Петренко В.Ф. Психосемантика сознания

(см. эксп. 1). Однако в эти кластеры объединились фразеоло­ гизмы, стоящие на отрицательных полюсах этих факторов, т. е. на полюсах нецеленаправленности и аморальности. Содержа­ ние кластеров строится не на основе бинарных оппозиций, как чаще всего бывает в факторно-аналитическом эксперименте; полюса факторов задают содержание независимых больших кластеров, объединяющих объекты на низких уровнях сходства. Малочисленные фразеологизмы, находящиеся на положитель­ ных полюсах всех трех факторов (целенаправленность, мораль­ ность и сила личности), образуют единый кластер положитель­ но-активного поведения («жить своим умом», «держать себя в узде», «не лезть за словом в карман», «бороться с самим со­ бой», «заглядывать вперед» и т. д.).

Наибольший интерес в плане интерпретации представляют для нас кластеры, выделенные на средних уровнях сходства, так как группировка факторов на низких уровнях сходства вос­ производит в целом полученные результаты первого факторно­ го эксперимента.

Рассмотрим подклаетеры первого большого класса фразеоло­ гизмов— нецеленаправленности поведения (рис. 15). Он разби­ вается на ряд подкластеров, отражающих ряд аспектов этой нецеленаправленности.

Первый подкластер включает следующие фразеологизмы: 9) строить воздушные замки; 20) витать между небом и зем­ лей; 6) вариться в собственном соку; 8) не видеть дальше сво­ его носа; 31) вертеться как бедка в колесе.

Общим содержанием, объединяющим эти фразеологизмы, является, очевидно, отсутствие у некоего субъекта (или субъ­ ектов) 'адекватного образа 'внешнего мира, действительности, т. е. общий, смысл, присущий всему классу фразеологизмов, ха­ рактеризующих нецеленаправленность поведения, конкретизи­ руется в этом кластере как нецеленаправленность в силу не­ адекватности представлений о действительности.

Неадекватность представлений о мире может быть конкре­ тизирована в каждом отдельном фразеологизме как бы добав­ лением к двум родовым архисемам — «нецеленаправленность поведения» и «неадекватность образа действительности» — диф­ ференциальных признаков, превращающих фразеологизм в не­ которую неповторимую идентичность. Например, фразеологизм «вариться в собственном соку» дает причину этой неадекватно­ сти образа мира в отсутствии контакта с ним, а «вертеться как белка в колесе»—в затруднении контактов с миром в силу де­ фицита времени и т. п. Архисема, или 'формула, этого подкластера: образ мира субъекта Ф действительности, где Ф —не­ соответствие.

Еще раз подчеркнем гораздо большую произвольность на­ шей интерпретации результатов кластерного анализа по срав­ нению с факторно-аналитическим экспериментом. В нашей ин­ терпретации мы формализуем содержание образного фразеоло-

151

I

гизма, переводим его на язык деятельностных структур, опира3 ясь на понятия теории деятельности, работаем с фразеологиз­ мом как с лексемой, ,а не как с образом. Образное же содер­ жание фразеологизма бес-конечно богаче и несет в себе множе­ ство дополнительных смыслов и нюансов. Сходство образног наполнения фразеологизмов влияет и на их объединение, труп-, пировку на высоких уровнях сходства. Н'апример, наиболее, близкими в .классификационном дереве оказались фразеологиз­ мы «строить воздушные замки» и «витать .между небом и земч лей».

Второй июдклаетер первого большого класса включает сле­

Мы 'интерпретируем содержание этого кластера как сниже­ ние, затруднение собственной активности, субъективности и це4

лять»); в) оттягиванием времени реализации этой деятельност" («ходить вокруг да около», «тянуть кота за хвост» и т. п. Фор­ мула подкластера: цель наличная Ф цели деятельности.

