33057
.pdf
385
тем очевиднее, чем сильнее развиты в обществе товарно-денежные отношения. В традиционных социумах, где люди взаимодействуют на основе межличностных форм социальных связей, сохраняют свою значимость социальные, культурные, нравственные характеристики личности. И в хозяйственной сфере отношения хозяина и работников, даже наемных, определяются не только деньгами как формой оплаты труда, но и принципами патернализма, личной зависимости и личной ответственности, ощущением принадлежности к одному и тому же народу, религиозной общностью и т.д. Участники экономической жизни связаны множеством нитей, и деньги являются лишь одной из них. Хотя денежные обязательства и имеют особое значение, другие отношения также нельзя сбросить со счетов, и они часто оказываются помехой для развития и универсализации товарно-денежных связей, заставляют вторгаться в них такие «чуждые» резоны, как совесть, чувство родства и общности, сострадание, страх перед осуждением людей и карой Божьей. Даже если эти резоны не заставляют искателей наживы быть разборчивыми в способах обогащения, то по крайней мере заставляют их испытывать угрызения совести и чувство собственной моральной неполноценности. Наемные же работники и вообще все материально зависимые (младшие партнеры, должники и т.д.) индивиды чувствуют себя еще и лично
обязанными тому, кто им платит деньги.
В новое время деньги начинают стремительно вытеснять все прочие формы связей между людьми, делая их отчужденно-безличными. Г. Зиммель придает при этом деньгам значение эмансипирующей силы: «они позволяют существовать отношениям между людьми, лично их не затрагивая»11. Происходит личное освобождение работника, который теперь уже не связан с хозяином ни чувством долга или благодарности, ни общностью культуры, веры, традиции. Но у денег, отчуждающих и освобождающих людей через избавление от личной зависимости, есть один секрет: больше свободы получает тот, у кого больше денег. Владелец капитала, оплачивающий труд наемных работников, не несет перед ними более никакой моральной или социальной ответственности, кроме обязательства в срок выплатить зарплату. Таким образом, поддерживаемые деньгами связи отчуждают все остальные, там, куда они
11 Simmel G. The Philosophy of Money. L., 1978, p. 303.
386
вторгаются, не остается места для любви (брак по расчету оказывается предпочтительнее брака по любви), дружбы (известно, что если хочешь иметь друга, не давай ему денег), верности и чести (покупаются чиновники, охранники, стражи закона, военные...). Деньги не знают ни родства, ни национальной, культурной, конфессиональной общности, легко перемещаясь через все границы. Даваемая деньгами свобода — это именно свобода отчуждения, свобода «пустого» знака, который годится для чего угодно, потому
что сам не несет в себе ничего определенного.
Деньги разрушают традиционные формы общности людей — семью, сословное общество, государство, этнос, которые представляли собой иерархически выстроенные целостные образования: нет человека без благодарной памяти предков, почтения к родителям, заботы о детях, нет дворян без простолюдинов, правителей без подданных и т.д. Вторгаясь во все эти общности, деньги освобождают людей, по замечанию С. Московичи, «от вороха обычаев, обаяния символов»12, раскалывая их просто на тех, у кого много денег,
итех, у кого их нет. Независимо от семейных, сословных, государственных, этнических и прочих различий люди идентифицируются просто по количеству денег в кошельке или на банковском счете.
Деньги обладают свойством противопоставлять людей друг другу, сеять недоверие и враждебность. Речь идет не только о зависти неимущих к тем, кто имеет большие деньги. С. Московичи отмечает, что удовлетворение нажитым определяется только соотношением с тем, что потерял другой13. Людям, преуспевающим в накоплении денег, свойственно испытывать не только чувство превосходства над теми, кто не обладает подобными способностями, но
исамооправдание через приписывание обираемым неудачникам разных негативных качеств — глупости, трусости, нерасторопности, лени и т.п. Со своей стороны, бедные редко верят в то, что богатство является результатом высоких личностных качеств и талантов и также наделяют богатых такими пороками, как жестокость, скупость, высокомерие. Замыкается порочный круг отчуждения и ненависти, в основе которого лежат деньги.
