Ryabkov_V_M_Antologia_form_prosvetitelnoy_KDD

71

зав. секцией фото-кино С. С. Бывшее (4 класса реального училища) и реквизитор Н. Т. Диденко. Только за полугодие с 01.10.21 по 01.04.22 в Народном доме на Советской улице побывало на спектаклях и концертах 11700 человек, на киносеансах - 8000 человек. Согласно переписи 1926 г. в Щегловске было только 3 клуба - химзавода, шахты "Центральной" и Народный дом. Здания клубов были деревянными, с небольшими зрительными залами, с печным отоплением. В конце 1924 г. "добротное, удобное, большое по тем временам деревянное здание в один этаж" было сдано строителями под клуб в Прокопьевске, которому шахтеры дали имя председателя Центрального комитета Союза горнорабочих России Артема. Развивалась сеть клубов и изб-читален в сельских районах Кузбасса.

На первом губернском съезде политпросветов, состоявшемся 27-31 января 1921 г. в Томске, отмечалось "исключительное стремление к просвещению населения", что, несмотря, на то, что в сельских культпросветучреждениях "недостаток бумаги, перьев, пользуются даже берестой, досками и пр., освещаются лучиной и т. д.", потребность в учреждениях культуры на селе очень велика. В докладах с мест сообщалось, что к началу съезда в Тайгинском уезде было 2 народных дома с 12 работниками в них и 150 тыс. обслуживаемых человек, 43 избы-читальни (130 работников и 150 тыс. обслуживаемого населения), 8 клубов, в которых на самодеятельных началах работало 2 театра, 5 театральных кружков, 2 музыкальные школы, 1 хор, 1 оркестр с общим числом участников 1350 человек. В Щегловском уезде, состоящем на тот момент из 6 районов, 19 волостей и 380 населенных пунктов, имелось 23 народных дома и 53 избычитальни. Народные дома имелись в то же время на ст. Топки, в селах Зарубино, Титово, Лебеди, Красное, Цветино, Ваганово, Крапивино, Подонино, Смолино, Топки, Шевели, Ягуново, в деревнях Абашево, Березово, Васьково, Горскино, Салтыки, Тарасово, Тыхта. В 45 волостях Мариинского уезда, где проживало 300000 населения, из которых 163000 было

72

неграмотных, культурно-просветительную работу вели 19 народных домов, 155 изб-читален, 14 культпросветкружков, 3 клуба. В Мариинске в 1921 г. имелся 1 народный дом, 5 клубов, 8 культпросветов (так сокращенно в те годы назывались культурно-просветительные кружки). Один народный дом и один клуб были в 1921 г. на Судженке. В смете культпросвета ст. Судженка на 1921 г., подписанной его председателем Герасимовым, указывался "личный состав народного дома - заведующий, библиотекарь (он же декоратор), сторож", планировались расходы на 4 печи дровяного отопления, расход керосина на освещение керосиновыми лампами его помещений "на 1 месяц 4 пуда керосина, а всего 48 пудов", на приобретение материалов для оборудования сцены, в т. ч. "красок сухих - 20 фунтов, клею столярного10 фунтов, гримаразного- 3 фунта, кистей разных - 10 шт., париков - 15 штук, зеркал - 2, пианино - 1 шт., струн для мандолин, гитар, балалаек - 10 комплектов, иголок граммофонных - 300 штук, мануфактуры для сцены и костюмов40 аршин, мыла - 10 фунтов и т. д."

В докладе Сычева о клубном деле на заседании губернского съезда политпросветов 30 января 1921 г. говорилось, что "клуб есть лишь маленький политпросвет на селе, но его роль в "пробуждении" самодеятельности масс и творческом развитии их огромна". Основным направлением в деятельности клубов Кузбасса в начале 20-х годов была агитационно-массовая работа, диктовавшаяся жизненными потребностями того времени. Основным методом агитационно-массовой работы в эти годы была кампания, основным средством деятельности клубов во время кампании - "агитка". Необходимость ускорить решение насущных хозяйственных и культурных задач, ставка советских, профсоюзных организаций на ударность и натиск в их работе в основном с малограмотными и неграмотными массами придавали агитационно-художественной работе клубов преимущественно импульсивный, а не систематический и планомерный характер. Преобладали поэтому в клубной работе такие формы, как митинги и собрания, лекции и доклады, яркие лозунги и агитплакаты, агитсуды и политигры, "Живые газеты"

