doc_235
.pdf22 |
Сущность права. Проблемы теории и философии права |
находящиеся под повышенной защитой, поддерживаемые, допустимые, терпимые, влекущие отрицательные последствия, наконец, запрещенные, наказуемые деяния1. При этом подчеркивалось, что действенность названных оценок и форм воздействия жестко зависит от реальности прав, обязанностей и запретов, т. е. от состояния
правопорядка и законности.
В исламской правовой мысли принято деление поступков человека в зависимости от их правовой оценки на обязательные, рекомендуемые, дозволенные, запретные и неодобряемые2.
Нормы права оценивают (запрещают, предписывают, разрешают) волевые действия и таким способом регулируют общественные отношения.
Воздействие права на общественные отношения имеет разную направленность. Можно пресекать возникновение и развитие каких-либо отношений (самовольное завладение имуществом, самосуд, самоуправство, организация враждебных существующему порядку союзов, сообществ, торговля запрещенными предметами и т. д.), можно охранять существующие отношения либо воздействовать на какие-то их стороны (регулирование имущественных отношений членов семьи), можно, наконец, искусственно создавать отношения (налоговые, процессуальные и другие публично-правовые отношения).
Придание юридического значения нормам, действиям, отношениям в процессе создания и развития права осуществлялось государственными органами и должностными лицами, управомоченными на то властвующей в данном обществе политической, религиозной, родо-племенной или иной элитой.
Основными способами создания права поначалу были санкционирование обычая и судебный прецедент. Санкционирование обычая осуществлялось в форме прецедента, т. е. судебного (или административного) решения конкретного дела, имеющего силу обязательного образца для последующих решений аналогичных дел. Такое решение создавало ("санкционировало") правовую норму, но ничего не добавляло к содержанию обычая. Поэтому от санкционированных обычаев как формы (источника) права отличаются судебные прецеденты, нередко создававшие новые по содержанию правовые нормы либо в чем-то менявшие содержание обычаев.
Возможность изменения, перестройки общественных отношений в наибольшей мере присуща законам и другим письменным
1 См.: Методология исследования правомерных и неправомерных действий // Методологические и теоретические проблемы государства и права развитого социализма. М., 1983.
2 См.: Антология мировой правовой мысли в пяти томах. I том. Античность. Восточные цивилизации. М., 1999. С. 677.
Некоторые дозволенные действия порицаются религией: "Из дозволенного [Аллахом] самым ненавистным для Аллаха является развод" (там же. С. 673).
Глава 2. Социальные основы и роль права |
23 |
источникам права, содержащим нормы, определяющие или меняющие какиелибо отношения (размеры и периодичность уплаты дани, податей, налогов, общественные повинности, организацию государственных органов, виды наказаний за разные преступления, права и обязанности
членов общества и т. п.).
Способность государства при помощи законов и других нормативноправовых актов порой круто менять сложившийся строй общественных отношений всегда была предметом беспокойства, надежд, упований и опасений, обоснованных или необоснованных социальных ожиданий в любом обществе. Право всегда остро затрагивало интересы людей; не было, нет и не будет права, которым были бы довольны все члены общества. Это естественно: право порождено спорами и конфликтами; оно является социально необходимым, но далеко не всегда совершенным средством их решения. Любое изменение права кому-то выгодно, кому-то — нет. На этом основаны упреки или похвалы законодателю, по воле которого меняется содержание права.
В философии и общей теории права названная проблема обозначена понятием "волевой характер (сущность, содержание, природа) права (закона)". Под волевым содержанием (или сущностью, природой) права в данном (втором) аспекте понимаются не способы воздействия права на волевое поведение людей, а выбор законодателем, создающим правовые нормы, этих способов воздействия. У политических деятелей, которые могут влиять на развитие и изменение права, при подготовке и издании законов "свобода выбора различных вариантов поведения" значительно больше и шире, чем, скажем, при санкционировании обычаев или создании прецедентов. Иными словами, речь идет о волевом содержании права в том смысле, что оно (право) выражает волю и интересы определенной социальной общности.