На достаточно низком уровне сходства с первыми тремя подкластерами объединяется фразеологизм № 54 — «купить ко­

констатация нарушений целенаправленности деятельности в звене целеполагания. Это констатация невозможности реализа­

152

Фразеологизмы этой группы объединены описанием некото­ рой активности субъекта, не соотнесенной с «наличной ситуаци­ ей. Негибкость, аутичноеть поведения человека характеризуют­ ся через эти фразеологизмы как отсутствие ориентировки в объектной и социальной действительности, несоотнесенность с ней цели действия. Формула подкластера: цель Э> действитель­ ность.

Перейдем к рассмотрению .второго большого класса фразе­ ологизмов, фиксирующих проявления «аморальности». Отме­ тим, что все фразеологизмы этого оценочного класса подразу­ мевают наряду с субъектом деятельности некоего другого субъ­ екта (или субъектов), по отношению к которому, вернее, во вред которому и реализуется деятельность. Можно сказать, что все эти фразеологизмы реализуют субъект-субъектные отноше­ ния [см.: 146] или субъект-объект -субъектные отношения [см.: 202]. Можно «высказать гипотезу, что оценочная компонента во­ обще возникает тогда, когда в описании индивидуальных осо­ бенностей человека имманентно присутствует характеристика его отношения к другому человеку или людям. Говоря, напри­ мер, что этот человек тревожный или уверенный, мы только описываем его индивидуальныеособенности, но, говоря, что этот человек гордый, мы имманентно и 'оцениваем его, так как гордость характеризует его поведение по отношению к другим.

Субъект-субъектные отношения, нашедшие отражение во фразеологизмах нашего второго 'большого оценочного класса (рис. 16), можно охарактеризовать с другой позиции анализа и как проявление ди ал ©личности.

Семантический кластер «аморальность» также распадается на ряд подкластеров. Первый подкластер этого большого клас­ са представлен фразеологизмами: 15) чужими руками жар за­ гребать; 26) рыться в грязном белье; 37) держать камень за пазухой; 25) плевать в душу; 50) подложить свинью; 3) валить с больной головы на здоровую; 47) наступать на любимую мо­ золь; 35) выносить сор из избы; 60) показать кузькину мать.

Последний из фразеологизмов этого подкластера («показать кузькину мать») присоединяется ко осей группе на достаточно низком уровне сходства и выражает, очевидно, общий неконкретизированный смысл всей группы фразеологизмов этого под­ кластера: некий субъект А (или группа субъектов) реализует предикат «делать плохо» некоему субъекту В («ли группе субъектов). Остальные фразеологизмы содержат также допол­ нительные признаки (семы): «делать плохо» в моральном пла­ не я делать это недозволенными средствами. Предикат «делать

1S3

плохо другому» конкретизируется в единичных фразеологизма* и может быть раскрыт следующим образом: использовать др_ того человека не как субъекта деятельности, а как средство р ализации собственных целей («чужими руками жар загр' бать»), как средство удовлетворения любопытства в социаль; но неприемлемой форме («рыться в грязном белье») .или ди; иредитировать другого человека в глазах третьих лиц («выно сить сор из избы»). В последнем фразеологизме признак «со знателыгасти» в нанесении вреда виртуальный, человек може; «выносить сор» и из собственной «избы», имея целью вызвать; например, жалость или сочувствие у другого человека, а в ка; честве побочного результата получать снижение ценности соб' ственного образа в глазах других. Наконец, «вынося сор из чу жой избы», он может не иметь цели снизить ценность образ «хозяина избы» в глазах третьих лиц, а стремиться увеличит, ценность собственного образа в глазах этих лиц за счет демон, страции своей информированности.

Таким образом, семантически фразеологизмы второго боль того кластера, описывающие взаимодействие в диаде, оказы ваются .несравненно сложнее фразеологизмов первого кластера описывающих нецелбнаправленную активность единичного субъ; екта.

Второй подкластер кластера «аморальность» включает еле дующие фразеологизмы: 10) втирать очки; 48) обводить вокру; пальца; 29) брать на пушку; 51) пускать пыль в глаза.

Инвариантное содержание — семантический признак, объ: единяющий эти фразеологизмы, — очевидно, задано предикате «обманывать», т. е. использовать другого человекак как средств во для достижения собственных целей, поставляя ему неверну" информацию о собственных целях, социальной или предметно" действительности.

