Грей Фест Китай

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

счетные книги и ежедневные журналы. Над этой конторой алтарь, посвященный домашнему богу-покровителю, сделанный из дерева, он украшен искусной резьбой, позолочен или раскрашен. На стенах рынков вешают полоски красной бумаги в черных рамках, на которых яркими иероглифами каллиграфически начертаны сентенции, имеющие отношение к благам спокойствия, процветания и счастья. Эти здания строятся по берегам реки для удобства приема свиней, которых ежедневно подвозят туда на лодках из окружающих районов. Как меня уверяли, число свиней, закалываемых каждый день в большом китайском городе, огромно.

Переноска свиней В южных провинциях стада свиней не ведут по городским улицам в отличие от того,

как бывает на севере. Свиней несут по улицам в корзинах рабочие. Купленных на рынке тоже уносят в корзинах за счет покупателей. К этим корзинам прикрепляют побеги баньяна

– эмблемы счастья. В доме покупатель снимает их с корзин и кладет на алтарь в хлеву. Кроме того, покупатель поклоняется свиным гениям и приносит им в жертву много бумажных денег. Несомненно, обыкновение нести свиней по улицам южных городов, а не гнать их перед собой, объясняется тем, что улицы чрезвычайно узки. Если свинья вбегает в дом или в лавку, жители Южного Китая считают это плохой приметой для обитателей дома. Чтобы отвратить надвигающуюся беду, они не выпустят свинью обратно, не отрезав ей хвост. Там, где мы используем кольцо, китайцы применяют намордник. Носовое кольцо в Китае неизвестно.

Китайцы (включая маньчжуров и монголов) не выводят особо замечательной в какомнибудь отношении породы лошадей. В этом они отличаются от большинства европейских и многих азиатских народов. В южных провинциях лошади очень редки. Во многих частях Гуандуна и Цзянси их нет вовсе. Малочисленность лошадей в южных провинциях и других частях Китая объясняют некоторые черты местной политической экономии. Экономистам в нашей собственной стране знакома концепция, согласно которой подмена лошадей людьми и тягловым скотом и использование как можно меньшего количества четвероногих предоставляет людям больше питательной еды. В Китае есть очевидные резоны для проведения такой политики. В этой обширной империи довольно мало больших и малых городов или деревень, возле которых не было бы реки, канала или залива, что облегчает навигацию и снимает необходимость переезда по суше для путешественников и сухопутной перевозки громоздких торговых грузов. В Китае проблема обеспечения достаточного количества еды является насущной, и ее разрешают непосредственным производством этой самой еды, необходимой для такого многочисленного населения. Огромное потребление зерна английскими лошадьми привело бы в ужас китайца. Если бы Поднебесная покрылась мощной породой четвероногих, наполняющих нашу страну, он бы прочитал в них, лоснящихся и откормленных, голодную смерть многих семей, поэтому неудивительно, что он не склонен поощрять разведение

331

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

животных, которые считаются такими необходимыми в нашей стране и во многих других европейских государствах.

Жена крестьянина едет на рынок в тачке Упоминание об одном или двух способах сухопутной перевозки грузов и пассажи-

ров покажет, до какой степени китайцы не зависят от лошадей. Вопрос провианта так глубоко запечатлен в сознании китайцев, что даже в тех частях империи, где водное сообщение затруднено, китайцы отказываются прокладывать широкие дороги, чтобы не посягать на кормящую их землю. Обычное зрелище на многих узких больших дорогах, пересекающих китайские провинции, особенно Ху-нань, Хубэй, Хэнань, Шаньдун, Чжили и некоторые районы Гуандуна, – люди, снующие туда-сюда с тяжелыми грузами, которые в других краях перевозили бы животные. Некоторые китайские работники или возчики, перевозящие путешественников и их багаж, а иногда – громоздкие товары в больших тачках и в близкие, и в отдаленные части империи, изнывают от тяжелейшего труда. Иногда в эти повозки приходится впрягать несколько крепких мужчин. При попутном ветре они используют небольшие паруса, прикрепленные к высящимся рядом с колесами тонким мачтам. В провинции Чжили

иво Внутренней Монголии, где дороги очень ухабистые, я заметил, что, когда тачки тяжело нагружены растительным маслом, рабочие иногда прибегали к помощи мулов или ослов. Вместо экипажей в Китае используют паланкины, и люди всех слоев общества ездят в них на плечах носильщиков и в близкие, и в отдаленные части империи. В Аньцине, городе на берегу Янцзы, я заметил женщину, которая явно направлялась в гости в соседний городок или деревню. Она шла пешком, а за ней следовал слуга с двумя корзинами: в одной был ребенок, а в другой – вещи хозяйки. Улицы всех городов к югу от Янцзы действительно так узки, что поездки на лошадях по ним просто невозможны, поэтому всяческие свертки грузчики носят на спине.

