Уайт Л. Избранное. Эволюция культуры (Культурология. XX век). 2004

малозначащие и эфемерные от155

ношения; но могли быть и тесные, крепкие, длительные связи. И, конечно, между этими крайностями могло быть бессчетное количество градаций.

Эффективность группы в борьбе за существование и выживание зависит как от ее размера, так и от степени солидарности. Эти факторы варьируются и по отношению друг к другу находятся в обратно пропорциональной зависимости. При постоянстве прочих факторов степень солидарности меняется в зависимости от размера: чем больше группа, тем меньше солидарность; усиление солидарности, как правило, означает уменьшение размера группы. Соотношение между размером и солидарностью с точки зрения эффективности кооперированной группы можно точно выразить в следующей простой формуле: Э = Р х С, где Э означает эффективность кооперированной группы, Р — ее размер, а С — солидарность. Если степень солидарности остается неизменной, увеличение размера кооперирующейся группы обычно делает ее более эффективной в борьбе за существование. Если, однако, группа столько же теряет из-за уменьшения солидарности, сколько приобретает от увеличения размера, то общий результат получится нулевым; группа может даже потерпеть ущерб, если ослабление ее солидарности превышает то, что может дать увеличение ее размера. Желанной целью социальной эволюции, если иметь в виду успех в конкурентной борьбе за существование, является поэтому увеличение размера группы без ущерба для ее солидарности.

Но так как фактор солидарности тоже варьирует, мы можем сформулировать следующий вывод:

всякое общество стремится найти способ поведения, позволяющий достичь такого равновесия между размером и солидарностью, которое бы давало максимум эффективности в его деятельности по поддержанию существования.

Вернемся теперь к самой ранней стадии социальной эволюции человека и, уже зная, как осуществляется процесс экзогамии, посмотрим, каким образом проявляет себя процесс противоположный, то есть эндогамия. Как и прежде, начнем с исходной человеческой семьи в ее простейшей форме: взрослый самец, его самка и их потомство. После того как правила экзогамии запретили брак между родителями и детьми и между братьями и сестрами, молодежь была, конечно, вынуждена по достижении половой зрелости искать брачных партнеров за пределами своей семейной группы. Но с кем им следовало заключать брак? Любой ли индивид соответствующего пола и подходящего возраста, темперамента и внешности годился для этого? Отнюдь нет; для брака требуется больше, нежели индивидуальный вкус и предпочтения. Как отмечалось в предыдущей главе, брак является социально-экономическим союзом между группами родственников не в меньшей мере, 156

чем сексуальным союзом между индивидами. Естественно поэтому, что каждая семья или группа родственников должна участвовать в формировании объединения, которое будет таким важным для их безопасности и выживания. Мы можем с полным основанием предполагать, что на самых ранних стадиях социальной эволюции роль индивида в важной процедуре заключения брака уменьшалась, а роль родственной группы росла.

Брак внутри семьи, например союз братьев с сестрами, обеспечил бы высокий уровень солидарности: крепость брачных уз дополнила бы связь, существующую между братом и сестрой. Но сложившаяся таким образом кооперированная группа, ограниченная рамками одной семьи, была бы маленькой и потому относительно слабой. Представление об инцесте и правила экзогамии табуировали брак внутри семьи и заставляли братьев и сестер заключать брак в пределах другой семьи, таким образом создавая кооперированную группу, образованную в границах по меньшей мере двух семей. Действие экзогамии увеличивает размер кооперированной группы родственников.

Но фактор солидарности необходимо учитывать и тогда, когда преимущество для группы проистекает из увеличения ее размера. Коэффициент солидарности двух семей или групп родственников, объединенных браком, может варьировать. При оптимальных условиях он достигнет максимума, который мы можем обозначить как 100. В менее благоприятных обстоятельствах коэффициент будет меньше. Он может дойти до нуля или даже спуститься еще ниже: отношения могут стать враждебными и стимулировать раздоры, а не дружбу и взаимопомощь. Ясно, что семьям, создающим союзы, выгодно иметь по возможности максимально дружественные и солидарные отношения. Поэтому межсемейные брачные союзы имеют тенденцию объединять те семейные группы, чей союз обеспечивает максимальный или довольно оптимальный по сравнению с другими условиями и обстоятельствами уровень

солидарности.

