Кор­руп­ция как глав­ная эн­до­ген­ная уг­ро­за на­цио­наль­ной безо­пас­но­сти

Кор­руп­ци­он­ные яв­ле­ния все вред­ны для здо­ро­вья об­ще­ст­ва, од­на­ко осо­бую опас­ность пред­став­ля­ет не ни­зо­вая (мел­кая, по­все­днев­ная) кор­руп­ция, а кор­руп­ция круп­ная, вер­шин­ная, эли­тар­ная². Как от­ме­ча­ют ве­ду­щие кри­ми­но­ло­ги и спе­циа­ли­сты в об­лас­ти уго­лов­но­го пра­ва, имен­но бла­го­да­ря про­ник­но­ве­нию в верх­ние эше­ло­ны вла­сти кор­руп­ция ста­ла в 90-е гг. про­шло­го ве­ка ед­ва ли не глав­ным спо­со­бом эко­но­ми­че­ско­го раз­ва­ла стра­ны, раз­ру­ше­ния сис­те­мы го­су­дар­ст­вен­но­го управ­ле­ния, сры­ва ры­ноч­ных ре­форм и кри­ми­наль­ной де­фор­ма­ции пра­во­соз­на­ния об­ще­ст­ва³. Важ­но вы­де­лить две ук­руп­нен­ные груп­пы кор­руп­ци­он­ных яв­ле­ний — кор­руп­ция де­ло­вая и кор­руп­ция бы­то­вая. Это со­от­вет­ст­ву­ет ме­ж­ду­на­род­ной прак­ти­ке ти­по­ло­ги­за­ции кор­руп­ци­он­ной дея­тель­но­сти; в ча­ст­но­сти, по та­кой ме­то­ди­ке ве­дет­ся ана­лиз кор­руп­ции в рос­сий­ском ре­гио­наль­ном Фон­де ИН­ДЕМ.

Рас­кры­вая спе­ци­фи­ку со­вре­мен­ной рос­сий­ской кор­руп­ции, мож­но от­ме­тить, во-пер­вых, факт аб­со­лют­но­го до­ми­ни­ро­ва­ния де­ло­вой кор­руп­ции по срав­не­нию с бы­то­вой ($316 млрд про­тив $3 млрд)¹. Во-вто­рых, то, что име­ет ме­сто тес­ное сра­щи­ва­ние ла­тент­ных ин­те­ре­сов го­су­дар­ст­вен­ной (му­ни­ци­паль­ной) служ­бы и биз­не­са, ко­то­рое про­яв­ля­ет­ся в эф­фек­тах «за­хва­та го­су­дар­ст­ва» и по­сле­дую­щей «при­ва­ти­за­ции го­су­дар­ст­ва» этим пре­ступ­ным аль­ян­сом. Кор­ни это­го сле­ду­ет ис­кать в со­бы­ти­ях по­след­не­го де­ся­ти­ле­тия ХХ в., ко­гда по­дав­ляю­щее боль­шин­ст­во круп­ных пред­при­ни­ма­тель­ских и бан­ков­ских струк­тур, бирж и иных ры­ноч­ных ин­сти­ту­тов бы­ли соз­да­ны са­мой вла­стью и на ос­но­ве го­су­дар­ст­вен­ной соб­ст­вен­но­сти; ги­гант­ские ка­пи­та­лы оли­гар­хов взрос­ли имен­но бла­го­да­ря спе­ци­фи­че­ски за­ду­ман­ной и про­ве­ден­ной при­ва­ти­за­ции «для из­бран­ных»². Эти тра­ди­ции тай­но­го аль­ян­са чи­нов­ни­ков со «сво­им» биз­не­сом тща­тель­но со­хра­ня­лись, что хо­ро­шо вид­но на при­ме­ре час­той ми­гра­ции от­дель­ных из­вест­ных пер­со­на­жей из по­ли­ти­ки в биз­нес, из биз­не­са — в по­ли­ти­ку³. В-треть­их, сфе­ра го­су­дар­ст­вен­ной (му­ни­ци­паль­ной) служ­бы са­ма ста­ла ис­точ­ни­ком из­вле­че­ния при­бы­ли и на­де­ле­ния ка­пи­та­лом, а долж­но­сти в ней — объ­ек­том ку­п­ли-про­да­жи. Бес­плат­ные ус­лу­ги здесь бы­ли ком­мер­циа­ли­зи­ро­ва­ны и ста­ли ис­точ­ни­ком не­за­кон­но­го обо­га­ще­ния чи­нов­ни­ков. В-чет­вер­тых, сфе­ра го­су­дар­ст­вен­ной (и му­ни­ци­паль­ной) служ­бы ста­ла ме­ха­низ­мом не­за­кон­но­го пе­ре­рас­пре­де­ле­ния соб­ст­вен­но­сти по­сред­ст­вом «управ­ляе­мой» при­ва­ти­за­ции и при­свое­ния бюд­жет­ных средств че­рез по­сред­ни­че­ст­во струк­тур биз­не­са, «вы­иг­ры­ваю­щих» со­от­вет­ст­вую­щие тен­де­ры. Ины­ми сло­ва­ми, кор­руп­ция яв­ля­ет­ся спо­со­бом кон­вер­та­ции вла­сти в соб­ст­вен­ность и ка­пи­тал. В-пя­тых, оте­че­ст­вен­ная кор­руп­ция об­ла­да­ет край­не низ­кой, да­же от­ри­ца­тель­ной эла­стич­но­стью⁴ — на внеш­ние воз­дей­ст­вия со сто­ро­ны го­су­дар­ст­ва, за­ко­но­да­тель­ст­ва, пра­во­ох­ра­ни­тель­ной сис­те­мы, об­ще­ст­ва от­ве­ча­ет об­рат­но про­пор­цио­наль­ной ре­ак­ци­ей, т. е. не со­кра­ща­ет­ся, а на­обо­рот, рас­тет. В-шес­тых, ем­кость кор­руп­ци­он­но­го рын­ка пре­вы­си­ла раз­ме­ры фе­де­раль­но­го бюд­же­та¹, что на­ря­ду с ины­ми об­стоя­тель­ст­ва­ми вы­во­дит фе­но­мен кор­руп­ции в ста­тус глав­ной эн­до­ген­ной уг­ро­зы на­цио­наль­ной безо­пас­но­сти.

