опыт трансформации старопромышленных городов / 101812

должностного лица; пресс-служб государственных и муниципальных органов; организаций, учреждений, предприятий, независимо от форм собственности; органов общественных объединений, независимо от формы (письменно, устно, в т.ч. в ходе интервью, размещенная на официальных сайтах), дословно воспроизведенная журналистом, с указанием даты обращения и причины запроса.

При обращении к п. 4 статьи 57 Закона о СМИ необходимо учитывать, что гарантированное освобождение от ответственности следует при дословном воспроизведении и цитировании материала, полученного из указанных в рассматриваемой статье источников (статья действует в редакции 1991 года, несмотря на то, что с принятием Конституции РФ в 1993 году изменилась система органов государственной власти и появилась система органов местного самоуправления).

Редакция, главный редактор, журналист не ос-

УДК 040201.68

вобождаются от ответственности, если к сведениям они добавляют новые сведения, относящиеся к событиям и процессам, информация о которых взята из других источников и впоследствии признана не соответствующей действительности и порочащей честь граждан и деловую репутацию организаций. Даже дословный пересказ информации может быть расценен с позиций авторского права как ее творческая переработка, а значит, журналист будет нести ответственность за содержание публикации.

Список литературы

1.Рихтер А.Г. Правовые основы журналистики: Учебник / А.Г. Рихтер. – М. – 2009.

2.Федотов М.А. Проект Федерального закона «О средствах массовой информации». – М., 1998. – URL:

http://www.democracy.ru/x

О.В. Чекалева

Череповецкий государственный институт

скорее доверяют, 26% вполне доверяют этому СМИ. Чаще о своем доверии к этому источнику сообщают жители средних, малых городов и сел (72-74%). Недоверие к центральному телевидению высказывают 25% россиян, причем 17% скорее не доверяют, а 8% — совершенно не доверяют. Такая оценка наиболее характерна для жителей Москвы и Санкт-Петербурга (35%). 2% опрошенных сообщили, что не используют этот источник информации [5].

На втором месте в рейтинге доверия — региональное, местное телевидение (63%), из них 40% скорее доверяют ему, 23% — вполне доверяют. Чаще такое отношение высказывают жители малых городов (70%). Не доверяют этому источнику 24%, причем 16% скорее не доверяют, 8% — совершенно не доверяют (чаще о таком отношении сообщают жители крупных городов — 28%). 8% опрошенных не смотрят местное телевидение [5]. Кроме того, анализу были подвергнуты сле-

дующие каналы (см. таблицу).

Попробуем проанализировать причины такого растущего недоверия к телевидению. Существует масса причин, но в силу регламента выступления, подробно будут рассмотрены лишь некоторые, на наш взгляд основные причины:

Таблица 1

Рейтинг доверия по каналам центрального телевидения [5]

Одной из причин двойственного отношения к телевидению со стороны населения является то, что в России традиционно, еще с советских времен, средства массовой информации рассматривались не только и не столько как источник новостей, как это имеет место на Западе, но и как один из каналов обратной связи между обществом и властью, как инструмент решения важных общественных, а иногда и личных проблем. Практически на каждом телевидении существовали специальные отделы, которые были обязаны реагировать на письма граждан и доводить в обобщенном виде мнения и настроения людей до сведения властей. Во времена перестройки и широкой общественной дискуссии по актуальным общественнополитическим вопросам диалог между населением и властью посредством СМИ значительно расши-

рился. Сегодня же наблюдается совершенно противоположная картина – этот диалог практически свергнут. Масс-медиа, таким образом, теряют важнейшую функцию – обратной связи. Если еще в 1993 г. около 20% респондентов по старой привычке возлагали надежды на СМИ в решении как общественных, так и личных проблем, то в конце 1998 г. лишь около 4% считали обращение в СМИ эффективным способом отстаивания своих интересов, то сегодня этот процент снизился 2,8% [5].

Второй принципиальной причиной, вызывающей недоверие к телевидению как СМИ, является их ангажированность в глазах общественного мнения. Признавая в большинстве своем необходимость соблюдения принципа свободы и независимости СМИ, россияне разделились в оценках нынешнего состояния свободы прессы в зависимости от своих политических пристрастий. Около 30% россиян, по их словам, очень часто ощущают влияние владельцев СМИ на передачи (эта категория в основном представлена людьми с высшим образованием и жителями центральных городов). Примерно до 20% населения ощущают такое влияние редко либо вообще не замечают его [6].

Третье причиной можно назвать – потерю авторитета. Если в 80-е годы мы часто слышали фразу «по телевизору сказали» и это достоверную информацию. То сегодня постоянным насмешкам подвергается даже прогноз погоды.

Еще одна причина нарастающего недоверия к СМИ связана с абсолютным сокращением потребления населением общественно-политической информации (сокращением аудитории СМИ и суммарного времени чтения, слушания смотрения). Общество стало существенно более дифференцированным по характеру своего взаимодействия со СМИ, и различные группы населения весьма поразному реагируют на информационное воздействие.