К первым двум подкластерам примыкают на более низких уровнях сходства фразеологизмы: 66) ловить рыбу в мутной воде; 64) как сыр в масле кататься; 56) снимать пенки.

Общий смысл этих фразеологизмов включает признак нече­ стности —семантически очень многоплановый и сложный. Нет честность заключается в несоответствии индивидуальных цен* ностей субъекта и форм их реализации неким общественным ценностям и нормам при внешней демонстрации признания этих норм. Признак нечестности явно не содержится в последних двух фразеологизмах, но к нему ведет цепочка осознаваемых или 'неосознаваемых умозаключений: «жить очень хорошо»—; значит в конечном итоге жить за чей-то счет, так как материаль­ ные ресурсы в обществе ограничены, и, чрезмерно потребляя материальные ценности, субъект оставляет кого-то без необхо­ димого. Признак обмана также явно не содержится во фразе­ ологизме «как сыр в масле кататься», но коннотация комфорт­ ности, мягкости содержится во всех трех словах «сыр», «мас­ ло», «кататься», не позволяя актуализироваться признаку «на-

154

сильетвенного отторжения» этих благ у других и оставляя воз­ можной только форму обмана.

Третий подклаетер семантического класса «аморальность» включает фразеологизмы: 23) и вашим и нашим; 32) держать •нос по ветру; 19) идти по линии наименьшего сопротивления; 39) дрожать .над «шейкой; 70) себе на уме.

Фразеологизмы этой группы, по-видимому, описывают пове­ дение субъекта, связанное с изменением ценностных ориента­ ции, целей и жизненных задач в зависимости от житейских об­ стоятельств, но с пользой для самого субъекта и в конечном итоге во вред для других участников совместной деятельности, в которую этот субъект включен. Иными словами, некий субъ­ ект оказывается .слабым звеном в совместной деятельности за счет неустойчивости ценноетно-мотивационной структуры его личности: на него нельзя положиться. Фразеологизмы этой группы подразумевают, очевидно, и отсутствие у субъекта, к которому приложимы эти высказывания, неких высших надын­ дивидуальных, «трансцендентальных» ценностей, стоящих выше непосредственных прагматических ценностей и обусловливаю­ щих устойчивость поведения человека и его кооперацию с другими в ситуациях, когда совместная деятельность требует встать выше эгоистических и эгоцентрических интересов.

Наконец, третий самостоятельный семантический класс фра­ зеологизмов, полученный группировкой оценочно-положитель­ ных полюсов всех трех факторов, интерпретируется как кластер «положительного, целенаправленного», 'активного поведения и включает следующие фразеологизмы: 13) держать свое слово; 16) жить своим умом; 38) держать себя в узде; 24) не оста­ ваться .в долгу; 43) не лезть за с ловом в карман; 28) бороться с самим собой; 41) заглядывать вперед; 52) уходить в себя;

17)знать свое место; 7) делать веселую мину при плюхой игре;

55)сглаживать острые углы.

Вотличие от двух предыдущих больших подклаетеров, включающих фразеологизмы, описывающие те или иные формы неадекватности поведения субъекта, и расположенных на нега­ тивных по содержанию полюсах факторов первого эксперимен­ та, фразеологизмы немногочисленного третьего кластера объ­ единили те из них, которые стояли на положительных полюсах всех трех факторов первого эксперимента, т. е. на полюсах «са­ моконтроля», «моральности» и «уверенности». Исходя из боль­ шого количества фразеологизмов «самоконтроля» и «мораль­ ности», назовем этот кластер «осмотрительность».

