адоптировать его как своего «сына». Это очень распространено у пуэбло Юго-Запада. Здесь же существует практи178

ка, когда человек посредством ритуала приобретает новый и полный набор родственников. В некоторых племенах молодой человек имеет покровителя, который следит за тем, как он проходит обряд инициации. Этот покровитель может стать «отцом» молодого человека. Важно, что инициируемого во многих случаях инициации и

ритуальной адопции называют «заново рожденным». Кроме того, существуют ритуалы установления побратимства, часто путем смешения крови171 объединяющихся сторон. Причина преумножения родственных связей путем искусственного их создания достаточно ясна на сегодняшний день: это происходит для того, чтобы увеличить число людей, с которыми индивид связан прочными узами взаимопомощи: чем больше родственников вам помогают, тем лучше.

Расширение сферы родства в первобытном обществе идет даже дальше того, о чем мы до сих пор говорили. Особые группы, такие как тайные общества или другие обрядовые организации, часто, если не сказать всегда, принимают форму родственного коллектива, члены которого являются «братьями» или «сестрами» друг другу, а лидеры — «отцами» или «матерями». Например, члены общества знахарей у керес являются «братьями» друг другу, в то время как глава организации считается «отцом». То же самое справедливо для их общества охотников и общества воинов. Должностные лица в племени тоже часто обозначаются терминами родства, причем обращение «отец» (в гражданском обществе — «ваше величество») наиболее употребительно, тогда как «матерью» могут называть мужчину, возглавляющего политическую систему (как оно на деле и происходит у керес)172. Одним из титулов старшей жены императора инков был Мамансик («Наша Мать»)173. Принцип родства может быть применен и в отношении клановой, а также дуальной организации, при этом кланы внутри каждой из «половин» считаются братскими друг для друга, а кланы противостоящей «половины» выступают в роли родителей, детей или кузенов.

Таким образом, принцип родства способен окрасить собой всю структуру племени и действовать на всех уровнях, от рядовых членов племени до вождя. Родственная организация формирует сеть, которая опутывает каждого индивида нитями множественных связей; она действует в соответствии с генеалогическими линиями, образуемыми кровным родством и свойством; родство устанавливается также разнообразными ритуальными способами; оно - фундамент кланов и «половин»; оно — та форма, которую принимают тайные общества и другие объединения; наконец, оно сообщает особый статус должностным лицам племени. Так, сверху донизу и по всем горизонталь179

ным направлениям племенная организация стремится воспроизвести форму и дух родства. Это, конечно, и логично, и естественно; перед нами не что иное, как развитие принципа, на котором социальная организация человека зиждется прежде всего, — принципа кооперации на основе родства.

Системы родства, точнее, терминологии родства, необычайно разнообразны. В этом многообразии можно вычленить группы, представляющие собой классы или типы. Классификация, конечно, предполагает принцип отбора, поэтому число различаемых классов или типов зависит от применяемого принципа, при этом существует целый ряд таких принципов или критериев. Но к проблеме классификации мы обратимся позднее. Здесь же мы хотим указать лишь на несколько типов из всего многообразия номенклатур родства; термин тип в данном случае используется просто для обозначения некоторого количества номенклатур, похожих друг на друга в каком-то значимом аспекте. Не существует ни общепринятой классификации номенклатур, ни хоть в малой степени унифицированных названий типов. Тем не менее кое-что из этого многообразия мы можем показать.

В гавайском типе терминологии (рис.6-1) на деле только пять терминов родства: дед, родитель, сиблинг, дитя и внук при наличии, однако, детерминативов пола. Это значит, что сиблингов родителей называют «родитель», или «отец» и «мать». Кузенов называют «сиблинг», или «брат» и «сестра». Племянников и племянниц называют «дитя», или «сын» и «дочь». Точно так же в поколениях дедов и внуков все родственники носят название соответственно «дед» и «внук». Коротко говоря, в каждом поколении имеет место терминологическое слияние коллатерального и линейного родства. Эта интересная система была открыта Л.Г. Морганом, который назвал ее малайской, а не гавайской. Именно эта систе-

ма сыграла первостепенную роль при создании им теории группового брака и изначального промискуитета: если братья и сестры вступают в брак друг с другом, то все они в равной мере будут приходиться потомству «матерями» и «отцами», а все кузены будут «братьями» и «сестрами».