Петер Гросс в своей статье «Доверие в нестабильном мире» говорит о том, что «сегодня каждый сам ищет ориентиры для своей жизни, а политические взгляды, партийную или религиозную принадлежность выбирает в соответствии со своими убеждениями или интересами. На этой волне снижается значимость общих для всех задач и ценностей, открывая небывалые перспективы для развития человека, но делая его все более одиноким»[4]. Не случайны, поэтому вызывающее все большую тревогу масштабы разочарования в социальных порядках и дефицит доверия. Причем, не только к СМИ, но и к общественной системе в целом.

Подводя итог, можно сказать, что данные исследования очень важны, так как с помощью их можно проанализировать важные аспекты, необходимые для построения дальнейшей деятельности СМИ.

мультфильм, чем он отличается от других российских полнометражек. К вербальным тактикам, которые использует Гарри Яковлевич, мы вскоре вернемся, прежде покажем тот информационный фон, который создается специально организованными мероприятиями.

Только препросмотров было создано (по другому обозначить вдруг появившиеся вечера ретроспективных показов фильмов Гарри Бардина сложно) – 5. Два закрытых показа в «Фитиле», два ретроспективных вечера Гарри Бардина, второй из которых не просто словесно, но уже визуально представлял новую идею автора. Кроме этого, состоялся препоказ для блоггеров в КиноКлубе на Винзаводе.

Препросмотры – тема традиционная, хотя все же не в таком количестве. Заметим, и явно выделенную Интернет-аудиторию. Более того, отдельного внимания заслуживает материал для блоггеров, он продолжает коммуникацию с Интернет - аудиторией (именно блогерами F5) и подается в соответствующей форме – отрывочные рубленные фразы обо всем, о своем отношении к творчеству, к прогрессу, технике, блоггерам. Провоцирующие

иколкие высказывания человека, который может себе позволить так начать свое выступление «Послушать вас, так всесезонная одежда блогера — трусы! А кто будет удваивать ВВП? Эти, в трусах, не будут! Печально я гляжу на ваше поколение». То есть не просто препросмотр для активной ин- тернет-аудитории, но попытка системной работы с нею.

Другой традиционный ход, и от этого не ставший неудачным, – представление фильма в Локарно на 63-м Международном кинофестивале – до и после мировой премьеры российские СМИ гордятся своим героем, обсуждают проблемы анимации, госфинансирования и пр. Только на телеканале «Россия 24» 17 материалов о Гарри Бардине с июля 2010 года: начинается с сюжетов о фестивале в Локарно и заканчивается премьерой мультфильма. Приведем, однако, один занимательный факт, ВГТРК отказалась от показа мультфильма, мотивировав это тем, что Гарри Бардин снимает арт-хаус.

Вслед за мировой премьерой, которая отражена в СМИ в одном режиме всеобщего поклонения перед классиком отечественной анимации, следует премьера российская. Сама премьера становится отдельным спецмероприятием по продвижению фильма. Начиная от бесконечных интервью режиссера, озвучивающих мультипликационных героев звезд, и заканчивая петухами на сцене Дома Музыки.

Отметим большое количество материалов, в которых Гарри Бардин предстает лично. Это и эфиры на радио («Эхо Москвы», «Голос России»),

ителеинтервью (Вести 24, Вести, ОРТ, НТВ). Стратегии самопрезентации соединяются со стра-

тегиями презентации продукта. Что вполне оправданно, на наш взгляд, с учетом специфики продукта, который носит слишком серьезный отпечаток автора. Хотя Бардин не ограничивается комментариями о собственных эмоциях, оценках, работе и творчестве в материалах, посвященных «Гадкому утенку».

Обозначим медиа-фон, который сопровождает выход «Гадкого утенка» и ту стратегию, которая определяет этот медиа-фон. По замечанию О.С. Иссерс термин «стратегия» заимствован из области военного дела, в котором стратегия понимается как искусство ведения крупных операций и войны

вцелом, т.е. как наука ведения войны. Итак, вербальные тактики борьбы за зрителя от Гарри Бардина.

Ранние этапы представления фильма связаны с явным предъявлением тактики дистанцирования, в противопоставлении собственной работы тем, которые случаются в российской анимации. (Тактика дистанцирования состоит в противопоставлении «мы» – « они» с обязательным дистанцированием от тех, кто образует «не свой» (то есть чужой) круг.)

Комментарий 2008 года «Независимой газете». Гарри Яковлевич определяет цель своего полнометражного фильма о гадком утенке – « Из работы

вработу пытаюсь доказать, что авторская мультипликация может быть и коммерческой. А коммерческая не обязательно потрафляет дурным вкусам. Кинематограф Чаплина — коммерческий.». (Лариса Малюкова, «Новая Газета», 18.01.2008) Более того, Бардин довольно жестко определяет фильмы «Метелицы» и отчасти «Пилота» как, по меньшей мере, однотипные.