Мои слова об ограниченном использовании лошадей найдут подтверждение, если посмотреть на выращиваемую китайцами породу и на ее использование. На юге Китая пони

– потому что до лошадей они явно не дотягивают – пользуются только государственные служащие. Седло очень большое и неудобное. Вокруг шеи пони повязывают кожаную ленту с несколькими колокольчиками, чтобы предупреждать толпу на узких улицах южных городов о своем приближении. Как правило, эти пони выращены в провинции Цзянси. Но на севере, где плотность населения меньше, с его обширными долинами, китайцы, монголы, татары

иманьчжуры обращают особенно большое внимание на выращивание и разведение лошадей, но даже и они, хотя, как правило, красивы, послушны и умны, обычно бывают не выше десяти ладоней. В Монголии я видел лошадей высотой около двенадцати ладоней, которые оказались очень сильными. За неимением точного названия их породы, условно назову ее гэллоуэйской. Обычная масть – каштановая, серая и гнедая. Как правило, их растят почти в диком состоянии, позволяя жеребцам и кобылам произвольно сбиваться в стада на долинах. Кроме того, по всей империи встречаются особи животного, которое в естественной истории носит название тангума, или пегой, или пятнистой, лошади. У них крупные белые и корич-

332

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

невые пятна, причем мастью они иногда напоминают диких пятнистых лошадей некоторых регионов Восточной Маньчжурии.

Что касается обращения с лошадями, то китайцы, несмотря на свое безразличие к этому животному, все же кое-что понимают в этом. В животноводческих трактатах они пишут, что кони отличаются огненным характером и терпеть не могут низин и сырых мест; что в третьем месяце (в апреле) их надо как следует кормить; что летом им иногда нужно разрешать пастись на берегах рек или ручьев; что зимой их следует держать в стойле, выходящем на юг, и тепло укрывать, защищая от холодного северного ветра; что их надо тренировать, поскольку постоянное нахождение в стойле может привести к распуханию ног и воспалению суставов; что для животного опасно, если его слишком часто используют для поездок верхом или в упряжке, поскольку это может повредить его кровеносной системе; что после поездки конюх должен тщательно вытереть лошадь досуха и вспотевших лошадей нельзя ни поить, ни кормить, иначе это дурно повлияет на их дыхание, а давать им корм и воду, причем из колодца, следует три раза в день; и последнее, что мы здесь упомянем, кормить лошадей нужно влажной травой и промытыми бобами, горохом или рисом в шелухе.

Как правило, конюшни устроены примитивно и напоминают каретные сараи. В каждой из них устраивают жертвенник в честь Ма-вана, или Царя лошадей. В больших и малых городах есть храмы, посвященные этому божеству. Самый большой из них находится в Кантоне, на улице Чжуан-юань-фан; одного из слуг этого бога изображают с лошадью в руках.

Китайцы не так уж хорошо знакомы с ветеринарным искусством, и некоторые из рецептов для лечения просто смешны. Если лошадь больна так называемым «черным потением», высушенный на солнце лошадиный навоз смешивают с некоторым количеством волос, подогревают на огне и кладут это средство в торбу. Если у лошади нарывы (китайские ветери- нары-хирурги называют их «бородавчатыми нарывами»), ей пускают кровь, отворяя вену у анального прохода или у губ. Одновременно к основанию нарывов прикладывают каустик, а сверху мажут мазью, основной ингредиент которой – мускус. Китайцы и монголы часто пускают кровь лошадям, прокалывая вену на груди или на шее. В северных провинциях нередко разрезают вдоль уши и ноздри лошадей. В обоснование этого удивительного обычая мне рассказали следующее. Оказывается, император Канси после длительных ученых штудий помимо других вещей узнал, что если разрезать уши и ноздри лошадей, мулов и ослов вдоль, то это убережет животное от молний. Как только император сделал это замечательное открытие, то издал эдикт, где рассказал о нем своим подданным. Тут же по всей империи начали разрезать в длину уши и ноздри лошадей, мулов и ослов. И поскольку китайцы всегда и безоговорочно верили в мудрость предков, современные люди продолжают довольно упорно придерживаться этого странного обыкновения.

