_Вернуться в Россию стихами (поэзия РЗ)
.pdfКакие прекрасные лица
И как безнадежно бледны —
Наследник, императрица, Четыре великих княжны...
Мелодия становится цветком, Он распускается и осыпается,
Он делается ветром и песком, Летящим на огонь весенним мотыльком,
Ветвями ивы в воду опускается...
Проходит тысяча мгновенных лет
И перевоплощается мелодия
Втяжелый взгляд, в сиянье эполет,
Врейтузы, в ментик, в "Ваше благородие” ,
Вкорнета гвардии — о, почему бы нет?..
Туман... Тамань... Пустыня внемлет Богу.
— Как далеко до завтрашнего дня!..
И Лермонтов один выходит на дорогу, Серебряными шпорами звеня.
Отвлеченной сложностью персидского ковра,
Суетливой роскошью павлиньего хвоста
В небе расцветают и темнеют вечера,
О, совсем бессмысленно и все же неспроста.
Голубая яблоня над кружевом моста Под прозрачно призрачной верленовской луной Миллионнолетняя земная красота,
Вечная бессмыслица — она опять со мной.
Вобщем, это правильно, и я еще дышу. Подвернулась музыка: ее и запишу. Синей паутиною (хвоста или моста), Линией павлиньей. И все же неспроста.
Вветвях олеандровых трель соловья. Калитка захлопнулась с жалобным стуком. Луна закатилась за тучи. А я Кончаю земное хожденье по мукам,
Хожденье по мукам, что видел во сне —
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне Воскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.
ЮРИЙ
ИВАСК
ПСКОВ
Пригородами — деревнями
Ехали мы, и не раз.
То деревянное — древнее,
Древнее — но и сейчас...
Пригородами — заборами,
Берегом узкой Псковы,
Глазки Анютины, взорами
Что докучаете вы?
И на мгновенье особенно
Остро понятно ее,
Этой тростинки соломенной, Родственное бытие.
Только дотронулся — сломана!
И на лежалый навоз
Сбрасывается соломою Свежею груженный воз.
Я задремал бы... расплывчаты
Свиньи, ребята, сарай, Но отдаленный, заливчатый Слышится, слышится лай.
Вот и доехали: славою Дряхлый Детинец взнесен! Вижу я — башнями, главами
Праздно красуется он.
Что мне величие давнее — Колокол, гул вечевой? Самое, самое главное — День этот нынешний, мой.
Тянет обратно: унылые Пригороды не забыть. Самое, самое милое — У подворотни завыть.
232
О, память сердца, ты сильней
Рассудка памяти печальной...
Б а т ю ш к о в
Печален, сердце, твой рассказ
О первой смерти, о паденье,
Аныне восхищает час Свободного самоэабвенья.
Куда, в какую синеву
Небес, высокую, и выше, Куда, неведомо, плыву?
Земные шумы тише, тише.
Patience, hard thing...
G. M. H opkins
Уйти, позабыть, замереть...
И, вслушиваясь осторожно,
Еще не молиться, не петь.
А ждать, не желая, мечтая, Как будто бы нет ничего —
Ни песен, ни ада, ни рая.
Тебе ли, оттуда ли весть?
...Сначала вниманье, терпенье, А то, что останется, — есть.
БОЛДИНО
Друзья дорогие, милые,
Не добрый ли это знак?
Не красный, ярко-малиновый Уже полощется стяг.
Мы все говорим без умолку И без толку, вперебой, Слова заглушает колокол —
Воздвигнутый, вечевой.
Глупею и все мне нравится, Другой не знаю страны! Свобода, братство, неравенство
Уже провозглашены.
233
Идут одетые в белое,
А выше голубизна.
Где правая и где левая, Не знаю я — сторона.
Стихи бормочу от радости,
Бессмысленные стихи:
Рябина-Радуга-Радонеж, Прощаются все грехи.
Ее узнаю я, родину,
Утерянную вчера.
Сегодня же съездим в Болдино, Прощеному жить пора.
Декабрь 1960
ОАХАКА
РЫНОК
Баба в оранжевой юбке На золотом помеле:
Катимся с ней, душегубкой, П6 небу — навеселе.
Ты обернешься цветочком
Аленьким — у алтаря,^
Я голубым ангелочком Вторю Давиду, паря.
Или — на вкусную падаль В розово-белом саду Черным исчадием ада Я из лазури паду.
Зазеленев попугаем, На десяти языках, Рынок, вонючий, раем
Провозглашу впопыхах.
Октябрь 1963
Ты думаешь о солнце ли, о лете,
О камне Рима, о воде фонтанов —
Ты, как мотив в Прокофьевском балете,
Всегда просторна и всегда нежданна. Звук переходит в краски и в движенье,
И вспыхивает золотом над бровью;
Смеется и, ломая напряженье,
Смешинки отдаются в каждом слове.
Ты счастлива. Ты — в световом каскаде,
Ты радостью и щедростью жива — Все золото взяла себе на пряди, Всю музыку — себе на кружева.
1960
НА УСТУПЕ
Втемной трещине влажных пластов,
Вдиком месте таится, негадан,
На уступе — лиловый цветок, Орошенный водой водопада.
Каждый шаг — как сюжетный рассказ,
Вкаждом звуке — прохладная радость.
Это утро — как влажный алмаз
Впереливе играющих радуг.