Впервом эксперименте, используя фразеологизмы в «режи­ ме употребления» для характеристики обобщенных образов других людей (ролевые позиции), мы показали, что такое упо­ требление фразеологизмов позволяет дифференцировать их по некоторым базисным измерениям, специфицирующим характер индивидуальности и совместной деятельности людей. Другими словами, сам факт построения семантического пространства

155

фразеологизмов на базе шкалирования обобщенных образов других людей свидетельствует о наличии внутренней структур искусственных текстов, порождаемых испытуемым при соотнесе нии фразеологизма и образа другого человека. К таким базис-| ным измерениям, как показал эксперимент, относятся фактор

та деятельности). Являясь характеристиками субъекта деятель «ости, они характеризуют и деятельность, в рамках которой] субъект получает эту характеристику. Действительно, ролевы позиции — обобщенные человеческие образы-типажи («деловой] человек», «неудачник», «работяга», «лидер», «интеллигент» т. п.) —являются, по сути, производными от неких обобщенны»

деятельностей и стилей жизни, которые они реализуют, анало-'j гичяо тому, как слова «сталевар» или «лесоруб» являются (про­ изводными от фраз «варить сталь» или «рубить лес». За роле еыми позициями стоят обобщенные представления о стилях жизни, включающих специфику деятельности, характер ценно­ стей, способы решения субъектом жизненных проблем. Очевид­ но, соотнесение деятельностных структур, имплицитно содержа­ щихся во фразеологизме и в наличной житейской ситуации, и обусловливает рефлексию этой ситуации в 'обыденном, житей­ ском сознании. При этом рефлексия возможна на разных уров­ нях 'сознания, с разной степенью детализации опосредующих ее структур. Так, уже простая оценка «хорошо» («плохо») есть рефлексия ситуации в обобщенных, недифференцированных эмоциональных эталонах.

Второй эксперимент по классификации фразеологизмов с построением кластерной структуры выявил более детализиро­ ванную систему категоризации и семантических признаков, им­ плицитно присущих фразеологизмам. Так, например, категорияфактор «яецелвналравленяоеть — целенаправленность» (поведе­ ния) дифференцируется на более дробные основания категори­ зации: неадекватность поведения в силу неадекватности «обра­ за мира» субъекта самой действительности; неадекватность по­ ведения в силу излишней зависимости от внешних условий; не­ адекватность поведения в силу отсутствия цели действия или подмены ее несущественной активностью; неадекватность пове­ дения в силу несоответствия его цели внешним условиям; не­ адекватность поведения в силу игнорирования внешних усло­ вий при реализации цели.

Для описания выделяемых структур категоризации возника­ ет необходимость в некотором метаязыке, репрезентирующем их не обыденному, а научному сознанию'—сознанию исследовате­ ля, описывающего их в 'системе научных, семантически более однозначных понятий. Остановимся на этом подробнее. Являясь предикатами, описывающими в образной форме некое действие, субъектные фразеологизмы, как и другие предикаты (напри­ мер, глаголы), описывают отношения между объектами (аргу-

156

ментами). Так, четырехместный предикат «покупать», отвечая на вопросы «кто, у кого, что и за сколько?», описывает отноше­ ние между аргументами «продавец», «покупатель», «товар», «количество денег», а двухместный предикат «любит» описы­ вает отношения двух аргументов.

Восстановление недостающих членов (аргументов) отноше­ ния осуществляется через анализ степени «местности» предика­ та, т. е. выяснения того», является -ли предикат одно-, двух-, трехместным и т. д.

В лингвистике эта проблематика фигурирует под рубрикой «Восстановление смысловой неполноты текста» [см.: 142]. Отме­ ним, что три 'анализе глагольных форм лингвистика сталкива­ ется с проблемой оценки 'количества мест, присущих тому или •иному .предикату. Например, полагают, что предикат «ударить» двухместный: «кто и кого?», но могут быть заданы вопросы и •о том, за что, как сильно, по какому месту и т. п. Формальные критерии для определения степени (местности предиката нам неизвестны, « в реальной практике исследователь опирается на свое лингвистическое чутье, на контекст высказывания.

