Для тех, кто не боится математики

Пусть функции общих выгод, B(Q) и общих издержек, C(Q) являются квадратичными:

B(Q) = aQ – bQ²иC(Q) = cQ + dQ², при a>0,b> 0 иc> 0,d> 0.

Втаком случае функции предельных издержек и предельных выгод будут линейными, как на рис. 18-1б:

Предположим далее, что бюро удаётся получить максимальный бюджет от политиков. Тогда:

B(Q) = C(Q) иaQ – bQ² = cQ + dQ².

Выпуск, который уравнивает общие издержки с общими выгодами на рис. 18-1 – этоQ₂. Тогда

Оптимальный объём общественного блага на рис. 18-1 – это Q^*, при которомМВ = МС.Отсюда

a– 2bQ^*= c + 2dQ^*

Следовательно

Из уравнений (1) и(2) следует, что Q₂ = 2Q^*,то есть действительный выпуск бюро в 2 раза превышает оптимальный выпуск. На рис. 18-1б видно, что в этом случае сальдо потребительского излишка равно нулю (напомним, что при выпускеQ_1, который был меньше, чемQ₂, сальдо излишка было положительным). Деятельность бюро оказалась бесполезной – она никак не отразилась на положении потребителей. С учётом же Х-неэффективности, делающей сальдо потребительского излишка отрицательным, работа бюро только снижает общественное благосостояние.

На практике руководителям государственных учреждений порой удаётся добиться финансирования явно превышающего размеры, необходимые для решения стоящих перед ними задач. Обычно бюрократы всячески раздувают важность своей деятельности для общества. Так, в первой половине 1990-х гг. министерство труда и социальных вопросов постоянно давило на законодателей, правительство и общественное мнение, прогнозируя обвальную безработицу. Во многом благодаря искусственно раздуваемой атмосфере страха перед массовой безработицей и возможными социальными волнениями службы занятости в течение многих лет получали очень щедрое финансирование⁵.

Хорошим примером того, как деятельность бюрократии подчиняется рассмотренным выше закономерностям, может служить «антитополиная компания» в Томске в 2001-2003 гг., о которой уже рассказывалось в первой лекции учебника. После гибели человека от упавшего во время бури тополя от томичей («избирателей») стали поступать десятки обращений с просьбой убрать тот или иной «подозрительный тополь». «Политики» - городская Дума и мэр, отреагировали принятием программы по сносу аварийных деревьев. Ожидаемая выгода от реализации этой программы предоставления общественного блага, B(Q)даже не обсуждалась – как заявил один депутат, выражая единодушное мнение своих коллег: «поскольку речь идёт о жизни и здоровье томичей, нам необходимо не только принять программу, но и предусмотреть её финансирование в первую очередь». Реализацией программы занималась государственная организация («бюро») «Горзеленхоз». Инженеры «Горзеленхоза» с приданным им экспертом обследовали городские деревья и выявили около 7 тысяч «ветхих» тополей, на снос каждого из которых, по их же подсчётам, требовалось в среднем затратить 2 тыс. рублей. Политики, исходя из этих расчётов, одобрили выделение запрашиваемых бюрократами миллионов рублейC(Q), что если и не пробило брешь в городском бюджете, то стало для него весьма ощутимым.

Работа закипела. К 2004 г. было спилено около 4 тыс. тополей. Могло ли количество уничтоженных деревьев быть эффективным? Судя по тому, на основе каких данных разрабатывалась и принималась программа, вряд ли. В то же время есть признаки того, что «бюро» - Горзеленхоз в своей деятельности зашёл даже дальше уровня, при котором C(Q)=B(Q). Когда закончились бюджетные деньги директор «Горзеленхоза» выразил готовность работать «в кредит». И работа по сносу продолжалась, в результате чего у «Горзеленхоза» образовался долг в 3,5 млн. рублей. Мэрия расценила это как несанкционированный выход за рамки бюджетных ассигнований и назвала поведение директора грубым нарушением бюджетного кодекса РФ. У общественности города возникло ощущение, что вырубка стала чрезмерной (об этом можно судить по характерным заголовкам местных газет: «Город умный и лысый», «Г. Шанина (директор Горзеленхоза – А.П.): Горзеленхоз зря называют злодеями с топорами» и т.п.). По мнению некоторых томских экологов, до 80 % спиленных деревьев были здоровыми⁶.