Эта влажная дымка чиста.
Илюбые провалы искупит Водопадная свежесть листа
Илиловый цветок на уступе.
НОВОЕ УТРО
Зимой, на исходе семестра, Как издавна заведено,
Созвездья Святого Сильвестра, Шутя, заглянули в окно.
К окошку был космос причален, И, в стекла войдя без труда,
Звезда угораздила в чайник,
И сразу вскипела вода. Орудуя зеркальцем синим,
Рассвет водворился внутри,
Ивспыхнуло пламя в камине
От чистого блеска зари.
Иводу в тазу зарумянив,
Ив комнате чувствуя власть, Заря подает умыванье,
Прищурясь и тихо смеясь.
Ипразднику света поверив, Водой откупившись от сна,
В светящийся иней деревьев
Ясверху гляжу из окна.
Всех кровель морозные грани Румяным крылом охватив, На всех колокольнях играя,
Заря подбирает мотив.
На мерзлом стекле шевелится Кристаллов орнамент простой,
Икнига раскроет страницу,
Ирукопись ляжет на стол.
Ив мыслях — алмазная резкость,
Икрыш синеватый излом.
Авьюги Святого Сильвестра
С полночи звенят за стеклом.
1983
БЕСПРИЮТНОСТЬ
Клекотом Ливий и Палестин, Опасной игрой и вызовом — Мир кажется клочьями ярких картин За плоским стеклом телевизора.
Во всех концах фитили чадят. А истина с грязью спутана —
Мир кажется скопищем формул и дат
В зеленом сиянье компьютера. Мир — словно сплющен. Его ведут
Законы числа и случая,
Амы бесцветны, как плоть медуз,
Амы, как вода, текучи.
Амы бесприютней цветного клочка, Пылинкой на стыке лезвий
Мы длимся. Но в чистой влаге зрачка Мы носим разум созвездий.
236
PATИСБОИА
Регенсбург — Ратисбона, сияющий колокол, вечер И романская свежесть тенистого камня колонн —
На гладком полу— светотень золотистых насечек —
Солнце готику чтит и плавно течет под уклон. Камень пахнет вином. Дремуч этот камень заката —
Церковная служба, римляне, григорианский хорал. Капителью резной, с цветком зари розоватой
Ратисбона ответит смолкающим колоколам.
В тень готической арки, в пролет амбразуры оконной
Заплывает закат перед тем, как в ночи потонуть. Чистым звуком веков над рекой сквозит Ратисбона, Темным камнем прикрыв свою негасимую суть.
1992
ВЛАДИМИР
ИЛЬЯШЕНКО
ПОСЛЕ БЕСЕДЫ С РАБИНДРАНАТОМ ТАГОРОМ
Не из писаний ветхих книг,
Преданий, сотканных веками, Ты что-то вещее постиг, Не постигаемое нами.
Кто дальний путь твой пересек?
Ты упредил земные сроки
Исозерцал нездешних рек
Неисследимые истоки.
ИДант, и Гете, и Шекспир, Не чуя за собой погони, Не вознеслись на твой Памир,
Откуда мир — как на ладони.
Что для тебя тщета наград? —
Соблазном боле не смущаем, Ты позади покинул Ад И не прельщен отныне Раем.
Твоя дорога лишена
Смертей в грядущем и рождений: Ты крайнего достиг звена
В цепи изжитых воплощений.
Оковы духа сокруша, Ты предвосхитил миг — тот самый, Когда сливается душа
Со всеединством Парабрамы...
МАЛОРОССИЯ
Даль степная неоглядна. На пригорке — ветряки. У речонки сохнут рядна И цветные рушники.
238
Неказиста хаты дверца.
С огородных сорван гряд, Вон стручков зеленых перца Под кривой застрехой ряд.
На девчиноньке — намисто, Тяжелы в нем дукачи.
Стол готов и прибран чисто:
"Гречаныки у печи” .
ЖЕМЧУГА
У заросшей садовой решетки, — Как нам память о ней дорога! — Поцелуям служили, как четки,
Мне на шее твоей жемчуга.
К нам была, на краю перелеска, Тишина благосклонно-строга, И от холода лунного блеска
Согревал я твои жемчуга. Чуть касаясь губами подвеска, Я слыхал, как звенела серьга:
В ней тускнели, пророча нам горе, Под дыханьем моим жемчуга,
Исудьба увлекла меня вскоре На чужие душе берега,
Иот нас грозно-горькое море
Утаило свои жемчуга.
Но раскинут, залогом возмездья, Млечный Путь надо мной, как дуга: И манят меня тайно созвездья,
Как манили твои жемчуга.
Где была ты, мне ночи даря
И не видя запрета ни в чем, — Нас по-прежнему хочет заря
Пробуждать каждым первым лучом.
Но теперь, без меня, по утрам Муки терпишь ты стойкой душой,
В тщетной жажде моим вечерам Возвратить отлетевший покой,
239
Игде будешь ты — вновь не сольем
В светлый день мы погасшие дни,
Именя — одинока — в своем Вечном царствии ты помяни...
ВЫШ ИВАНЬЕ
Черный индийский узор, Шорох шуршащего шелка.
Тешит внимательный взор
Черный индийский узор!
Как наяву до сих пор:
Нитки, наперсток, иголка, Черный индийский узор,
Шорох шуршащего шелка.