Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
МУ судебное красноречие.doc
Скачиваний:
28
Добавлен:
28.05.2015
Размер:
256.51 Кб
Скачать

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Российский государственный профессионально-педагогический университет»

Институт лингвистики

Кафедра русского языка и культуры речи

ЗАДАНИЯ К КОНТРОЛЬНОЙ РАБОТЕ ПО ДИСЦИПЛИНЕ

«Судебное красноречие»

И МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ ДЛЯ ЕЕ ВЫПОЛНЕНИЯ

для студентов заочной формы обучения

Екатеринбург 2012

Задания к контрольной работе по дисциплине «Судебное красноречие» и методические указания для ее выполнения. Екатеринбург, ФГАОУ ВПО «Рос. гос. проф.- пед. ун-т», 2012. 41 с.

Составитель канд. фил. наук, доцент И.Г. Гончаренко

Рецензент доктор пед. наук, профессор А.А. Евтюгина

Одобрены на заседании кафедры русского языка и культуры речи. Протокол от « 9 » февраля 2012 г. № 6 .

Заведующая кафедрой А.А. Евтюгина

Рекомендованы к печати методической комиссией Института социологии и права РГППУ. Протокол от «19» марта 2012 г. № 7/3.

Председатель методической

комиссии ИнЛин РГППУ Т.А. Знаменская

© ФГАОУ ВПО «Российский государственный профессионально-педагогический университет», 2012

© Гончаренко И.Г.

Введение

Выполнение контрольной работы является необходимым условием для достижения цели курса «Судебное красноречие», состоящей в формировании у студентов системы знаний, умений и навыков, связанных с подготовкой и произнесением публичной судебной речи. Результаты выполнения контрольной работы должны свидетельствовать о степени овладения риторическими умениями и навыками, об уровне знаний, приобретенных студентами в ходе изучения дисциплины.

Контрольная работа предполагает риторический анализ одного текста и составление одной судебной (защитительной или обвинительной) речи. Тексты для риторического анализа и материалы для составления речей распределены по десяти вариантам. Каждый студент получает один вариант заданий.

Риторический анализ следует вести в соответствии с планом, опираясь на предложенный образец. Анализ текста имеет дидактическую направленность: пункты плана соответствуют основным разделам риторики (аргументация, композиция, тропы и фигуры), в ходе выполнения анализа студенту необходимо продемонстрировать теоретические знания по дисциплине.

Тексты, предлагаемые для анализа, по большей части принадлежат известным юристам XIX века и с современной точки зрения не могут рассматриваться как образцовые. Их включение в состав контрольной работы продиктовано задачей познакомить студентов с выступлениями выдающихся судебных ораторов прошлого. Тексты печатаются со значительными сокращениями. Источники, в которых можно найти полные тексты, указаны в списке литературы.

Практическая часть контрольной работы заключается в составления текста обвинительной или защитительной речи. Текст речи должен составляться на основе конкретных материалов – фабул реальных преступлений, изложенных в контрольных работах (имена и даты изменены). Хотя предлагаемые фабулы не могут заменить реальные материалы дел, фактическая информация содержится в них в достаточном для создания текста количестве.

Составленный текст должен обладать качествами точности, логичности, чистоты, богатства, выразительности, правильности. Кроме того, поскольку судебная речь является разновидностью аргументирующей речи, в тексте должна содержаться аргументация, а также должны быть представлены такие композиционные элементы, как анализ и оценка собранных по делу доказательств, обоснование квалификации преступления, соображения о мере наказания. Требования, которым должна отвечать судебная речь, можно найти в указанной в конце литературе.

Текст не должен быть дословным повторением изложенных в задании фактических материалов.