В2009 году в интервью уже журналисту «Российской газеты» Гарри Яковлевич обращается к американо-русской мультипликационной теме снова, говоря, что «российские мастера под давлением продюсеров делают ту мультипликацию, которая уже понравилась детям, по американским лекалам на российскую тему и выпускают их в надежде добиться какого-нибудь коммерческого успеха, потому что о художественном успехе говорить особо не приходится». (Винни Пух в неформате. Почему на один российский мультфильм приходится 10 заграничных? Татьяна Владыкина "Российская газета" – Федеральный выпуск №4829 от 16 января 2009 г.) Остальноенеформат.

Июньское интервью журналу «Синематека» выстраивает все ту же оппозицию американской анимации, но уже в чистом виде. В интервью есть даже замечание о том, что русский пластилин лучше американского (встретившись на конкурсе

вАннеси Парк и Бардин познакомились, и на вопрос Бардина, из какого пластилина Парк делает кукол, Ник Парк ответил, что пришлет Бардину. И прислал 9 кг).

Но на одном противопоставлении американскому, пусть и многостороннему в своей интер-

претации, Гарри Бардин не останавливается. Интервью gzt.ru добавляет драматизма и активного действия. Отметим, что это сочетание активности музыкального действия в фильме и в презентации фильма кажется нам вполне уместным и действительно находкой, продлеванием стратегии звездных имен. Обращение к авторитету Чайковского, строгости Спивакова и аранжировкам Анашкина дает не сумбурное напластование имен, но такую зону ответственности, задает высокую планку, эстетизирует продукт. Явно включается тактика использования информации о людях, предметах, объектах и явлениях, с которыми автор может быть проассоциирован. (Эта тактика опирается на фоновые знания адресата. Она эксплицируется прежде всего за счет противопоставлений и сравнений.)

Российская, а прежде советская мультипликация – анимация практически не досаждала зрителю именами, тем более биографиями режиссеров, сценаристов, композиторов, декораторов.

Теперь биография, технические детали съемок, актеры, озвучивающие анимационных героев, имена дают фильму право на жизнь – на зрителя.

Имен в «Гадком утенке» более, чем достаточно. Здесь и Владимир Спиваков, как дирижер и голос Петуха. И известные артисты Юлия Рутберг, Армен Джигарханян, Константин Райкин. Хор Турецкого, исполняющий гимны голосами обитателей Птичьего двора. Стратегия предъявления объективных сведений, большого количества проверяемых фактов, образует костяк материаловпересказов, материалов-копий. Хотя и любой оригинальный материал содержит объективные данные, тем более что их предостаточно и они стоят того, чтобы быть озвученными. Достаточно мягко

икрасиво режиссером присоединяются к фильму

ите звездные имена, которые не были использованы непосредственно, но с темой гадкого утенка оказываются легко вплетаемы в медиа-фон сопровождения анимационного фильма Бардина: «О том, что эта история про него мне говорили Николай Цискаридзе, Дмитрий Быков и многие другие», – отметил Бардин». (Гарри Бардин: “ Гадкий

Сама по себе медийная и звездная.

Не последнюю роль в медиаподдержке фильма играют детали технические – это своего рода уникальное торговое предложение – пластилиновый мультфильм в век 3D технологий, для кого-то ностальгия, для кого-то почти открытие. Практически в каждом интервью Бардин обращается к техническим деталям, но подает их грамотно, не скучно и заумно, а как уникальное рукотворное, творческое начало своего фильма. И описывает так же творчески – так появляется Главпух Андрей Разбродин с 8-мью мешками перьев для героев мультфильма: «У нас был на картине свой Главпух. Так на студии называли предпринимателя Андрея Разброди-

на. Это наш перьевой олигарх – он поставляет перья для компании «Рибок». По счастью, его жена оказалась моей поклонницей. Андрей спросил меня со всей обстоятельностью бизнесмена: сколько нужно перьев и каких? Я ответил, он все тщательно записал. А через две недели у моей киностудии остановилась машина, из которой выгрузили восемь огромных целлофановых мешков. В каждом были белые перья определенного размера: 1 – 1,5 см, 2 – 2,5 см и т. д. Это был подарок, за который я очень благодарен. Мои мастера покрасили перья в нужный цвет согласно эскизам Кирилла Челушкина – замечательного художника, нарисовавшего и куклы, и декорации». (Тыркин С. Гарри Бардин: На «Гадкого утенка» ушло 8 мешков перьев! - Комсомольская правда, 3.08.2010)

Характерен в этом отношении и сюжет Вестей

– снова сопоставление с «иноземными» технологиями и продуктами, а также масштабы работы: «В век "Аватара" картина Бардина почти анахронизм. Мультфильм в традиционной технике кукольной анимации. Никакого 3D, а персонажей – более четырехсот, и двигали вручную, покадрово. Кадров в фильме – 107 тысяч. Десять секунд на экране – три дня съемок.» (Ганиева Д. Впервые в России показали "Гадкого утёнка" Гарри Бардина - Вести 30.08.2010 10:08). Словно, зрителя готовят оценить каждый из 107 тысяч кадров фильма, на который ушло 6 лет работы.