Сущ­но­ст­ное со­дер­жа­ние кор­руп­ци­он­ных яв­ле­ний на раз­ных уров­нях не оди­на­ко­во. Так, на ни­зо­вом, бы­то­вом уров­не взят­ка вы­сту­па­ет в ка­че­ст­ве от­ку­па гра­ж­дан от чи­нов­ни­ков, долж­но­ст­ных и иных лиц, от ко­то­рых за­ви­сит пре­дос­тав­ле­ние тех или иных ус­луг. На уров­не де­ло­вой кор­руп­ции це­ли взя­ток иные. При этом на ста­дии, ко­гда де­ло­вая кор­руп­ция еще на­хо­дит­ся в не­зре­лом, тран­зи­тив­ном со­стоя­нии, взят­ка — это спо­соб для биз­не­са от слу­чая к слу­чаю мак­си­ми­зи­ро­вать при­быль за счет по­лу­че­ния вне­эко­но­ми­че­ских пре­иму­ществ в кон­ку­рен­ции ли­бо дос­ту­па к бюд­жет­ным сред­ст­вам, к льгот­ной при­ва­ти­за­ции эф­фек­тив­ных объ­ек­тов хо­зяй­ст­вен­ной соб­ст­вен­но­сти. Ко­гда де­ло­вая кор­руп­ция пе­ре­хо­дит в ста­дию зре­ло­го со­стоя­ния, взят­ка при­ни­ма­ет фор­му кор­руп­ци­он­ной рен­ты, пре­вра­ща­ясь уже в спо­соб «за­хва­та го­су­дар­ст­ва»; при дос­ти­же­нии ем­ко­сти кор­руп­ци­он­но­го рын­ка, пре­вы­шаю­щей раз­ме­ры бюд­же­та го­су­дар­ст­ва, и воз­ни­ка­ет фе­но­мен «при­ва­ти­за­ции го­су­дар­ст­ва».