73

и"Живые журналы" (так назывались в то время театрализованные, словно "оживавшие" на клубной сцене устные газеты и журналы) и политдиспуты. Тематикой их были ликвидация неграмотности и бандитизма, борьба с разрухой

итифом, ударная работа на транспорте и в производстве, мобилизация на субботники и преодоление саботажа, уничтожение контрреволюции и помощь голодающим. В организационном отношении период характерен: отсутствием оформленного клубного членства ("наши клубы - для всех"), бесплатным снабжением клубов агитационной и методической литературой, получением через Сибполитпросвет агитационных средств и клубного оборудования, а также "живой" культурно-просветительной силы - лекторов, докладчиков, художников, артистов, певцов, музыкантов и др. Кампанейский, мобилизующий характер культурно-просветительной работы в период военного времени рождал и соответствующие термины для проводимых

кампаний: "красная неделя", "культтревога", "неделя фронта", "месяц помощи голодающему населению" и т. д., а за 7 "красных недель" 1921 г. на Кемеровском руднике было организовано 32 воскресника и субботника. Широкий размах работы сибирских клубов, их огромный количественный рост при общем недостатке сил и средств, большие масштабы и диапазоны клубной деятельности вели к распылению ресурсов, значительно снижали качество просветительной работы, тормозили организацию самодеятельного творчества и художественно-эстетического развития клубного актива, нередко клубы скатывались на путь узкого культурничества.

Новая экономическая политика и восстановление разрушенного гражданской войной народного хозяйства (1922-1925) существенно повлияли на состояние и работу клубов. Снятие многих из них с государственного снабжения и перевод их на частичный хозрасчет при крайне слабой материальной базе клубных учреждений привели к резкому сокращению клубной сети, к ликвидации многих сельских клубов и клубов маломощных профсоюзных организаций. В 1922-1923 гг. сеть рабочих клубов в Сибири уже не превышала 50. В несколько раз сокращалась сеть сельских клубных

74

учреждений. В уездные и областные отделы культпросветработы рассылались циркулярные письма, аналогичные следующему: "Циркулярно. В Пачинский волполитпросвет. Тайгинский Уполитпросвет сообщает, что в связи с сокращением политпросветительной сети в Вашей волости оставлены с 1 января 1922 г.: 1) Пачинский клуб (бывший нардом и библиотека), 2) Колмогоровская изба-читальня, 3) Власковская изба-читальня, 4) Романовская изба-читальня. Остальные избы-читальни срочно ликвидировать, если население не сможет их содержать. Имущество закрытых изб-читален распределите между остающимися учреждениями, составив об этом акт, копию которого перешлите в Уполитпросвет". Хозрасчет осуществлялся за счет введения платности отдельных видов культ, обслуживания (спектакли, кино, концерты), платного буфета, оформления клубного членства с взиманием небольших членских взносов. К началу 1925 г. все клубы за редким исключением (в уездных городах) перешли на добровольное членство, охватив в первой четверти 1925 г. 20% всего прежнего состава (против 10% в 1924). Клубное членство было заимствовано у английских сословных клубов, деятельность которых была чрезвычайно замкнутой. Однако в Кузбассе, как и в России в целом, в члены клубов и различные общества вовлекали вплоть до 1925 г. в порядке партийной, профсоюзной и комсомольской дисциплины. На общих собраниях рабочих, большинством голосов, принимались решения об удержании членских взносов и отчислениях из зарплаты, достигавших иногда 6-9% месячного заработка, в пользу различных обществ, в т. ч. и клубов. В феврале 1925 г. Сибкрайком издал специальный циркуляр "Об отчислениях с рабочих и служащих" в котором несколько снизил максимальные размеры отчислений для членов профсоюза - 4%, членов партии - 6% и категорически потребовал "провести в жизнь действительную добровольность". Но, как отмечалось в печати тех лет, фактически "членство в клубах не было добровольным, ждать какой-либо действительной самодеятельной работы на приходилось". Вскоре вообще клубное членство стало формальным: рабочий нередко числился членом 5-6 и более обществ. И, естественно, не мог активно

