семинар 1 (17 января) / Литература / Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада

Глава VII Материальная жизнь

Когда какому-нибудь крестьянину удавалось расширить свое держание, то обычно не для того, чтобы прямо увеличить ресур­ сы, но чтобы производить достаточно для пропитания и выплаты феодальной ренты, чтобы уменьшить необходимость продавать за любую цену часть урожая ради уплаты сеньориальных оброков и ограничить таким образом свою зависимость от рынка.

Если даже среди крестьян и имелись, как мы увидим ниже, более зажиточные категории, то не следовало бы полагать, что часть сельского населения — те, кого называют аллодистами, владельцы свободной земли, «аллода», над которыми не тяготе­ ли ни отработки, ни оброки, — выпадала из экономической фе­ одальной системы. Верно, что такие аллодисты, владельцы не­ большого участка земли, были в Средние века более многочис­ ленными, нежели это часто утверждается. Прежде всего большее, чем полагали ранее, число аллодов избежало, по-видимому, про­ цесса феодализации. Затем крестьянский аллод — кроме Анг­ лии, где свободные держатели, фригольдеры, мало чем, впрочем, отличались от аллодистов, — был частично восстановлен в XI— XII вв. различными способами: по договору между крестьяни­ ном и сеньором о «совместной посадке» (complant) виноградни­ ка, который становился свободным владением; благодаря при­ своению втихомолку из-за беспечности сеньора и его служащих участка земли, который после нескольких лет свободного владе­ ния получал статус аллода, или благодаря ловкости некоторых крестьян, которым удавалось основать свободные заимки на обо­ чине сеньориальных расчисток.

Наконец, если даже для Франции является ложной пого­ ворка «Нет земли без сеньора», изобретенная скорее юристамитеоретиками, нежели практиками, то это тем более справедливо для таких регионов, как Италия, где городской континуитет со­ хранил в ближайшей округе городов «оазисы независимости» (выражение Джино Луццато), или как Испания, где благодаря особым условиям Реконкисты часть отвоеванных земель оказа­ лась вне сеньориальной зависимости, или как некоторые части Польши и Венгрии, где дезорганизация, вызванная татарским вторжением 1240—1243 гг., позволила освободиться кое-кому из крестьян. Мы видим, как после этого шторма цистерцианские аббатства не без труда восстанавливали свои сеньории.

279

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

Однако независимость этих аллодистов не должна порож­ дать иллюзию. Экономически они подвергались господству сень­ ора, так как над их личностью тяготели его вымогательства — прямо или косвенно посредством судебных и баналитетных по­ боров, которые они должны были платить с продукта своей зем­ ли. Еще более прочно они зависели от сеньора потому, что он господствовал на местном рынке и, больше того, во всей эконо­ мике региона.

Таким образом, аллодисты не избегали экономической эк­ сплуатации со стороны сеньориального класса. Экономически они почти не отличались от крестьянской массы, большая часть которой была обречена вследствие взимания феодальной ренты на бедность, а часто и на нищету, то есть на нехватку самих средств существования, на голод.

Результатом плохого технического оснащения, связанного с социальной структурой, которая парализует экономический рост, было то, что средневековый Запад представлял собой мир, находящийся на крайнем пределе. Он без конца подвергался угрозе лишиться средств к существованию. Мир жил в состоя­ нии крайне неустойчивого равновесия.

Средневековый Запад — это прежде всего универсум голо­ да, его терзал страх голода и слишком часто сам голод. В кресть­ янском фольклоре особым соблазном обладали мифы об обиль­ ной еде: мечта о стране Кокань, которая позже вдохновила Брей­ геля. Но еще с XIII в. она стала литературной темой как во фран­ цузском фаблио «Кокань», так и в английской поэме «Страна Кокань». Воображение средневекового человека неотступно пре­ следовали библейские чудеса, связанные с едой, начиная с ман­ ны небесной в пустыне и кончая насыщением тысяч людей не­ сколькими хлебами. Оно воспроизводило их в легенде почти о каждом святом, и мы читаем о них чуть ли не на любой стра­ нице «Золотой легенды».

Чудо св. Бенедикта очевидно: «Великий голод свирепство­ вал во всей Кампаньи, когда однажды в монастыре святого Бене­ дикта братья обнаружили, что у них осталось лишь пять хлебов. Но святой Бенедикт, видя, как они удручены, мягко упрекнул их за малодушие, после чего сказал в утешение: „Как можете вы пре­ бывать в горести из-за столь ничтожной вещи? Да, сегодня хлеба

280

Глава VII Материальная жизнь

недостает, но ничто не доказывает, что завтра вы не будете иметь его в изобилии". И действительно, назавтра у дверей кельи свя­ того нашли двести мешков муки. Но и поныне никто не знает, кого послал для этого Господь».