Если мы примем любую семью за точку отсчета, то станет видно, что все остальные группы связаны с ней разного рода отношениями. Одни близки генеалогически и территориально, другие в этом смысле отдалены от нее. Объединение двух семей, связанных отдаленными отношениями, мало что даст им в смысле солидарности, если вообще приведет к ней; реально может возникнуть скорее враждебность, чем кооперация. При неизменности остальных факторов, степень солидарности, достигнутая за счет объединения семей в браке, прямо пропорциональна близости их социальных отношений до брака.

Теперь мы готовы к рассмотрению одновременного проявления процессов экзогамии и эндогамии. Той единицей, которая в

157

обществе предлюдей ведет борьбу за существование, является семья. Это группа маленькая и потому слабая. Введение экзогамных правил заставляет вступать в брак за пределами семьи, тем самым объединяя семьи в более крупные кооперированные группы и делая жизнь более безопасной. Но «брак с другой семьей» — это еще не все. Не все семьи, как мы видели, одинаковы по характеру или уровню отношений, которые они поддерживают с любой данной семьей. Кто-то связан одним образом, кто-то другим; отношения могут быть близкими в одном случае и отдаленными в другом. Поэтому выбор семьи, которой предстоит объединиться с вашей посредством брака, — это серьезный вопрос. Если ваша семья образует брачный альянс с семьей, имеющей с вашей собственной лишь слабые и редкие связи или вообще никаких связей, то более крупная группа, конечно, получится, но солидарность в ней будет столь незначительной, что ценность этого альянса для каждой из семей с точки зрения их борьбы за существование также окажется незначительной либо нулевой. Ценность альянса может быть даже с отрицательным знаком, если брак инспирирует скорее междоусобицу, чем взаимопомощь. Поэтому для вашей семьи желательно было бы соединиться при помощи брака с такой семьей, которая уже достаточно близка к вашей в сфере социальных отношений, чтобы гарантировать высокую степень солидарности и взаимопомощи151.

Таким образом, мы видим, как и почему осуществляются процессы экзогамии и эндогамии. Правила экзогамии в действительности гласят: «Не вступай в брак с близкими; делай это на стороне, с тем чтобы увеличить размер кооперированной группы, возникающей вследствие брака». Правила эндогамии гласят : «Не вступай в брак слишком далеко, так как тогда эффективность твоего союза пострадает из-за ослабления солидарности. Вступай в брак с близкими, с тем чтобы достичь высокой степени солидарности». Короче говоря, правила экзогамии и эндогамии гласят: «Вступай в брак на стороне, но не слишком далеко; вступай в брак с близкими, но не слишком». Процессы экзогамии и эндогамии являются просто способами обеспечить максимальную эффективность групповых усилий в борьбе за существование — через достижение равновесия между размером группы и ее солидарностью, что и создаст данный максимум.

Взгляд на экзогамию и эндогамию как на парные социальные процессы и понимание их функций, целей и последствий не слишком часто встречался по ходу истории и развития этнологии. Герберт Спенсер считал экзогамию и эндогамию «соотносимыми результатами одного и того же дифференцирующего процесса»152, но, будучи во власти теорий Мак-Леннана, он не мог понять, как

158

реально эти процессы работали в различных обществах. Тайлор тоже придерживался тезиса МакЛеннана о том, что одни племена были экзогамными, а другие эндогамными. Вероятно, поэтому он противопоставлял эти два принципа, не понимая, что оба они носят взаимодополняющий и универсальный характер153.

Сегодня среди антропологов мы обнаружили только один пример (другие мы могли пропустить) того, что можно счесть за понимание взаимодополняющей природы экзогамии и эндогамии, хотя в этом примере данные термины не используются, и мы не уверены, что автор имеет в виду под «расширением» и «сужением» «социальной солидарности». Радклифф-Браун обобщает следующим образом: «В любом обществе, как правило, присутствует некоторое число факторов, способствующих расширению социальной солидарности [то есть увеличению размера социальной группы?], и других факторов, действующих в противоположном направлении, в сторону сужения [интенсификации?] социальной солидарности. Эти две тенденции противоположных факторов могут быть, а могут и не быть в состоянии равновесия»154.