75

работать во всех. Охват рабочих "клубным членством" стал считаться одним из важнейших показателей клубной работы, что часто приводило к "бумажному" росту количества членов. Процесс укрепления клубной сети сопровождался более углубленной пропагандистской работой в клубах, отвечавшей растущим культурным запросам населения. Широко стала развиваться кружковая и лекционная работа, клубы становятся центрами самообразования рабочих, ведут большую работу по ликвидации неграмотности. Поляризуется тематическая направленность клубного репертуара: нэпман, кулак, поп, лодырь, бюрократ - с одной стороны; хороший производственник, сознательный пайщик кооператива, строитель нового быта, выдвиженец, рабфаковец - с другой. Особенно активно в этот период работали комсомольские и рабочие клубы, которые сочетали остроту и актуальность социальной тематики с яркой зрелищностью и художественной выразительностью своих выступлений. В художественной самодеятельности кроме обычных спектаклей и концертов популярны были формы клубной драматургии: агитспектакли, агитсуды, инсценировки, "живые газеты", массовые праздники. Политсуды разыгрывались в соответствии с правилами настоящих судов по самой актуальной тематике. "Судили" все, что мешало строительству новой жизни, а также идеи и ростки нового в политике, производстве, быту. В первом случае "обвиняемого брали под стражу", во втором - оправдывали под аплодисменты присутствующих. Устраивались "суды" над прогульщиками, хулиганами и проститутками, верящими в бога комсомольцами и чинушами. Клубные инсценировки, как правило, писались местными авторами "на злобу дня", приурочивались к праздничным датам, народнохозяйственным кампаниям. Широкое распространение в клубах Кузбасса получили "живые газеты", во второй половине 20-х годов называвшиеся "Синие блузы". Это было агитационно-сатирическое представление "на злобу дня", театрализованная копия газеты или журнала с их рубриками, отделами, жанрами. Декламация, политсатира, пение, музыка, пляски, спортивные трюки, лубок, гротеск - характерные выразительные

76

средства, применявшиеся "живгазетчиками". В Прокопьевске в клубе им. Артема в 20-е годы существовал аналогичный "Синей блузе" "Шахтерский глаз", вкоторомучаствовалооколо50 рабочих. В сентябре 1924 г. вышел уже 6-

йего номер.

Всодержании клубной деятельности доминировали производственная и антирелигиозная пропаганда. Клуб стал центром новых гражданских обрядов - "красных (комсомольских) свадеб", "красных крестин", "октябрин". Под лозунгом "Наша церковь - клуб", стремясь изжить невежество и темноту молодежи, порочные обычаи старого быта, "воинствующие безбожники" впадали в другую крайность. Их новые, бесцерковные обряды, не опиравшиеся на вековые традиции народной культуры, лишенные художественновыразительной и психологической разработки, были зачастую аскетичны и примитивны, носили явно искусственный и формализованный характер. Поэтому, несмотря на первичный интерес молодежи к эпатирующим формам революционного быта, ни новые вычурные имена, ни новые "красные обряды" типа "комсомольская пасха" и "комсомольское рождество" не прижились в повседневномбытусибиряков. Духовностьвытесняласьизбытаи досуга людей не только революционным формотворчеством. Многие религиозные храмы насильственно экспроприировались и отдавались местными органами власти под детские учреждения, в т. ч. под клубы. Например, в 20-е годы в Судженской церкви был сначала размещен рабочий клуб физкультуры, а затем

икомсомольский клуб. И хотя вызывалось это и материальными проблемами (не было специальных зданий под клубы), идеологические мотивы тоже играли большую роль в противопоставлении клубов церкви.