Интересной стратегией оказывается подключение субъективных характеристик. Которые связаны с оценкой, прежде всего философского начала мультфильма и философского отношения съемочной группы к процессу съемок. А с другой стороны явно просматривается стратегия солидарности, объединения русских людей, как энтузиастов, готовых за хороший и необходимый обществу результат работать куда больше, чем это оплачивается. Важным оказывается доброе и вечное. Добавим от себя, прецедентное. Ощущение прецедентной ситуации, вхождение во всечеловеческие проблемы человечности. Проблемы воспитания.

И отчетливее тема воспитания проглядывает в собственных воспитанниках, появляется тема сына, в одном материале даже внука (но внуку на момент выхода фильма год и девять, поэтому мультипликационный мир ему только начинает открываться). А вот сын, известный режиссер и сценарист, представитель молодого поколения и одновременно семьи Гарри Яковлевича оказывается удобной и оправданной моделью для отыгрывания, пусть имплицитно, стратегии акцентирования положительной информации о себе, то есть Гарри Бардине, не только режиссере, но и отце.

Однако, фильм «не пошел». Мы увидели напластование самых разных стратегий презентации, использование различных медиаканалов: центральных, Интернет, ТВ и радио, газет и журналов.

Вербальные тактики борьбы за зрителя есть, а

зрителя нет. Что это? Не учет специфики российского кинопроката? Тотальная неготовность зрителя к так называемому арт-хаусу. Или арт-хаус в полном метре не идет?

Возможно, что потенциал конструирования успешного, то есть продаваемого, медиаобраза – это способность имиджевого проявления в медиа. Но не всегда режиссера.

УДК 81:81'33:81'42

Список литературы

1.Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. – М., 2003.

2.Клюев, Е. В. Речевая коммуникация: Учеб. пособие.

–М., 2002.

3. Пирогова, Ю. К. Стратегии коммуникативного воздействия в рекламе: опыт ти-пологизации // Текст. Интертекст. Культура. – М.: Азбуковик, 2001. – С. 543–553.

Н.В. Штыкова

Череповецкий государственный университет

Цели адресанта, аспекты его взаимодействия с адресатом в средствах массовой коммуникации часто реализуются в оценке – « наиболее ярком компоненте прагматического значения слова или высказывания» [1, с. 5]. «Прагматический смысл оценки заключается в том, что субъект, выражая своё отношение к какому-либо явлению, осознанно или неосознанно пытается вызвать адекватное отношение у адресата» [2, с. 257]. При этом оценка всегда выражается с учётом как объективных социальных условий, так и индивидульных взглядов, позиций, характеристик субъекта. С соотношением субъективного и объективного начала в оценочном суждении тесно связан вопрос о том, какой фактор в оценке является первичным – эмоциональный или рациональный. Правда, по замечанию Е.М. Вольф, выделение в слове чисто рационального или чисто эмоционального компонента значения условно, поскольку «язык как таковой всегда предполагает рациональный аспект» [3, с. 39–40]. Между тем исследователь отмечает, что «язык имеет средства для того, чтобы различить эмоциональную и рациональную оценку», которые «подразумевают разное отношение субъекта к объекту: первая – его чувства, вторая – мнения» [3, с. 40; 42].

В рамках поля эмоциональной оценки объект характеризуется с точки зрения одобрения, восхищения, удовольствия, раздражения, гнева, неудовлетворённости и других вызванных им эмоциональных состояний автора, например: Грязь,

мусор, бардак, дворовые территории в ужасном состоянии... («Речь», 28.03.2008) – выражение неудовлетворённости; Мы очень благодарны

Александру Асташёву... («Речь», 5.01.2008) – вы-

ражение благодарности, одобрения. Эмоциональная оценка традиционно выража-

ется прежде всего за счёт лексических средств: а) словами, лексическим содержанием которых является обозначение эмоций и переживаний: любить,

ненавидеть, гнев, красивый, плохой, раздражён и

т.п.; б) словами, в собственно лексическом значении которых заключена определённая оценка:

крохотный, главарь, ужасный, жуткий, чудесный,

великолепный и т.п. Но фраза может вообще не содержать явных маркеров оценки и при этом целиком являться оценочной, вследствие того, что соотносится в сознании человека с определённой не– нейтральной ситуацией, например, выражение

С таксофона универсального обслуживания мож-

но будет не только позвонить, но и принять бес-

платный вызов («Речь», 10.01.2008) – содержит описание положительной будущей ситуации и, следовательно, вызывает положительные эмоции одобрения. Фраза информационной заметки, описывающая нестандартную ситуацию: На проезжей

части моста разгуливает лось («Речь», 10.01.2008) – вызывает эмоции удивления. Эмоциональная оценка может быть экспрессивной,

например, фраза: «Это что у вас? Это дорога?

