Книга 3
Аристотель разбирает проблему гражданства. Гражданин — это участник государства, то есть участник суда присяжных и народного собрания. Аристотель отказывал в гражданстве рабам, метекам (иностранцам), ремесленникам, а в 7 книге и крестьянам (с.604).
По количеству граждан в государстве он различал три правильные (то есть нацеленные на реализацию общего блага) формы правления (с.457):
Царская власть (монархия) — власть принадлежит одному правителю, которому власть передают по наследству или выбирают. Извращением царской власти являетсятирания.
Аристократия — форма правления, при которой верховная власть принадлежит гражданам, владеющим собственностью и имеющим в виду высшее благо государства. Извращением аристократии является олигархия (форма правления, при которой верховная власть принадлежит гражданам, владеющим собственностью и имеющим в виду выгоды состоятельных граждан.).
Полития — форма правления, когда ради общей пользы правит большинство. Как правило, в политии верховная власть сосредоточивается в руках воинов, которые вооружаются на собственный счет. Эту форму правления Аристотель считает наилучшей, поскольку «масса менее подвержена порче» (с.478). Извращением политии являетсядемократия (власть, имеющая в виду не общее благо, а выгоды неимущих, то есть нищих.). В следующей главе он назовёт политию смешением олигархии и демократии (с.502).
Глава I
Начиная третью книгу, Аристотель предлагает «подвергнуть рассмотрению вопрос о государстве вообще и разобрать, что такое, собственно, государство». Существуют разногласия наподобие того, кто совершил какое-либо действие: государство, олигархия или тиран? «В самом деле, мы видим, что вся деятельность государственного мужа и законодателя направлена исключительно на государство (polis), а государственное устройство (politeia) есть известная организация обитателей государства». (I.1) Поскольку государство есть нечто составное, подобное всякому целому - сначала следует определить, что такое гражданин (polit’es), ведь государство есть совокупность граждан, и кого называют гражданином. (I.2) Получивших название граждан в исключительном смысле, например, принятых в их число, следует оставить без внимания. «Гражданин является таковым также не в силу того, что он живёт в том или ином месте»: например, метеки или рабы. «… Не граждане и те, кто имеет право быть истцом и ответчиком, так как этим правом пользуются и иноземцы …» Метеки могут участвовать в подобном общении, хотя и не в полной мере, так как должны выбирать себе простата. (I.3) И дети (люди «свободные от повинностей»), и старцы (люди «перешедшие предельный возраст») – граждане лишь в относительном смысле, а не безусловно. «Мы же ставим своей задачей определить понятие гражданина в безусловном смысле этого слова» так, чтобы не пришлось разрешать вопросы по поводу «лиц утративших гражданские права», и по поводу «изгнанников». «Лучше всего безусловное понятие гражданина может быть определено через участие в суде и власти». Бывают временные должности. Бывают также должности, относительно которых нет ограничения во времени – участие в суде и народном собрании. (I.4) Могут сказать, что последние не являются должностными лицами и поэтому не принимают участия в государственном управлении. Здесь дело в названии – просто для судей и участников народного собрания не существует общего обозначения. Главное, что понятия их разграничены. Так что мы считаем их гражданами. (I.5) Для предметов, содержание которых обнаруживает видовые различия, так что один является первым, другой вторым и так далее, общего признака либо не бывает, либо он имеется в недостаточной степени. Государственные устройства как раз и представляют собой видовые различия. При этом они заслуживают этого наименования в большей или в меньшей степени и, соответственно, основанные на ошибочных или правильных началах, стоят ниже или выше друг друга (об этом – чуть позже). «Таким образом, и гражданин должен быть тем или иным в зависимости от того или иного вида государственного устройства. Тот гражданин, о котором сказано выше, соответствует преимущественно гражданину демократического устройства». (I.6) В некоторых видах государственного устройства отсутствует демос, нет обыкновения созывать народные собрания, а судебные полномочия поделены между разными должностными лицами. В Лакедемоне различные гражданские дела разбирает один из эфоров, уголовные – геронты, другие дела – другие должностные лица. То же самое – в Карфагене. (I.7) Поэтому следует уточнить определение понятия гражданин: при других (недемократических) государственных устройствах участником народного собрания и суда не является не поддающееся определению должностное лицо, а лицо, наделённое определёнными полномочиями: из них всем или части предоставлено право быть членами совета и разбирать все или некоторые судебные дела. Теперь ясно, что тот, кто имеет участие в судебной или законосовещательной власти – является гражданином. Государством мы и называем совокупность таких граждан, вообще говоря, достаточную для самодавлеющего существования. (I.8) «На практике гражданином считается тот, у кого родители – и отец и мать – граждане, а не кто-либо один из них». Некоторые требуют, чтобы и предки гражданина во втором, третьем и даже более отдалённом колене были гражданами. Но это трудно определить. Нет никакой возможности распространить это требование на первых обитателей и основателей государства. (I.9) Последнее требование встречает большее затруднение, когда получают гражданство при изменении государственного строя. По отношению к таким гражданам спорный вопрос не в том, кто гражданин, а в том, кто по праву гражданин. Согласно нашему определению тот, кто имеет доступ к такой-то должности – гражданин, а по праву, или не по праву – это стоит в связи с указанным спорным вопросом. Затрудняются также решить, когда то или иное действие должно быть признано действием государства. «… Например, при переходе олигархии или тирании в демократию некоторые отказываются от исполнения обязательств, указывая на то, что эти обязательства взяло на себя не государство, а тиран». (I.10) Аристотель считает, что действия, исходящие от правительства такого демократического (т. е. государства в котором тиран принял демократическую форму управления), а также от олигархического или тиранического государства, следует признавать государственными. Поставленный вопрос соприкасается с трудноразрешимым вопросом: «при каких обстоятельствах должно утверждать, что государство осталось тем же самым или стало не тем же самым, но иным?» Ответ на этот вопрос не связан с вопросом о территории государства и его населении. (I.11) «Разумеется, дело не в стенах» (I.12). «… Естественно, раз государственное устройство видоизменяется и отличается от прежнего, и государство признавать не одним и тем же; ведь различаем же мы хоры – хор в комедии, хор в трагедии, хотя часто тот и другой состоят из одних и тех же людей» (I.13). Иным называется так же общение и соединение, если изменяется его характер. Например, из одних нот можно получить различные тональности. «А если так, тождественность государства должна определяться главным образом применительно к его строю; давать же государству наименование иное или то же самое можно и независимо от того, населяют ли его одни и те же жители или совершенно другие». (I.14)