Теперь мы можем попытаться схематично изложить ход развития человеческого общества на

самых ранних стадиях - с точки зрения эндогамии. В самом раннем периоде человеческой истории имела место (как мы знаем) тенденция к спариванию родителя с ребенком, а брата с сестрой. Мы можем предположить, что, когда такие союзы были запрещены, предпочтительным оказался союз между единокровными/единоутробными братьями и сестрами, поскольку эти индивиды были уже связаны только одним общим родителем и, следовательно, из такого рода брака вытекал более высокий уровень социальной солидарности. Со временем такие союзы пришли в противоречие с возможностью достичь от кооперированной группы максимальной эффективности; при этом законы экзогамии распространились и на браки между единокровными/единоутробными сиблингами. Эндогамная тенденция, всегда стремящаяся способствовать солидарности, на первое место в списке предпочтительных союзов поместила тогда брак между параллельными кузенами, потому что среди разновидностей возможных союзов этот должен был обеспечить наивысшую степень солидарности. Брак параллельных кузенов во многих, если не во всех случаях приводил к более высокой степени солидарности, чем брак кросскузенов, потому что при матрилокальном или патрилокальном поселении, которые очень распространены в первобытном обществе, социальные отношения между параллельными кузенами до брака — более тесные и крепкие, чем те же отношения между кросскузенами.

Со временем, по мере того как технический прогресс способствовал развитию культуры в целом, брак между параллельными

159

кузенами должен был прийти в противоречие с возможностью достичь максимального размера и эффективности той организации взаимопомощи, которая возникала в результате брака; следовательно, и правила экзогамии должны были расшириться до запрета браков между параллельными кузенами. Теперь брак кросску-зенов становится предпочтительным, поскольку союз между этими родственниками способствует более высокой степени солидарности, которая сопоставима с максимальным размером и эффективностью кооперированной группы.

Таким образом, мы видим, как протекают процессы экзогамии и эндогамии. По мере того как в ходе социальной эволюции становится возможным укрупнение кооперированной группы, процессы экзогамии и эндогамии идут рука об руку: первый — расширяя размер группы за счет увеличения радиуса того круга лиц, внутри которого можно вступать в брак; второй (эндогамия)

— действует, стимулируя солидарность тем, что предотвращает слишком большое увеличение этого радиуса. В только что рассмотренном примере правило экзогамии гласит, что вступать в брак следует на генеалогическом и социальном расстоянии по крайней мере уровня первых* кросскузенов; правило эндогамии гласит, что нельзя заключать брак с более отдаленными родственниками.

Вплоть до этой точки наш схематический рассказ строится умозрительным путем. Однако умозаключения составляют законную и неотъемлемую часть всякой науки. Вопрос не в том, «является ли наше описание умозрительным», не есть ли оно «домысленная история», по выражению некоторых, потому что предположение присутствует в науке повсеместно. Вопрос, скорее, в том, «обоснованы ли наши посылки», и в том, «насколько весома наша аргументация». Если на эти вопросы можно ответить утвердительно, наши выводы должны быть приняты. Кросскузенный брак чрезвычайно широко распространен у первобытных народов. Однако некоторые группы, такие как современные арабы и мусульмане в целом, предпочитают брак параллельных кузенов. Причина этого кроется в желании удержать собственность в рамках патрилинейного линиджа, вместо того чтобы допустить ее уход вовне. Поскольку влияние наследования аккумулированной собственности на выбор супруга больше характерно для продвинутых культур, нежели для менее развитых, мы можем видеть в этих примерах браков между параллельными кузенами результат сравнительно недавнего развития. Поэтому при-

* Степень бокового родства, соответствующая в русской терминологии уровню двоюродных братьев и сестер; вторые кузены соответствуют троюродным, и т.д. — Прим. пер.

160

веденная нами последовательность предпочтительных форм брака — от союзов между сиблингами и между единокровными/единоутробными сиблингами до браков между параллельными кузенами, а затем кросскузенами — не опровергается примером с брачными союзами между параллельными кузенами у арабов. В сущности, наша теория помогает понять арабские брачные институты. Браки с параллельными кузенами и определенные правила наследования собственности являются способами формирования и сохранения целостности определенной родственной группировки (патрилинейного линиджа); в тех условиях, в каких эти

способы функционируют (плюс культурная основа), они делают борьбу линиджа за существование в высшей степени эффективной. Мы видим здесь солидарность, усиливаемую размером кооперированной группы.