Это две колеи и всё!» («Речь», 22.03.2010) –

передаёт эмоции раздражения, возмущения при отсутствии собственно оценочных слов. Экспрессивность при этом выражается интонацией и восклицательной формой предложения.

Рациональная оценка – это суждение о сущностной ценности объекта: его целесообразности, важности, полезности, достоверности, возможности существования и т.п. Такая оценка выражается посредством того или иного модального оператора: «возможно», «важно», «необходимо», «должно», «обязательно», «разрешено», «запрещено», «хорошо», «безразлично», «плохо», лучше», «хуже» и т. д. Такие оценки связаны с практическими интересами и повседневным опытом человека. В лингвистической традиции среди рациональных выделяются утилитарные, телеологические, нормативные оценки1. Их основные критерии – оце-

1 См.: Ивин А.А. Основания логики оценок. – М., 1970; Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка, Собы-

нивание физической или психической пользы, направленности на достижение определённой цели, на выполнение некоторой функции, на соответствие нормативному положению вещей.

Средства формирования эмоциональной оценки

В информационных жанрах газеты «Речь» (проанализированы тексты самых частотных информационных жанров за период 2008–2010 гг.: заметки рубрик «Факт» и «Происшествия»; нерубрикационные заметки, корреспонденции, отчёты и репортажи) формирование положительной / отрицательной эмоциональной оценки является результатом формирования положительного / отрицательного отношения к объекту представления. Такое отношение создаётся в информационных текстах за счёт отбора и представления положительных и отрицательных фактов ценностной картины мира, приёмов цитации и за счёт использования нейтральной лексики с рациональнооценочной коннотацией и эмоциональнооценочной лексики. Рассмотрим указанные средства формирования эмоциональной оценки.

Очевидно, что любое издание представляет вниманию читателя не все происходящие события, явления, процессы, а только те, которые оно признаёт наиболее важными и интересными. Представление события, соотносимого с системой ценностных ориентиров человека и социума, – это уже его оценка: иногда для осуждения или поощрения какого-либо события достаточно просто сообщить о нём. В этом случае оценка в информационных текстах реализуется языковыми единицами, которые обозначают реалии и артефакты, занимающие определённое положение в ценностной картине мира. Обозначение события, безусловно, представлено уже в заголовке – первичном компоненте текста. Например, типичные заголовки информационных газетных публикаций «Пере-

боев с лекарствами не будет» («Речь», 17.01.2008); «Наши гимназистки победили в олим- пиаде» («Речь», 14.02.2008); «Скобрев уходит из сборной России» («Речь», 22.01.2008); «Оценку «Комфорту» дадут правоохранительные органы» («Речь», 29.05.2008); «Мэр Череповца даст ин-

тервью журналу «Форбс» («Речь», 15.05.2008)

позволяют читателю соотнести обозначенные факты с негативным, позитивным или нейтральным в его ценностной картине.

Формирование эмоциональной оценки продолжается в тексте публикации, причём не всегда положительный или отрицательный момент заголовка найдёт подтверждение в тексте. «Знак» оценки может, конечно, оставаться таким же, а

тие. Факт. – М., 1988; Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. – М., 2002.

может меняться на протяжении текста, причём неоднократно. Например: в информационной корреспонденции «Новые правила нового года» («Речь», 5.01.2008) описание предстоящих позитивных для человека событий формирует положительную эмоциональную оценку: домашний те-

лефон подешевеет; абонентская плата снизится;

увеличатся размеры ежемесячных денежных вы-

плат ветеранам труда. Но в том же тексте далее представлена отрицательная социальная ситуация, сообщение о которой формирует отрицательную эмоциональную оценку: подорожали на 18-19%

жилищные и коммунальные услуги для населения;

увеличение цен будет следующим; проезд подо-

рожал («Речь», 5.01.2008). В заметке «Антимонопольные итоги» («Речь», 5.01.2008), судя по заголовку, представлен положительный момент в ценностной картине мира, поскольку монополизм на экономическом рынке – явление отрицательное, значит, антимонополизм следует расценивать положительно. Тем не менее при описании ситуации и действий в этой ситуации простых граждан активно повторяется лексема жаловаться и одноко-

ренные слова (больше всего жалоб поступило;

звонки с жалобами; люди жалуются; особенно много таких жалоб), что вызывает в сознании читателя общие отрицательные эмоции от «антимонопольного закона», который так и не смог сделать жизнь людей лучше и «дешевле». В тексте заметки «Партии героина и марихуаны» («Речь», 10.01.2008) содержится лексика семантического поля «Наркотики» и семантического поля «Пре-

ступление» (наркотики; незаконный оборот; цы-

ганские кланы и т.п.) и, конечно, формирует эмоциональную отрицательную оценку.

Таким образом, слово может не обладать оценочностью, закреплённой в словаре, но может занимать негативное или позитивное положение в ценностной когнитивной картине человека, что позволяет сделать вывод об имплицитной оценочности слова.