Многих лошадей на севере подковывают железными подковами, как в Англии. Но над действиями китайского кузнеца у нас посмеялись бы. Лошадь ставят под деревянное устройство, напоминающее виселицу, и поднимают с помощью блоков и веревок, пропущенных под брюхом; в этом подвешенном состоянии ее и подковывают. На юге Китая этого не делают вообще, но передние ноги животного обувают в кожаные башмаки, сшитые по форме копыта.

Икитайцы, и монголы едят конину. Однажды, отдыхая рядом с монгольским шатром,

явидел, как хозяйка жарила отбивные из мяса, которое тут же у меня на глазах вырезала из крупа лошади. Она пригласила меня и моих друзей зайти в шатер и отведать кушанье. Мысль о том, что придется есть конину, казалась невыносимой, и поэтому у нас не осталось другого выхода, как отказаться. Тогда молодая женщина, видимо, служанка, поднесла каждому из нас по чашке молока. Все, кроме одного, отказались, потому что это, судя по всему, было не коровье, а кобылье молоко. Монголы нередко сохраняют молоко кобыл и делают из него алкогольный напиток, называемый кумысом. К нему они очень привержены, особенно в лет-

333

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

ние месяцы. Где-то я читал, хотя и не поручусь за правдивость этого утверждения, что при обильном потреблении кобыльего молока начинают болеть глаза.

Китайские мулы красивы и послушны. Многие из них напомнили мне обычных серых египетских мулов. Немало их были весьма похожи на мышастую породу итальянской вольтерры. В северных и центральных провинциях множество ослов, которые во всем мире оказываются лошадьми для бедняков. Медлительный, терпеливый, работящий, упрямый, как и

вдругих странах, китайский осел замечателен своей силой. Он может выдерживать очень большие тяжести и способен трудиться, не получая пищи дольше, чем любое другое вьючное животное. Во многих частях империи едят и ослятину, и мясо мулов. В Чжэньцзяне много его было выставлено на продажу в посещенной мной мясной лавке. А живший в этом городе французский священник сообщил мне, что нанкинцы едят много такого мяса.

Этот рассказ был бы неполным без перечисления видов тех работ, которые они выполняют. Лошади и мулы широко используются для верхового путешествия в седле на большие расстояния. Они преодолевают расстояние со скоростью двадцать-двадцать пять миль

вдень; их так хорошо выращивают и так хорошо ими управляют, что они выполняют эту работу, будучи запряженными или в качестве вьючных животных, без видимых усилий. Иногда лошадей и ослов используют таким образом и путешествующие женщины, и едущие на ярмарку. Они сидят в седле так же, как мужчины. На самом деле китайское дамское платье вполне сходит за костюм амазонки. А маньчжурские женщины привыкли носить одежду для верховой езды самого скромного вида. Я был поражен ловкостью, с которой они держатся в седле, привыкнув к верховой езде с детства. А с большей сообразительностью и ловкостью, чем те, что при мне проявила в трудной ситуации туземная дама, укрощая норовистого гнедого возле одного из северных городов, не могла бы действовать даже лучшая английская наездница. Идя в упряжке или, что более характерно, под дугой, хорошо упитанные лошади и мулы без труда преодолевают по тридцать-сорок миль в день, делая при этом не более четырех-пяти миль в час. В большой степени это объясняется тяжестью крытых повозок или фургонов, которые используют китайцы. Каждую везут два мула или две лошади, а иногда

– лошадь и мул, причем они идут друг за другом, а не рядом – так они проходят очень большие расстояния. Как-то раз мне пришлось проехать в одной из этих крытых повозок более восьмисот миль. Во время этого путешествия я встретился с китайским купцом из Пекина, который направлялся в точно такой же повозке далеко за русскую границу купить сукна. За его повозкой следовали еще две с тем, что он хотел обменять на сукно, а рядом ехали три или четыре человека, одетые как солдаты и вооруженные до зубов. Сам купец был в чиновничьей одежде – это, по его словам, было необходимо, так как грабители на большой дороге без колебаний отняли бы у странствующего купца все его достояние, но поостереглись бы напасть на чиновника.