В средствах массовой информации можно нередко встретить утверждения о недофинансировании государственных служб, предоставляющих общественные услуги населению. И действительно, кто не сталкивался с длинными очередями за какой-нибудь справкой в государственном учреждении? Регулирование дорожного движения и связанные с ним действия – общественное благо. Почему же бюро может предоставлять его в явно недостаточном объёме? Автору этого учебника пришлось полтора дня отстоять в очереди в ГИБДД, чтобы, получить новый номер для автомобиля. Знающие люди, говорят что мне ещё повезло. Как соотносятся подобные факты с главным выводом, вытекающим из модели Нисканена? Как ни странно они ему не противоречат. Теория бюрократии позволяет ответить на вопрос, почему люди могут жаловаться на нехватку чиновников и финансовых средств в учреждениях, услугами которых они пользуются.

Бюрократы имеют мощные стимулы раздувать свои расходы и штаты. Их учреждения «накапливают жирок». Когда это начинает бросаться в глаза избирателям, политики могут пойти на сокращение бюджета бюро. Тогда бюрократы заинтересованы в том, чтобы сделать это сокращение максимально болезненным для своих клиентов. Они избавляются не от «жирка» – непроизводительных расходов, а от «мышц», производящих услуги. Так, если уменьшают финансирование школьного образования, то в первую очередь увольняют учителей, а не работников аппарата управления. Если сокращается городской бюджет, то увольняют не лишних третьих заместителей, а самых необходимых людей, например, уборщиц или пожарников. Американский журналист Ч. Петерс в своей нашумевшей книге «Как на самом деле работает Вашингтон» (1980) назвал это принципом «Пожарники – первыми!»(Firemen First Principle).

Зачем же бюрократы урезают самые важные службы, а не устраняют растраты? Они рассчитывают, что это рассердит их клиентов-избирателей, и те потребуют от своих избранников восстановить бюджет. Поэтому правы и те кто утверждает, что бюрократы расточительны и те, кто утверждает, что важные услуги недофинансируются. Практически каждая служба растрачивает зря большие суммы, но самые важные услуги этих служб могут при этом получать меньше финансовых ресурсов, чем требуется для нормальной работы.

Трудно судить о результатах работы бюро. У них нет отчётов о прибылях и убытках. Они не выпускают акции, курс которых изменяется. Они не становятся банкротами, когда конкуренты (если они есть) работают лучше. Тем не менее существуют подходы, которые позволяют улучшить деятельность бюро:

1. Применение анализа «выгоды – издержки».

2. Организация конкуренции среди государственных учреждений.

3. Замена государственного производства государственным обеспечением.

4. Введение прямой конкуренции между государственными учреждениями и частными фирмами.

Кратко поясним каждый подход.

Бюрократия, принимая решение о производстве общественного блага, обычно действует по принципу: «Были бы деньги, а что делать - не проблема». Так, реакция мэрии Томска на несчастный случай гибели человека из-за падения дерева состояла в том, чтобы добиться от законодателей выделения средств для массовой вырубки деревьев на городских улицах. Насколько эффективны эти расходы? Такой вопрос даже не ставился. Но если бы руководителям государственных служб вменялось в обязанность предварительное проведение экспертизы проекта на основе сравнения выгод с издержками утраченных возможностей (как это делается с 1965 г. в США на всех уровнях власти), то возможно Томск не «облысел» бы, и два десятка миллионов рублей были затрачены с большей пользой. Тогда к издержкам проекта местным бюрократам пришлось бы отнести ущерб городскому ландшафту, и те человеческие жизни, которые удалось бы спасти при использовании финансовых ресурсов на других опасных участках (например, потратить их на сбивание наледи с карнизов, от схода которой каждую зиму гибнут 1-2 томича, или на строительство подземного перехода к университетской роще, из-за отсутствия которого на этом месте постоянно гибнут люди и т.п.).