В ирокезском типе (рис.6-2) брат отца является «отцом», сестра матери — «матерью», а их дети — «сиблингами». Кросскузе-ны называются «кузенами». Система сэлиш различает сиблингов родителей и самих родителей, но при этом не отличает отцовских сиблингов от материнских. Все кузены считаются «сиблингами», а дети кузенов — «племянниками» и «племянницами», в отличие от «сыновей» и «дочерей». В типе маккензи сиблингов родителей отличают от родителей, а сиблингов отца — от сиблингов матери. Всех кузенов называют «сиблингами», а их детей —

180

«племянниками» и «племянницами». Отличительный признак типов кроу и омаха состоит

внеразличении поколения при обозначении родственников определенных линиджей. Так,

всистеме кроу (рис. 6-3) все мужчины матрилинейного линиджа отца (при условии, что

Эго — мужчина) называются «отцами»; в системе омаха все женщины патрилинейного линиджа матери (если Эго — мужчина) называются «матери». В эскимосской системе в очень небольшой степени имеет место слияние линейного и коллатерального родства. Сиблинги родителей отличаются от родителей, кузены — от сиблингов, а племянники и племянницы — от детей. Однако во втором нисходящем поколении все родственники, как прямые, так и коллатеральные, зовутся «внуками».

Наконец, можно привести в пример такие системы, как наша собственная, в которой нет слияния прямой и коллатеральных линий, но в которой мужские сиблинги родителей обозначаются одним и тем же термином, их женские сиблинги — другим, а все кузены объединены одним термином. Или возьмем, например, арабскую терминологию, которая гораздо более специфична и детализирована при обозначении родственников, чем наша собственная. В этой системе, к примеру, брат отца отца реально так и называется: брат отца отца; а сын сестры отца зовется сыном сестры отца.

Проблема классификации многочисленных и разнообразных терминологий родства сложна, и вполне удовлетворительного решения ее пока не выработано. Основная трудность, как представляется, - в определении критерия, или принципа, который следует применять. Использовать только один показатель, например, способ обозначения кросскузенов, не представляется достаточным, но какая комбинация черт даст основу для адекватной классификации, только предстоит определить.

Морган различал два основных типа терминологий: классификационный и описательный. Первый он подразделял на малайский (гавайский) и турано-ганованский. Он различал более мелкие подразделения внутри ганованской, или индейской, группы терминологий, однако не давал им наименований. Риверс выделял три типа терминологий: 1) «семейную систему», порождаемую нуклеарной семейной организацией, такой как наша; 2) «родственную систему», вырастающую из расширенной семьи, в которой сиблинги отца отличались от сиблингов матери, брат отца — от отца, сестра матери — от матери; 3) клановую систему, в которой прямые и коллатеральные родственники терминологически сливались в некоторых позициях (классификационная система Моргана)174.

182

Спир различал у аборигенов Северной Америки восемь типов терминологий, но во всех них не было единого основания, или принципа, классификации175. Радклифф-Браун в разных публикациях выделял некоторое число типов номенклатур родства, но нигде не дал обстоятельной классификации систем. Мёрдок предлагает шесть типов: эскимосский, гавайский, ирокезский, суданский, омаха и кроу. В основе его классификации — способ обозначения кросскузенов176.

Возможно, наиболее адекватная из всех классификаций, охватывающая как описательные, так

иклассификационные системы, — та, которую независимо друг от друга разработали Лоуи177

иКирх-гофф178 (по крайней мере так считает Мёрдок179). В этой классификации четыре типа терминологии: 1) бифуркативно-слившийся, в котором отец и брат отца, мать и сестра матери слиты; 2) бифур-кативно-коллатералъный: сиблинги отца отличаются от сиблингов матери, отец отличается от своего брата, а мать — от своей сестры; 3) линейный: отец отличается от своего брата, мать отличается от своей сестры, но брат отца и брат матери называются одним

итем же термином, и так же совпадают термины сестры матери и сестры отца; 4) генерационный: отец, брат отца и брат матери обозначаются одним термином; мать, сестра

матери и сестра отца — тоже одним термином.