Кроме того, в информационных текстах адресант формирует оценку объекта посредством активного использования разнообразных приёмов цитации. Содержательно-событийные фрагменты, включающие прямую речь, диалог, косвенную речь, содержат ту или иную оценочную идею, которую читатель очень часто выводит самостоятельно из объективно-логического содержания текста. Например, в газетном тексте: Теперь «Род-

ник» будет лечить минеральной водой не только

своих клиентов, но и всех горожан без исключе-

ния! («Речь», 22.06.2009) – содержится одобрение будущего явления, которое выражается через прямую речь.

Активными сигналами эмоциональной оценки являются нейтральные лексические единицы с рационально-оценочной коннотацией, соотнесённые со стереотипными социальными ценностями.

Это слова, обозначающие определённые эмоции и переживания: ...испугались возможных последст-

вий; звонили удивлённые водители («Речь»,

10.01.2008); но энтузиастов кайтинга это не огорчило («Речь», 25.03.2009). Открытое выражение оценки посредством эмоциональнооценочных слов также используется в информационных жанрах газеты «Речь»: многострадаль-

ный закон («Речь», 30.06.2009), череповецкий бо- гатырь («Речь», 30.06.2009), колоссальное количе- ство времени («Речь», 29.06.2010), путь команды

к вершинам турнира был невероятно тяжёл

(«Речь», 15.05.2008), встреча была самой слож- ной («Речь»,15.05.2008), мэр<...>помрачнел

(«Речь», 28.03.2008), женщины были настроены

очень воинственно («Речь», 28.03.2008) и др.

В репортаже и отчёте встречается даже ироничное авторское изложение информации: ...

улыбчивая блондинка (к у к л а Б а р б и – наше уточнение, Н.Ш.) с широко раскрытым глазами с

младых ногтей вдалбливает маленьким покупа- тельницам, как и чем эти ногти красить, в каком доме жить, с каким мужчиной встречаться...

(«Речь», 28.01.2008); Зато именно это позволило оценить, как чистятся наши дворы: две колеи для машины, а по бокам сугробы – совершенно нор-

мальная для Череповца картина («Речь», 22.03.2010). Обращает на себя использование в таком ироничном повествовании разговорно-

просторечных слов (вдалбливает; строгали; руби- лись; тамошнего; чокались), также обладающих оценочностью.

Наконец, в тексте репортажа, а также в заголовке любого информационного текста может быть реализована явная экспрессивная эмоциональная оценка. Например, в заголовках «Осто-

рожно, клещ!» («Речь», 30.06.2009), «Лечит лю- дей не пиво – лечит людей вода!» («Речь»,

22.06.2009), «Твори добро!» («Речь», 5. 01. 2008) –

экспрессивность формируется интонацией, грамматическими средствами (например, формой повелительного наклонения глагола твори), явной интертекстуальностью. В тексте репортажа: Как

назло, капризная стихия никак не желала разгу-

ляться хотя бы до пяти баллов... А надо бы, ох как надо бы... («Речь», 25.03.2009) – экспрессив-

ность восклицательных фраз поддерживается разговорным фразеологизмом как назло, передающим недовольство, сожаление, междометием ох, усилительными словами (никак) и частицами не, бы,

хотя бы.

Таким образом, эмоциональная оценка информационных жанров городской газеты формируется отбором не– нейтральных фактов из жизни социума и их интерпретацией, оценочность которой создаётся приёмами цитации, использованием нейтральной лексики с рационально-оценочной коннотацией и эмоционально-оценочной лексики. В целом информационные тексты содержат очень

мало явных лексических средств эмоциональной оценки. Заметим, что при этом положительно и отрицательно оцененная информация представлена в информационных жанрах газеты «Речь» почти в равных пропорциях.

Средства выражения рациональной оценки

Информационные жанры не могут не содержать рациональной оценки, которая опирается на социальные стереотипы и соотносится с определённой оценочной шкалой, условно обозначенной как «соответствие установленному стандарту, норме». Рациональное оценивание явления, события, факта происходит не столько по шкале «хорошо – плохо», сколько по шкале «целесообразно

–нецелесообразно», «благоприятно – неблагоприятно», «вероятно – невероятно», «правильно – неправильно», «должно – не должно» и т.д. Каждой оценке будет присущ свой набор средств выражения, прежде всего это базовые лексемы со значением целесообразности, важности, возможности, долженствования и т.д. Лексические единицы с таким значением описаны в работах Н.Д. Арутюновой, Т.В. Маркеловой, Л.М. Васильева, Н.А. Чернявской, В.Н. Артамонова, Н.В. Данилевской и др1.

Винформационных текстах газеты «Речь» чаще всего реализуется оценка по шкале «важность

–неважность» описываемого события. Для этого используются слова с семантикой важности: важ-

ный, главный, основной, первый, ведущий, особен-

ный, представительный; приоритетный и др.