334

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Наездница Лошади и мулы обычно везут повозку по восемь-десять часов в день и, как правило, с

поклажей с весом более тонны. На поле они работают по шесть-семь часов в день. Конечно, трудоемкость зависит от свойств почвы и ширины борозды. На протяжении земледельческого сезона занятых в поле животных кормят сытнее.

Экипаж китайского аристократа Повозки, о которых я упоминал, это крытые телеги, сделанные полностью из дерева.

Кузов установлен на крепкой оси, поддерживаемой двумя колесами с шестью-восемью спицами в каждом. Поскольку рессор нет, это самый неудобный из всех экипажей для путешествия. Повозки, которыми пользуется знать, мало чем отличаются от тех, в которых ездит простонародье. Единственное замеченное мной отличие состоит в том, что на ось опирается задняя часть повозки, а не центральная. Из виденных мной иллюстраций явствует, что это было характерно для древних персидских колесниц. Фургоны похожи на те, которыми пользуются в нашей стране. На севере Китая, и особенно в провинциях Шаньси или Шэньси, кажется, в прошлые времена в фургонах передвигались кочевники. Колесные повозки изобрел император Да-юй, или Великий Юй, основатель династии Ся (2205 год до Р. X.). Однако, по-видимому, в те давние дни их везли не лошади, а люди. В основном повозками пользовались императорская и аристократические семьи. Экипажи императоров этой династии всегда перемещались силами двадцати человек; во время династии Шан, основанной в 1766

335

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

году до Р. X. Чэн-таном, – восемнадцати, а позже во время правления династии Чжоу, основанной У-ваном в 1122 году додо Р. X., по-видимому, полагали, что для этого достаточно пятнадцати человек. При династии Цинь (основана в 246 году до Р. X.) император Ши Хуанди, которого раздражал шум колес, приказал снять их и повелел носить его экипаж на плечах. Во времена правления династии Шан (XVII век доР. X.) в экипажи обычно запрягали лошадей. Этот же обычай был повсеместно распространен во время правления следующей династии Чжоу. В 1705 году до Р. X. в Египте использовали фургоны, очень похожие на те, которые в то время существовали в Китае и существуют там по сей день. Из одного фрагмента Книги Бытия (45: 19, 21, 23, 27) мы узнаем, что фараон Египетский послал колесницы, чтобы перевезти семью Иакова из земли Ханаанской. Конечно, эти транспортные средства не были военными колесницами или дворянскими экипажами – это были именно фургоны, во многих отношениях напоминающие китайские. Путешествуя по Монголии, я вспоминал об этом пути патриархов, встречая множество крытых фургонов с китайскими семьями, переезжавшими из провинций Шаньси или Шэньси к обширным равнинам и богатым долинам Монголии. В городе Чжан-цзя-коу, расположенном недалеко от Великой Китайской стены, я видел, как такие экипажи использовались в качестве омнибусов. Кроме того, в Китае есть примитивные повозки, или фургоны, которые обычно везут быки или лошади с быками; крестьяне перевозят в них свою продукцию. На севере китайцы используют лошадиный паланкин. Он состоит из легкого каркаса, напоминающего обычные носилки и закрепленного на двух прочных шестах. Каркас крыт тканью, по бокам имеются дверцы. Паланкин тащат два мула: один запряжен впереди между шестами, а другой – сзади. Этими средствами передвижения пользуются путешествующие джентри, если они хотят уединения и уюта, или пожилые люди, больные или слабые, а также беременные женщины. Такие паланкины сдаются напрокат на многих станциях в Северном Китае. Я проехал на одном из них от города Нанькоу до укрепленного города Чатоу и нашел его весьма удобным. Дорога между этими двумя городами более пятнадцати миль, и путь пролегает через один из самых труднопроходимых горных перевалов, каким, на мой взгляд, может похвалиться этот мир.

Сбруя запряженной в повозку лошади очень похожа на ту, что используют в Великобритании, но веревочный подгубник помещают не под подбородком, а между верхней губой и носом. Упряжка лошадей или мулов, везущих экипаж с членами императорской фамилии, покрыта желтой материей. Что касается экипажей джентри, то их нередко украшают серебряными кольцами и пряжками. Когда богатые семьи в трауре, упряжь лошадей и мулов всегда покрывают белой тканью.