Заканчивая эту главу, посвященную истокам возникновения клубов в Кузбассе, отмечу, что установить точную дату основания того или иного клуба крайне затруднительно не только из-за дефицита необходимых клубоведческих источников. Даже в тех документах, которые становятся доступны исследователю в результате кропотливой поисковой работы, информация о клубах часто носит перманентный, негенетический характер. Старожилы

77

городов и районов Кузбасса, очевидцы самых различных событий культурной жизни края обычно воспринимают клуб как некую имманентную для среды их обитания данность, как школа, улица, двор. В их памяти и сознании "клуб существовал всегда" как органический духовный атрибут их бытия, как существует всегда воздух, которым они дышат. Например, бывший кузнецкстроевец Н. К. Орехов в своих воспоминаниях о саде-городе - старом рабочем поселке, с которого начинался Новокузнецк, довольно детально воспроизводит основные элементы социальной инфраструктуры поселка 20-х годов. "Тут к концу двадцать девятого года, - рассказывает он авторам книги по истории Новокузнецка, - уже кое-что новое появилось. На горе - двухэтажная железнодорожная больница, рядом в бараке - железнодорожная школа. Закончилось строительство трех двухэтажных домов для русских специалистов... Былабаня, онаисейчасцела". Точноуказывая, гдечтобыловту пору, Н. К. Орехов заканчивает вдруг свою видеопанораму воспоминаний таким ракурсом: "Вдоль подножия горы, ближе к кирзаводу, стоял и до сих пор стоит клуб, утонувший в березовой роще..." В другом очерке этой книги приводятся воспоминания Т. Хитаровой, сестры Рафаилова Хитарова, видного общественного деятеля 20-30-х годов, прибывшего летом 1931 года на строительство Кузнецкстроя. Рассказывая о жизни и работе своего брата на Кузнецкстрое, она начинает изложение одного из фактов его биографии такими словами: "В зале клуба (выделено нами - В. Т.) открытое партийное собрание мартеновского цеха" (Имя на карте города. Улицы Новокузнецка. - Кемеровское кн. изд-во, 1983. С. 41, 71). КМК был построен в 1932 г., Т. Хитарова приехала к брату в1934 г., и клуб уже был. И в воспоминаниях известного кузбасского журналиста Ф. М. Ягунова о первых объектах культуры в Кемерово тоже неожиданно появляются клубы, которые вроде существовали всегда, но которых, увы, сейчас уже нет. Потому так и трудно сегодня восстанавливать историю клубов, что многие очевидцы помнят о них лишь по принципу "был - не был"//Туев, В. В. История клубов Кузбасса/В. В. Туев. -

Кемерово, 1996. - С. 22 - 32.

78

ОТ КЛУБНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ - К УПРАВЛЕНИЮ КЛУБАМИ

Заметной вехой в истории клубов стал 1927 год. Год 10-летия советской власти в культурной жизни России характерен началом создания мощных центров культурно-массовой работы в городах и районах, развитием широкого клубного строительства, переключением работы клубов на планомерное и активное участие в социально-экономических преобразованиях в стране. Упраздняется клубное членство. Клубы становятся массовыми. Лучшие архитекторы-конструктивисты проектируют величественные здания клубов нового "дворцового" типа.

Дворцы культуры создавались в РСФСР и других республиках Советского Союза в 20 - 30-е годы как более многофункциональный по сравнению с рабочими клубами вид культурно-просветительных учреждений. Адекватно содержанию и функциям Дворцов культуры (ДК) создавалась и новая архитектура клуба, концепция которой и практические проекты ДК, воплощавшие ее, разрабатывались ведущими архитекторами страны К. С. Мельниковым, И. И. Леонидовым, И. А. Голосовым, братьями А. А., В. А. и Л. А. Весниными. Ставя своей целью "сделать Дворец культуры не только местом концентрированной массовой культработы и отдыха, но и руководящим центром культработы всего рабочего района" (из пояснительной записки архитектора И. И. Леонидова к проекту Дворца культуры Пролетарского района Москвы), архитекторы-конструктивисты и проектировали здания Дворцов как "клубы нового социального типа", как "центры пространственной культорганизации" (термины И. И. Леонидова). Строительство Дворцов культуры, а затем и содержание их штатов, оснащение и развитие их материальной базы, планирование и организация их работы осуществлялись, как правило, в городах крупными предприятиями и их профсоюзными комитетами, способными нести соответствующие масштабам их деятельности организационнофинансовые затраты. Поэтому подобные учреждения входили в систему

79

культурно-массовой работы профсоюзов, за ними закрепилось название "профсоюзные клубы и Дворцы культуры".