Сходным образом факты женитьбы брата на сестре в царских семьях Древнего Египта, Перу и Гавайев служат примерами усиления солидарности за счет размера кооперированной группы. Для этих царских семей наличие большой кооперированной группы не является преимуществом; эти семьи правителей удерживают власть и влияние и потому не нуждаются в помощи множества родственников. В то же время маленькая компактная группа служит несомненным преимуществом, так как предотвращает распыление и ослабление царской власти. Брак брата и сестры — эффективное средство удерживать право на царство в пределах одной семьи. В Египте, например, право на трон передавалось по женской линии. Но поскольку женщина не могла ни по закону, ни по обычаю стать царем, то сын фараона женился на своей сестре, дававшей ему двойное право на трон, а также обеспечивавшей его сыну право наследовать ему. На древних Гавайях брак между братом и сестрой в среде господствующего класса служил способом повышения ранга и статуса. Поэтому практика браков между братьями и сестрами в относительно развитых культурах не подрывает нашей теории экзогамии и эндогамии. Наоборот, наша теория помогает понять эту форму брака.

Прослеживая ход социальной эволюции с точки зрения эндогамии, мы фиксируем те же ступени и те же стадии, которые мы наблюдали, прослеживая распространение правил экзогамии. Это, разумеется, естественно; по-другому и быть не может. То, с чем мы имеем дело, является процессом развития, содержащим две противоположные, но неразделимые тенденции: тенденцию к браку вовне и тенденцию к браку внутри; одна стремится расширить группу взаимопомощи, другая — укрепить ее солидарность. Эти тенденции колеблются одна относительно другой таким образом, чтобы достичь максимальной эффективности кооперированной группы. Когда условия изменяются так, что становится воз161

можным увеличить размер группы, не уменьшая ее эффективности (что естественно при ослаблении солидарности), тогда правила экзогамии расширяются, а границы эндогамии суживаются. Поэтому наша история экзогамии и эндогамии неизбежно должна демонстрировать одни и те же стадии развития. Что касается «условий», изменение которых вызывает сдвиг в равновесии между экзогамной и эндогамной тенденциями, то имеются в виду технические средства существования — по отношению к среде обитания и оборона-нападение — по отношению к соседним группам.

Что произошло, когда брак между первыми кросскузенами перестал соответствовать достижению максимального размера и максимальной эффективности группы взаимопомощи, возникшей в результате брака? Прежде всего, эндогамное правило, требующее заключения брака между первыми кузенами, должно было стать менее строгим и разрешить брак между более отдаленными родственниками. Во-вторых, солидарность должна была стимулироваться и поддерживаться либо требованием заключения брака со вторыми кузенами, либо иными средствами. У нас есть чрезвычайно хороший пример того, что происходило, когда брак между первыми кросскузенами становился излишне эндогамным у некоторых племен Австралии, пример, превосходно иллюстрирующий значение правил экзогамии и эндогамии и того, как они вместе работают. Согласно Радклифф-Брауну, одному из выдающихся исследователей социальной организации австралийских аборигенов, системы родства в Австралии можно приблизительно разделить на два основных типа: кариера и арунта155. В соответствии с типом кариера человек должен вступать в брак со своим первым кросскузеном. Другими словами, правила экзогамии запрещают союзы между родителями и детьми, между сиблингами, между единокровными/ единоутробными сиблингами, между параллельными кузенами. Однако правила эндогамии требуют, чтобы человек вступал в брак со своим кросскузеном. В соответствии с типом арунта человеку запрещают вступать в брак со своим первым кросскузеном, но требуют заключения супружеского союза со вторым кросскузеном156. В противоположность системе кариера правила экзогамии у арунта доходили до запрещения браков с первыми кросскузенами, однако правило эндогамии — после отступления от рубежа браков с первыми кузенами — останавливается и закрепляется на новой границе: браков со вторыми кузенами. Поэтому система родства типа арунта вырастает из типа кариера157; система кариера трансформировалась в систему арунта за счет простой смены брачного правила, что означало изменение правил и экзогамии, и эндогамии.

Переход от организации типа кариера к типу арунта привел к возникновению посредством брака

более крупной группы род162

ственников. Тип кариера объединял две семьи: семью Эго и семью брата его матери. Тип арунта объединял четыре семьи, а именно: самого Эго, то есть семью, порожденную браком его матери и отца; семью матери его матери; семью брата матери его матери и семью дочери брата матери его матери. Количество «орд», или локальных территориальных групп, которые вовлекались в отношения друг с другом, тоже удваивалось. Поэтому синхронные изменения правил экзогамии и эндогамии привели к тому, что в результате брака возникла более крупная группа взаимопомощи. Превращение организации типа кариера в тип арунта было вызвано изменениями в адаптации социокультурной системы к ее природной среде и к соседним обществам, то есть изменениями в способе существования и в отношениях защиты-нападения. Мы не знаем, в чем конкретно состояли эти изменения. Но цель процесса трансформации ясна: формирование более крупной группы родственников, связанных взаимопомощью, с тем чтобы сделать жизнь более безопасной. В главе 7, где речь пойдет о сегментах в австралийских племенах, переход от организации типа кариера к типу арунта будет описан детально; мы советуем читателю ознакомиться с этим описанием, которое прольет свет на только что затронутую проблему Теоретически размер кооперированной группы, обусловленный правилами экзогамии, с одной

