семинар 1 (17 января) / Литература / Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада

Глава VII Материальная жизнь

саперам, обслуге камнеметов и инженерам». Другие, напротив, радовались.

Еще в античный период при появлении первых водяных мельниц одна из эпиграмм «Антологии» прославляла это дости­ жение: «Поберегите ваши руки, столь привычные к жернову, о девы, которые еще недавно мололи зерно! Вас ждет отныне дол­ гий сон, и вы не будете внимать пенью петухов, что приветству­ ют зарю. Ибо вашу работу Деметра повелела делать нимфам». В V в. аббат Лоша радовался тому, что монастырская мельница позволяет «одному брату выполнять работу многих». А в XIII в. монах из Клерво, описывая промышленные приспособления, сложил подлинный гимн во славу машин:

«Один из рукавов (реки) Об, протекая через многочислен­ ные мастерские аббатства, снискал себе повсюду благословения за те услуги, что он оказывает (обители). Река принимается здесь за большую работу; и если не вся целиком, то по крайней мере она не остается праздной. Русло, излучины которого разрезают долину пополам, было прорыто не природой, но сноровкой мо­ нахов. И таким путем река отдает обители половину самой себя, как бы приветствуя монахов и извиняясь, что она не явилась к ним вся целиком, поскольку не смогла найти канал, достаточно широкий, чтобы ее вместить.

Когда подчас река выходит из берегов и выплескивает за свои обычные пределы слишком обильную воду, то ее отражает стена, под которой она вынуждена течь. Тогда она поворачивает вспять, и волна, которую несет с собой прежнее течение, прини­ мает в своих объятьях отраженную волну. Однако, допущенная в аббатство — в той мере, в какой ей это позволяет стена, испол­ няющая роль привратника, — река бурно устремляется в мель­ ницу, где она сразу же принимается за дело, приводя в движение (колеса) для того, чтобы молоть тяжелыми жерновами пшеницу или трясти решето, которое отделяет муку от отрубей.

И вот уже в соседнем здании она наполняет котел (для вар­ ки пива) и отдается огню, который кипятит воду, дабы изгото­ вить напиток для монахов, ежели паче чаяния виноградник от­ ветил на заботу виноградаря дурным ответом бесплодия или же кровь грозди оказалась негодной и нужно заменить ее дочерью колоса. Но (и после этого) река не считает себя свободной.

269

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

Ее зовут к себе стоящие подле мельницы сукновальни. Она уже была занята на мельнице приготовлением пищи для братьев; есть, стало быть, резон потребовать, чтобы она позаботилась и об их одежде. Она не спорит и ни от чего не отказывается. Она попере­ менно поднимает и опускает тяжелые бабы, или, если угодно, мо­ лоты, а еще лучше сказать, деревянные ноги (ибо это слово более точно выражает характер работы сукновалов), и сберегает сук­ новалам много сил. О мой Бог! Какое утешение даруешь Ты сво­ им бедным слугам, дабы их не угнетала великая печаль! Как об­ легчаешь Ты муки детей своих, пребывающих в раскаянии, и как избавляешь их от лишних тягот труда! Сколько бы лошадей над­ рывалось, сколько бы людей утомляли свои руки в работах, ко­ торые делает для нас без всякого труда с нашей стороны эта столь милостивая река, которой мы обязаны и нашей одеждой, и на­ шим пропитанием. Она объединяет свои усилия с нашими и, перенеся все тяготы жаркого дня, ждет от нас лишь одну на­ граду за свой тяжелый труд: чтобы ей позволили свободно уда­ литься после того, как она старательно сделала все, что от нее тре­ бовали. Заставив стремительно вращаться множество быстрых колес, она вся покрывается пеной, словно ее самую перемололи, и ее течение становится более вялым.

Покинув сукновальню, она устремляется в дубильную мастерскую, где выказывает столь же живости, сколь и тщания, дабы изготовить материал, необходимый для обуви братьев. По­ том она разделяется на множество мелких рукавов и посещает в своем услужливом течении различные заведения, проворно ра­ зыскивая те, что имеют в ней нужду. Идет ли речь о том, чтобы печь, просеивать, вращать, дробить, орошать, поднимать или молоть, — везде она предлагает свою помощь и никогда в ней не отказывает».