Ведение конкуренции среди государственных учреждений направлено против раздувания издержек бюрократами. Она также даёт политикам критерий для оценки деятельности этих учреждений. Такая конкуренция создаётся с помощью децентрализации государственных служб. Например, система школьного образования или охраны правопорядка в одном городе (районе) могут сравниваться с аналогичными системами в другом городе (районе). Сравнение проводят как политики, утверждающие бюджеты, так и непосредственные потребители общественных благ. Политики могут «давить» на бюрократов, приводя им в качестве примера для подражания хорошо работающие учреждения. Потребители услуг могут «голосовать ногами», отворачиваясь от плохих учреждений и обращаясь в хорошие, с их точки зрения, учреждения. Подобное сравнение невозможно, когда услуги оказываются одной–единственной службой. Понятно, почему бюрократы обычно выступают против децентрализации, говоря что она ведёт к «ненужному дублированию». Интересно, что они в то же время выступают за такое «дублирование» в частном секторе.

Утверждение, что чистые общественные блага, если они не предоставляются частным сектором, должны предоставляться государством, вовсе не означает, что они должны производиться государством. Роль государства может сводиться к финансированию производства общественных благ путём сбора налогов, к оценке «спроса» на общественные блага и подготовке контрактов на их производство. Производиться же общественные блага могут частными фирмами на контрактной основе. Это позволит улучшить работу бюро за счёт сокращения Х-неэффективности. В западных странах интенсивный процесс передачи производства общественных благ из государственного сектора в частный идёт с 1980-х гг. К традиционному производству частными компаниями вооружений (танков, ракет, подводных лодок и т. п.) добавились частные тюрьмы, пожарные команды, фирмы, убирающие мусор на городских улицах, службы безопасности, охраняющие правительственные здания и т. д. Исследования показывают, что издержки при этом существенно снижаются, сокращается и численность персонала. Аналогичные процессы начались в России. В Кемерово, например, уборка мусора в городе уже ведётся частными фирмами.

Одним из способов уменьшить случаи провалов государства является создание прямой конкуренции государственных учреждений с частными фирмами. Известный американский экономист М. Фридман выдвинул интересную идею внедрения конкуренции в систему школьного образования. Он предложил ввести т.н. «образовательные ваучеры». Средства, собираемые в виде налогов передаются от школьной администрации родителям школьников в форме ваучеров. На них родители могут купить образовательные услуги у одной или нескольких частных или государственных школ, которые в свою очередь превращают эти ваучеры в деньги через казначейство. В итоге школы, чьи услуги пользуются наибольшим спросом получают хорошее финансирование, а их незадачливые конкуренты перестраивают свою работу или выходят из игры. Такая ваучерная система может использоваться для всех благ с положительными внешними эффектами. Она соединяет в себе преимущества государственного и частного секторов. Блага финансируются обществом, чтобы обеспечить их оптимальное количество. Но эти общественные деньги обеспечивают частный спрос. Максимальная свобода выбора для потребителей сочетается с конкуренцией между частными и государственными фирмами.

5. Микроэкономические функции правительства

Изучение процесса общественного выбора подвело нас к выводу, что государство так же как и рынок может потерпеть фиаско в попытках обеспечить оптимальное количество общественных благ. Причина провалов государства та же - рациональное поведение индивидов, только уже не на обычном, а на политическом рынке. Государство может даже ухудшить результаты работы рынка. Например, правительственные программы сокращения загрязнений порой оказываются слишком дорогостоящими: загрязнения уменьшаются, но издержки утраченных возможностей (ценность других благ, от производства которых пришлось отказаться) превышают выгоды от сокращения загрязнения. Или государственное регулирование частных фирм во многих отраслях приводит к сокращению конкуренции в отраслях вместо её усиления.