Долгие годы в отечественной литературе доминирующим было марксистское определение права как возведенной в закон воли господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса1.
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 443.
В. О. Тененбаум, а затем В. М. Сырых
пытались перетолковать это определение, содержащееся в "Манифесте коммунистической партии", в противоположном смысле (см.: Тененбаум В. О. О сущности права // Правоведение. 1980. № 1. С. 38; Сырых В. М. Логические основания общей теории права. Т. 1. М., 2000. С. 15, 16, 17, 259, 288 и др.). Эти попытки с самого начала встретили возражения правоведов (см.: Сов. государство и право. 1981. № 11. С. 48 и след.; Правовая система социализма. Понятие, структура, социальные связи. Кн. 1. М., 1986. С. 19), возражения, обоснованные ссылками на первоисточники (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 322—323).
24 Сущность права. Проблемы теории и философии права
|
Однако представление о классовой сущности права, полезное |
для оценки некоторых существовавших в истории и современных |
|
| |
правовых систем и отдельных памятников права, порой серьезно |
I |
мешает разработке ряда проблем теории и философии права. |
|
Как отмечено (гл. 1), это представление разобщает историю |
|
права по различным общественно-экономическим формациям, де- |
|
лает невозможным определение общего понятия "право", способного |
|
объяснить проблемы преемственности, лечь в основу сравнительного |
|
правоведения и т. д. Оно не способно также определить сущность |
|
современного права Российской Федерации и других стран СНГ. |
|
Поэтому в обширной современной учебной и научной литературе, |
|
часть которой написана с марксистских позиций, не удалось найти |
|
ответа на вопрос, чья же воля (какого класса) составляет сущность |
|
или содержание правовой системы Российской Федерации. |
£ |
Классовый характер выражает, как замечал еще Пашуканис, |
''* |
не сущность, а содержание различных сторон права, и потому ре |
зультатом классового подхода к праву были описание и оценка об щества, в котором действует право, а не самого права.
Представление о том, что право является частью надстройки над базисом, возведенной в закон волей господствующего класса, не согласовывалось с марксистским понятием класса, в соответствии с которым положение классов в системе общественного производства определяется отношениями собственности. Если собственность лежит в основе производственных отношений (т. е. базиса), а право собственности в классовом обществе всегда оформляется и охраняется законом (частью надстройки), то куда относится собственность — к базису1 или к правовой надстройке? Вопреки учению марксизма о том, что производственные отношения, образующие экономический базис общества, складываются независимо от воли и сознания людей, "носят объективный характер", история и современность знают много ситуаций, когда государства произвольно меняли законы о собственности и производственные отношения общества.
Ущербность представления о праве как о выражении воли только экономически господствующего класса состоит еще и в том, что такое представление акцентирует внимание на интересах и условиях жизни лишь этого класса, оставляя без внимания обще-
1 Ученый-марксист П И. Стучка утверждал, что "правовые отношения относятся к базису, а их абстрактная форма (закон, идеология и т. д) — к надстройке" (Стучка П. Материалистические или идеалистические понимания права? // Под знаменем марксизма. 1923. № 1. С. 178)
Неясность марксистских понятий о базисе и надстройке породила в советской философской литературе конца 70-х годов дискуссию о "базисном государстве".
Глава 2 Социальные основы и роль права |
25 |
ственное положение других социальных групп, в том числе трудящихся классов. В результате не замечается и не объясняется, что государство в интересах поддержания порядка порой защищает интересы трудящихся масс от произвола и эгоизма экономически господствующего класса, ставя правовые границы эксплуатации (ограничение феодальных повинностей, запрет детского труда, установление предельной продолжительности рабочего дня, дней отдыха и т. п.). В этом отношении государственная воля как источник права может не только не совпадать с волей и интересами экономически господствующего класса, но и противоречить им.
Кроме того, представление о сущности права как о воле только господствующего класса оставляло вне поля зрения волю и интересы других социальных групп, порой существенно влияющих на содержание права, и вообще преувеличивало возможность господствующего класса создавать право по своей воле.