А вот чудо св. Якова: «Случилось однажды так, что некий паломник родом из Везеле оказался без гроша. А так как он сты­ дился просить милостыню, то лег спать голодным под деревом. Проснувшись, он нашел у себя в котомке хлебец. Тогда он вспо­ мнил, что видел во сне, как святой Яков обещал позаботиться о его пропитании. И этим хлебом он жил две недели, пока не вер­ нулся домой. Он не отказывал себе в том, чтобы утолять голод дважды в день, но назавтра вновь находил в котомке целый хле­ бец».

Или чудо св. Доминика: «Однажды братья, а было их сорок человек, увидели, что из еды у них остался лишь один маленький хлебец. Святой Доминик приказал разрезать его на сорок частей. И когда каждый с радостью брал свой кусок, в рефекторий во­ шли двое юношей, похожих друг на друга как две капли воды; в полах плащей они несли хлебы. Они молча положили их на стол и исчезли — так, что никто не знал, откуда они пришли и каким образом удалились. Тогда святой Доминик простер руки: „Ну вот, дорогие братья, теперь у вас есть еда!"»

Объектом всех этих чудес являлся хлеб — не только в па­ мять о чудесах Христа, но и потому, что он был основной пищей масс. Чудо в Кане Галилейской, хотя в нем также воплотилась власть Христа, не знало столь большого успеха в обществе, где долгое время одни лишь высшие слои пили много вина. Однако чудеса, связанные с пищей, могли касаться и других символиче­ ских в экономическом плане пищевых продуктов. Таково чудо с единственной коровой бедного крестьянина. «Когда он (св. Гер­ ман) проповедовал в Британии, случилось так, что король этой страны отказал ему и его спутникам в гостеприимстве. Но не­ кий свинопас, увидев, как измучены они голодом и холодом, при­ гласил их к себе и заколол для них своего единственного теленка. Но после трапезы святой Герман приказал обернуть кости шку­ рой, и по его молитве Бог возвратил животному жизнь».

Когда в поэзии миннезингеров во второй половине XIII в. куртуазное вдохновение уступило дорогу реалистическому

281

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

крестьянскому настроению, там утверждались кулинарные темы, и появился жанр Fresslieder, песен о еде.

Навязчивая мысль о голоде встречалась по контрасту и у богатых, где, как мы увидим ниже, продовольственная роскошь, хвастовство едой выражали — на этом фундаментальном уров­ не — классовое поведение. Проповедники не ошибались, когда делали из гурманства или, как говорили в Средние века, «глот­ ки» (gula) один из типичных грехов сеньориального класса.

Необычайно интересный документ представляет собой в этом отношении «Роман о Лисе». Театр, эпопея голода, он пока­ зывает нам Лиса, его семейство и товарищей, постоянно движи­ мых зовом их пустых желудков. Пружина почти всех «ветвей» цикла, побудительная причина хитрости Лиса — вездесущий и всемогущий голод. Кража ветчин, сельдей, угрей, сыра, ворона, охота на кур и птиц...

Когда Лис и его товарищи превратились в баронов, они пер­ вым делом закатили пир, и миниатюра обессмертила пиршество животных, ставших сеньорами: «Дама Эрзан с радостью устраи­ вает им празднество и готовит все, что может: ягненка, жаркое, каплунов в горшке. Она приносит всего в изобилии, и бароны с избытком утоляют свой голод».

Уже в жестах фигурировали гиганты с неумеренным аппе­ титом — родственники персонажей крестьянского фольклора, предки Пантагрюэля, братья сказочных людоедов. Самый зна­ менитый — баснословно прожорливый Ренуар-с-дубиной, кото­ рый съедает в один присест целого павлина.

Снавязчивой мыслью об обеде мы встречаемся не только

вагиографии, но и в вымышленных королевских генеалогиях. Многие средневековые династии имели своим предком легендар­ ного короля-крестьянина, добытчика еды, в образе которого узнается миф об античных царях и героях, кормильцах людей, Триптолеме и Цинциннате. Таковы у славян Пшемысел, предок чешских Пшемысловичей, который прежде, чем стать королем, ходил за плугом (как это показывает фреска начала XII в. церкви Св. Екатерины в Зноймо), или Пяст, от которого пошла первая польская династия. Хроника Галла Анонима называет его «паха­ рем», «крестьянином» и даже «свинопасом», что сближает его

смифическим королем бриттов, о котором нам говорит «Золо-

282

Глава VII Материальная жизнь

тая легенда»: «Святой Герман по Божьему велению приказал, чтобы к нему привели свинопаса с женой, и, ко всеобщему вели­ кому изумлению, он провозгласил королем сего человека, кото­ рый оказал ему гостеприимство („гостеприимный пахарь" — го­ ворит также Галл Аноним о Пясте). И с тех пор британская на­ ция управляется королями, вышедшими из рода свинопасов». О Карле Великом в одной поэме IX в. говорилось:

Вот великий император, Добрый сеятель и жнец И мудрый земледелец.

