26 Июля германская армия начали отступление из тех мест, которые недавно

завоевала такой

кровью. Далекие от триумфальных мысли воцарились в головах германских вождей

Надежда на

крушение Запада стала исчезать окончательно. Но Восток, Россия должны остаться

под

немецким влиянием при любом повороте судьбы Германии на Западе. Критическое

ослабление

России стало условием господства Германии на Востоке.

В Берлине 27 августа были подписаны дополнительные договоры с Советской

Россией.

По существу, это была договоренность о том, что большевистское правительство

будет

сражаться против Антанты на севере европейской части России. Германии

передавался

контроль над остатками Черноморского флота и портовым оборудованием на Черном

море.

Было условлено, что если Баку будет возвращен России, то треть добычи нефти

пойдет

Германии. Договоры имели политические и экономические статьи, а также секретные

дополнения. Ливония и Эстония переставали быть русскими. Провозглашалась

независимость

Грузии, и Россия обязывалась выплатить немцам шесть миллиардов рублей золотом.

Германии

была обещана треть бакинской нефти. Германия обещала в статье четвертой договора

не

продвигаться за границы, обозначенные в Брест-Литовске, эвакуировать территории,

оккупированные ею за пределами новой демаркационной линии (прежде всего,

Белоруссию и

области, прилегающие к Черному морю).

Согласно секретным статьям, советское правительство обещало вытеснить с

территории

страны войска Запада с помощью германских и финских войск. Используя очевидное

желание

Москвы избежать полной изоляции, Германия навязала все, что она могла бы

продиктовать

даже в случае прямой оккупации России. Экономические статьи давали Германии

абсолютное

преобладание в России. Иоффе и Красин жаловались, что Германия "рассекает Россию

на две

части и при этом желает, чтобы она функционировала как единое целое".

Экономические

сгагьи могли вызвать "полный паралич русской экономической жизни". Требование

контрибуции в шесть миллиардов марок было "абсолютно чудовищным". Большевики

предупредили Германию, что подобный договор "поднимет всех русских против нее".

И если

большевики падут, "объединенная и единая Великая Россия, которая снова будет

включать

Украину, снова восстанет против Германии".

Германская сторона немедленно ратифицировала их, объясняя такую поспешность

тем,

что, "если мы отложим принятие этих договоров, возникнет опасность того, что

нынешнее

русское правительство падет". Но император Вильгельм уже не воспринимал угроз:

"Мир с

Россией может поддерживаться лишь страхом перед нами. Славяне всегда будут

ненавидеть нас

и всегда будут оставаться нашими врагами! Они уважают только тех, кто наносит им

удары!

Вспомните Японию! Так же будет и с нами! Антанта, при глупости моей дипломатии,

может

делать все, что ей заблагорассудится с Россией - она втащила ее в войну; но наше

преобладание в зоне германских интересов необходимо для того, чтобы отрезать

Россию

подальше от наших восточных границ раз и навсегда". Людендорф и его окружение

думали о

будущем как о подготовке к новой войне. Они хотели расчленить Россию и укрепить

сепаратистские силы на ее границах: "Необходимо укрепить, насколько это,

возможно, силы

сопротивления живущих на границах народов, поскольку война с восстановившим свои

силы

русским колоссом начнется рано или поздно" {739}.

Ошибка русской политики Германии заключалась в том, что она не сумела найти

подхода,

который был бы привлекательным для России, ее патриотов, ее экономически

влиятельного

класса, даже для ее монархистов. За эту ошибку Германия заплатила в XX в.

страшную цену

дважды. Она так и не сумела стать настоящей альтернативой Западу, она не смогла

предложить

такую альтернативу России даже после Брест-Литовского до" говора. Более того,

миром в

Брест-Литовске и Берлине Германия практически гарантировала крах германской

альтернативы

Запада в попытках России приобщиться к источникам технического прогресса и

социального

обновления.

Самоослепление Германии

Комиссия рейхстага, работавшая уже после поражения кайзеровской Германии,

сделала

вывод: "Вплоть до 15 июля 1918 г. германское политическое и военное

командование, если и не

считало победу на Западе обеспеченной, то пат, ничейное положение рассматривало

как

гарантированное". Планы на послевоенные годы говорят об ослеплении Германии.

Даже на

второй день после "черного" дня - 8 августа 1918 г., когда лидеры Германии

пришли к

выводу, что победить Антанту они уже никак не могут, на имперской конференции

было

решено, что "нефтяные поля Месопотамии должны в любом случае быть в сфере

влияния

Германии", поскольку румынские месторождения недостаточны для германской

промышленности. Эта историческая слепота погубила Германию и в известном смысле

спасла

Россию, поскольку проявилась в тот самый момент, когда Германия приступила к

германизации восточного пространства - в августе 1918 г. Германия пришла к

выводу, что

наступило время Германии организовывать новую Европу на базе германского

господства в ее

центре.