стороны, и правилами эндогамии — с другой, мог бы увеличиваться до бесконечности за счет браков с кузенами последовательно возрастающих степеней отдаленности. Но это чрезмерно усложнило бы прослеживание генеалогических связей; в сущности, система арунта редка и фактически не известна за пределами Австралии. Когда в социальной эволюции достигнута определенная точка, процессы экзогамии и эндогамии проявляются в новой форме. Вдобавок к специфическим запретам, прослеживаемым генеалогически, правила экзогамии начинают формулировать и в отношении групп, члены которых не нуждаются в знании генеалогических связей друг с другом. Иначе говоря, в дополнение к прежней формуле: «Вы не можете вступать в брак с вашими родителями, сиблингами, кузенами и т.д.», — правила экзогамии формулируются отныне следующим образом: «Вам запрещено вступать в брак с кем-либо из такой-то и такой-то группы (например, клана), независимо от генеалогических связей между вами и членами данной группы». Подобным же образом правила эндогамии перестают устанавливать в терминах генеалогической связи тех индивидов, с которыми вам надлежит вступать в брак; отныне эти правила просто указывают и определяют группу, внутри которой следует заключать брачный союз

—

163

независимо от генеалогической связи. Такие группы могут быть разными. Экзогамной социальной единицей может быть семья, локальная группа, клан, «половина»* или какаянибудь иная группировка. Эндогамные группы еще более разнообразны. Они могут быть «половинами», племенами, классами, кастами, нациями, расами, религиозными общностями или другими видами групп.

Ввиду того что экзогамия часто отождествляется с клановой организацией, а потому споры об экзогамии часто начинаются с этого пункта, для нас весьма важно суметь изложить и объяснить все принципы и основные характеристики экзогамии без каких-либо ссылок на клановую организацию. Экзогамия появилась с возникновением человеческого общества, или даже раньше, у более низких приматов; ее природа и ее воздействие полностью выявились задолго до появления клановой организации. Столь же важным является тот факт, что мы — будучи далеки от трактовки экзогамии и эндогамии и как изолированных, и как «не взаимоисключающих» явлений, — показали, что данные процессы неразделимы и универсальны и что один невозможно понять без другого.

Связь экзогамии и эндогамии с кланами, «половинами», кастами или другими видами групп мы рассмотрим позднее. Мы понимаем теперь эти процессы, то, почему они действуют, каким целям служат и каких результатов достигают. Экзогамные и эндогамные черты социальных группировок, находящихся на значительно более высоких стадиях культурного развития по сравнению с самыми примитивными группами, представляют собой, в сущности, последующие проявления указанных двух процессов. Теперь мы перейдем к еще нескольким институтам, смысл которых прояснится с помощью нашей теории эндогамии и экзогамии. Хотя институты левирата и сорората обычно не рассматриваются с точки зрения эндогамии, они тем не менее суть проявления этого процесса. Обязанность мужчины жениться на вдове

его умершего брата является, конечно, примером эндогамии. Точно так же обязанность группы родственников предоставить женщину взамен умершей жены, чтобы поддержать целостность союза, порожденного браком, на деле является эндогамной. Институты выкупа за невесту и приданого могут, хотя и необязательно, подтвердить эндогамное содержание левирата или сорората тем, что поощряют или разрешают замену умершего супруга вместо возврата выкупа за невесту или приданого, что могло бы иметь место. Эндогамия, которую подпитывают левират и сорорат, выкуп за невесту и приданое, сопутствует увековечению взаимопомощи и

* В отечественной традиции это соответствует понятиям «дуальные группы» и «дуальные фратрии». - Прим.

пер.

164

обязательств, установившихся посредством брака между двумя семейными группами, но это все-таки эндогамия.

Сороральная полигиния и братская полиандрия точно так же являются выражением эндогамного процесса. Обычай, требующий, поощряющий или разрешающий мужчине жениться на жене своего брата, а женщине выходить замуж за мужа своей сестры, в действительности является эндогамным. Это способ достичь большей солидарности за счет установления и преумножения с помощью брака очень близких и потому очень весомых отношений.