ПЛАН РИТОРИЧЕСКОГО

АНАЛИЗА ТЕКСТА

I. Цель и тип речи (см.: Ивакина, 1999, С. 42-75; Введенская, Павлова, 2002, С. 362-381, 426-482).

II. Тезис и аргументация (см.: Ивакина, 1999, С. 78-117; Введенская, Павлова, 2002, С. 382-415; Зарецкая, 2002, С. 107-258; Волков, 2003, С. 105-188). Тезис – мысль или положение, истинность которого требуется доказать; аргумент – мысль или положение, которое используется для доказательства истинности или ложности тезиса. Типы аргументов: рациональные (к причинно-следственным связям, к здравому смыслу, к данным; аргументы к норме – к авторитету, к прецеденту и др.) и нерациональные (аргументы к лицу, к человеку, к благородным чувствам, лесть и др.). Способы аргументации: восходящая («сильные» аргументы предшествуют «слабым»), нисходящая («слабые» аргументы предшествуют «сильным»), нисходяще-восходящая аргументация, дедуктивная и индуктивная аргументация.

III. Композиция речи. Тип вступления (естественное, внезапное, ораторское, интригующее) и заключения (логический итог сказанного, резюме, призыв к действию, эмоциональная кульминация) (см.: Ивакина, 1999, С. 122-145; Стернин, 2003, С. 105-113, 143-148).

IV. Речевые средства воздействия. Тропы (эпитет, сравнение, метафора, метонимия, гипербола) и фигуры речи (инверсия, антитеза, градация, анафора, риторическое обращение, восклицание, риторический вопрос). Функции риторических фигур и тропов (см.: Ивакина, 1999, С. 22-39).

ПРИМЕРНЫЙ ОБРАЗЕЦ

РИТОРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ТЕКСТА

Из речи Ф. Н. Плевако в защиту Прасковьи Качки, обвинявшейся в предумышленном убийстве.

Господа присяжные! Накануне, при допросе экспертов, председатель обратился к одному из них с вопросом: «По-вашему, выходит, что вся душевная жизнь обусловливается состоянием мозга?» Вопросом этим брошено было подозрение, что психиатрия в ее последних словах есть наука материалистическая и что, склонившись к выводам психиатров, мы дадим на суде место «материалистическому» мировоззрению. Нельзя не признать уместность вопроса, ибо правосудие не имело бы места там, где царило бы подобное учение, но вместе с тем, надеюсь, что вы не разделите того обвинения против науки, какое сделано во вчерашнем вопросе господина председателя. В области мысли действительно существуют, то последовательно, то рядом два диаметральных объяснения человеческой жизни – материалистическое и спиритуалистическое. Первое хочет всю нашу духовную жизнь свести к животному, плотскому процессу. По нему, наши пороки и добродетели – результат умственного здоровья или расстройства органов. По второму воззрению – душа, воплощаясь в тело, могуча и независима от состояния своего носителя.

Ссылаясь на примеры мучеников, героев и т.п., защитники этой последней теории совершенно разрывают связь души и тела. Но если против первой теории возмущается совесть и ее отвергнет ваше нравственное чувство, то и второе не устоит перед голосом вашего опытом богатого здравого смысла. Допуская взаимодействие двух начал, но не уничтожая одно в другом, вы не впадете в противоречие с самым высшим из нравственных учений, христианским. Это возвысившее дух человеческий на подобающую высоту учение само дает основание для третьего, среднего между крайностями воззрения.

В библейских примерах (Ханаан, Вавилон и т.п.) защита доказывала, что наследственность признавалась уже тогда широким учением о милосердии, о филантропии путем материальной помощи, проповедуемой Евангелием. Защита утверждала то положение, что заботой о материальном довольстве страждущих и неимущих признается, что лишения и недостатки мешают росту человеческого духа.