Положение государства в экономике внутренне противоречиво. С одной стороны, оно устанавливает правила, законы, в рамках которых ведётся экономическая деятельность частных индивидов, и следит за соблюдением этих правил. Государство выступает здесь в роли рефери, судьи.

С другой стороны, государство поставляет общественные блага. В этой роли государство становится активным участником экономики. Оно выполняет аллокативную функцию, то есть участвует в размещении ресурсов по направлениям их потенциального использования.

Различие между двумя сторонами экономической деятельности государства достаточно условно. Так, например, укрепляя судебную систему (первая сторона), государство перераспределяет ресурсы в её пользу: увеличивает оклады работникам судебных органов, выделяет больше средств на развитие материально-технической базы судопроизводства и т.п. В то же время функционирование и развитие судебной системы можно рассматривать как предоставление общественного блага: например, обеспечение равенства всех членов общества перед законом является благом неконкурентным и неисключаемым. Важно, однако, то что между этими двумя сторонами существует противоречие -государство одновременно выступает в роли и судьи и игрока. Чтобы понять всю противоречивость такого положения, представьте себе, что в финальной игре, решающей судьбу Большого шлема, один из двух теннисистов-соперников наделяется полномочиями судьи. Будет ли он судить по справедливости, или будет подсуживать? Если подсуживать, то кому? Вопросы представляются риторическими. Выводы теории общественного выбора не оставляют сомнений в том, что люди, представляющие государство будут использовать его в собственных интересах. Государство, предоставленное самому себе, будет стремиться к расширению сферы своего влияния, контролю за всё большей долей ВВП. Тем самым оно будет ограничивать экономическую свободу и собственность граждан, присваивать значительную часть их дохода через увеличение налогового бремени. Такие экспансионистские устремления государства, обусловленные его природой, получили название модели Левиафана (английский философ Т. Гоббс в 17 веке первым уподобил государство этому мифическому библейскому чудовищу).

Встаёт проблема: какие правила будут ограничивать экономическую деятельность государства? Без таких правил люди, которые правят имеют стимулы использовать силу правительства, чтобы достичь вещей, которые они не могут достичь индивидуально в процессе конкуренции на рынке. Одним из самых ярких и опасных для экономики и общества явлений, связанных с моделью Левиафана, является поиск политической ренты.

Под экономической рентой, как известно из вводного курса экономики, понимается любая плата, приходящаяся на долю некоего фактора производства, превосходящая его альтернативную стоимость. Предприниматели и владельцы факторов производства постоянно находятся в состоянии поисков возможностей получения чистых экономических прибылей, как часто называют ренту, получаемую посредством участия в рыночной конкуренции. Однако фирмы, рабочие и владельцы ресурсов не всегда ограничиваются одними лишь рынками в своих поисках ренты. Вместо этого они обращаются к правительству. Получение и защита экономической ренты не через рыночную конкуренцию, а через политический процесс, то есть с помощью государства, известны под названием поиска политической ренты.

Пути получения политической ренты многообразны. Фирма может заработать сверхприбыль, участвуя в правительственной программе, благодаря которой фирма продает свою продукцию по более высокой цене или покупает ресурсы по более низкой цене, чем на рынке. Сверхприбыль может возникнуть благодаря льготному кредиту, прямым и скрытым государственным субсидиям, налоговым льготам, конфиденциальной информации и т.п. Известный исследователь стран Восточной Европы и России А. Ослунд считает проблему политической ренты центральной для стран с переходной экономикой. В 1990-е гг. основными формами присвоения политической ренты, по его мнению, были: прямое выкачивание ресурсов из госсектора при создании начальных состояний, дотационные кредиты, штрафы, налагаемые разного рода проверками, скрытые субсидии в форме неплатежей и бартера, взаимозачёты и пр. ⁷. Еще один способ генерирования ренты состоит в ограничении конкуренции. Например, введение Россией таможенных тарифов на автомобили и импортных квот на сахар, стальные трубы и другие продукты ограждает отечественные фирмы и тех, кто работает на них, от конкуренции со стороны иностранных компаний. В результате фирмы имеют возможность получать ренту в форме более высоких прибылей, а занятые на этих фирмах - в форме более высокой заработной платы.