Экономика средневекового Запада имела целью обеспечить людям средства существования. Дальше этого она не шла. Если кажется, что она переступает грань удовлетворения минималь­ ной потребности, то это потому, что «существование» есть, ко­ нечно же, понятие социально-экономическое, а не чисто мате­ риальное. Оно варьируется в зависимости от социальных слоев. Для массы достаточно средств существования в прямом смысле

270

Глава VII Материальная жизнь

слова, то есть того, с чего жить физически: прежде всего пищи, затем одежды и жилища. Средневековая экономика носит глав­ ным образом аграрный характер; стало быть, она основана на земле, которая доставляет все необходимое. Это требование обес­ печить средства существования является до такой степени осно­ вой средневековой экономики, что в раннее Средневековье, когда она только складывалась, предпринимались попытки посадить каждую крестьянскую семью — социально-экономическую еди­ ницу — на единообразный участок земли, который должен был обеспечить нормальную жизнь: манс, terra unius familia, как го­ ворит Беда.

Для высших слоев понятие «существование» предполага­ ло удовлетворение гораздо больших потребностей; оно должно было позволить им сохранить свой статус, не опускаться ниже определенного ранга. Средства существования доставлял им в слабой мере импорт из-за рубежа, а в остальном — труд народ­ ной массы.

Этот труд не имел целью экономический прогресс — ни индивидуальный, ни коллективный. Он предполагал, помимо религиозных и моральных устремлений (избежать праздности, которая прямиком ведет к дьяволу; искупить, трудясь в поте лица, первородный грех; смирить плоть), в качестве экономических целей обеспечить как свое собственное существование, так и поддержать тех бедняков, которые неспособны сами позаботить­ ся о себе. Еще св. Фома Аквинский сформулировал эту мысль в «Своде богословия»: «Труд имеет четыре цели. Прежде всего и главным образом он должен дать пропитание; во-вторых, должен изгонять праздность, источник многих зол; в-третьих, должен обуздывать похоть, умерщвляя плоть; в-четвертых, он позволяет творить милостыни».

Экономическая цель средневекового Запада — создавать необходимое, nécessitas. Это оправдывало деятельность и влек­ ло за собой даже отступление от некоторых религиозных пра­ вил. В случае nécessitas была разрешена обычно запрещенная работа в воскресенье, дозволялось работать священнику, кото­ рому были запрещены многие «ремесла». А некоторые специа­ листы по каноническому праву оправдывали необходимостью даже воровство. Раймон де Пеньяфор писал в своем «Своде»

271

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

в первой трети XIII в.: «Если кто-либо украдет по необходимо­ сти что-то из пищи, питья или одежды по причине голода, жаж­ ды или холода, совершает ли он в действительности кражу? Нет, он не совершает ни кражи, ни греха, если речь идет о действи­ тельно необходимом». Но стремиться раздобыть себе боль­ шее — это грех гордыни, superbia, одна из самых тяжких разно­ видностей греха. Экономический идеал, установленный в каро­ лингскую эпоху Теодульфом, оставался значимым для всего Средневековья. По его мнению, следовало напомнить «тем, кто занимается негоциями и торговлей, что они не должны желать земных выгод больше, чем жизни вечной... Равным образом

ите, кто тяжко трудится на полях, чтобы приобрести пищу, одежду и другие необходимые вещи, должны давать десятины

имилостыни... В самом деле, Бог дал каждому его ремесло, дабы он имел, с чего жить, и каждый должен извлекать из своего ре­ месла не только все необходимое для тела, но также и опору для души, что еще более необходимо».

Всякий экономический расчет, который пошел бы дальше предвидения необходимого, сурово осуждался. Разумеется, зе­ мельные сеньоры, главным образом и прежде всего церковные, особенно аббатства, которые располагали персоналом более вы­ сокого интеллектуального уровня, стремились знать, предвидеть

иулучшать производство на своих землях. Этот экономический интерес демонстрируют капитулярии, полиптихи, император­ ские или церковные описи каролингской эпохи, из которых са­ мым известным являлся «Полиптих аббата Ирминона», состав­ ленный в начале IX в. в парижском аббатстве Сен-Жермен-де- Пре. В середине XII в. сочинение Сугерия об управлении аббат­ ством Сен-Дени изменило эмпирический характер руководства монастырским хозяйством, а с конца этого столетия управление крупными, прежде всего церковными, сеньориями перешло

вруки специалистов. В манорах крупнейших английских аббатств крепостной управляющий, reeve, должен был в Михайлов день предъявлять все счета писцам, которые вносили их в книги преж­ де, чем представить для проверки присяжным. Речь идет здесь скорее о том, чтобы перед лицом надвигающегося кризиса все еще продолжать производить необходимое, лучше управляя