Прилагательные могут иметь интенсиикаторы степени важности, например, самый важный,

чрезвычайно представительный. При этом собы-

тие либо представлено как важное, значимое, первостепенное, либо с помощью средств выражения «важности – неважности» маркируется менее и более значимая информация, например: Первым

делом делегация проследовала в расположенную на первом этаже новенькую гостиницу; площадь дворца такова, что в его стенах можно прово-

дить мероприятия самого высокого ранга

(«Речь», 29.09.2009); главный турнир мирового кикбоксинга («Речь», 10.01.2008); Во-первых, по-

тому что сейчас в России особенно рассматри-

1См.: Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: оценка. Событие. Факт. – М.: Наука, 1988; Маркелова Т.В. Семантика оценки и средства её выражения в русском языке: Учебное пособие по спецкурсу. – М.: Московский педагогический университет, 1993; Васильев Л.М. Системный семантический словарь русского языка. Предикатная лексика. – Уфа, 2000; Чернявская Н.А. Лексико-грамма- тический состав конструкций, выражающих семантику целесообразности – нецелесообразности в русском языке. – Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. – Уфа, 2000; Артамо- нов В.Н. Реализация категории важности в предложении и

вий // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. – Вып. 2. – 2009. – С. 2-28.

ваются программы такой застройки. Во-вторых

... («Речь», 5.01.2008).

Второе место по частоте представленности «делят» оценки по шкале «возможность – невозможность» и «целесообразность – нецелесообразность». Из всех многочисленных средств выражения возможности часто повторяются глагол мочь, существительное возможность, прилагательное

возможный: можно будет и отдохнуть, а сейчас надо мобилизовать все силы»; мы можем обреме-

нить инвестора благоустройством привокзальной площади, он может сделать парковочные карма-

ны» («Речь», 28.03.2008); возможности более

тесного сотрудничества бизнеса и власти

(«Речь», 29.06.2010). Редко используется для реализации оценки возможности грамматические средства, например, сослагательное наклонение глагола (Были бы деньги – « Речь», 30. 06. 2009);

условное придаточное (Если бордюры будут чис-

тыми, это уже придаст городу опрятный вид –

«Речь», 28.03.2008).

Среди средств выражения оценок целесообразности чаще используются наречия нужно, надо, актуально, реже – прилагательные, например,

эффективный, нерентабельный; наивыгоднейший и др.: мы пришли к выводу, что нужно ещё один и в Заречье такой участок организовать... («Речь», 5.01.2008); это один из эффективных механизмов развития экономики и социальной жизни...

(«Речь», 29.06.2010); уверен, что <...> закон ока-

жет существенную помощь малому бизнесу, что особенно актуально в кризис («Речь», 30.06.2009); поезд ... отменяют как нерентабельный («Речь», 12.01.2009); наше предложение признано самым

интересным («Речь», 5.01.2008).

Третье место по частотности занимает оценка долженствования, необходимости, обязательности, выраженная в основном словами надо, нужно, нельзя в сочетании с глаголами: ...несколько ты-

сяч из них (эвакуированных) нужно было размес- тить в городских госпиталях; нельзя допустить искажения истории нашей («Речь», 21.01.2010); хотя бы выезды во дворы надо начинать приво- дить в порядок; все силы надо бросить на уборку территории; месяц-полтора надо работать крайне напряжённо, после этого... можно будет и

отдохнуть, а сейчас надо мобилизовать все силы

(«Речь», 28.03.2008). Реже долженствование выражается грамматическими средствами, например,

УДК 316. 443(470)

повелительным наклонением глагола: запишите

это в протокол первым пунктом («Речь», 28.03.2008), причём только в прямой речи героя публикации, как правило, представителя власти (например, мэра города).

Наконец, в меньшей степени проявляется в информационных текстах оценка по шкале «благоприятное, полезное – неблагоприятное, неполезное», «нормативное – ненормативное», «желательное – нежелательное», зато все информационные тексты реализуют оценку по шкале «достоверность – недостоверность». Достоверность не маркируется специальными средствами и реализуется в семантике утвердительных предложений и изъяснительном наклонении, а также обеспечивается средствами цитации, которая всегда даёт представление о компетентном источнике информации.

Таким образом, языковой анализ показывает, что, несмотря на широкий спектр средств выражения рациональной оценки, в информационных жанрах он сужен до базовых предикатов важности, вероятности / возможности, целесообразности, долженствования и др. Кроме того, учитывая магистральность выделения положительной и отрицательной оценки, заметим, что в газете «Речь» информационные жанры репрезентируют положительную рациональную оценку, то есть события представляются именно как важные, возможные, должные, целесообразные и т.д. Лексемы, содержащие антонимические, отрицательные семы встречаются достаточно редко. Следовательно, общая рациональная оценка в информационных жанрах может быть определена как положительная, газета информирует о событиях, произошедших в городе, действиях представителей власти, фактах социальной, культурной, спортивной жизни прежде всего как явлениях значимых, целесообразных, важных, желательных.