Суть фе­но­ме­нов за­хва­та го­су­дар­ст­ва и его при­ва­ти­за­ции со­сто­ит в том, что ре­сур­сы и воз­мож­но­сти го­су­дар­ст­ва экс­плуа­ти­ру­ют­ся кор­руп­ци­он­ным кор­пу­сом чи­нов­ни­ков для из­вле­че­ния не­за­кон­ной рен­ты, ко­то­рая ста­но­вит­ся не про­сто по­боч­ным, сто­хас­ти­че­ским (от раза к ра­зу) до­хо­дом, а до­хо­дом ос­нов­ным, до­ми­ни­рую­щим, ре­гу­ляр­ным, на­мно­го пре­вос­хо­дя­щим офи­ци­аль­ное де­неж­но-ма­те­ри­аль­ное обес­пе­че­ние по ос­нов­но­му мес­ту ра­бо­ты в сис­те­ме го­су­дар­ст­вен­ной (му­ни­ци­паль­ной) служ­бы. В этой свя­зи воз­ни­ка­ет эф­фект мак­ро­со­ци­аль­ной ин­сти­ту­цио­на­ли­за­ции кор­руп­ции (Л. М. Ти­мо­фе­ев,² Я. И. Ги­лин­ский³). По­это­му по­лу­ча­те­ли кор­руп­ци­он­ной рен­ты за­ин­те­ре­со­ва­ны в со­хра­не­нии ста­тус-кво, для че­го ис­поль­зу­ет­ся ши­ро­кий ар­се­нал средств, вклю­чаю­щий, пре­ж­де все­го, соз­да­ние «ад­ми­ни­ст­ра­тив­ных барь­е­ров» и «ла­тент­ной юрис­пру­ден­ции». Ме­сто ра­бо­ты кор­рум­пи­ро­ван­но­го го­су­дар­ст­вен­но­го (му­ни­ци­паль­но­го) слу­жа­ще­го в оп­ре­де­лен­ном смыс­ле те­ря­ет зна­чи­мость удов­ле­тво­ре­ния карь­ер­но-ста­тус­ных ам­би­ций, а ста­но­вит­ся сред­ст­вом из­вле­че­ния кор­руп­ци­он­ной рен­ты. Го­су­дар­ст­вен­ные (му­ни­ци­паль­ные) долж­но­сти ста­но­вят­ся объ­ек­том ку­п­ли-про­да­жи и, по су­ти, при­ва­ти­зи­ру­ют­ся с це­лью даль­ней­ше­го из­вле­че­ния не­за­кон­ных до­хо­дов (при­бы­ли), при­свое­ния бюд­жет­ных средств, соб­ст­вен­но­сти и ка­пи­та­лов. Та­ким об­ра­зом, про­ис­хо­дит кон­вер­та­ция вла­сти (долж­но­сти) в соб­ст­вен­ность и ка­пи­тал.

Кор­руп­ция как внут­рен­няя на­цио­наль­ная уг­ро­за пред­став­ля­ет наи­боль­шую со­ци­аль­ную и по­ли­ти­ко-эко­но­ми­че­скую опас­ность. Имен­но де­ло­вая кор­руп­ция, при­ни­маю­щая то­таль­ный ха­рак­тер (ме­га­кор­руп­ция), пе­ре­ори­ен­ти­ру­ет управ­лен­че­ский по­тен­ци­ал стра­ны с ин­те­ре­сов раз­ви­тия об­ще­ст­ва в це­лом на ин­те­ре­сы не­за­кон­но­го, со­ци­аль­но не­обос­но­ван­но­го, не­спра­вед­ли­во­го пе­ре­рас­пре­де­ле­ния на­цио­наль­но­го бо­гат­ст­ва и по­сто­ян­но­го объ­е­ма бла­го­сос­тоя­ния в поль­зу от­дель­ных элит­ных со­об­ществ, групп спе­ци­аль­ных ин­те­ре­сов (ор­га­ни­зо­ван­ной пре­ступ­но­сти и кор­руп­ци­он­но­го кор­пу­са чи­нов­ни­ков; эко­но­ми­че­ских и по­ли­ти­че­ских элит). В си­лу это­го кор­руп­ция ис­клю­ча­ет воз­мож­ность ус­пеш­но­го ли­бе­раль­но-де­мо­кра­ти­че­ско­го ре­фор­ми­ро­ва­ния оте­че­ст­вен­но­го хо­зяй­ст­ва, пра­ва и го­су­дар­ст­ва — имен­но де­ло­вая кор­руп­ция «ущем­ля­ет кон­сти­ту­ци­он­ные пра­ва и ин­те­ре­сы гра­ж­дан, под­ры­ва­ет де­мо­кра­ти­че­ские ус­тои и пра­во­по­ря­док, из­вра­ща­ет прин­ци­пы за­кон­но­сти, пре­пят­ст­ву­ет про­ве­де­нию эко­но­ми­че­ской ре­фор­мы»¹.