Точно так же правила избегания, ограничения свободы социальных контактов между индивидами, тесно связанными узами кровного родства или свойства, с одной стороны, и обычаи, направленные на поощрение и стимулирование близких отношений между индивидами, вроде тех, что обычно называются «отношениями вышучивания», с другой стороны, — это дополнительные примеры соответственно экзогамных и эндогамных процессов в обществе. Правила избегания сводят близкие отношения к минимуму или полностью исключают социальные контакты; таким образом они стремятся отделить индивидов друг от друга, чтобы предотвратить возможность сексуальных или брачных связей. С другой стороны, обычаи, диктующие или поощряющие фамильярность, стимулируют близость, предпочтительное отношение и солидарность даже в тех случаях, когда брачные союзы не становятся их неизбежным следствием.

До сих пор наши рассуждения об экзогамии и эндогамии касались самых ранних истоков человеческого общества и самых ранних стадий его развития. Время от времени мы будем обращать внимание на эти процессы в последующих главах, где коснемся более высоких уровней культурного развития. Однако прежде чем распрощаться с этой темой, мы можем кратко обрисовать ситуацию с эндогамией и экзогамией в более продвинутых культурах.

Процессы эндогамии и экзогамии действуют на всех уровнях культурного развития. Однако дописьменные и обладающие письменностью общества демонстрируют в этом отношении некоторые различия. В дописьменных обществах именно правила экзогамии привлекают внимание своей повсеместностью и строгостью, в то время как эндогамия представляется относительно малозначащей, как мы отмечали ранее (с. 154), Уэджвуд считает, что эндогамия «редка» среди первобытных народов. С другой стороны, в письменных культурах именно эндогамия бросается в глаза, а экзогамия кажется относительно (а то и абсолютно) менее значимой. В определенном смысле здесь имеет место обман зрения. В дописьменных обществах единственные, кого можно четко квалифицировать как эндогамные группы, — это локальная

165

группа, орда или племя. Действие эндогамного процесса в браке вследствие этого может остаться незамеченным. С другой стороны, в продвинутых письменных культурах часто выделяют значительное количество видов эндогамных группировок, в то время как экзогамия действительно кажется там менее важной, чем в дописьменных культурах, — если судить по степени строгости, с которой данные два типа культур наказывают виновных в инцесте. На самом же деле, конечно, эндогамия и экзогамия на всех культурных уровнях представляют собой важные социальные процессы, хотя их проявления могут различаться по степени выраженности в тех двух типах обществ, которые мы выделили.

Сфера действия экзогамных правил в письменных обществах тяготеет к расширению в меньшей

довольно ясна. В первобытном обществе кооперация между семьями, между группами родственников исключительно важна. В борьбе за существование совместная деятельность должна быть обеспечена любой ценой. И запреты на инцест были средством организовать и усилить эту совместную деятельность. Инцест был ударом, наносимым в самую основу социального порядка. Вот почему он карался так свирепо. Важно отметить также, что в дописьменном обществе инцест считается одним из нескольких преступлений против богов, тогда как убийство, ложь, воровство и т.п. редко воспринимаются в связи со сверхъестественным началом. Большинство этических норм и их нарушение первобытные народы считали чисто человеческим и нерелигиозным делом, с которым они могли справиться без помощи богов. Но необходимость предотвращать инцест, чтобы усилить кооперацию и солидарность, была столь насущной, что это преступление каралось не только людьми, но и богами. Однако в современных письменных культурах ситуация иная. Здесь общество базируется на отношениях собственности и территориальных различиях. Гражданская организация заменяет родственную. Социальные отношения организуются и регулируются государством, церковью, полицией, тюрьмами и судами. Экономическое устройство, профессиональные группы, гильдии ремесленников, лица свободных профессий также во многом формируют и направляют социальную жизнь. Общество не нуждается в столь серьезной опоре на экзогамию, потому что в его распоряжении очень много других структур, на которые можно опереться. Вследствие этого преступный характер инцеста изменяется: вместо одного из самых ужасных преступлений он становится относительно малозначащим правонарушением.