Обычно считается, что первые крупные Дворцы культуры были построены и введены в строй в Москве и Ленинграде (Выборгский Дворец культуры и Московско-Нарвский Дворец культуры в Ленинграде, открытые соответственно 7 и 8 ноября 1927 г., клубы им. Русакова, им. Фрунзе, завода "Каучук", завода "Буревестник", построенные в Москве по заказам и на средства профсоюзов по проектам выдающегося архитектора-конструктивиста К. С. Мельникова, также разработанным в конце 20-х годов). Однако в те же годы были построены и открыты Дворцы культуры во многих городах России. "Размах клубного строительства был необычайным. Так, в 1927-1931 гг. один лишь профсоюз текстильщиков построил 24 рабочих клуба" (В. Г. Родионов. Клубный дом: опыт архитектурного развития. М., 1987. С. 26).

Активное строительство клубных Дворцов велось в эти годы и в Кузбассе. Острая потребность кузбассовцев после напряженных трудовых будней проводить свой досуг в просторных, хорошо приспособленных для отдыха, общения и творчества клубных зданиях диктовала соответствующую инициативу как сверху, так и снизу. Решения о строительстве новых клубов, Домов и Дворцов культуры принимаются городскими и районными организациями, дирекциями и завкомами предприятий. Очень часто такую инициативу проявляли сами жители, комсомольцы, молодежь. Первые Дворцы культуры в Кузбассе были почти одновременно открыты в ноябре 1927 г. в Щегловске и Тайге.

В Тайге весной 1927 г., "как только растаял снег и немного отошла земля, на пустыре в двухстах метрах от мастерских по ремонту локомотивов появились люди с лопатами, кирками, ломами и другим инструментом. Паровозники решили построить в Тайге хороший клуб. Почин ведущего отряда железнодорожников был горячо одобрен всеми коллективами города. Каждому коллективу были отведены определенные участки. Первый камень на стройке клуба было поручено заложить руководителю профсоюзной организации

80

железнодорожного узла т. Столяренко..." (Демидов Т. А. Тайга. Кемерово: Кн. изд-во, 1980. С. 19-20). В числе тех, кто особенно активно участвовал в строительстве рабочего клуба, в книге Т. А. Демидова, в воспоминаниях ветеранов Тайги М. Я. Врублевского, И. В. Наурекова назывались Ефрем Митрофанович Прудников, Потап Илларионович Ефименко, Агафья Петровна Купчинова, многие другие. Ивану Васильевичу Наурекову, с которым удалось побеседовать автору этой книги, тогда было 19 лет. Он был хорошо известен в городе как организатор первого в Тайге клуба рабочей молодежи, как один из инициаторов строительства рабочего клуба, начатого в 1925 году. И. В. Науреков хорошо помнил будни и праздники этой стройки молодежного энтузиазма: "Я отработал на строительстве клуба 47 воскресников, - с гордостью говорил он. - Да, тогда все работали. Помню, на одном собрании кто-то предложил: давайте, пока строим клуб, будем отчислять из своей заработной платы полпроцента на строительство клуба. Приняли единогласно, и мы 2 года отчисляли. А весь материал, который привозили на стройку, мы сами разгружали, бесплатно". Помнил Иван Васильевич и день открытия клуба - 6 ноября 1927 года. После него "клубисты" - члены только что открытого клуба организовали концерт, который длился до 4 утра. О самом концерте мне рассказывала Зоя Ивановна Меркулова - ведущая участница большой концертной программы, старейшина клубного цеха Тайги (она родилась 31 декабря 1907 г. и более 60 лет выступала "в главных ролях" на сцене и старого, и нового клуба железнодорожников). Зоя Ивановна показывала мне афиши спектаклей, в которых она играла в любительских театральных коллективах, с гордостью перечисляла свои роли. Полностью подтвердила она рассказ о памятном дне открытия клуба-Дворца в Тайге И. В. Наурекова: "Да, точно, "открытие" было до самого утра. Да, концерт начинали мы, синеблузники. Выступление наше тогда было страстным, антивоенным. Мы осуждали Англию и другие капиталистические страны, готовившие новую интервенцию против

СССР. "Синие блузы" в то время любые дипломатические и военные