Кроме лошадей с мулами и ослов с быками, сельскохозяйственную продукцию и другие грузы часто перевозят верблюды. Китайский верблюд принадлежит к тому виду, родина которого, по мнению натуралистов, Бактрия. Он большой и выносливый и приспособлен к любой погоде. От арабского верблюда он отличается тем, что имеет два горба на спине. Высота взрослого китайского верблюда более семи футов. Шерсть на некоторых частях тела длинная и косматая, темно-коричневого цвета, однако встречаются и светлые разновидности. Монголы, как и арабы, считают верблюжье молоко очень питательным напитком. В местах, где трудно достать дрова, верблюжий навоз, как и коровий, используется в качестве горючего. Этот своеобразный и интересный народ с удовольствием ест также верблюжатину, особенно жир из горбов. Китайцы не навьючивают на верблюдов такого тяжелого груза, как арабы. Верблюдов поменьше разводят для верховой езды. Они несут всадников очень быстро, делая от шестидесяти до примерно сотни миль в день. Одна из картин, часто возникающих в моей памяти во время путешествий на севере Китая, – это проехавший мимо меня монгол верхом на верблюде. Своеобразный скакун неуклюже нес с удивительной скоростью через равнины благородного патриарха с загорелым лицом и развевающейся белой бородой, высоко сидящего в седле на громадной спине, опираясь на стремена. Иногда, особенно если

336

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

предполагается длительное путешествие, на этих неуклюжих скакунах ездят и женщины. Один раз, уезжая из города Вай-ли-чэн, я стал свидетелем переселения семьи кочевников. Это были монголы: две женщины, судя по одежде, знатные дамы, трое-четверо мужчин и несколько слуг – все на верблюдах. Я не мог не вспомнить о днях, когда «встал Иаков, и посадил детей своих и жен своих на верблюдов».

Как и в Аравии и в Египте, когда верблюдов используют в качестве вьючных животных, они идут друг за другом цепочкой, причем недоуздок второго верблюда привязан к сбруе первого, недоуздок третьего – к сбруе второго и т. д. На шее последнего животного висит колокольчик, звяканье которого сообщает погонщику, особенно ночью, что цепочка остается неразорванной. Это очень важно в тех многочисленных местах, где дороги с трудом различимы даже при дневном свете.

Колокольчики привязывают также на шею к несущим груз лошадям, мулам и ослам. Мне привели два или три объяснения почти универсального применения этой практики. Многочисленные преимущества были мне неясны, пока я не обсудил их с другими. Так я узнал, что колокольчики веселым звяканьем во время долгих путешествий ободряют тяжело нагруженных животных; что на улицах и рынках города они оповещают оживленную толпу о приближении верблюда; что в малолюдных равнинах и на мрачных горных перевалах они завораживают звуками своих колокольчиков диких животных; и главное: ночью в местах, где дорога трудно различима, постоянный звон указывает путь заблудившимся или отставшим от товарищей, которых поглотила темнота. По всей вероятности, обычай подвешивать колокольчики на упряжи лошадей и вьючных животных существовал у восточных народов

сдревнейших времен.

Вкитайских, как и в английских крестьянских хозяйствах, разводят уток, гусей и кур, а кроме того – голубей. О китайской домашней птице можно было бы рассказать короче, если бы она была лишь лакомством, как в Англии. Но в Китае вместе с рисом, рыбой и свининой домашнюю птицу едят и простые люди, и представители высших классов общества.

Есть одно любопытное исключение из этого правила. Многочисленный слой людей

– последователи божества по имени Кун-Юань-Шуай – отказывается есть утятину. По преданию, когда мать этого бога была беременна, ее вылечила от тяжелой болезни утка, приносившая ей каждый день лекарственные травы. Разрешившись от бремени сыном, женщина назвала его Жэнь Чэн и воспитала в запрете есть утятину. Он тщательно исполнял ее наказ, и его сыновняя почтительность была вознаграждена поразительным образом. Однажды он бежал от шайки разбойников, которая гналась за ним по пятам, и его скрыла большая стая уток, затмившая самые небеса. Когда пришло время, Жэнь Чэн умер. Он пролежал в могиле лишь несколько часов, когда был обожествлен благодаря своей праведности жизни. После этой церемонии он стал считаться богом по имени Кун-Юань-Шуай, или Кун- Гун-Чжу-Шуай. По обычаю, последователи этого божества перед его алтарем клянутся воздерживаться от мяса любимой птицы бога. Иногда родители посвящают своих детей, когда тем исполняется один месяц, служению этому божеству: они приносят от имени младенца обет, что в ответ на его защиту они всегда будут почитать уток как священных птиц. Жители Шатоу, деревни на острове Хэнань, самые преданные его последователи. В этой деревне нет ни одной утки. Жители не должны быть ни покупателями, ни продавцами, ни теми, кто ест уток. И им, кажется, не приходит в голову, что они могли держать несколько уток в качестве домашних любимцев в честь своего любимого божества. Их единственный, он же главный храм посвящен Кун-Юань-Шуаю. В седьмой день седьмого месяца торжественно празднуют день его рождения. По этому случаю строят большой сарай или павильон. В течение трех дней все население, мужчины сидя с одной стороны, а женщины – с другой, пирует там вволю. В этот день подают очень питательную еду, и, судя по количеству радостно поглощаемых яств, она еще и очень полезна.