На первый взгляд, может показаться натяжкой интерпретировать безбрачие социального класса с точки зрения процессов эндогамии и экзогамии, поскольку последние должны быть связаны с браком, а целибат представляет собой отрицание брака. Но как раз именно это «отрицание» делает эндогамию и экзогамию релевантными по отношению к целибату. Если покой не более чем форма движения, как говорит Уайтхед162, тогда мы можем рассматривать целибат как форму брака. Целибат - это форма брака, в котором нет супруга, точно так же как покой — форма движения, при котором скорость равна нулю. Это — состояние, достигнутое за счет разрастания правил экзогамии до бесконечности, или, вернее, до той точки, где уже нет никого, кто, пребывая в брачном возрасте, подходил бы для заключения брака. С другой стороны, целибат представляет собой эндогамию, осуществленную до ее крайнего предела, потому что солидарность группы не слабеет от

168

доступа в нее супругов163. Таким образом, эндогамия и экзогамия находят в целибате свою крайнюю и последнюю форму выражения. Если приложить данные принципы к римскому католическому духовенству как к классу, их безбрачие становится понятным. Богатством церкви не пользуются жены и дети, его не проматывают наследники. Не имея жен или детей с их претензиями, священники могут полностью посвятить себя служению церкви. Целибат является средством, которое способствует интеграции, усиливает солидарность духовенства, чтобы сделать эту группу в целом более эффективной и действенной организацией. Римский клир, как мы знаем, не всегда соблюдал целибат или принуждал к нему своих членов. Более чем вероятным представляется, что запрет на брак вырос и сделался социальным институтом вследствие причин, изложенных выше.

Коротко суммируем основные тезисы этой главы. Экзогамия и эндогамия суть два противоположных, но универсальных процесса в человеческом обществе. Они являются средством регулирования размеров кооперированных групп и степени их солидарности; причем правила экзогамии имеют тенденцию увеличивать размер, а стало быть, и силу группы, в то время как правила эндогамии способствуют солидарности и сплоченности. Эти правила специфическим образом варьируют в зависимости от ситуации, которая определяется местом обитания, технологической оснащенностью, условиями существования и защиты — короче говоря, образом жизни.

В дописьменных обществах экзогамия представляется более заметным и даже более важным явлением по сравнению с письменными культурами; с эндогамией же дело обстоит противоположным образом. Для общества, базирующегося на отношениях собственности, где есть профессиональные группы, государство и полиция, запрет на инцест менее значим, чем

для общества, базирующегося на родстве. Напротив, эндогамия чаще проявляется в таком в высшей степени структурно дифференцированном обществе, как наше (в кастах и прочих закрытых группах), нежели в структурно более гомогенных обществах уровня первобытности.

Глава 6

Родство

В нашем очерке происхождения и ранних стадий, эволюции человеческого общества мы рассматривали такие вопросы, как организация семьи, табу на инцест, различия между параллель169

ными кузенами и кросскузенами, действие правил экзогамии и эндогамии и т.п. Но мы мало что могли сказать о средстве, с помощью которого была создана подобная организация и развивались подобные процессы. Мы, правда, указали, что таким средством были термины родства, и показали, как они использовались для организации и регулирования семейной жизни на самых ранних стадиях социальной эволюции человека. Но тема терминов родства (а шире — систем родства) имеет огромное значение; она заслуживает особого, подробного рассмотрения.

Термин родства — это слово, которое обозначает социальную связь, вырастающую из отношений муж-жена, родитель-ребенок, сиблинг-сиблинг (либо отношений, приравненных к этим отношениям кровного родства или свойства; мы вернемся к таким отношениям позже). Так как термин родства обозначает отношение между одним лицом (или классом лиц) и другим лицом, каждый термин предполагает и требует какого-нибудь соответствующего ему или же взаимного термина164. Например, отец требует соответствующего термина сын или дочь; кузен требует взаимного термина кузен и т.д. Внешнее поведение и позиция по отношению друг к другу индивидов, обозначенных терминами родства, создают - посредством связей, выраженных данными терминами, —

систему родства.

Термин родства обозначает отношение между индивидами (или классами индивидов), а не самих фактических индивидов. Например, Мэри — моя тетка, потому что она находится в определенном отношении ко мне; к вам она может находиться в другом отношении и, следовательно, быть для вас сестрой или матерью. Поэтому родственник — это лицо, находящееся в определенном отношении к вам. И любое отношение, такое как кузен, шурин/деверь, тетка и т.д., может насчитывать бесконечное число индивидов; мать — это название класса родства, или родственников, даже если система родства может признавать только одну мать; некоторые классы могут иметь только одного члена.

Система родства должна иметь точку, относительно которой термины родства имеют значение. Сказать, что Джон является сыном, значит не сказать ничего определенного; все равно что сказать, что Толедо находится к востоку. Фиксируемой точкой отсчета в системе родства является говорящий индивид, условно называемый Эго. Каждый индивид является центром системы родства; от этой точки во всех направлениях, линейно и коллатерально, расходятся разнообразные отношения.

