1917 Г. "Меня изумляет то, насколько плохо могут быть информированы некоторые

группы в

России, полагающие, что планируемые в интересах народа реформы могут быть

осуществлены

при наличии Германии, достаточно могущественной, чтобы остановить эти начинания

посредством интриг или применения силы" {512} . В непосредственном окружении

Вильсона

споры (в отличие от старого Запада) не вращались вокруг дилеммы - покидать или

нет

Россию. Новый свет не согласен был принимать худший вариант как неизбежный. В

Вашингтоне выделились два направления, предлагавшие два способа того, как

возвратить

Советскую республику в лагерь антигерманской коалиции. Первый выдвинул полковник

Хауз.

союзникам следует изменить, "либерализовать" свои военные цели, сделать их более

приемлемыми для новой России. Хауз, вообще, считал, что одной из главных задач

американской политики (да и идеологии) является привлечение на свою сторону

укрепляющих

свое влияние европейских левых. Такое виделось возможным лишь на основе

даваемого

Вашингтоном твердого обещания, что после поражения Германии и либерализации

германской

политической системы будут созданы необходимые предпосылки для общемировой

демократизации международных отношений. Вильсон и Хауз на этом этапе верили, что

таким

образом можно будет идейно подорвать Германию изнутри и одновременно

консолидировать

союзников.

Отметим, что в своем первом выступлении с оценкой большевистского

правительства в

России (12 ноября 1917 г.) президент Вильсон, обращаясь к членам Американской

федерации

труда, заявил, что солидарен с европейскими пацифистами, что его сердце

солидарно с ними и

что разница лишь в голове, которая у него мудрее, чем у прямолинейных пацифистов

европейского Востока. Он не отвергает с порога вопрос о заключении сепаратного

мира с

Германией: "Я тоже хочу мира, но я знаю, как добиться его, а они не знают".

Второй подход предлагал государственный секретарь Лансинг. Ему

представлялось

крайне опасным "на ходу изменять цели войны - это могло в опасной степени

укрепить

позиции либеральных и левых партий в странах Антанты, нарушить сложившееся

равновесие,

что в конечном счете сыграло бы на руку силам социального подъема в Европе.

Поэтому

Лансинг полагал, что следует не "заигрывать" с большевиками, а укреплять

сражающиеся с

ними в России силы. В целом, госдепартамент (в отличие от Хауза с его

исследовательской

службой) с первого же дня сделал резкое отличие между февральской и октябрьской

революциями. В результате последней, утверждали профессиональные дипломаты,

помимо

Германии, у США появился еще один враг - Россия. Лансинг не видел способа

превратить

Ленина в Керенского. Он называл Советское правительство не иначе как "классовым

деспотизмом"; ни на одном этапе не верил в объединение союзнических и русских

левых сил, в

инкорпорирование советской власти в глобально-либеральную схему Вильсона.

На данном этапе Вильсон выступил за подход Хауза, тем самым превращая свою

дипломатическую службу в своего рода оппозицию.

Послы союзных стран по-разному реагировали на предложение Троцкого

заключить

трехмесячное перемирие для выработки мира. Френсис послал его в Вашингтон, не

удостоив ни

малейшими комментариями, Бьюкенен же сопроводил заявление Троцкого требованием

незамедлительного ответа в палате общин, в котором говорилось бы о согласии

обсуждать

условия мира с "легально образованным правительством" России, но не с тем,

которое

"нарушило обещания, данные одним из своих предшественников в заявлении от 5

сентября

1914 г" {513}.

Троцкий отметил, что реакция Британии на установление Советской власти

наиболее

враждебна. Британская буржуазия готова продолжать войну Франции война угрожает

"дегенерацией и смертью". Реакцию блока Центральных держав Троцкий назвал

"двусмысленной". На американской позиции Троцкий остановился подробнее:

Соединенные

Штаты вступили в войну спустя три года после ее начала под влиянием трезвых

расчетов

американской фондовой биржи. "Америка не может смириться с победой одной

коалиции над

другой. Америка заинтересована в ослаблении обеих коалиций и консолидации

гегемонии

американского капитала. Американская военная промышленность заинтересована в

войне. За

годы войны американский экспорт увеличился более чем вдвое и достиг цифр,

недосягаемых

для других капиталистических стран" {514}.

Ленин полагал, что публикация договоров нанесет лидерам воюющих стран

невосстановимый моральный урон и совместно с советскими предложениями о мире без

аннексий потрясет западные общества. Это было большое заблуждение. Начатая 23

ноября

публикация тайных договоров Антанты произвела меньшее впечатление, чем на то

рассчитывали большевики. В Америке "Нью-Йорк Тайме" опубликовала важнейшие

тексты 25

ноября 1917 г., а в Англии - "Манчестер гардиан" поместила их с некоторым

опозданием -