Кор­руп­ция под­ры­ва­ет об­ще­ст­вен­ные от­но­ше­ния в сфе­ре управ­ле­ния и ор­га­ни­за­ции на­род­ным хо­зяй­ст­вом, при­во­дит к со­кра­ще­нию сво­бо­ды кон­ку­рен­ции и рос­ту мо­но­по­ли­за­ции, к заб­ве­нию свя­щен­ных прав ча­ст­ной соб­ст­вен­но­сти (для всех, кто не вклю­чен в кор­руп­ци­он­ные от­но­ше­ния — а это по­дав­ляю­щее боль­шин­ст­во гра­ж­дан и не­мо­но­по­ли­зи­ро­ван­ных субъ­ек­тов биз­не­са), к все­об­ще­му рос­ту цен (за счет вклю­че­ния кор­руп­ци­он­ной со­став­ляю­щей в це­ну мно­гих то­ва­ров и ус­луг тех аген­тов пред­при­ни­ма­тель­ст­ва, ко­то­рые вы­пла­чи­ва­ют чи­нов­ни­кам кор­руп­ци­он­ную рен­ту), к па­де­нию уров­ня и ка­че­ст­ва жиз­ни боль­шин­ст­ва гра­ж­дан, за­мет­но­му ум­но­же­нию бед­но­сти. Как сле­ду­ет из вы­во­дов ис­сле­до­ва­ний Transparency International, мас­штаб­ная кор­руп­ция на­пря­мую при­во­дит к рос­ту бед­но­сти в стра­не².

Глав­ное в стра­те­гии и так­ти­ке про­ти­во­дей­ст­вия де­ло­вой кор­руп­ции со­сто­ит в со­сре­до­то­че­нии ре­сур­сов и уси­лий на пре­ду­пре­ж­де­нии это­го яв­ле­ния, что оз­на­ча­ет, пре­ж­де все­го, реа­ли­за­цию сис­тем­ных мер по уст­ра­не­нию и (или) ми­ни­ми­за­ции ус­ло­вий его де­тер­ми­на­ции. Сба­лан­си­ро­ван­ная сис­те­ма про­ти­во­дей­ст­вия кор­руп­ци­он­ным пре­сту­п­ле­ни­ям долж­на вклю­чать: ме­ры уго­лов­ной от­вет­ст­вен­но­сти за кор­руп­ци­он­ный лоб­бизм, про­тек­цио­низм и фа­во­ри­тизм, иные фор­мы ком­мер­циа­ли­за­ции от­но­ше­ний вла­сти и биз­не­са; ме­ры пре­вен­тив­но­го ха­рак­те­ра, на­прав­лен­ные на фор­ми­ро­ва­ние ус­ло­вий, при ко­то­рых со­вер­шать кор­руп­ци­он­ные пре­сту­п­ле­ния не­вы­год­но (рис­ки и из­держ­ки вы­ше вы­год) ли­бо не­воз­мож­но (на­ли­чие вы­со­кой сте­пе­ни транс­па­рент­но­сти, про­зрач­но­сти ра­бо­ты струк­тур го­су­дар­ст­вен­ной (му­ни­ци­паль­ной) вла­сти и управ­ле­ния, в том чис­ле их взаи­мо­дей­ст­вия с биз­не­сом); про­цес­су­аль­ные и опе­ра­тив­но-ро­зы­ск­ные ме­ры, обес­пе­чи­ваю­щие свое­вре­мен­ное вы­яв­ле­ние и пре­се­че­ние кор­руп­ци­он­ной дея­тель­но­сти; ме­ры пе­ни­тен­ци­ар­но­го и пост­пе­ни­тен­ци­ар­но­го ха­рак­те­ра, ори­ен­ти­ро­ван­ные на ог­ра­ни­че­ние по­втор­но­го со­вер­ше­ния кор­руп­ци­он­ных пре­сту­п­ле­ний.

Я. И. Гилинский,

профессор спб юи (филиала)

Академии Генеральной прокуратуры рф, доктор юридических наук,

профессор

Коррупция как социальный институт.

Что делать?

В современном обществе, включая российское, коррупция — социальный институт, элемент системы управления, тесно взаимосвязанный с другими социальными институтами — политическими, экономическими, культурологическими. Социальный институт характеризуется наличием регулярных и долговременных социальных практик, поддерживаемых с помощью социальных норм, имеющих важное значение в структуре общества, наличием множества ролей¹.