337

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Однако отказывается от утятины явное меньшинство, поэтому крестьяне выращивают множество уток во всех провинциях. Порода очень похожа на нашу английскую, но на севере, и особенно в Тяньцзине, мне попадалась намного более крупная разновидность. На острове Хай-нань и в других частях империи встречается отличная порода мускусных уток.

Разведению этих птиц уделяют большое внимание. Каждому селезню полагается десять уток, но их совместное пребывание продолжается не дольше двенадцати месяцев. В конце этого периода старых селезней продают, а вместо них покупают новых. Чтобы заставить уток нестись, птицеводы выдергивают из их крыльев и хвостов перья. Иногда для этого же они не кормят их несколько дней, а потом дают обильную пищу. Утке разрешают сидеть на двенадцати яйцах. В период размножения птицам дают весьма умеренное количество еды. За сидящими на яйцах утками тщательно ухаживают, и раз в пять дней работник отводит их к расположенному неподалеку пруду или ручью мыться. К уткам, сидящим на яйцах, не позволено приближаться женщинам «в интересном положении». Конечно, это запрещение имеет своим истоком суеверия, которым так подвержены китайцы. В течение пяти дней после того, как вылупились, утятам нельзя слушать звуков гонгов, лая собак и шума работающих машин. В первый день их кормят отваром риса, в последующие дни дают вареный рис. Таких маленьких утят поят чистой ключевой водой, потому что птицеводы верят, что грязь из мутной воды может закупорить ноздри. В течение первых двух недель жизни утят держат в корзине, дно которой покрыто мягкой травой.

По всей империи есть заведения под названием фу-я-чан, где из утиных яиц искусственным образом в больших количествах выводят утят. Инкубация происходит следующим образом: много рисовой шелухи или мякины держат над жаровнями, наполненными горячими древесными угольками. Нагретую мякину кладут в корзину. Туда же помещают яйца. Затем корзины с их содержимым уносят в темную комнату и кладут на решетчатые полки, рядами висящие на стенах. Под нижним рядом полок ставят несколько глиняных переносных жаровен с горячими угольками. В этом темном отапливаемом помещении яйца держат

втечение двадцати четырех часов. Затем их переносят в соседнюю комнату, где перекладывают в ротанговые корзины высотой три фута, а толщиной стенок два дюйма. Они выстелены шершавой бумагой коричневого цвета. Здесь яйца остаются на десять дней. Чтобы они прогревались равномерно, один раз днем и один раз ночью их положение меняют. Если работники внимательны, яйца, днем находившиеся в верхней части корзины, ночью будут лежать в нижней ее части. Через четырнадцать дней их вынимают и раскладывают на длинных и очень широких полках. Затем их для тепла накрывают широкими листами толстой бумаги, очевидно изготовленной из хлопка. Когда они пролежали на этих полках две недели, вылупляются сотни утят. Самые крупные такие заведения расположены рядом с Кантоном

вХуади и Бэй-тай-шуй.

Утят немедленно продают торговцу утками, и тот заботливо растит их в птичниках, для удобства расположенных на берегах заливов или рек. Очень большой двор инкубаторов находится в Наньцуне, деревне рядом с Кантоном. Здесь я часто видел тысячи уток в одном загоне. Такие же существуют в центральных и северных провинциях. Плывя по Великому каналу, я видел большие стаи этих птиц.