Самое, может быть, ужасное в этом царстве голода — то, что его владыка непредсказуем и неукротим. Непредсказуем, по­ тому что связан с капризами природы. Непосредственной при­ чиной голода является плохой урожай, то есть сбой в природном порядке: засуха или наводнение. Не только исключительная су­ ровость климата порождала время от времени продовольствен­ ную катастрофу — голод, но и повсюду достаточно регулярно недород каждые три — пять лет вызывал голод с более ограни­ ченными, менее драматическими и впечатляющими, но все же смертельными последствиями.

В самом деле, при каждом неблагоприятном случае адский цикл разворачивался заново. Сначала климатическая аномалия и ее следствие — плохой урожай. Дорожали продукты, увеличи­ валась нужда бедняков. Те, кто не умирал от голода, подверга­ лись другим опасностям. Потребление недоброкачественных продуктов — травы, испорченной муки, вообще негодной пищи, иногда даже земли, не считая человеческого мяса, упоминания о котором не следует относить на счет фантазии того или иного хрониста, — влекло за собой болезни, часто смертельные, или хроническое недоедание, которое подтачивало организм и неред­ ко убивало. Цикл завершался так: ненастье, голод, рост цен, эпи­ демия и в любом случае, как говорили тогда, «мор», то есть рез­ кое увеличение смертности.

То, что придавало капризам природы катастрофический ха­ рактер, — это прежде всего слабость средневековой техники и эко­ номики и особенно бессилие государственной власти. Конечно,

283

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

голод существовал и в античном мире, например в римском. Там также низкая урожайность объясняла отсутствие или нехватку излишков, из которых можно было бы создавать запасы для раз­ дачи или продажи во время недорода. Но муниципальным и го­ сударственным властям удалось худо-бедно поставить на ноги систему заготовки и распределения продовольствия. Вспомним о роли зернохранилищ, horea, в римских городах и виллах. Хоро­ шее содержание сети дорог и связи наряду с административным единообразием позволяли также в некоторой мере доставлять продовольственную помощь из района избытка или достаточ­ ного обеспечения в район, где ощущалась нехватка.

Почти ничего из этого не осталось на средневековом За­ паде. Нехватка транспорта и дорог, множественность «таможен­ ных барьеров» — сборов и пошлин, взимаемых каждым мелким сеньором у каждого моста и пункта обязательного проезда, не считая разбойников и пиратов, — сколько препятствий к тому, что будет называться во Франции до 1789 г. «свободная цирку­ ляция зерна»! Конечно, крупные светские и особенно церковные сеньоры (богатые монастыри), государи, а начиная с XIII в. и го­ рода создавали запасы и во время недорода или голода осуще­ ствляли экстраординарное распределение этих резервов или пытались даже импортировать продовольствие.

Хронист Гальберт Брюггский рассказывает, как фландр­ ский граф Карл Добрый старался в 1125 г. бороться с голодом

всвоих владениях: «Но добрый граф заботился о том, чтобы все­ ми средствами помочь беднякам, раздавая милостыни в городах и селениях лично или через своих должностных лиц. Он кормил

вБрюгге сотню бедных, и от Великого поста до новой жатвы каж­ дый из них ежедневно получал по большому хлебу. Такие же меры он принял и в своих других городах. В тот же год сеньор граф постановил, чтобы треть земель была засеяна бобами и горохом, потому что они созревают раньше, что даст возможность быст­ рее помочь беднякам, если голод к тому времени не прекратится. Он упрекал за позорное поведение горожан Гента, которые по­ зволили бедным людям умирать у дверей их домов вместо того, чтобы дать им пищу. Он запретил варить ячменное пиво, чтобы лучше прокормить бедняков. Он приказал также выпекать хлеб из овса, чтобы бедняки могли бы по крайней мере продержаться

284

Глава VII Материальная жизнь

на хлебе и воде. Он установил цену вина в шесть су за кварту, чтобы остановить спекуляцию купцов, которые были вынужде­ ны таким образом обменивать свои запасы вина на другие това­ ры, что позволило легче прокормить бедняков. Он распорядился также, чтобы каждый день за его собственный стол садилось три­ надцать бедняков».