Аналогично для раскрытия содержания таких предикатных форм, как субъектные фразеологизмы, необходимо реконструи­ ровать аргументы — заполнить места отношения, задаваемого фразеологизмом. И здесь мы сталкиваемся с еще более слож­ ным случаем по сравнению с анализом глагольных форм, так как за счет образного, метафорического содержания фразеоло­ гизмов номинация (обозначение) членов отношения задается не в (конкретной предметной, а в коянотативной форме. Например, фразеологизм «ловить рыбу в мутной воде» имеет, конечно, не прямой, а переносный смысл, и слово «рыба» по коннота­ ции соответствует некоей ценности, некоему благу. Восстанов­ ление аргументов этого много местного .предиката подразумева­ ет субъекта, совершающего действие по добыванию этого блага («рыбы») в месте, среде, которая обозначается как «мутная во­ да». Качество «мутная» подразумевает негативную коннотацию и тогда имплицитно входит в качество еще одного аргумента — неких нормативных, социально одобряемых мест, или сред, где действие дозволительно, и тем самым задает еще отношение между социально одобряемым и (неодобряемым. В этом случае отрицательная коннотация слова «мутная» либо распространя­ ется на всю характеристику действия как неодобряемого и тре­ бует введения аргумента социально одобряемого действия, что­ бы раскрыть специфику того, что не одобряется, либо качество «мутная» .выступает в более прямом своем значении, и тогда негативная коннотация этого фразеологизма заключается в том, что в «качестве аргумента этого сложного отношения подразу­ меваются еще некие субъекты, для которых «мутность» ситуа­ ции не позволяет совершить действия для получения блага, а описанный ранее субъект почему-либо обладает этой возмож­ ностью. Для этого случая трактовки фразеологизма требуется

157

Для описания содержания фразеологизмов, таким образом, требуется построение некоего метаязыка, фиксирующего базис­ ные аргументы (или глубинные роли, в терминах Филмора), че­ рез описание отношений которых раскрывается содержание* фразеологизмов. Для более простого класса субъектных фразе­ ологизмов, описывающих индивидуальную деятельность субъ­ екта, мы топыталиеь задать эти отношения, введя простые сим­ волы. Однако эта попытка скорее иллюстрация необходимого-" движения по формализации содержания фразеологизма, и со­ здание метаязыка, описывающего рефлексивные структуры,— насущная задача. Тем не менее существует определенный задел* для решения этой задачи.

Имеющаяся система понятий в теории деятельности А. Н. Ле­ онтьева: мотив, цель, деятельность, действие, операция, субъ­ ект, объект и т. д. [см.: 136] — или в теории падежной грам­ матики Ч. Филмора: агент (одушевленный инициатор дейст­ вия), контрагент (сила, противодействующая действию), пациенс (субъект, испытывающий воздействие), объект (предмет, подвергающийся действию), результат (вещь или физическоесостояние, возникающее в результате действия), инструмент (орудие или средство действия), место и время действия и т. д. [см.: 261; 262], семантические теории Ю. Д. Апресяна [см.: 7],. Шевка [см.: 276] задают основу такого метаязыка деятельностных структур, хотя, очевидно, не описывают всего богатства глубинных семантических ролей [см.: 184].

Хорошо описывая деятельность субъекта в предметном ми­ ре, понятийный аппарат этих теорий оказывается менее приспо­ собленным для описания деятельности субъекта в ментальном'' психическом плане, в частности, для описания рефлексии соб­ ственной деятельности. Требуется расширение исходного смыс­ ла семантических ролей для описания и совместной деятельно­ сти людей и их общения. Наряду с глубинными ролями субъек­ та (агента), мотива, цели, инструмента (средства) деятельно­ сти должны существовать и такие роли, как «образ Я субъек­ та», или «образ идеального Я», или «образ меня», который субъект приписывает (атрибутирует) другому участнику сов­ местной деятельности или общения, или же «образа Я другого»- (контрагента или еоагента), который имеется у одного субъек­ та относительно другого или других, или «образ Я», который приписывает один субъект самосознанию другого. Такие глу­ бинные роли, как «идеалы», «нормативные ценности», «норма­ тивные средства», время и место действия, в субъективных про­ странствах взаимодействующих субъектов также, очевидно, вой­ дут в базовый список глубинных семантических ролей.

Построение такого аппарата формализации семантических структур — насущная задача ближайшего будущего. При этом?

158