12Московичи С. Указ. соч., с. 433.
13Там же, с. 419.
387
Единственным значимым свойством самих денег является их количество14. Народная мудрость, гласящая, что счастье не в деньгах, а в их количестве, совершенно точно отражают тот факт, что именно количество
денег создает не просто материальные преимущества, но дает «прибавочную стоимость», которая вытекает из самого факта обладания деньгами и возрастает пропорционально сумме. Даже ничего не платя богатые пользуются преимуществами в виде престижа, уважения, почитания которого не имеют бедные. Отсутствие же денег или их незначительное количество лишают человека его социальной позиции, престижа, даже нередко достоинства и уважения окружающих15.
Отчуждение социальных отношений влечет за собой и отчуждение человека от культуры. Чем более абстрактными становятся деньги, тем более универсальным их влияние. Из средства обмена они превращаются во всеобщих эквивалент, с помощью которого определяется ценность и значимость всего, что ранее оценивалось по другим, содержательным критериям. Происходит отчуждение содержательного и эстетического начала человеческого бытия, порождающее угрозу растворения смыслового и качественного начала в количественном. Целесообразность научного проекта часто оценивается не по его теоретической значимости и даже не по его практической полезности как таковой, а по финансовой выгоде, которую принесет его внедрение (история знает множество открытий, идей, научных школ и направлений, которые не нашли своевременной поддержки лишь потому, что не сулили моментальной денежной окупаемости и прибыли).Таким образом, под угрозой оказывается существование фундаментальной и теоретической науки! Публикация книг, постановка спектаклей, съемки фильмов также зависят от перспектив окупаемости и прибыльности, поэтому популярные произведения в развлекательном жанре, рассчитанные на невзыскательного массового зрителя и читателя, имеют приоритет перед произведениями высокого искусства, аудитория которого ограничена. Ценность и значимость произведения искусства часто определяют по размерам тиража, посещаемости спектаклей, фильмов, концертов — то есть опять же по размерам приносимой прибыли.
14Simmel G. The Philosophy of Money. р. 280.
15Московичи С. Указ. соч., с. 426.
388
Само понятие «bestseller» — лучше всех продаваемый — характеризует не художественные, а рыночные=денежные достоинства «шедевров». Г. Зиммель приходит к интересному выводу, что свойство денег
переводить качественные характеристики в количественные формирует универсальную для западной культуры модель мировосприятия и познания, нашедшую отражение в естественных и социальных науках. Развивающаяся особенно интенсивно в новое время параллельно развитию товарно-денежных капиталистических отношений, рациональная и экспериментальная позитивистская наука провозгласила отказ от философских «метафизических» поисков смыслов и первопричин и сосредоточилась на сведении всего к объективным, то есть количественным показателям: «мысль о том, что жизнь основана прежде всего на интеллекте и что интеллект входит в практическую жизнь как наиболее ценная из наших ментальных энергий, сопряжена с развитием монетарной экономики»16. Основные эмпирические методы науки можно свести по существу к подсчетам и измерениям всего — явлений природы, тенденций социальной жизни, возможностей человека.
Все то, что не поддается количественной фиксации, было отнесено в разряд иррационального, сверхъестественного, непознаваемого. Таким образом за рамки познаваемой реальности вышли и получили ярлыки «необъективного» добро и зло, любовь и самоотверженность, энтузиазм и героизм. Бывает очень сложно, практически невозможно объективно и адекватно оценить качественно значение того или иного исторического события, произведения искусства, научного открытия, ибо здесь мы вступаем в сферу зыбких, субъективных, изменчивых суждений. Но зато любой успех и неудача, победа и поражение имеют совершенно точную количественную «цену» — как непосредственно в деньгах, так и в статистических данных, и поведение человека получает «объективную» мотивировку и интерпретацию в его сведении к интересам, в том числе и чисто материальным, денежным. Для преодоления такой суженной и одномерной картины мира понадобились длительные усилия ученых, философов, деятелей культуры, но и сейчас такая количественная редукция нередко выдается за научный подход.