Чем объяснить столь большое разнообразие терминологий родства? Произвольное желание и каприз можно отбросить с самого начала. Никакой народ или социокультурная система не обозначают отношения между родственниками, руководствуясь прихотью или фантазией. Напротив, всякий народ считает свою терминологию естественной. И этнолог, будучи ученым, тоже должен рассматривать номенклатуры родства как естественные феномены, в которых действует принцип причины и следствия и которые поэтому представляют собой царство порядка.

Морган был первым, кто попытался объяснить многообразие типов терминологий родства. Их создали, доказывал он, разные формы брака и семьи; вследствие этого они отражали «системы кровного родства и свойства». Согласно его теории, человечество начало свой путь в условиях промискуитета. Эволюция общества проходила через разные формы группового брака, пока не достигла моногамии. С возникновением новой формы брака и семьи возникала новая система кровного родства и свойства, а стало быть, и новый тип терминологии родства. Если говорить упрощенно, кровно-родственная семья породила малайскую (гавайскую) систему, клановая организация — турано-ганованскую систему, а современная моногамная семья привела к появлению

185

описательной системы/Таким образом, мы видим, что Морган формулирует социальную теорию терминов родства: номенклатуры в целом служат отражением социальной организации, а в частности — отражением форм брака и семьи.

Теория Моргана подверглась атаке со стороны шотландского юриста и этнолога Джона Ф.Мак-Леннана, который заклеймил «Системы кровного родства» как «крайне ненаучную» по своему характеру книгу180. Мак-Леннан настаивал, что классификационная терминология была «просто системой взаимных приветствий, а не системой кровных связей»181. В 1909 г. Крёбер противопоставил социальной теории Моргана свою психологическую теорию182; в соответствии с ней термины родства являются понятиями, посредством которых происходит классификация людей и отношений на базе сходства и различия по возрасту, полу, поколению и т.д. «Термины родства отражают психологию, а не социологию, — утверждает Крёбер.— Они в первую очередь детерминированы языком...»183.

Психологическая теория Крёбера нашла мало сторонников. Она была подвергнута критике У.Риверсом184, который решительно поддержал социологическую теорию Моргана. В 1934 г. Крёбер опять выступил против социологической интерпретации терминов родства185. Однако это был фактически последний случай серьезной критики; социологическая теория теперь прочно утвердилась и принята почти повсеместно.

Согласие в целом с теорией, по которой терминологии родства являются функциями социальных систем, не означает, однако, что корреляции терминологий с разными формами социальной организации делаются легко; если бы это было так, социологическая теория, несомненно, утвердилась бы задолго до того, как это произошло в действительности. Вначале, как мы уже знаем, Морган считал, что именно различия форм брака и семьи продуцировали разные виды терминологий, которые он обнаружил и собрал. Риверс также придавал большое значение браку как определяющему фактору, но признавал, что социальные структуры, такие как линиджи, кланы, «половины», также влияют на терминологии родства186. Лоуи много сделал, чтоб показать тесную взаимозависимость между клановой организацией и терминологиями родства дакотско-ирокезского типа187. Вслед за этим нами был выдвинут тезис о том, что терминологии родства типа кроу и омаха выросли из дакотско-ирокезских систем и что эта трансформация произошла в результате усиления влияния именно клановой организации — а не семьи — на обозначение родственников188.

Связь между номенклатурами родства и лежащей в их основании социальной жизнью с ее институтами значительно более

186

сложна, чем думали прежде как сторонники, так и противники социальной детерминированности. Точно так же как часть из них считала, что форма брака или клановая организация, или то и другое вместе были достаточны для объяснения терминологии родства, другие полагали, что они нанесли социологической теории смертельный удар, когда показали,