Дополнительные трудности вызывало то, что, согласно марксистскому определению права, им является возведенная в закон воля господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса. Возникал практически неразрешимый вопрос о критериях, с помощью которых можно было бы отличить социально-детерминированную волю (возведенную в закон) от произвола, выраженного в том же законе1.
Наконец, в советской литературе классовый подход был явным выражением официальной идеологии и имел откровенно пропагандистский характер, противопоставляя "социалистическое право — возведенную в закон общенародную волю" — "буржуазному праву — воле империалистических монополий".
Содержание права определяется рядом факторов, среди которых воля и интересы политической, экономической, религиозной, расовой, национальной или другой элиты (верхушки общества) играли заметную, порой решающую роль. Но содержание права может выражать интересы разных социальных групп, их компромиссы, "соотношение классовых сил" (по выражению Лассаля), прошлогоднюю волю господствующего класса, которая ныне
изменилась, прихоти и произвол правителей и т. п. Некоторые нормы могут вообще не выражать ничью волю, а быть ошибкой, заблуждением или невыполнимым правилом (нормы средневекового права о "нечистой силе" и т. п.).
Изучение факторов, определяющих содержание права, представляет значительный интерес для историка и социолога. Для юриста первостепенное значение имеет то, что, собственно, делает право правом, уже не зависящим в своем существовании от меня-
1 См.: Четвернин В. А.
Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993. С. 21.
2 — 6513
26 |
Сущность права Проблемы теории и философии права ] |
ющихся интересов социальных общностей и их воль. С этой точки | зрения, правом становятся те нормы и отношения, которые офи-J циально признаны, охраняются и поддерживаются
государствен-] ной властью.
От государства зависит, какие действия запрещать, какие от-' ношения регулировать и охранять, каким обстоятельствам придавать юридическое значение; и то, и другое, и третье очерчивает сферу правового воздействия на общество. Кроме того, государство определяет содержание правовых норм, т. е. статусы субъектов права, их обязанности и права, правовые режимы различных имуществ, составы правонарушений, санкции за их совершение, процесс и порядок применения права.
Правотворческую деятельность государства направляют, как отмечено, наиболее влиятельные в данном обществе социальные силы, но непосредственным источником права является государственная воля, выраженная в строго определенной форме.
В современном правоведении источниками права часто называются официальные формы выражения государственной воли (прецеденты, законы, нормативные договоры и т. п.).
Однако в свое время Шершеневич сетовал, что термин "источники права" стал малопригодным ввиду разнообразия значений, которые ему придаются, и предложил заменить его другим выражением — "формы права"1. Действительно, в прошлом веке источником права называли самые разные явления и обстоятельства материальные или иные условия жизни общества, определяющие "дух законов" или волю господствующего класса (либо всего народа, государственную волю и т. п.), нормативные акты и факты, на которые ссылается сторона в юридическом споре, доказывая обоснованность своего субъективного права и т. п.
В последующем развитии общей теории права предложение Шершеневича было воспринято лишь частично. Большинство правоведов используют термины "форма права" и "источник права" как тождественные.
Суть дела в том, что государственная воля лишь тогда становится правом, когда получает нормативное выражение в форме, свойственной данной правовой системе. Нормы, институты, отрасли права возникают или изменяются с момента, когда вступает в силу закон или иной нормативный акт либо признается общеобязательным санкционированный обычай или прецедент, заключается нормативный договор и т. п. Содержание права зависит от государственной воли, но юридическую силу это содержание получает лишь с момента облечения его в соответствующую форму. В этом
1 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.). Том 2. М, 1995. С 5 и след
Глава 2 Социальные основы и роль права |
27 |
смысле термины "форма" и "источник права" означают одно и то же, поскольку государственная воля, создающая правовые нормы, и форма ее выражения практически совпадают.
Государственная воля, выраженная в правовой системе, определяет содержание, а не сущность права. Но и в этом качестве она чрезвычайно важна, поскольку социальное значение конкретных правовых систем зависит от интересов и воль политических, религиозных, партийных, национальных и иных элит, имеющих решающее влияние на государство, а через него на право. Не случайно теоретики Нового времени называли человеческое право (в отличие от естественного) "волеустановленным, потому что оно имеет своим источником волю"1.