Те же воззрения о наследственности сил души и ее достатков и недостатков признавались и историческим опытом народа. Можно припомнить наше древнерусское предубеждение к Ольговичам и расположение к Мономаховичам, оправдывавшееся фактом, состоящем в том, что рачитель и оберегатель мира Мономах воскрешался в род его потомков, а беспокойные Ольговичи отражали хищнический инстинкт своего прародича. Защитник опытами жизни доказывал, что вся наша практическая мудрость, наши вероятные предположения созданы под влиянием двух аксиом житейской философии: влияния наследственности и материальных плотских условий в значительной дозе на физиономию и характер души и ее деятельности.

Установив точку зрения на вопрос, защитник прочел присяжным страницы из Каспара, Шюлэ, Гольцендорфа и др., доказывающих то же положение, которое утверждалось и вызванными психиатрами.

Само возникновение Прасковьи Качки на свет было омерзительно. Это не благословенная чета предавалась естественным наслаждениям супругов. В период запоя, в чаду вина и вызванной им плотской сладострастной похоти, ей дана жизнь. Ее носила мать, постоянно волнуемая сценами домашнего буйства и страхом за своего грубо-разгульного мужа. Вместо колыбельных песен до ее младенческого слуха долетали лишь крики ужаса и брани да сцены кутежа и попоек. Она потеряла отца будучи шести лет. Но жизнь от этого не исправилась. Мать ее, может быть, надломленная прежней жизнью, захотела пожить, подышать на воле, но она очень скоро отдалась погоне за своим личным счастьем, а детей бросила на произвол судьбы. Словом, семя жизни Прасковьи Качки было брошено не в плодоносный тук, а в гнилую почву. Каким-то чудом оно дало – и зачем дало? – росток, но к этому ростку не было приложено заботы и любви: его вскормили и взлелеяли ветры буйные, суровые вьюги и беспорядочные смены стихий. Воспитание доразрушило то, чего не могло разрушить физическое нездоровье. О влиянии воспитания нечего и говорить. Не все ли мы теперь плачемся, видя, как много бед у нас от нерадения семейств к этой величайшей обязанности отцов?

Наступил последний день. К чему-то страшному она готовилась. Она отдала первой встречной все свои вещи. Видимо, мысль самоубийства охватила ее. Но еще раз захотелось взглянуть на Байрашевского. Она пошла. На беду попросили запеть ее любимую песню из Некрасова «Еду ли ночью по улице темной». Кто не знает могучих сил этого певца страданий; кто не находил в его звучных аккордах отражения своего собственного горя, своих собственных невзгод? И она запела… и каждая строка поднимала перед ней ее прошлое со всем его безобразием и со всем его гнетом, надломившим молодую жизнь. Душа ее надрывалась, а песня не щадила, рисуя и гроб, и падение, и проклятие толпы. И под финальные слова: «Или пошла ты дорогой обычной и роковая свершилась судьба» – преступление было сделано.

Сцена за убийством, поцелуй мертвого, плач и хохот, констатированное всеми свидетелями истерическое состояние, видение Байрашевского… все это свидетельствует, что здесь не было расчета, умысла, а было то, что на душу, одаренную силой в один талант, насело горе, какого не выдержит и пятиталантная сила, и она задавлена им, задавлена не легко, не без борьбы. Больная боролась, сама с собой боролась. В решительную минуту, судя по записке, переданной Малышеву для передачи будто бы Зине, она еще себя хотела покончить, но по какой-то неведомой для нас причине одна волна, что несла убийство, перегнула другую, несшую самоубийство, и разрешилась злом, унесшим сразу две жизни, ибо и в ней убито все, все надломлено, все сожжено упреками неумирающей совести и сознанием греха.

Я знаю, что преступление должно быть наказано и что злой должен быть уничтожен в своем зле силой карающего суда. Но присмотритесь к этой, тогда 18-летней женщине, и скажите мне, что она? Зараза, которую нужно уничтожить, или зараженная, которую надо пощадить? Не вся ли жизнь ее отвечает, что она – последняя? Нравственно гнилы были те, кто дал ей жизнь. Росла она как будто бы между своими, но у ней были родственники, а не было родных, были производители, но не было родителей. Пусть, по счастливому выражению псалмопевца, правда и милость встретятся в вашем решении, истина и любовь облобызаются. И если эти светлые свойства правды подскажут вам, что ее «я» не заражено злом, а отвертывается от него и содрогается и мучится, не бойтесь этому кажущемуся мертвецу сказать то же, что вопреки холодного расчета и юдольной правды книжников и фарисеев сказано было Великой и Любвеобильной Правдой четверодневному Лазарю: «гряди вон».