С политической рентой, получаемой бизнесменами, благодаря связям с политиками и чиновниками, неразрывно связана коррупция. Можно сказать, что политическая рента и коррупция – две стороны одной медали. Представители государства, преследующие собственные цели, предоставляют преференции частным лицам не из чувства симпатии, а за вознаграждение, мзду. В процессе взаимодействия чиновников и бизнесменов нередки случаи «захвата регулировщиков». «Гипотезу о захвате» выдвинул Джордж Стиглер (Нобелевский лауреат, 1982 г.). Он пришёл к выводу, что независимо от причины по которой создан государственный регулирующий орган, он скорее всего будет действовать в интересах регулируемой отрасли и компаний, входящих в неё, а не в интересах потребителей. Дело в том, что «регулировщики» вряд ли могут рассчитывать на благодарность потребителей, а вот поддержка групп с особыми интересами для них реальна и важна. Примером может служить действие региональной энергетической комиссии, утверждающей завышенные тарифы на тепло и электроэнергию. Вместо того, чтобы ограничить рыночную власть компаний, регулирующий орган может ограничивать конкуренцию, облегчая им жизнь и обеспечивая сверхприбыль. Отдельные фирмы и даже целые отрасли практикуют разные способы установления контроля над «регулировщиком». Здесь и прямой подкуп, и финансовые вклады в избирательные компании политиков, и обещание высокооплачиваемой должности в компании после ухода с государственной службы и т.п. Неудовлетворительное поведение «регулировщиков», приводящее к потерям в общественном благосостоянии, дало импульс процессу дерегулирования многих отраслей в развитых странах в 1980-1990-е гг.

Поиск политической ренты и коррупция наносят большой ущерб экономике. Во-первых, бизнес, получающий прибыль с помощью власти, а не в рыночной конкуренции, меньше заинтересован в модернизации производства, обновлении выпуска, снижении производственных издержек, повышении производительности.

Во-вторых, ресурсы, расходуемые бизнесом на подкуп представителей власти увеличивают трансакционные издержки (издержки совершения рыночных сделок). По оценкам журнала «Эксперт» «коррупционный налог» на российскую экономику составляет примерно 5 % от общего оборота предприятий, или 10 % от ВВП⁸. Это прямое расточительство с точки зрения функции общественного благосостояния. Дело усугубляется тем, что компании, тратящие деньги на взятки, финансирование политических партий, лоббирование, конкурируют в погоне за рентой между собой. Выигрыш получает одна компания, а издержки несут несколько компаний. Поэтому погоня за рентой способна поглотить даже больше средств, чем достанется победителю в борьбе за исключительное право.

В-третьих, коррупция и поиск ренты неизбежно означают перераспределение ресурсов к менее эффективным участникам рынка, ведь чиновник заинтересован в поощрении тех, кто больше от него зависит.

В-четвёртых, коррупция препятствует структурным изменениям в экономике: молодые фирмы и отрасли, которые не успели обрасти связями, проигрывают в погоне за рентой тем, кто это давно успел сделать.

Таким образом, поиск политической ренты, неизбежно возникающий в силу того, что государственные органы власти распоряжаются значительной частью ресурсов общества и определяют правила экономической игры, приводит к созданию неравных условий хозяйствования, подрыву рыночной конкуренции, неэффективности и потерям общественного благосостояния.