Список литературы

1.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. – М.: Наука. – 1988.

2.Культура русской речи: Учебник для вузов / Под.

ред. Л.К. Граудиной, Е.Н. Ширяева. – М., 2002. .

3. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. –

М., 2002.

А. И. Яковлев

Череповецкий государственный университет

Вопрос о социальной и политической стратификации, их соотношении, взаимодействии и взаимовлиянии является достаточно актуальным.

Это вопрос о том, как политическая элита, государственная власть воздействует на социальную и политическую стратификацию; как социальная

стратификация влияет на формирование политической системы общества, на организацию и функционирование власти, на представительство социальных групп в органах власти.

Социальная стратификация – система социального неравенства, разделение общества на социальные слои – страты, которые расположены иерархически по критериям неравного доступа к власти, богатству, образованию, престижу, обладания различными ресурсами. Страты характеризуются примерно одинаковыми социальнозначимыми признаками и придерживаются близких ценностей, поддерживают тот или иной политический курс и проводящие его политические партии, движения. Важно, что страты включают в себя представителей различных социальных групп

иопираются на их политические организации.

Всовременной России процесс формирования социальной структуры и социальной стратификации шел не естественным путем, а явился результатом экономической и социальной политики господствующего класса – олигархов, политической элиты, высшей бюрократии. При этом верхние страты начали ограничивать социальную мобильность средних и низших слоев, которая сейчас существенно уменьшилась.

Для изучения вопроса о влиянии социальной стратификации на политическую, на наш взгляд, можно взять за основу модель, предложенную Т. Заславской. Данные в процентном соотношении между стратами относятся к 2000 г., но за прошедшее десятилетие они принципиально не изменились.

Верхушка российского общества – это господствующая и правящая элита, доля которой в населении страны составляет меньше процента, но она

ираспоряжается ресурсами, которые сравнимы с остальной частью общества.

Второе место занимает субэлита, верхний слой

– 5-7% населения, занятого в экономике. Это новые хозяева России, крупные собственники, менеджеры, чиновники, генералитет силовых структур и т.д. Они являются социальной опорой элиты и, в то же время, держат в руках управление обществом, участвуют в принятии важных решений, организуют и контролируют ход социальных преобразований.

Средний слой – это среднее звено бюрократии, мелкие и средние предприниматели, менеджеры частного сектора, высококвалифицированная часть профессионалов. На их долю приходится 15% занятого населения. Базовый слой – это 2/3 занятых в экономике и более половины населения страны. Это в основном рядовые специалисты массовых профессий. Они адаптировались к соци- ально-экономической ситуации, составляют социальную базу общества.

Нижний слой общества – наименее образованная и наименее квалифицированная часть рабочих

ислужащих, пенсионеры, инвалиды – всего примерно 12 % населения.

Замыкает стратификационную шкалу социальное дно. Если не учитывать элиту и социальное дно, то соотношение верхнего, среднего, базового

инижнего слоев занятого населения России в сфере экономики выражалось пропорцией 5:15:68:12. Мы будем использовать термин «высший класс» или господствующий класс как единство правящей элиты и субэлиты.

Но как эта социальная стратификация соотносится с политической? Дело в том, что в российском научном сообществе нет единого понимания политической стратификации и как ни странно, есть лишь несколько статей на эту тему, одна диссертация и одна монография и упоминание в одном из учебников по политологии.

А.Ф. Анурин считает, что политическая стра-

тификация – это расслоение населения, то есть социальных групп по политическому статусу, и, главное, группировка людей в политические страты («кластеры») по схожести политических ориентаций, которые формируются из представителей различных социально-экономических страт. Страты – « кластеры» – это демократы, западники, прагматики, коммунисты, национал-патриоты, тоталитаристы. Шесть страт вбирают в себя все политические настроения российского общества. Он характеризует эти страты по возрасту, образованию, профессии. Главный недостаток этого подхода состоит в том, что ценностный критерий не является главным фактором политической стратификации. Ибо принадлежность людей к определенному ценностному типу не порождает их неравенства и иерархии.

При другом подходе политическая стратификация подменяется категорией «социальная стратификация»: «отношения равенства и неравенства, а так же права и обязанности граждан, вытекающих из занимаемых ими общественных позиций (статусов) называется социальной политической стратификацией».

В единственной на сегодняшний день (2010 г.) диссертации, посвященной политической стратификации, ее автор А.В. Андреенкова определяет политическую стратификацию как «деление общества на группы на основе какого-либо социаль- но-демографического, структурного, культурного или ценностного признака, который может влиять на политический процесс». При этом главным стратификационным фактором является «праволевые» ориентации граждан. Анализируя данный подход, автор другой статьи о политической стратификации А. Абрамов обоснованно считает, что, как и у А. Анурина, в данном случае преувеличивается значение ценностного критерия политической стратификации.

Сам автор – А. Абрамов, полагает, что основа-