Об институционализации коррупции свидетельствуют: выполнение ею ряда социальных функций: упрощение административных связей, ускорение и упрощение принятия управленческих решений, содействие экономическому развитию путем сокращения бюрократических барьеров, оптимизация экономики в условиях дефицита ресурсов и др.²; наличие определенных субъектов коррупционных взаимоотношений (патрон — клиент); распределение социальных ролей (взяткодатель, взяткополучатель, посредник); наличие определенных правил, норм, известных субъектам коррупционной деятельности; сложившийся сленг и символика (например, хорошо известный жест, когда большим пальцем руки несколько раз трутся указательный и средний пальцы) коррупционных действий; установившаяся и известная заинтересованным лицам такса услуг.

Институционализация коррупции в развитых странах запада рассмотрена в. Рейсменом еще в 1979 году³, в российской литературе этому посвящены книги В. Радаева и Л. Тимофеева, а также диссертационное исследование И. Кузнецова.

Исследования И. Клямкина, А. Олейника, В. Радаева, Л. Тимофеева, Т. Шанина и других ученых позволяют утверждать, что коррупция, наряду с теневой экономикой, теневой политикой, теневым правом, которые сформировались в россии еще в годы советской власти и сохраняются до сих пор, образует институционализированную теневую реальность, не считаться с которой — значит не понимать реальную социальную действительность, происходящие в обществе процессы, а следовательно, находиться в плену иллюзий… и коррупция — лишь элемент (пусть один из важнейших) этой теневой реальности нашего бытия.

О масштабах и всевластии коррупции, помимо бесчисленных фактов, свидетельствует формирование в россии коррупционных сетей, хорошо изученных фондом индем (руководитель Г. А. Сатаров¹).

Проблема коррупции не столько правовая, сколько социально-политическая. Ясно, что и стратегия превенции должна ориентироваться на меры экономические, социальные, политические. При этом следует понимать, что ликвидировать коррупцию, как и любое иное социальное зло, имеющее прочные основы в экономическом, политическом, социальном устройстве общества, невозможно. Речь идет лишь о значительном ограничении масштабов явления, введении его в «цивилизованные рамки», защите массы населения от тотальных поборов на всех уровнях — от рядового работника жилищной конторы и милиционера до представителей высших эшелонов власти.

С нашей точки зрения, к числу антикоррупционных мер можно отнести следующие: максимальное сокращение объема управленческих решений, зависящих от усмотрения государственного служащего, ограничение его компетенции формализованными и четко регулируемыми «регистрационными» функциями, иначе говоря — ограничение власти и произвола бюрократии; резкое сокращение прав государственных служащих по «регулированию» экономики, образования, науки и т. п., иначе говоря — повышение независимости бизнеса и граждан; формирование гражданского общества, вырабатывающего механизмы контроля за чиновничеством; сокращение (а не расширение) «запретительной» нормативной базы — проведение в жизнь принципа «разрешено все, что не запрещено», ибо чем больше запретов, тем больше возможностей обойти их с помощью подкупа; резкое количественное сокращение управленческого аппарата, особенно с параллельными функциями (в 1990 году В россии насчитывалось 600 тыс. Работников государственных органов и органов местного самоуправления, в 1994 году — свыше 1 млн 4 тыс. Человек, в 2003 году — свыше 1 млн 300 тыс. работников); обеспечение реальной ответственности государственных служащих за нарушение сроков разрешения подведомственных вопросов; существенное повышение оплаты труда государственных служащих и одновременно требовательности к ним (при значительном сокращении числа служащих это не вызовет чрезмерного увеличения расходов); обеспечение реальной ответственности государственных служащих за правонарушения и преступления по службе (это тот случай, когда неотвратимость санкций неизмеримо важнее их строгости); обеспечение независимости и повышение престижа суда (судей); максимальная прозрачность деятельности государственных служащих для общественности, населения, средств массовой информации; наличие реальной, а не декларативной политической воли по осуществлению этих и других мер.

Г. К. МИ­ШИН,

стар­ший на­уч­ный со­труд­ник НИИ

Ака­де­мии Ге­не­раль­ной про­ку­ра­ту­ры РФ, кан­ди­дат юри­ди­че­ских на­ук,до­цент