Под прямым давлением Людендорфа эстонская Национальная Ассамблея в Ревеле 9

апреля, а Ливонская -10 апреля 1918 г., объявили о своей сецессии. 12 апреля

Объединенный

совет Курляндии, Ливонии и Эстонии обратился к германскому императору с просьбой

взять их

"под постоянную германскую опеку". Предполагался династический союз с Гогенцол-

лернами.

На севере вассальными государствами становились Швеция и Финляндия. Швеция

должна

была стать надежным поставщиком железной руды. В Германскую империю должны были

войти Курляндия, Ливония, Эстония, Литва, значительная часть Польши. На Юго-

Востоке

Австро-Венгрия должна была опираться на Германию как на краеугольный камень

своей

мировой политики. В "Большую Германию" входила Украина, Крым и Грузия. Украина и

Кавказ обязаны были стопроцентно обеспечить экономическую и военную неуязвимость

Германии. Нефть Галиции и Кавказа, сельскохозяйственная продукция Украины делали

Германию в Европе и мире всемогущей. В сферу германского влияния входили Румыния

и

Болгария. Но самым же большим призом Германии в войне становилась ее гегемония в

России.

Господство над Россией опрокидывало вес Запада. Судьба Запада в такой комбинации

выглядела незавидной. Именно понимание этого заставило Британию, Францию и

Америку

напрячь все силы. Это понимание в конечном счете спасло и Россию.

Соперники в интервенции

Вашингтон довольно быстро заполнил свою дальневосточную квоту - 7,5 тысяч

солдат.

Англичане, французы и итальянцы выставили меньше позволенного, но японцы в

сравнительно

короткое время в десять раз превзошли свою квоту: они явно вознамерились

укрепиться в

Сибири. Каждый город и более или менее приметный поселок к востоку от Байкала

оказался

под контролем японских войск. В.гавани Владивостока стоял японский флот. Военные

корабли

японцев двинулись по рекам Дальнего Востока и Сибири.

В Вашингтоне стали задумываться над будущим сибирской части Евразии. 2

ноября 1918

г. государственный секретарь Лансинг заявил виконту Исии, что Япония зашла

слишком далеко

и что американское правительство желает соблюдения соглашения о квотах. 15

сентября 1919 г.

военный министр Бейкер сообщил военному комитету палаты представителей, что в

Сибири

находится 8477 американцев, 1429 англичан, 1400 итальянцев, 1076 французов и 60

тысяч

японцев {740}.

Со своей стороны, англичане не желали быть под крылом у американского орла.

В начале

августа 1918 г. британские агенты начали осуществлять материальную помощь

прозападным

социалистам, захватившим власть в Архангельске. Английский экспедиционный корпус

генерала Ф. Пула начал свои действия на русской земле с приказа снять все

красные флаги.

Британский генерал грубо начал восстанавливать "ансьен режим". Пул начал

движение на

Вологду, но ощутил русские масштабы - 600 километров до ближайшего с

Архангельском (по

размерам) города. Стратегически англичане руководствовались грандиозной идеей -

сомкнуться в районе Северного Урала с чехословаками и обеспечить контроль над

двумя

единственными незамерзающими портами России, расположенными на разных краях

Земли -

Мурманском и Владивостоком. В качестве ближайшей цели Пул наметил овладение

железнодорожной линией Архангельск-Вятка, в конце которой он надеялся увидеть

долгожданных чехов.

Посол Френсис сразу же отметил слабые стороны подготовки британских солдат

и

дефекты стратегии их командиров. "Британские солдаты долгое время были

колонизаторами, и

они не знают, как относиться с уважением "к чувствам социалистов" {741} . У

Френсиса не

было сомнений, что на данном этапе следует поддерживать весь спектр

противостоящих

Ленину сил. Не следовало терять чувства перспективы. Россия слаба, но,

объединившись под

лозунгом социальной революции, она может быстро умножить свои силы и при

определенном

повороте событий стать главной угрозой Западу. "Руководящим импульсом

большевиков

является классовая ненависть, и они с презрением смотрят на святость семьи,

равно как на

неприкасаемость личности и ее собственности. Успех большевиков в России

представляет

собой угрозу всем упорядочение созданным правительствам, не исключая наше,

угрозу самим

основаниям общественного устройства".

Пока Вильсон в Вашингтоне и Френсис в Вологде думали об оптимальном пути

развития

России, уравновешенные бритты выделили для себя "северный треугольник" между

Архангельском, Вологдой и Вяткой и определили его в качестве сферы своего

влияния в

России. Стратегическая ценность этого треугольника была очевидна. Архангельск

открывал

доступ морской торговле; Воловда занимала стратегически важное положение на

полпути к

Петрограду и Москве; Вятка являлась превосходным плацдармом для выхода к

индустриальному Уралу и Великой транссибирской магистрали.

