Глава III

Аристотель начинает рассматривать второе произведение Платона «Законы», обращаясь по-прежнему к Сократу как к автору и отмечая, что в Законах так же много затруднений, как и в Государстве. Вначале он кратко перечисляет вопросы, рассмотренные в Государстве: Сократ опередил немногое: общность жён и детей, как обстоят дела с собственностью и гражданством; Народонаселение Сократ делит на земледельцев и воинов, третья часть – совещающаяся и правящая. Не дано ответа на вопросы: участвуют в управлении земледельцы и ремесленники или нет, владеют оружием, участвуют в походах с воинами, каково должно быть воспитание последних? Однако женщины участвуют в походах и получают воспитание так же, как и стражи (III.1). Большая часть Законов посвящена самим законам, а о государственном устройстве там сказано мало. Определяя цель Законов, Аристотель пишет: «… законодатель хочет представить такое государственное устройство, которое подходило бы для всех государств вообще …» (III.2). Тем не менее, в Законах не много нового по сравнению с Государством – разница только в общности жён и собственности (III.2). Автор упрекает Сократа в невыполнимости его помыслов: «Конечно, можно строить предположения по своему желанию, но при этом не должно быть ничего заведомо невыполнимого» (III.3). К двум элементам, указанным в Законах – земле и людям, с которыми законодатель должен считаться, Аристотель предлагает прибавить и «соседние места». Вооружённые силы, по его мнению, должны быть пригодны не только «для защиты собственной территории»: «… необходимо внушать страх врагам не только при их вторжении в страну, но и когда они далеко» (III.4). Сократ предлагает размер земельной собственности такой, «чтобы можно было жить благоразумно». Относительно размера земельной собственности Аристотель замечает, что «лучше жить благоразумно, но так, как подобает свободнорожденному человеку; ведь если исключить одно из этих условий, то в одном случае получиться жизнь в роскоши, а в другом – жизнь полная тяжёлых трудов. В самом деле, одни только указанные добродетели и могут приниматься в соображение …» (III.5). Неограниченное деторождение, как это предлагается в Законах, будет уравновешиваться тем, что некоторое число граждан будут бездетными. Это наблюдается в государствах. Но «теперь никто не испытывает нужды, так как собственность делится между любым количеством, а тогда, когда собственность не будет подлежать разделу, весь избыток населения, меньше ли его будет или больше, очевидно не будет иметь ничего» (III.6). «Если же оставить этот вопрос без внимания, что и бывает в большей части государств, то это неизбежно приведёт к обеднению граждан, а бедность - источник возмущений и преступлений» (III.7). Этому Аристотель противопоставляет правило древнегреческого царя Фидона: «… количество семейных наделов всегда должно оставаться равным числу граждан …» (III.7). По Сократу правящие должны соотноситься с управляемыми как основа ткани со всей нитью. Однако при этом он допускает увеличение всякой собственности в пять раз, исключая земельную собственность (III.8). Далее Аристотель переходит к рассмотрению формы государственного устройства. Он считает, что описанный в Законах «государственный строй в его целом является не демократией и не олигархией, но средним между ними – тем, что называется политией; полноправны при ней только те, кто носит тяжёлое вооружение» (III.9. - выделено полужирным мной, - автор комментария). Если при этом законодатель (Сократ) признаёт эту форму «наиболее пригодной сравнительно с остальными видами», то с этим ещё можно согласиться; но если законодатель признаёт политию наилучшим видом после описанного им раньше, то он ошибается. Пожалуй, всякий признает лучшим устройство власти «с ещё более сильно выраженным аристократическим характером» (III.9). Некоторые считают, что лучшее устройство власти – это смешение всех других её устройств. Для одних – это смешение олигархии, монархии и демократии. Примером служит Лакедемонское устройство: царская власть – монархия, власть геронтов – олигархия, власть эфоров – демократия. Другие, считают эфорию – тиранией, «демократическое же начало они усматривают в сисситиях и в остальном повседневном обиходе жизни»(III.10). В Законах признаётся наилучшим государственное устройство, заключающееся в соединении демократии и тирании. Это наихудшие из всех устройств. «Итак, правильнее суждение тех, кто смешивает несколько видов, потому что тот государственный строй, который состоит в соединении многих видов, действительно является лучшим» (III.11). Государственное устройство Сократа не содержит монархического, а содержит в себе только олигархическое и демократическое начала и больше склонно к олигархии. Это понятно из способа назначения должностных лиц: по жребию из предварительно избранных лиц (свойственно обоим устройствам); только при условии большого имущественного ценза (свойственно только олигархии) можно быть избранным в народное собрание. Государственные должности получают преимущественно состоятельные люди. Самые главные должности получают люди с наивысшим имущественным цензом (III.11). Способ избрания совета, полагает Аристотель, так же несовершенен. Вначале все избирают из людей первого имущественного слоя, затем из второго, из третьего. При этом всем людям из третьего и четвёртого слоя в выборах участвовать не обязательно. Для людей же первого и второго слоя обязательно участие в выборах людей четвёртого слоя. Затем, из выбранных таким способом должно быть назначено одинаковое число из каждого слоя. Большинство выбранных будут люди, принадлежащие к высшим имущественным слоям (III.12). Относительно такого порядка избрания Аристотель делает важное замечание: «… когда выборы происходят из намеченных заранее кандидатов, создается опасное положение: если известное число лиц, даже и небольшое, захотят войти между собой в соглашение, то выборы всегда будут совершаться так, как они того пожелают» (III.13).