Пусть воскреснет она, пусть зло, навеянное на нее извне, как пелена гробовая спадет с нее, пусть правда и ныне, как и прежде, живит и чудодействует! И она оживет. Сегодня для нее великий день. Бездомная скиталица, безродная, ибо разве родная ее мать, не подумавшая, живя целые годы где-то, спросит: а что-то поделывает моя бедная девочка, – безродная скиталица впервые нашла свою мать – родину, Русь, сидящую перед ней в образе представителей общественной совести. Раскройте ваши объятия, я отдаю ее вам. Делайте, что совесть вам укажет. Если ваше отеческое чувство возмущено грехом детища, сожмите с гневом объятия, пусть с криком отчаяния сокрушится это слабое создание и исчезнет. Но если ваше сердце подскажет вам, что в ней, изломанной другими, искалеченной без собственной вины, нет места тому злу, орудием которого она была; если ваше сердце поверит ей, что она, веруя в Бога и в совесть, мучениями и слезами омыла грех бессилия и помраченной болезнью воли, – воскресите ее, и пусть ваш приговорбудет новым рождением ее на лучшую, страданиями умудренную жизнь.

I. Цель и тип речи. Цель защитительной речи Ф.Н. Плевако – убедить присяжных заседателей в том, что в момент совершения убийства обвиняемая Прасковья Качка находилась в «припадке умоисступления и совершенного беспамятства», т.е. состоянии аффекта, и добиться тем самым смягчения наказания.

II. Тезис и аргументация. Тезис получает явную формулировку только в конце выступления: Качка совершила преступление в состоянии аффекта («припадке умоисступления»). Стремясь доказать данный тезис, оратор опирается на идею детерминизма (обусловленности характера обстоятельствами), что представляет собой подмену изначального положения о диалектической взаимосвязи между детерминизмом и свободой выбора, то есть риторическую уловку. В результате оратор получает возможность пользоваться исключительно материалистическими доводами, отводя в то же время упреки в материализме. Рациональные аргументы, приводимые оратором, должны подтвердить положение о социально-психологическом детерминизме. Это аргументы к авторитетному источнику и к прецеденту (библейские примеры и примеры из русской истории – сопоставление Ольговичей и Мономаховичей, ссылки на работы известных психиатров –Каспара, Шюлэ, Гольцендорфа) и к причинно-следственным связям (характеристика обстоятельств рождения и воспитания подсудимой). Первое место среди всех аргументов занимают аргументы к авторитету, то есть нестрогие рациональные аргументы, ибо оратору необходимо скрыть подмену положения о противоречивой природе человека. По этой же причине во вводной части выступления оратор обращается к здравому смыслу («аксиомам житейской философии»). Аргумент, призванный доказать невменяемость подсудимой в момент совершения убийства, – аргумент к данным (характеристика обстоятельств совершения преступления – исполнение песни на стихи Некрасова, «поцелуй мертвого, плач и хохот»). Убедительность рациональной аргументации ставит под сомнение тот факт, что ею подтверждается материалистическое положение об отсутствии у человека свободы выбора, поэтому в концовке вводятся эмоциональные аргументы: аргументы к благородным чувствам (в частности к милосердию), причем утверждается, что милосердие является единственно справедливым отношением к подсудимой («Не с ненавистью, а с любовью судите, если хотите правды»). Оратор обращается к совести слушателей («Делайте, что совесть вам укажет»), а также приводит нестрогий рациональный аргумент – аргумент к нравственной норме: во-первых, присяжным заседателям предписывается судить так, как если бы они были любящими отцами подсудимой, во-вторых, они должны отнестись к Качке как к «больной», то есть помочь ей нравственно «излечиться». По ходу развертывания текста если не степень убедительности, то, по крайней мере, эмоциональная сила аргументов возрастает. Таким образом, рациональная аргументация располагается нисходящим способом, а эмоциональная – восходящим.