16 Simmel G. The Philosophy of Money. р. 152.
389
С. Московичи вслед за Г. Зиммелем отмечает, что чем более общий характер принимают деньги, «выходя за пределы самих себя» и превращаясь в универсальную меру всех вещей и средство достижения всех целей, тем больше они становятся похожими на всемогущее божество: «Всемогущество денег роднит их с представлением о Боге»17. Они вытесняют из сознания людей прежнюю веру и прежних богов: «Да, параллельно с отливом и атрофией старого религиозного монотеизма гипертрофируется новый монетарный монотеизм. Своей гипертрофированной властью он обращает мир в свою веру и показывает путь спасения людей»18. С моральной точки зрения, с позиций представления о презумпции высшего духовного начала экспансия денег в этом направлении представляется наиболее шокирующей, здесь они отчуждают человека от самого глубокого и подлинного смысла его бытия, подменяя идею спасения души как абсолютной самореализации личности простым расширением социальных возможностей и доступностью любых целей. Реализующийся в религиозном спасении верующий стремится к преодолению греховного в себе, к очищению, самосовершенствованию в соответствии с высшими идеалами, к праведному образу жизни. Реализующийся через всевластие денег индивид, во-первых, во имя обладания деньгами как правило вынужден переступать через моральные запреты и совершать греховные поступки, оправдывая их денежной рациональностью и прибыльностью, во-вторых, даваемые большими деньгами власть, новые экономические и социальные возможности, комфорт и чувственные наслаждения и т.д. часто искушают самые низменные стороны человеческой
натуры, во всяком случае, не предполагают их обуздания.
На протяжении всей своей истории все конфессии и церкви стремились противопоставлять деньгам высшие духовные идеалы, во всяком случае, подчинить им, рационализировать страсть к стяжательству, но «в борьбе между Иеговой и Золотым тельцом Бог выиграл все битвы, но в результате проиграл саму войну»19. Превращение денег в божество страшно тем, что оно подменяет и переворачивает главную смысложизненную интенцию личности: на место
17Московичи С. Указ. соч., с. 412.
18Там же, с. 413.
19Там же.
390
утверждения добродетели незаметно протаскивает терпимость к греху, оправдание зла, на место строгого императива совершенствования
личности — вседозволенность.
В новейший период мировой истории, называемый постиндустриальным обществом или эпохой постмодерна, деньги выходят на новый уровень универсализациии, окончательно становясь «семиотическими деньгами» (С. Московичи), пустым знаком, никак не связанным даже со своей природной стихией — хозяйственной жизнью, производством, обменом реальных ценностей. Нарастание денежного богатства теперь вовсе не означает развитие реального производства и экономического роста, а может быть даже обратно пропорционально ему: виртуальные финансовые манипуляции, игры на валютных курсах приносят невиданные прибыли, но при этом оказываются гибельными для народного хозяйства и угрожающими для благосостояния людей в целых регионах мира («дефолты» британского фунта, азиатских валют, российского рубля в 90-х годах).
Как показывает Ж. Бодрийяр, виртуальная финансовая экономика превращается в симуляционную экономику и завершает логику развития системы, где знак отрывается от обозначаемого и начинает жить самостоятельной жизнью, никак не связанной с процессами реальности. Этот процесс венчал отказ от золотого эталона (в 1971 году) как последней формы устойчивости и репрезентативности валюты, и переход к “плавающим курсам”, не связанным никакими реальными эквивалентами и свободным для ничем не ограниченной игры по собственным правилам. Деньги отныне могут самовоспроизводиться и умножаться независимо от хозяйственной реальности, финансовая игра — это просто игра цифр, знаков, слов. Из всех знаков, обращающихся в фазе экономического роста, деньги обращаются быстрее всего и не соизмеримы ни с чем другим. Из опосредствующей абстракции рыночного обмена деньги превращаются в автономный симулякр, не связанный ни с каким реальным обозначающим, а финансовые потоки становятся самодостаточной экономической реальностью, виртуальной экономикой, за которой не стоят процессы, происходящие в реальных секторах20.