исчитая, и противостоять успехам денежного хозяйства. Недо-

272

Глава VII Материальная жизнь

верие к расчету будет царить еще долго, и, как известно, нужно ждать XIV в., чтобы увидеть появление подлинного внимания к исчисляемому количеству — например, еще грубой статисти­ ки Джованни Виллани по флорентийской экономике; внимания, порожденного в конечном итоге и здесь в большей мере кризи­ сом, который поражает города и обязывает считать, нежели не­ ким влечением к исчисленному экономическому росту. Знаме­ нитый итальянский сборник новелл, «Novellino» (середина XIII в.), свидетельствует об этом враждебном учету и числу со­ стоянии умов:

«Однажды у царя Давида, которого Бог своей милостью возвысил из пастухов, возникло желание подсчитать число сво­ их подданных. То был акт высокомерия, и он сильно разгневал Бога, который послал ему ангела, повелев сказать так: „Давид, ты согрешил. Вот что посылает сказать тебе твой Господь: хо­ чешь ли ты пребывать три года в аду или три месяца в руках твоих врагов либо желаешь отдаться на суд в руки Господа?"

И ответил Давид: „В руки Господа моего желаю отдаться, и пусть Он сделает со мной все, что Ему угодно". Итак, что же сделал Бог? Он покарал его за грех, потому что он возгордился вели­ ким числом (подданных). Случилось так, что, едучи однажды верхом, увидел Давид ангела Божьего с обнаженным мечом, коим он разил (людей). Давид тотчас спешился и сказал: „Ради Бога, мессир! Не убивайте невинных; убейте лучше меня, ибо я виновник". Тогда, снисходя к этим словам, Бог помиловал на­ род и остановил избиение».

Экономический подъем в средневековой Европе, датируе­ мый XI—XII вв., был лишь результатом демографического рос­ та. Речь шла о том, что нужно было накормить, одеть и обеспе­ чить жилищем гораздо большее число людей. Основным сред­ ством решения этой проблемы были расчистки и расширение площади пахотных земель. Повышению урожайности путем ин­ тенсификации самого земледелия (трехполье, удобрения, улуч­ шение инвентаря) заранее отводилась второстепенная роль. Даже размеры больших романских и готических церквей отвечали сперва простой необходимости принимать более многочислен­ ный христианский люд. Да и монастырские хозяйства, провод­ ники и свидетели экономического развития, часто увеличивают

273

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

или уменьшают объем производства в зависимости от колеба­ ний населения обители. В Кентерберийском аббатстве во второй половине XII в. натуральные оброки с крестьян уменьшались одновременно с сокращением числа монахов.

Было естественно, что это безразличие и даже враждеб­ ность по отношению к экономическому росту отражались в сфе­ ре денежного хозяйства и оказывали сильное сопротивление раз­ витию в этой сфере духа наживы.

Средневековье, как и античность, знало в качестве глав­ ной, если не единственной, формы займа потребительский заем, производственного займа почти не существовало. В среде хрис­ тиан было запрещено взимание процента с потребительского займа; это представляло собой осужденное церковью чистейшей воды ростовщичество. Три библейских текста (Исх. 22: 25; Лев. 25: 35—37; Втор. 23: 19—20) порицали заем под проценты среди евреев, реагируя против влияния Ассирии и Вавилона, где были очень распространены ссуды зерном. Эти предписания, хотя и мало соблюдаемые древними евреями, были восприняты цер­ ковью, которая опиралась на слова Христа: «...и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая...». Таким обра­ зом, были оставлены в стороне все пассажи, где Христос, кото­ рый лишь указал в этой фразе на идеал для наиболее совершен­ ных своих учеников, намекнул без осуждения на финансовую практику, заклейменную церковью как ростовщичество. Все от­ ношение Христа к Матвею, мытарю или банкиру, во всяком слу­ чае, «денежному человеку», должно было бы укрепить снисхо­ дительность христианства к финансам. Но Средневековье почти полностью игнорировало или обошло молчанием этот аспект. Напротив, средневековое христианство, осудив потребительские займы между христианами (еще одно доказательство его опре­ деления как замкнутой группы), оставило роль ростовщиков ев­ реям, что не помешало крупным аббатствам в раннее Средневе­ ковье самим в известной мере играть роль «кредитных учрежде­ ний». Оно долго противилось также производственному займу, да и вообще осуждало как ростовщичество все формы креди­ та — стимула, если не условия, экономического роста. Схо­ ласты — в том числе св. Фома Аквинский, мало понимавший, вопреки тому, как это обычно полагают, позицию купеческой

274

Глава VII Материальная жизнь

среды и проникнутый идеями мелкого земельного дворянства, из которого он вышел, — призвали на помощь Аристотеля. Они усвоили его различие между автаркической экономикой семей­ ного типа и экономикой торгового типа или, точнее, между на­ туральным хозяйством, нацеленным на простое использование имущества, то есть на поддержание существования, а посему до­ стойным похвалы, и денежным хозяйством, действующим во­ преки природе и, следовательно, порицаемым. Эти схоласты заимствовали у Аристотеля утверждение, что «деньги не рожда­ ют денег», и долгое время любая кредитная операция, принося­ щая процент, наталкивалась на эту догму.