III. Композиция речи. Вступление речи носит отчетливо выраженный интригующий характер. Цитирование вопроса председателя может быть определено как «обнажение приема». Вместе с тем во введении максимально заостряется проблема: оратор намеренно сталкивает взаимоисключающие мнения. Заключение выступления содержит призыв к аудитории помиловать подсудимую, который одновременно является эмоциональной кульминацией.

IV. Речевые средства воздействия. Оратор владеет большим арсеналом выразительных средств. В тексте присутствуют почти все разновидности тропов. Наибольшей выразительностью обладают развернутые метафоры. Так, Качка и ее судьба отождествляются с семенем и ростком: «семя жизни Прасковьи Качки было брошено не в плодоносный тук, а в гнилую почву. Каким-то чудом оно дало – и зачем дало? – росток, но к этому ростку не было приложено заботы и любви: его вскормили и взлелеяли ветры буйные, суровые вьюги и беспорядочные смены стихий»; присяжные заседатели отождествляются с отцами. Абстрактные понятия, являющиеся признаками каких-либо действий, метафорически уподобляются самостоятельно действующим живым существам (гипостазирование): «пусть… правда и милость встретятся в вашем решении, истина и любовь облобызаются», «пусть правда и ныне, как и прежде, живит и чудодействует». Подсудимая получает контрастные метафорические характеристики, основанные на преувеличении (гиперболе): «зараженная» / «зараза», «воскресшая» / «кажущийся мертвец», причем истинная оценка однозначно закреплена за первыми членами пар этих контрастных наименований. Оратором активно используются сравнения («пусть зло, … как пелена гробовая, спадет с нее») и эпитетыдемоническая сила среды», «светлые свойства правды»).

Репертуар риторических фигур так же разнообразен, как и репертуар тропов. В тексте встречаются фигуры повтора: «у нее были родственники, но не было родных, были производители, но не было родителей» (повтор и обыгрывание однокоренных слов и слов, содержащих тождественные суффиксы), «Пусть воскреснет она, пусть зло… спадет с нее, пусть правда… живит и чудодействует» (анафорический повтор). Текст насыщен инверсиями: «его вскормили и взлелеяли ветры буйные» вместо: буйные ветры вскормили его. В тексте можно обнаружить антитезы: «Это не благословенная чета предавалась естественным наслаждениям супругов. В период запоя, в чаду вина и вызванной им плотской сладострастной похоти ей дана жизнь», «семя жизни Прасковьи Качки было брошено не в плодоносный тук, а в гнилую почву». Оратором широко используются реминисценции из Ветхого и Нового Заветов. Высокую степень экспрессии сообщают речи риторические вопросы: «Но присмотритесь к этой, тогда 18-летней женщине, и скажите мне, что она? Зараза, которую нужно уничтожить, или зараженная, которую надо пощадить? Не вся ли жизнь ее отвечает, что она – последняя?» и восклицания: «Пусть воскреснет она, пусть зло, навеянное на нее извне, как пелена гробовая, спадет с нее, пусть правда и ныне, как и прежде, живит и чудодействует!» Следует отметить, что удельный вес фигур и тропов увеличивается по мере приближения к концовке выступления. Повышение экспрессии в финальной части выступления в совокупности с эмоциональной аргументацией произвело на присяжных заседателей необходимое впечатление. В результате суд принял решение о том, чтобы признать Прасковью Качку невменяемой в момент совершения преступления и отправить на лечение.