Этот текст, помимо того что он показывает нам одну из редких попыток перейти от простой благотворительности к по­ литике продовольственной помощи, напоминает также о двух важных фактах. Прежде всего о страхе перед повторением пло­ хих урожаев. Продовольственное предвидение не могло никоим образом идти дальше одного года. Низкая урожайность, медлен­ ное внедрение трехпольного севооборота, который позволял се­ ять озимый хлеб, несовершенство способов хранения продук­ тов — все это в лучшем случае оставляло надежду, что удастся застраховать себя в промежутке между старым и новым урожаем.

Мы располагаем бесчисленными свидетельствами о пло­ хом хранении продуктов, их естественной порче и уничтожении животными. И еще полбеды, что в Средние века не умели хоро­ шо сохранять вина и поэтому приходилось либо пить молодое вино, либо прибегать к процедурам, которые ухудшали его каче­ ство. Это, в конце концов, дело вкуса, и к тому же вино, несмотря на его большое потребление, не являлось основным продуктом питания. Вот сетование крупного церковного сеньора, склонно­ го к аскетизму, Петра Дамиана, который в 1063 г. проезжал через Францию, чтобы председательствовать в качестве папского ле­ гата на Лиможском соборе: «Во Франции повсюду царит обычай смолить бочки прежде, чем наполнять их вином. Французы го­ ворят, что это придает ему цвет, но многих иностранцев от него тошнит. У нас самих такое вино очень скоро вызвало зуд во рту». И заметим, что проблема питьевой воды хотя и не с той остро­ той, как в областях полупустыни или в современных больших агломерациях, но вставала иногда на средневековом Западе. Тот же самый Петр Дамиан, питающий отвращение к французскому вину, прибавляет: «Даже питьевую воду и ту с большим трудом удается подчас найти в этой стране».

В хрониках и легендах мы встречаем упоминание о вреде, который причиняли крысы. Базельские анналы отмечают под

285

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

1271 г.: «Крысы уничтожают зерно, сильный голод». История о гамельнском крысолове-флейтисте, который в 1271 г. под предло­ гом, что он избавит город от наводнивших его крыс, увел оттуда детей, примешивает фольклорный мотив к реальной борьбе про­ тив зловредных грызунов. Хронисты информируют нас в особен­ ности о вреде, который причиняли полям насекомые: о редких вторжениях саранчи, огромные тучи которой в 873 г. распростра­ нились от Германии до Испании, а осенью 1195 г. появились в Вен­ грии и Австрии, как это отмечает клостернебургский анналист; о внезапном размножении майских жуков, которые, согласно мелькским анналам, в 1309—1310 гг. опустошали в течение двух лет виноградники и фруктовые сады Австрии. Еще больше стра­ дал от зловредных насекомых урожай, хранившийся в амбарах.

Из текстов, подобных хронике Гальберта Брюггского, мы узнаем также, что обычными жертвами голода и сопровождаю­ щих его эпидемий были низшие слои населения, бедняки. Они не могли делать запасов, потому что излишки поглощались вы­ могательством сеньоров. Не имея денег, даже тогда, когда разви­ валось денежное хозяйство, они были лишены возможности по­ купать продукты питания по крайне высоким ценам.

Изредка некоторые власти принимали меры для борьбы против скупщиков и спекулянтов, но эти меры обычно не давали эффекта, в частности, потому, что, как мы видели, трудно было организовать импорт из-за рубежа. Бывало, разумеется, и иначе. В 1025 г., например, падерборнский епископ Майнверк «во время великого голода послал закупить пшеницу в Кельне: ее достави­ ли на двух кораблях и по распоряжению епископа распределили среди жителей округи». Фландрский граф Карл Добрый должен был строго наказывать клириков, забывших во время голода 1125 г. о своих обязанностях раздавать продуктовые милостыни.

Безусловно, человеку свойственно чувство голода. Оно, как сказано в «Светильнике», является искуплением за первородный грех: «Голод — одна из кар за первородный грех. Человек был сотворен, чтобы жить не трудясь, пожелай он это. Но после гре­ хопадения он мог искупить свой грех только трудом... Бог, стало быть, внушил ему чувство голода, дабы он трудился под при­ нуждением этой необходимости и вновь обратился таким путем к вещам вечным».