Президент Вильсон во внутреннем кругу обвинял англичан в обращении к

примитивной

силовой политике. Его возмутило предложение англичан ввести в своем треугольнике

собственную валюту. Стоило президенту ответить положительно, и политика раздела

России на

сферы влияния стала бы базовым принципом - она опрокинула бы все прочие подходы.

Вильсон отказался даже обсуждать это предложение. "Поздно. Американцы могли не

одобрять

действий англичан, но воспрепятствовать им уже не могли. В Лондоне уже печатали

рубли,

которыми британские солдаты стали расплачиваться с местным населением".

(Блестящие

имитаторы - японцы - немедленно начали печатать иены для своей оккупационной

зоны.)

Посол Френсис оценил британские планы следующим образом: "Поведение

британских

военных и гражданских представителей в Архангельске и Мурманске указывает на

желание

закрепить за собой исключительные привилегии в этих портах. Каждый их шаг

говорит о

желании получить твердый плацдарм" {742} . Они стремятся действовать быстро и

обойти

нерасторопных союзников Американские представители разного уровня докладывали

послу,

что "англичане спешат заключить с русскими соглашения исключительного характера,

дающие

им преимущества". Хватка профессиональных колонизаторов рождала у союзников

чувство

протеста. Даже связанные с англичанами общей военной судьбой французские офицеры

говорили, что не желают сражаться за британские интересы в России.

Президент Вильсон жестко дрался за свои идеи. Полгода назад существовала

опасность,

что Восточная Европа и Россия станут зоной германского доминирования - это

сделало бы

Берлин непобедимым и, потенциально, столицей мира. Но Западный фронт выдержал

мартовское и июньское наступления Людендорфа. Теперь американским планам

препятствовало то, что в случае победы над Центральными Державами европейский

Запад

становился хозяином Восточной Европы. На мирной конференции англо-французы

скажут

Америке спасибо, отдадут Японии Восточную Сибирь и установят свой мир, в котором

Америка будет отброшена в Западное полушарие. Не для этого ввел Вильсон

американцев в

мировую войну; он приложил усилия, чтобы воспрепятствовать Британии и Франции

реализовать планы гегемонии в Евразии. Если итогом мирового конфликта будет

вытеснение из

силового центра мира Америки, пусть русские выбирают большевизм и, объединенные,

вытесняют со своей земли тех, кто уже приступил к переделу зон влияния. Военный

министр

Бейкер рассуждал в унисон: "Если русским нравится большевизм - не наше дело

убеждать

всех, что только десять процентов русского населения являются большевиками, что

в свете

этого мы должны помочь остальным девяноста процентам" {743}.

Тем временем американские войска, закрепившись во Владивостоке, начали

прибывать и

в Архангельск. 5 сентября 1918 г. американский посол Френсис устроил смотр

высадившихся

американских батальонов. Стараясь найти более здравую и эффективную линию

поведения,

американское руководство в сентябре 1918 г. встало перед вопросом: нужно ли

санкционировать публикацию переписки между генеральным штабом Германии и

большевиками, известную в историографии как "документы Сиссона". Помощники

давали

Вильсону противоречивые советы. Лансинг утверждал, что с помощью этих материалов

следует доказать, что Ленин и Троцкий - платные агенты немцев. Главный советник

президента - полковник Хауз - на этом этапе (сентябрь 1918 г.) не одобрял

публикации

сомнительных документов. Вильсон (уже после публикации "документов Сиссона") в

частной

беседе согласился с Хаузом; он сожалел, что публикация указанных материалов

явилась

фактическим объявлением войны Советскому правительству {744} . Но Хауз

постарался

облегчить совесть президента: России так или иначе придется быть разделенной.

Очень важен

дальнейший ход рассуждений Хауза: остальной мир будет жить более спокойно, если

вместо

огромной России в мире будут четыре России. Одна - Сибирь, а остальные -

поделенная

европейская часть страны (запись полковника Хауза в дневнике от 19 сентября 1918

г.).

Для Вильсона дело было, собственно, уже не в России. Осевой идеей его

мировой

политики было создание мирового сообщества государств - Лиги Наций как

альтернативы

сепаратным группированиям. Только в свободном от тарифных барьеров либеральном

мире

огромная мощь Америки (в то время на нее приходилось едва ли не сорок процентов

мирового

промышленного производства) могла обеспечить ей безусловное лидерство. Если же

устроить

из Евразии новую Африку и поделить ее между всеми желающими, эта модель

поведения

немедленно будет перенесена в Лигу Наций. Стоило ли менять возможность

возглавить

мировое сообщество на жалкий территориальный дележ, совместно с японцами и

англичанами,

пустынные территорий в забытые богом концах Земли?

Финал войны