В самом деле, все средневековые социальные категории испытывали на себе сильное экономическое и психологическое давление, которое имело результатом, если не целью, противо­ действие всякому накоплению, способному породить экономи­ ческий прогресс. Крестьянская масса была низведена до мини­ мального жизненного уровня вследствие взиманий части про­ дукта ее труда сеньорами в форме феодальной ренты и цер­ ковью в форме десятин и милостыней. Сама церковь тратила часть своих богатств на роскошь, окружавшую высшее духовен­ ство — епископов, аббатов и каноников, омертвляя другую часть к вящей славе Бога в строительстве и украшении церквей, а так­ же в пышных литургиях, и употребляла остаток на пропитание бедняков. Что касается светской аристократии, то ее манила воз­ можность растрачивать свои излишки в дарениях и милосты­ нях, в демонстрациях великодушия во имя христианского идеа­ ла милосердия и рыцарского идеала щедрости, что оказывало зна­ чительное и притом негативное влияние на экономику. Досто­ инство и честь сеньоров состояли в том, чтобы тратить не счи­ тая: потребление и расточительность, свойственные примитив­ ным обществам, почти полностью поглощали их доходы. Жан де Мен был совершенно прав, когда в «Романе о Розе» он соеди­ нил в пару Щедрость и Бедность и осудил обеих: та и другая, дей­ ствуя сообща, парализовывали средневековую экономику. Если, наконец, и существовало накопление, то это была тезаврация, которая выключала драгоценные предметы из оборота и имела, кроме функции престижа, лишь одну несозидательную эконо­ мическую функцию. Драгоценная посуда, монетные сокровища,

275

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

переплавленные в слитки или пущенные в обращение в момент какой-либо катастрофы, в случае кризиса, должны были обеспе­ чить только средства существования и не питали никакую регу­ лярную и продолжительную производственную деятельность.

Слабое развитие техники производства, усиленное менталь­ ными привычками, обрекало средневековую экономику на стаг­ нацию, одно лишь обеспечение средств существования и пре­ стижных расходов меньшинства. Препятствия на пути экономи­ ческого роста порождались прежде всего феодальным строем, который сам зависел, впрочем, от низкого технологического уров­ ня. Конечно, феодальная система не сводится к домениальной системе, но она покоится на способе экономической эксплуата­ ции, схема которой при всех географических и хронологических вариациях остается одной и той же. Феодальная система — это, в сущности, присвоение сеньориальным классом — церковным и светским — всего сельского прибавочного продукта, обеспе­ ченного трудом крестьянской массы. Эта эксплуатация осуще­ ствляется в условиях, которые лишают крестьян возможности участвовать в экономическом прогрессе, — без того, однако, чтобы пользователи системой сами имели бы гораздо больше возможностей для производительных вложений.

Конечно, как мы видели, феодальная рента, то есть сово­ купность доходов, которые сеньориальный класс извлекает из эксплуатации крестьян, не имеет постоянно ни одинакового со­ става, ни одинаковой стоимости. В разные эпохи варьировалось отношение между двумя частями земельной сеньории: доменом, или резервом, непосредственно эксплуатируемым сеньором бла­ годаря прежде всего барщинам части крестьян, и держаниями, предоставленными вилланам за отработки и уплату оброков. Рав­ ным образом менялась пропорция между отработками и обро­ ками, между натуральными оброками и денежными. Значитель­ но варьировались также в зависимости от социальных катего­ рий возможности располагать натуральными или денежными излишками. Если большинство сеньоров было «богато», то есть имело чем обеспечить себе и средства существования, и необхо­ димый избыток для поддержания ранга, то были также и «бед­ ные сеньоры». Об одном из них, который, кажется, даже не был

276

Глава VII Материальная жизнь

всостоянии содержать себя и семью, говорит Жуанвиль: «Тогда прибыл на лодке некий бедный рыцарь с женой и четырьмя деть­ ми. Я велел их накормить в моем доме. После трапезы я позвал бывших там дворян и сказал: „Сделаем доброе дело и освободим этого бедного человека от его детей. Пусть каждый из нас, и я

втом числе, возьмет по ребенку"». А вот некий Дю Клюзель, рыцарь из Форэ, которого обнаружил Эдуард Перруа: он был так беден, что сделался, чтобы прожить, приходским кюре и нота­ риусом в своей деревне. И наоборот, если подавляющее боль­ шинство крестьян с трудом обеспечивало себе жизненный ми­ нимум, то некоторые достигали большего достатка. Мы к этому еще вернемся.