286

Глава VII Материальная жизнь

Но подобно тому как несвобода — другое следствие перво­ родного греха — была уделом сервов, голод ограничивался ис­ ключительно категорией бедных. Эта социальная дискримина­ ция бедствий, которые поражали бедных и щадили богатых, была настолько нормальна для Средневековья, что все удивились, когда внезапно появилась «черная смерть», эпидемия чумы, от кото­ рой гибли без разбора и бедные, и богатые. Лишь в редчайших случаях голод был настолько велик, что он находил своих жертв во всех классах. Пример этого приводит хронист, монах из Клюни, Рауль Глабер (1032 г.): «Сие карающее бесплодие зародилось в странах Востока. Оно опустошило Грецию, достигло Италии, передалось оттуда Галлии, пересекло эту страну и переправилось к народам Англии. Поскольку нехватка продуктов поражала це­ ликом всю нацию, то гранды и люди среднего состояния разде­ ляли с бедняками бледную немочь голода; разбой власть имущих должен был прекратиться перед всеобщей нуждой».

В замечательной книге Фрица Куршмана о голоде в Сред­ ние века («Hungersote im Mittelatter») собраны сотни текстов из хроник вплоть до великого голода 1315—1317 гг. В них развора­ чивается бесконечное траурное шествие стихийных бедствий, голодных лет и эпидемий с их ужасающими эпизодами, вклю­ чая каннибализм, и неизбежной развязкой — мором и традици­ онными жертвами — бедняками.

Вот знаменитый текст из хроники Рауля Глабера. 1032— 1034 гг.: «Голод принялся за свое опустошительное дело, и мож­ но было опасаться, что исчезнет почти весь человеческий род. Атмосферные условия стали настолько неблагоприятны, что нельзя было выбрать подходящего дня для сева, но главным об­ разом по причине наводнений не было никакой возможности убрать хлеб. Продолжительные дожди пропитали всю землю вла­ гой до такой степени, что в течение трех лет нельзя было провес­ ти борозду, могущую принять семя. А во время жатвы дикие травы и губительные плевелы покрыли всю поверхность полей. Хорошо, если мюид семян давал одно сетье урожая1, а с него едва

1 Мюид и сетье — меры емкости сыпучих тел и жидкости в средневековой Франции. Они варьировались в зависимости от места и времени, но обычно зерно­ вое сетье было в шесть-семь раз меньше мюида. — Примеч. перге.

287

ЧАСТЬ 2 Средневековая цивилизация

получали пригоршню зерна. Если по случаю и удавалось найти

впродаже что-нибудь из продуктов, то продавец мог запраши­ вать любую цену. Когда же съели и диких зверей, и птиц, неуто­ лимый голод заставил людей подбирать падаль и творить такие вещи, о каких и сказать страшно. Некоторые, чтобы избежать смерти, ели лесные коренья и траву. Ужас охватывает меня, когда

яперехожу к рассказу об извращениях, которые царили тогда

вроду человеческом. Увы! О горе! Вещь, неслыханная во веки веков: свирепый голод заставил людей пожирать человеческую плоть. Кто был посильнее, похищал путника, расчленял тело, ва­ рил и поедал. Многие из тех, кого голод гнал из одного места

вдругое, находили в пути приют, но ночью с перерезанным гор­ лом шли в пищу гостеприимным хозяевам. Детям показывали какой-либо плод или яйцо, а потом их уводили в отдаленное ме­ сто, там убивали и съедали. Во многих местностях, чтобы уто­ лить голод, выкапывали из земли трупы.

Вокруге Макона1 творилось нечто такое, о чем, насколько нам известно, в других местах и не слыхивали. Многие люди из­ влекали из почвы белую землю, похожую на глину, примешива­ ли к ней немного муки или отрубей и пекли из этой смеси хлеб, полагая, что благодаря этому они не умрут от голода. Но это при­ несло им лишь надежду на спасение и обманчивое облегчение. Повсюду видны были одни лишь бледные, исхудалые лица да вздутые животы, и сам человеческий голос становился тонким, подобным слабому крику умирающих птиц. Трупы умерших изза их огромного количества приходилось бросать где попало без погребения, и они служили пищей волкам, которые долго еще потом продолжали искать свою добычу среди людей. А так как нельзя было, как мы сказали, хоронить каждого отдельно по при­ чине большого числа смертей, то в некоторых местах люди из страха Божьего выкапывали то, что обычно называют скотомо­ гильниками, куда бросали по пятьсот и более трупов, сколько хватало места, вперемешку, полураздетыми, а то и вовсе без по­ крова; перекрестки дорог и обочины полей также служили клад­ бищами...»

1 Вблизи этого города находилось аббатство Клюни, где была составлена хро­ ника Рауля Глабера. — Примеч. персе.

288