Что можно сделать, чтобы уменьшить общественные издержки выполнения государством его необходимой, но внутренне противоречивой роли? Выход – в определении оптимальных правил, ограничивающих поведение государства. Их поиском занимается сравнительно молодая отрасль экономической науки – конституционная политическая экономия.⁹. Уже получены некоторые важные выводы, которые корректируют сложившееся, традиционное представление о микроэкономических функциях государства. Первый вывод состоит в том, что аллокативная функция государства – участие в размещении ресурсов, - не может быть основной. Здесь у государства нет сравнительного преимущества перед рынком. Попытки государства исправить такие «ошибки» рынка, как тенденция к монополизации, внешние эффекты, информационная асимметрия путём вмешательства в размещение ресурсов не дают гарантии улучшения рыночных результатов с точки зрения эффективности. Более того, сосредоточение деятельности государства на другой, основной функции, которая будет рассмотрена ниже, поможет рынку успешно решать ряд задач, с которыми он раньше не справлялся.

Снижение аллокативной роли государства существенно ослабляет стимулы к поиску политической ренты и коррупции. Политическая рента, получаемая частными фирмами, обеспечивается представителями власти путём перераспределения ресурсов в пользу рентоискателя. Если государственный орган власти ограничен в своём праве распоряжаться ресурсами, или вообще теряет такое право, то власть перестает быть привлекательной мишенью для компаний. Поиск ренты и захват регулировщика слишком затратны, а ожидаемые выгоды значительно уменьшаются.

В лице государства и рынка мы имеем дело с двумя несовершенными способами решения проблемы. Политический процесс, как мы видели, имеет много изъянов. Поэтому желательна «минимальная политизация экономического порядка» (Бьюкенен). Рынок же сводит до минимума количество экономических решений, которые принимаются политическим путём, т.е. через государственные органы действующие от лица общества.

Чтобы уменьшить аллокативную роль государства и обеспечить минимальную политизацию экономического порядка, теоретики общественного выбора предлагают придерживаться нескольких правил: (1) Государству не следует заниматься производством частных благ. Например, существование муниципальных бань, магазинов, аптек и даже муниципального общественного транспорта является экономически неоправданным. Социальные же цели предпочтительнее достигать через субсидии; (2) При наличии выбора: предоставлять ли общественные блага через государственный или через частный сектор, бремя доказательство того, может ли государство эффективнее рынка решить задачу аллокации ресурсов, возлагается на государство; (3) Государство не производит, а только предоставляет общественные блага. Государственные заказы на производство общественных благ размещаются в частном секторе на основе открытого конкурса; (4) Государство передаёт как можно больше ответственности за обеспечение общественными благами (ремонт дорог, пожарную охрану, дамбы и т.п.) на региональный и местный уровни. В ведении федерального центра остаются только блага общенационального уровня (оборона, фундаментальная наука, федеральные шоссе и т.п.). Это создаёт конкуренцию между региональными правительствами, заставляет их лучше учитывать запросы населения, повышает ответственность перед ним. В результате возрастает эффективность размещения ресурсов.

Анализ общественного выбора подводит к выводу о том, что основная микроэкономическая функция государства связана с его ролью арбитра. Именно здесь, а не в аллокации ресурсов, государство имеет сравнительное преимущество перед рынком. Эту функцию можно кратко определить как установление и подержание контрактного порядка. Только государство имеет возможность устанавливать «правила игры» в экономике и принуждать всех участников к соблюдению этих правил. Наиболее важной частью правил являются права собственности, то есть права людей владеть и использовать свою собственность как они считают нужным в рамках, опредёлённых законом. Рыночная экономика основана на добровольных сделках (трансакциях), которые представляют собой обмен правами собственности на товары, услуги и деньги. Определение и защита прав собственности поэтому имеют особое значение для создания надлежащих стимулов у участников рынка и достижения экономической эффективности. Эти права позволяют индивидам приобретать выгоды от своей деятельности, которые увеличивают их собственность и принуждают их нести издержки своей деятельности, которые уменьшают их собственность.