От воли социальной элиты, направляющей деятельность государства, зависит определение сферы правового регулирования и воздействия. Социальные проблемы получают нормативно-правовое решение, только пройдя через государственную волю. Государство берет на себя ответственность за порядок в обществе. Если это не удается — сначала меняется верховная власть государства, а затем уже содержание права или способы его осуществления.
Наконец, от воли правящей элиты зависит роль права в регулировании общественных отношений. Право — не единственный возможный способ создания "замиренной среды" (см. далее), причем общественный порядок не всегда целиком зависит от хотя бы и провозглашенного и формально действующего права. Воля правящих классов, в том числе государственная воля, может осуществляться вне права и вопреки праву. Поэтому осуществление права (установленного государственной волей) может зависеть от того, насколько оно соответствует сиюминутной, переменчивой государственной воле.
Однако представления о государственной воле как о содержании (или сущности) права порождали сомнения еще в советское время. Понятию государственной воли, выраженной в праве, не соответствовали различия и даже противоречия в законах СССР, союзных и автономных республик, а также в нормативно-правовых актах местных Советов, их исполнительнораспорядительных органов, в
многочисленных ведомственных актах. Если все это — право (а что же иное?), то весьма затруднительно выявить выраженную в этом праве государственную волю, которая предполагалась единой, но на деле имела массу местных, ведомственных и иных оттенков, различий, модификаций, противоречий, взаимоисключающих предписаний. Неясно также, какова та предельная часть де-
1 Гроций Гуго. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. С. 74
28 |
Сущность права. Проблемы теории и философии права! |
ления в праве, за которой уже не следует говорить о ее волевой! сущности. Являются ли возведенной в закон волей господствующего! класса (или народа) уголовное право в целом, институты соучас-1 тия, необходимой обороны, судимости, добровольного отказа от пре-| ступления?
Трудности, возникшие при попытках приложения к норматив-1 ному материалу общего положения о единой государственной воле,| порождают скептическое к нему отношение. Не являются ли суж-1 дения о "воле" в праве понятием не науки, а правовой пролагай-1 ды, идеологическим построением, испокон веков выводившим пра-| во из "божьей воли", "воли его императорского величества", "все—j народной воли", о чем доказательно свидетельствует история по-} литических и правовых учений?1
Сомнения подобного рода высказывали и зарубежные авторы.! Французский профессор конституционного права Леон Дюги писал: I "Истина заключается в том, что закон есть выражение не общей! воли, ибо она не существует, и не воли государства, которой так-1 же нет, а воли нескольких вотирующих лиц. Во Франции закон есть! выражение воли 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обыч-1 ное большинство в Палате и в Сенате... Если закон есть выраже-| ние индивидуальной воли депутатов и сенаторов, то он не может| быть обязательным, как таковой, для других боль"2.
И все же нет оснований отказываться от понятия государствен-1 ной воли как источника права.
В любом обществе порядок общежития во многом диктуется! властвующей элитой. От правящих классов, сословий, групп, партий! зависит определение того, чем именно (конкретно!) право отлича-| ется от неправа, каким фактам и обстоятельствам следует прида-| вать юридическое значение, а какие такого значения не имеют. По- ] рядок правотворчества должен быть так же известен, как и само! право. Столь же известно должно быть, с какого времени (дня) норма | обязательна для тех, кому она адресована. Гегель прав в том, что государству необходима вершина формального решения, ставящая точку над i и тем делающая закон законом3.
Взгляд на государственную волю как на источник права дает возможность исследовать процесс правотворчества, его истоки и основные этапы. В современном государстве, в котором правотвор-чество осуществляет представительная законодательная власть, теоретическое и практическое значение взгляда на право как на "возведенную в закон", или "государственную", волю определен-
1 См.. Вестник Московского университета. Серия
11. Право. 1992. № 1. С. 10
2 Дюги Леон. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства М., 1909. С. 59.
3 См • Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 324, 339.