3.3. Промежуточные выводы

Сформулируем некоторые причины относительной истинности отношений текста и мира. Одновременно это и ответ на вопрос, почему же языки не могут стать зеркалом мира.

1. Знаковые системы и онтологическая действительность – это взаимозависимые, но различные миры. В акте речи устанавливается соответствие между «вещами» различной природы: знаками, относящимися к языку, и фактами, относящимися к действительности. Любая попытка сопоставить явления, существующие в различных плоскостях, приводит к неадекватности отображения.

2. Изначальное существование несоразмерности между языком и реальностью заставляет нас с «пониманием» относиться к правилам языковых игр – например, стилистическим формулам определенных исторических периодов. По Милошу, формульность языка, стилистические алгоритмы создают границы, в которых и писатель, и читатель чувствуют себя в относительной безопасности. Серийность воспроизведения различного рода «формул» – грамматики, словоупотребления, стилистики – обеспечивает возможность создания и восприятия различного рода возможных текстовых миров.

3. Относительно истинное языковое отображение мира обусловлено природой и способом именования. Мы, по существу, создаем знак не для вещи, а только для представления о ней. Поскольку знак всегда обращается к предмету реальной действительности через пространство априорных (задаваемых языком и пространством культуры) представлений, знак ничего в мире не отражает, он не соотносим с сущностью конкретного предмета отображения. Истинное именование, возможно, присутствовало только в адамическом языке (о возможностях создания «истинного» имени см.: Х.Л.Борхес. «Роза Парацельса»).

4. Мы не обладаем возможностью выйти из языка в мир и проверить истинность соответствия знака и референта отображения.

5. Как показывает история знаковых систем, они постоянно изменяются в сторону все большей абстрактности. Их знаки все дальше отдаляются от своих референтов, увеличивая несоответствие между объектом мира и воплощенным в знак отображением.

6. Играя со знаками и языками, мы создаем возможные текстовые миры и иную реальность – семиотическую. Человечество постоянно совершенствует языки как инструменты создания семиотической реальности: языковые системы упорядочиваются, очищаются от «шумов» (различного рода избыточностей, исключений) и др. При этом продолжает увеличиваться разрыв между языком и миром. И чем совершеннее система (формальные языки), тем меньше она способна подстраиваться под бесконечный ряд изменений, происходящих в действительности. Так, отодвигаясь и абстрагируясь от онтологической реальности, знаковые системы, как ни парадоксально, совершенствуются в своих возможностях не описывать иконически, а аналитически объяснять онтологическую реальность.

7. Все инструменты отображения мира (типы знаков и комбинаций, типы языков) обладают ограниченными (в каком-либо отношении) возможностями. Знаковые системы характеризуются принципом неполноты: ни одна система не может описать себя в своих же терминах.

8. Преимущественная линейность известных нам языков оказывается несоразмерной нелинейности отображаемого мира. Отчасти культура преодолевает эту ситуацию, создавая новые формы наррации (нелинейное повествование, сетевая литература и др.), оперируя знаками с вероятностным спектром значений, описывая мир по принципу взаимодополнительности языков и т.д.

9. Процесс отображения референта происходит в выбираемой системе координат – относительно факта мира / системы конвенциональных представлений / системы представлений языкового субъекта. Производство высказывания безотносительно некоторой системы координат невозможно. Выбор метаязыка и контекста описания отдаляет нас от «непосредственного» контакта языкового знака (текста) и мира.

10. Любая языковая система – это потенциально неограниченное число различного рода «возможностей»: семантического спектра возможных значений знака, комбинаторики знаков различных уровней, возможностей играть с языками и т.д. В этих играх продолжает расширяться семиотическая реальность.

11. Несмотря на все наши усилия по усовершенствованию языковых систем, созданию новых языков описания мира, по-прежнему существует стеклянная стена между языком и миром, и все споры о «реализме» (или истинном отображении мира) – просто хроническая болезнь нашей культуры (Ч.Милош). Мы находимся между диктатом языка (его кодом, конвенциями) и часто ложно понимаемой нами задачей некоего идеально верного, адекватного отображения мира.

12. На проблему относительной истинности отображения можно посмотреть с совершенно другой стороны. Возможно, что неустранимая неадекватность, которой отмечены отношения наших языков и мира, – это необходимая составляющая многомерной структуры, в которой мы существуем (связки семиотической и онтологической реальностей). Именно этот «зазор неадекватности» позволяет человечеству совершенствовать свои языковые системы, а следовательно, совершенствоваться и каждой личности, которая употребляет язык осознанно.

           

Заключение. Язык как возможность и возможности языковых

систем

Итак, семиотика предстает как наука общего порядка, изучающая любые возможные формы коммуникации как знаковые способы зашифровки, передачи и дешифровки сообщений, т.е. как способы употребления языка как такового. Одновременно семиотика есть всеобщий метод анализа коммуникативных практик культурного пространства, позволяющий видеть единую (языковую) природу информационных процессов. Культура развивается через различного рода языковые игры, результатом которых становится возникновение текстов культуры, созданных на каком-либо из ее языков.

Семиотические исследования языка как такового связаны с возможностью определения отношений между языком и внеязыковой реальностью. На этом исследовательском поле возникают вопросы об инструментах языкового отображения (типах знаков и языков), истинности приложения языков к миру, способах создания альтернативной (семиотической) реальности и др.