Как уже говорилось, в течение первых суток утятам дают рисовый отвар, а потом – вареный рис. Затем их кормят отрубями, смешанными с мякиной. Иногда, а именно в летние месяцы, им дают личинок, собранных в баках с нечистотами или в выгребных ямах. Им также дают маленьких земляных крабов, которых китайцы ловят в больших количествах. Судя по виду, с которым утята набрасываются на крабиков, они им весьма по вкусу. Подросших птиц торговец утками продает странствующим купцам, которые ставят свои большие лодки на якорь рядом с описанными выше заведениями, чтобы приобрести сразу несколько сотен. Эти лодки очень хорошо приспособлены для перевозки птицы, нередко на одной пере-

338

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

возят от полутора до двух тысяч уток; но эти неуклюжие лодки в непогоду рискуют перевернуться при малейшем волнении. Во время достопамятного тайфуна 27 июля 1862 года несколько их опрокинулось рядом с Хумэньскими фортами. Освободившихся из плена уток было так много, что они покрыли поверхность Жемчужной реки на протяжении мили с лишним. Расходы странствующего купца на кормление такого количества птиц невелики: ему нужно лишь позволять им дважды в день один-два часа проводить на илистых берегах реки или залива, по которому он плывет, или в полях поблизости. Червяки, улитки, слизняки и лягушки, которыми изобилуют эти места, составляют вкусный и обильный рацион пернатого груза. Не раз я видел, как полторы – две тысячи уток во время отлива наслаждались этой едой. Птицы так хорошо выдрессированы, что возвращаются с берегов или из полей к лодкам по зову хозяина. Закупщики провианта – лучшие клиенты продавца уток. Они покупают их, чтобы засолить. Странствующие купцы не ограничиваются оптовыми продажами, а распродают свой груз в городах, городках и деревнях по берегам рек. Заведения, где солят утятину, и многочисленны, и велики по размеру. Их особенно много в Ляньчжоу – одной из областей провинции Гуандун. Я имел случай посетить такое место в Бай-э-тун рядом с Кантоном. Кажется, ни одна часть утки не пропадала у работников, готовивших соленую утятину. Там птицу разрезали, засаливали и выставляли вялиться на солнце; в другом месте люди раскладывали птичьи клювы и лапки в глиняные кувшины с рассолом; а во дворе мужчины и женщины раскладывали на солнце сердца, желудки, шеи и кишки. Все это можно наблюдать в течение одиннадцатого и двенадцатого месяца года на улице Лу-аньсин-цзе западного пригорода Кантона, где всегда продается много уток.

Хотя я много лет жил в Китае, но ни разу не видел китайца, который ел бы яйца всмятку, но вкрутую иногда едят. А при рождении ребенка или во время празднования дня рождения, как я писал в другом месте, существует обычай есть крашеные яйца. В каждом городе, которые посещал на берегах Великого канала, я видел немало крашеных яиц, выставленных на продажу. Китайцы очень любят консервированные яйца и готовят их очень много. Может быть, рассказ о консервировании яиц окажется интересным для моих читателей. Особый овощ проваривают в нескольких пинтах воды с листьями бамбука и иглами ели или кедра – это придает воде особый аромат. Когда вода остывает и становится тепловатой, яйца моют, а затем замачивают в ней на несколько часов. Чтобы сохранить сотню яиц, из десяти лянов соли, пяти лянов золы и одного цзиня извести делают нечто вроде пасты, смешивая эти ингредиенты в сосуде с ароматной водой, откуда убрали яйца. Затем пасту кладут в кадку или грубый глиняный кувшин; в нее аккуратно вминают яйца и оставляют на три дня. Затем их вынимают и взбалтывают смесь. После этого яйца кладут обратно. Через три дня эта процедура повторяется, а еще через три дня повторяется снова. Затем кувшин или кадку герметически запечатывают и оставляют на тридцать дней, после чего яйца готовы к употреблению. Вот другой способ. Четыре ляна байховых чайных листьев кипятят и сливают воду. Ею заливают столько извести, сколько входит в три миски обычного размера, столько золы, сколько входит в семь таких мисок, и добавляют двенадцать лянов соли. Затем из этих ингредиентов делают пасту, которой обмазывают предназначенные для консервирования яйца. Затем их аккуратно кладут в кадки или кувшины с золой, следя, чтобы не приклеились друг к другу. Поскольку из-за этого на золу большой спрос, повара заботливо сохраняют ее и продают людям, занимающимся консервированием яиц, по восемь монет за цзинь. Через сорок дней яйца готовы. Обмазыванием яиц занимаются и мужчины, и женщины; они надевают перчатки, чтобы защитить руки от воздействия извести. Иногда яйца консервируют в кадках или кувшинах со смесью красной глины и соленой воды или со смесью сажи и соленой воды. В результате получаются так называемые соленые яйца, которые считаются полезной едой для больных.