20 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000, с.70.
391
Таким образом, добывание денег более не связано ни с какой полезной деятельностью и никак не ограничено в средствах, не привязано ни к какой социальной или культурной среде, а обладание ими в условиях глобализации не просто становится отчужденной формой социальных связей и культурных ценностей, но позволяет человеку встать над обществом, над культурой, над цивилизацией. Обладающий деньгами человек глобального мира, прошедший через все стадии историко-культурного развития денег, завершает диалектической круг снятия и приходит к «доосевому» состоянию кочевника, ни с чем и ни с кем не связанного долгом, ответственностью, любовью и свободно перемещающегося туда, где легче и обильнее добыча и
доступнее блага и наслаждения.
§ 2. Общество, конституируемое деньгами
Деньги, безусловно, не стали бы столь значимым социальным и культурным феноменом, если бы их возникновение и историческая эволюция несли с собой только отчуждение и деструкцию социальных, культурных, духовных реалий. На самом деле, разрушая прежние отношения и ценности, деньги создают на их месте новые, формируют иную социокультурную реальность, ломая одни формы связи человека с обществом и с себе подобными, они устанавливают новые, не менее прочные связи. Деньги отчуждают человека от космоса, от естественных предпосылок его бытия, но, в то же время, создают новые картины мира и новые способы обращения с ним. Конечно, в основе этого нового мира лежит отчуждение от основ прежнего, это дает нам повод сокрушаться об уходе прежней непосредственности, душевного тепла и вечных ценностей, но мы не можем себе позволить сделать вид, что не замечаем новых реалий, потому что они уже давно стали нашими. Нравится нам это или нет, деньги стали, перефразируя известное высказывание Маркса, душой этого нового бездушного мира, и наша задача — понять его.
Современное общество в противоположность традиционной общности, по определению Ф. Тённиса, представляет собой сосуществование независимых друг от друга людей, где они разделены, несмотря ни на какие естественные
392
связи, и само их единство представляются иллюзорным, абстрактным21. Практически единственная реальная сила, эту связь скрепляющая, состоит в обмене и деньгах как средстве обмена. Поэтому деньги немыслимы вне общества: Тённис показывает, что в рамках общности (домохозяйства, семьи, рода, клана, общины и т.д.), где люди объединены межличностными отношениями, совместным трудом и общим имуществом, деньги не являются конституирующей и самодовлеющей силой. В системе межличностных отношений и традиционного натурального хозяйства деньги приобретают смысл только тогда, когда необходимо выйти за пределы общности, чтобы приобрести блага, которые не производятся внутри совместного хозяйства или обеспечить связи и отношения со внешними социальными и властными субъектами — заплатить подати, налоги, оплатить какие-либо специальные услуги. В обществе, состоящем из изолированных, автономных индивидов деньги становятся необходимыми для установления и закрепления связи между ними. Таким образом, деньги есть продукт общества и его основа, его суть: «в бумажных деньгах общество производит свое собственное понятие и вводит его
воборот, задавая ему определенный курс»22. В деньгах общество, таким образом, осознает себя и объективирует это осознание, а курс национальной валюты на определенном этапе исторического развития становится важнейшим
виндикатором не только состояния национальной экономики, но и общества в целом.
Деньги, разъединяя и отчуждая людей, в то же время делают их взаимозависимыми и взаимно необходимыми, ибо воплощение желаний и достижение целей зависят от полезности друг другу, от отношений в целом, то есть от общества. Поскольку сами деньги не обладают никакой качественной определенностью и представляют собой чистый знак, «они становятся настолько чуждыми этому миру, что самые удаленные друг от друга вещи находят в них общую основу и вступают в контакт друг с другом»23. Деньги являются тем посредствующим звеном, которое позволяет уравнивать, а значит,
21Тённис Ф. Общность и общество. М., 2002, с. 9-12.
22Тённис Ф. Указ. соч., с. 73.
23Simmel G. The Philosophy of Money. L., 1978, p. 217.