Современная семиотика, по сравнению с лингвистическими исследованиями начала ХХ в., сделала огромный шаг вперед в изучении языка как инструмента отображения мира.

Сравните:

Концепция естественного языка Л.Витгенштейна посвящалась задаче построения «правильной» языковой картины мира. Для этого использовались имена объектов, комбинации имен как логические картины простейших ситуаций и, наконец, сложные высказывания как картины комплексных ситуаций, или фактов.

Задачи современной семиотики состоят в обнаружении: спектра возможностей языковых систем в отображении мира. Сюда относится и поиск альтернативных способов именования уже названного – номинация объекта в рамках другого языка как перемещение известного в иную размерность, где обнаруживается новый аспект знания; креативного потенциала языков – их способности к созданию возможных текстовых миров; направления эволюции языков твердого и мягкого типов; возможностей создания искусственного интеллекта на основе структурно- функционального анализа естественных языковых систем; единства семиотического пространства через перенос метафоры языка на любые виды коммуникативных практик.

Задача употребления языковой системы: «приспособиться» к верному отражению мира

Задача употребления языковой системы: пользоваться системой как инструментом создания альтернативной (семиотической) реальности

Общие задачи, касающиеся языка как такового, не исключают описания спектра возможностей каждой существующей / создаваемой языковой системы. Возможностный спектр каждого языка Ст.Лем (2005 а) связывал наличием у языковых систем двух взаимозависимых измерений – операционального и дискурсивного. Введем положения Лема в общесемиотический контекст:

• Каждый язык обладает набором субзнаков, знаков с определимой областью значений, правилами построения знаков из субзнаков, правилами комбинаторики знаков. Это так называемый операциональный аспект языка – языковой код, пространство конвенций, обеспечивающие совершение операций по производству высказываний и однозначную интерпретацию передаваемого сигнала. Операциональный аспект системы создает возможность употребления языка (игры) по правилам самого языка.

• Дискурсивный аспект, в отличие от операционального, возникает исключительно в практике употребления языка, непосредственно в языковой игре, однако его механизмы предуготованы самой системой и составляют ее потенциал. Дискурсивный аспект обеспечивает: а) возможность локализации передаваемого сообщения относительно точек времени, пространства, автора сообщения и интерпретатора; б) возможность развития у знака семантического спектра значений; а значит, и возможность употребления языка (игры) по правилам уже самого субъекта.

• Каждую языковую систему / высказывание можно рассматривать как «матрицу преобразований» нашей действительности, управляющую программу по созданию альтернативного мира (семиотической реальности). В зависимости от того, содержит ли программа пробелы и какие именно, высказывание получает определенную степень семантической прозрачности. Сообщения с невысокой степенью прозрачности допускают варианты интерпретации в пределах «прав» самого собщения и выбираемого контекста интерпретации.

Существующий у каждой языковой системы спектр возможностей в отображении / конструировании мира не исключает необходимости обозначить общие тенденции развития наших инструментов отображения.

1. Семиотическое пространство современного человека расширяется и уплотняется за счет возникновения новых формальных языков, расширения сферы абстрактно-символической коммуникации, взаимодействия языков различного типа по принципу взаимодополнительности.

2. Уменьшается роль коммуникативных практик, где используются знаки с первичной мотивированностью (интонация, жест). Если в массовой культуре по-прежнему велика роль иконических знаков (визуализация в рекламе, серийность в искусстве), то в практике обучения индексально-иконический способ познания мира активно заменяется абстрактно-символическим. Отход от «картинности», изобразительности характерен и для современного классического искусства (абстракционизм в живописи, музыке, театре).

3. Языковые системы развиваются в направлении концептуализации референта отображения. Это характерно не только для формальных языков, но и языков искусств. Здесь происходит все большее отдаление знаковых систем от «непосредственной» реальности. Одновременно уменьшается возможность эмпирической проверки истинности высказывания (верификации), но увеличивается избыточность, энтропийность сообщения.

4. Возрастает тенденция отображения мира по принципу взаимодополнительности языков, что позволяет активно использовать потенциал сразу нескольких частных семиотик.

5. Наблюдается тенденция уменьшения «национального компонента» частных семиотик. Гипертекстовый способ мышления приводит к стиранию национальных особенностей языков искусств, возрастанию доли заимствованных знаков в естественных языках и др.

Мы занимаемся семиотическим анализом для того, чтобы упорядочить мир, свести его к управляемому формату интерпретаций. Мы действуем по аналогии, перенося метафору языка на все возможные коммуникативные практики, обнаруживая, что все они сходны в структурных и функциональных механизмах. Однако, несмотря на все усилия, культура «не поддается» абсолютному (до предела) аналитическому описанию, оставаясь для нас структурой открытого типа. Эвристическая ценность семиотического описания мира не только в том, что мы получаем гипотетическую возможность взглянуть на мир «сверху» или «со стороны», как на целостный объект изучения. Семиотический подход подтверждает наше априорное убеждение в бесконечной сложности мира. За каждым созданным нами знаком (обнаруженным порядком) всегда откроется следующий знак, который будет указывать путь в неизведанное и неупорядоченное. Сама бесконечность семиозиса, возможно, и есть знак вневременной гармонии, красоты мира, которые могут быть только символизированы, но не познаны.