Чтобы правовая система была действенна права собственности должны быть:

• эксклюзивными (четкое указание того, кому принадлежат эти права);

• отчуждаемыми (разрешение на продажу, обмен правами);

• разделимыми (разрешение выделять отдельные права из пучка прав);

• универсальными (разрешение совершать рыночный обмен всеми имеющими ценность ресурсами).

Видный представитель теории общественного выбора У. Нисканен назвал правовую систему основным элементом «мягкой инфраструктуры рынка».

Если государство создаёт и обеспечивает функционирование такой инфраструктуры, то рыночный механизм может справляться с решением ряда проблем, с которыми традиционно связывали провалы рынка. Например, как доказал Р. Коуз, чёткое определение прав собственности на ресурсы и разрешение обмениваться этими правами позволяет во многих случаях решить проблему внешних эффектов без прямого государственного вмешательства. Ф. Хайек (Нобелевский лауреат, 1974 г.) пришёл к выводу, что эффективное функционирование рыночной экономики полностью зависит от того, насколько хорошо она «культивируется». Под «культивацией рынка» он понимал установление хорошо определенных и защищаемых законом системы прав собственности и соблюдения контрактов. При этом Ф. Хайек проводил различие между управлением и культивацией. Он считал, что рациональное управление рынком не только неэффективно, но и попросту невозможно. Процесс, который мы называем рынком слишком сложен, чтобы им можно было реально управлять.

1 Основателем теории общественного выбора по праву считается Джеймс Бьюкенен (род. в 1919 г.), Нобелевский лауреат 1986 г. Сам Бьюкенен считает источником большинства своих идей забытую диссертацию шведского экономиста Кнута Викселла, датируемую 1896 г.

2 П. Хейне. Экономический образ мышления. М.: 1991, с. 443.

3 П. Хейне. Экономический образ мышления. М.: 1991, с. 443.

4Известный американский экономист М. Фридман придерживается несколько иной точки зрения. Он полагает, что каждая сторона «железного треугольника», участвующего в государственной программе, – законодатели, бюрократы и их клиенты-избиратели, – заинтересована в щедром бюджетном финансировании. Поэтому нередки случаи, когда однажды принятые программы, необходимость в которых успела отпасть, продолжают существовать и финансироваться. Но даже тогда принцип «чем больше, тем лучше» всё же имеет пределы. Конкуренция между политиками и рамки госбюджета заставляют полтиков контролировать бюрократов, не позволяя им тратить намного больше, чем ценность создаваемых ими благ.

5 В 1994 г. автор данного учебника читал цикл лекций сотрудникам бюро по трудоустройству на станции Тайга (Кемеровская обл.). В учреждении работало 8 чел. Бюро было хорошо оснащено компьютерами и дорогой оргтехникой. Его сотрудники стажировались за границей. У начальника бюро была служебная машина и личный водитель. В то же время количество безработных на станции, на которой проживало всего около 2 тыс. жителей, не превышало 20 человек.

6 По материалам статей: Город умный. И лысый. К проблеме вырубки тополей Томск относится амбивалентно. – Томский вестник, 2001, 5 сен..; Озеленители трудятся в поте лица. – Буфф-сад, 2001, 27 дек.; Галина Шанина: «Горзеленхоз» зря называют злодеями с топорами, или озеленители зеленеют от скудного финансирования. Томский вестник, 2202, 15 фев.; Вырубят 2200 деревьев. – Красное знамя, 2003, 7 фев.; Мэрия наводит в городе порядок. – Вечерний Томск, 2003, 1апр.

7 См. Андерс Ослунд. Строительство капитализма. Рыночная трансформация стран бывшего советского блока. – М.: Логос, 2003, с.646-650.

8 См.: Эксперт, 2004, № 3, с.14.

9 Журнал с таким названием выходит в США под редакцией одного из основоположников теории общественного выбора Дж. Бьюкенена.

26