Эти вариации в формах сеньориальной эксплуатации шли

вразных направлениях. Разумеется, барщинные отработки по­ чти повсюду в XII—XIII вв. имели тенденцию к сокращению

идаже к исчезновению. Но это не являлось общим правилом, и, как известно, на востоке от Эльбы — в Пруссии, Польше и России — в конце Средних веков сложилось «вторичное кре­ постное право», которое просуществовало до XIX в. Несомнен­ но также, что в течение тех же XII—XIII вв. все больше возрастал размер денежных оброков по отношению к натуральным, до­ стигая, например, в Букингемшире в 1279 г. трех четвертей фео­ дальной ренты. Однако Жорж Дюби прекрасно показал, что

вКлюни, особенно после 1150 г., пропорция продуктов земли

воброках, получаемых в зависящих от аббатства сеньориях, на­ против, увеличивалась.

Но во всех регионах и во все времена — по крайней мере до XIV в. — сеньориальный класс поглощал в непроизводитель­ ных расходах доходы, которые ему обеспечивала крестьянская масса, сама едва удовлетворявшая свои основные потребности.

Безусловно, очень трудно установить типичный бюджет сеньора или крестьянина. Документы немногочисленны и недо­ статочны, значительно варьируются имущественные уровни, нелегко определить методы численной оценки различных эле­ ментов такого бюджета. Тем не менее мы можем с большим прав­ доподобием установить бюджеты нескольких крупных англий­ ских вотчин в конце XIII — начале XIV в. Баланс между расхо­ дами (пропитание, военное снаряжение, строительные работы,

277

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

траты на предметы роскоши) и доходами едва оставлял для са­ мых богатых из них возможности инвестиций, которые колеб­ лются в пределах 6—10% доходов. Что касается доходов, то они почти исключительно состояли из феодальной ренты, то есть взи­ мания с крестьян части труда и продукта. И лишь в конце XIII и в XIV в. кризис феодальной ренты привел сеньоров, могущих это сделать, к тому, чтобы искать ресурсы вне реорганизации сеньориальной эксплуатации: во фьефах, уплачиваемых деньга­ ми («кошельковые» или рентные фьефы), в доходах с войны (вы­ купы), реже — в торговле сельскохозяйственными излишками или в покупке рент.

Наконец, хотя кажется, что сеньоры содействовали эконо­ мическому прогрессу, это происходило в известной мере вопреки им самим, ибо, оставаясь в логике феодальной системы, они дела­ ли это не с целью экономической выгоды, но ради фискального взимания, феодального побора. Когда они ставили мельницу, об­ заводились винным прессом и хлебной печью, то делали это для того, чтобы обязать крестьян пользоваться ими за плату или по­ лучить освобождение от этой обязанности, уплатив определенный побор. Когда они содействовали прокладке дороги или строитель­ ству моста, учреждению рынка или ярмарки, то опять-таки для того, чтобы взимать пошлины: рыночные, дорожные и т. д.

Напротив, крестьянская масса была лишена избытков, а иногда и части необходимого из-за изъятий в форме феодаль­ ной ренты. Она не только должна была отдавать сеньору значи­ тельную часть плодов своего труда в виде натуральных или де­ нежных оброков, но и сама ее производительная способность сокращалась из-за вымогательств сеньора, который облагал бар­ щинами или поборами за освобождение от повинностей, остав­ лял себе обычно лучшие земли и большую часть навоза, а также обеспечивал себе ту малую часть крестьянского бюджета, что предназначалась для развлечения, то есть посещения деревен­ ской таверны, которая, как и пресс, мельница или печь, принад­ лежала сеньору. Майкл Постан подсчитал, что в Англии во вто­ рой половине XII в. феодальная рента изымала из крестьянских доходов половину или немного больше и что для разряда несво­ бодных держателей это едва позволяло виллану содержать себя и семью.

278