339

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

То, что я написал о разведении и выкармливании уток, почти полностью относится и к гусям. В Китае очень много пород гусей. Те, которых я видел на юге Китая, напоминают египетских. Гусаки с гусынями очень схожи; гусыня поменьше гусака и посветлее. В других частях империи я видел гусей, которые, по крайней мере по размеру, были очень похожи на британских. Высиживают много гусят, но не похоже, чтобы для этого применяли инкубаторы, как в случае с утками. Как мне рассказывали, причина этого – в толщине скорлупы. Как правило, гусей разводят крестьяне, чьи земли прилегают к рекам и ручьям. В уездах Цунхуа, Хэюань, Саньшуй и Далян провинции Гуандун я видел несколько стай гусей, но поскольку их не выводят искусственным способом, то их не бывает так много, как уток. Самую большую стаю я видел в Хуанцзяне (это деревня недалеко от Кантона), оно состояло из девяти сотен гусей. Когда гусыни сидят на яйцах, их нередко забирают в дома или коттеджи хозяев, уделяющих им возможно большее внимание. Под большую гусыню подкладывают десять яиц, а под маленькую – семь, и они почти всегда высиживают все яйца. В двухнедельном возрасте гусят пастух отводит к полям на берегах ручьев, где они находят много еды: пучки камыша, траву, слизняков и червяков. В период вспашки можно видеть, как гуси идут сразу за плугом и выискивают червей в земле. Чтобы защитить гусят от изобилующих в Китае ястребов, пастухи пользуются забавным методом. Они вертят над головой полую бамбуковую трубку на веревке. Свист, с которым трубка рассекает воздух, пугает ястребов, и они не решаются атаковать.

Места, где держат гусей, снабжены длинными рядами плетенных из лозы полок, поднятых на пять футов от земли. Между прутьями есть промежутки, чтобы помет мог падать на землю. Полки нужны потому, что на земле росту птиц, как считают, может повредить сырость. Гусиный помет стоит довольно дорого.

Гусиная ярмарка, которая бывает в Кантоне каждый день на улице Луаньсин-цзе, почти так же велика, как та, которой славится Ноттингем. С плоскодонок выгружают множество гусей на пристани непосредственно напротив рынка. Я видел, как с одной лодки выгрузили не меньше трехсот птиц, причем несколько других лодок с тем же количеством гусей ожидали своей очереди рядом с пристанью. С лодки их бросают прямо в воду, чтобы они могли искупаться, но прежде плоскодонку огораживают заборчиком из ивовых прутьев, чтобы прилив не унес птиц далеко от хозяина. Гусей бросает в реку лодочник, ответственный за качество и сохранность товара. Бросает он их по пять штук и при этом каждый раз выкрикивает число, чтобы не сбиться со счету. При этом присутствует и помощник торговца гусями, который проверяет, чтобы его хозяина не обманули. Искупавшихся птиц гонят к рынку, где выставляют для продажи в розницу.

Кроме того, китайцы мастерски выращивают и выкармливают кур. Самые плодовитые породы, по их мнению, невысокие, с коротким оперением и тихим кудахтаньем. В течение двадцати дней после того, как вылупились цыплята, курица сидит в клетке с совершенно сухим полом. В этот период она с выводком кормится сырым рисом, потому что считается, что вареный приведет к собиранию воды в зобе у цыплят. В больших хозяйствах часто во дворе, на земле, рассыпают совершенно разваренный рис. Через несколько дней в нем заводятся насекомые, во двор запускают кур, и они быстро расправляются и с рисом, и с насекомыми. От такого питания куры не только толстеют, но и начинают отлично нестись. Для лучшей яйценоскости кур иногда кормят чжи-ма, или льняным семенем, смешанным со свиным жиром. В этой смеси на полцзиня льняного семени приходится до трех лянов жира. Для этой же цели птицеводы стараются при кормлении кур давать им поменьше воды. Откармливая кур на продажу, им дают муку, смешанную с растительным маслом. Из этой массы делают лепешечки и дают по несколько штук каждой птице ежедневно. Откармливая кур, им нередко дают рис, смешанный с порошковой серой. Считается, что для варки лучше подходят желтоватые, чем белые куры. Большой спрос в Китае на каплунов. Когда откармливают

340