Мы уже подчеркивали тот факт, что отношения, которые связаны с табуированием инцеста и правилами экзогамии и эндога170

мии, являются социальными, а не биологическими отношениями, и мы обосновали, почему это должно быть так. В дополнение к незнанию биологической природы размножения, что должно было характеризовать человеческое общество на самых ранних стадиях его развития, есть еще невозможность с определенностью сказать, кто является отцом ребенка; в некоторых случаях женщина могла не знать, кто из нескольких мужчин является отцом ее ребенка. Все системы родства поэтому должны основываться на социальных, а не биологических отношениях и из них должны состоять. Культура Соединенных Штатов свидетельствует о том, что многие люди верят или думают, будто наша система родства покоится на биологической основе, но эта ошибка легко доказуема.

Мать ребенка — это женщина, находящаяся в некоем, определяемом обществом и им же признаваемом отношении к этому ребенку, вне зависимости от того, кто дал ему жизнь. Наши законы, касающиеся усыновления, могут проиллюстрировать этот тезис. И снова, как может муж быть уверен в отцовстве по отношению к детям своей жены? Ни одно общество никогда не было в состоянии доказать отцовство. Кодекс Наполеона так близко подошел к этому, как только может общество: «Отцом ребенка является муж матери». Если у матери нет мужа, то у ребенка нет отца, то есть того, кто состоял бы с ним в определенных санкционированных обществом и предписанных законом отношениях. Социальный характер систем родства подтверждается еще и использованием в некоторых системах таких терминов, как «мать» и «отец»: человек может иметь несколько отцов и столько же матерей; или он может иметь «отца», который принадлежит к тому же поколению, что и внук этого человека. А в некоторых культурах термин «мать» может обозначать мужчину: у акамба Восточной Африки брат матери является «мужской матерью». У зулусов, напротив, сестру отца называют «отцом».

Цель, или функция, системы родства состоит в соотнесении индивидов одного с другим, в организации их в группу, или некую совокупность, и в том, чтобы направлять, регулировать и контролировать их поведение по отношению друг к другу в огромном и многообразном количестве контекстов и ситуаций. В предыдущих главах мы рассмотрели организацию индивидов для совместной деятельности, формирование групп взаимопомощи. Эти группы были родственными группами; они организовывались, регулировались и контролировались системами родства.

Родственная связь представляет собой комплекс, образуемый понятием, отношением и внешним поведением: у меня есть представление об отце, я определенным образом отношусь к

171

тому, кто находится в такой связи со мной, и я должен определенным образом вести себя с ним. Соответственно, мой отец будет определенным образом относиться ко мне и определенным образом себя вести. Родственная связь определена понятийно, сориентирована определенным отношением и выражена во внешнем поведении. Понятие, отношение и поведение — это все, конечно, социокультурно детерминированные элементы. Система родства поэтому есть способ организации ряда индивидов на основе связей кровного родства и свойства, а также способ направления, регулирования и контроля внутриродственного поведения в различных контекстах. Что собой представляют эти контексты?

Одним словом, целью системы родства является обеспечение безопасности жизни. Она функционирует в контекстах выживания, нападения, обороны и защиты в целом. Она фокусируется на определенных периодах жизни человека, когда помощь особенно необходима: на рождении, наречении имени, достижении половой зрелости, браке, болезни и смерти. Обучение детей и воспитание у них практических навыков поддержания жизни в области обеспечения существования, нападения и обороны, а также медицины, чтобы они могли охотиться, ловить рыбу, растить урожай, ухаживать за скотом, сражаться, лечить болезни, достигать успеха в искусствах и ремеслах — все это функции системы родства.

Однако система родства не сводима, по крайней мере напрямую, к помощи некоему родственнику в его противостоянии внешнему миру. Она связывает человека с человеком, чтобы усилить их социальную солидарность, а также дать им преимущества от взаимопомощи в той деятельности, которая непосредственно затрагивает внешний мир. Но солидарность не самоцель; она — способ сделать группу более устойчивой в жизни, а жизнь людей вследствие этого — более безопасной. Обучение молодежи этике и этикету, то есть надлежащему поведению в отношении других людей, является важной функцией систем родства. И существуют многочисленные ритуалы, назначение которых состоит в усилении родственной связи или в периодическом подтверждении ее значимости. Ритуал