393
сравнивать, сопоставлять, оценивать разные, качественно несравнимые, виды деятельности, ресурсы, ценности, вещи.
Деньги в силу своей абстрактности и универсальности обладают способностью уравнивать людей. Язык денег понятен всем и везде, подобно музыке и математике, они не нуждаются в переводчиках и посредниках. Причем каждый, кто обладает деньгами, получает одинаковый социальный потенциал, никто не наделяется какой-либо привилегированной связью24. Всем субъектам, обладающим деньгами, блага и ресурсы становятся доступны в равной степени, в то время как в рамках традиционной общности они доступны лишь тем, кто причастен к ней: нельзя получить землю, не будучи членом общины, производить товары, не будучи членом цеха, доступа к власти не имеют представители «низких» сословий и т.д.
Из этой особенности денег как универсального средства связи вытекает и возможность их использования в качестве канала социальной интеграции и мобильности. Этим свойством денег объясняется высокая предпринимательская
ив особенности финансовая активность религиозных и национальных меньшинств, которые на уровне социальных или политических отношений не имеют возможности стать полноценными и полноправными членами социума.
Обладание деньгами наделяет властью, которые никакими иными способами не доступны социальным изгоям. Известно, что короли, князья, знатные особы были вынуждены нередко пополнять не только свою личную, но
игосударственную казну с помощью кредитов, предоставляемых Ротшильдами
идругими «темными» личностями, обретшими благодаря деньгам небывалое могущество. Деньги оказываются фактором власти, перевешивающим такие ее традиционные основания, как происхождение, специальные навыки и способности, сила характера и воинские доблести. Обретенное с помощью денег могущество позволяет изгоям самоутвердиться и получить своего рода сатисфакцию за унижение и преследования, взять реванш за свое изгойство. Кроме того, для тех, кто интегрируется в общество посредством денег, они оказываются и важнейшим способом самоидентификации. Обладание деньгами оформляет особое сообщество людей и является пропуском в эзотерический
24 Московичи С. Указ. соч., с. 437.
394
круг посвященных, противостоящий всем остальным, включая национальное и религиозное большинство.
Оказываясь способом самоидентификации, деньги определяют и свойства личности — того социального типа, который специализируется на их накоплении. Так, С. Московичи подчеркивает, что «финансовые» меньшинства сами приобретают свойства, присущие деньгам — безразличие к культурным и социальным особенностям среды и высокую мобильность: «изгнанные, преследуемые и обездоленные приговорены к постоянной миграции и готовы сменить место жительства в любой момент — циркулировать. Эта навязываемая им мобильность усиливает некоторое сходство между ними и мобильными деньгами. Первые перемещают вторые, вовлеченные в водоворот обмена, при котором легче избежать вмешательства и контроля»25.
Отсюда видно, что деньги, приобретшие универсальный и абстрактный характер, разрушают привязанность индивида к месту, характерную для традиционной общности. Изменяется и характер восприятия времени, которое из циклически и равномерного становится линейным и ускоренным. Дело не только в том, что за деньги становятся доступными перемещения в пространстве и участки пространства (земля, дома), или время становится орудием наживы ростовщика или кредитора. Пространственную привязку имеют не деньги вообще, а лишь конкретные национальные валюты, которые взаимно конвертируются или соизмеряются с какой-то одной, ставшей международной (доллар США, евро). Деньги как таковые везде чувствуют себя дома, не имеют преград на своем пути, более того, процесс их обращения требует постоянной пространственной мобильности и заставляет индивида быстро перемещаться туда, где ожидается большая прибыль. Поскольку деньги прирастают в процессе оборота, то его ускорение требует от индивида способности увеличить интенсивность своей жизни, «сжать» время, производя за единицу большее количество операций.
Еще одна особенность, которую деньги придают социальным связям — это увеличение значения дальних связей в ущерб ближним. Если эти последние, как мы уже выше показали, отчуждаются деньгами, то для первых создаются все условия, прежде всего благодаря универсальности денег, их способности
25 Там же, с. 415.