6.6. Гаагская конференция.

Как уже отмечалось выше, Генуэзская конференция не решила ряд существенных вопросов, касающихся послевоенного устройства системы международных отношений, в частности вопрос, касающийся погашения советским руководством долгов царского и Временного правительств и возвращении иностранной собственности ее владельцам. В связи с этим, участниками конференции было принято решение внимательно изучить данные проблемы в экспертных комиссиях, состоящих из представителей союзных и нейтральных стран. 18 мая 1922 г. было утверждено постановление о созыве 26 июня в Гааге двух комиссий экспертов – “русской” и “нерусской”,- для рассмотрения всех существующих финансовых разногласий и взаимных претензий Советской России и других государств. Также было принято взаимное обязательство участников конференции о ненападении на период работы комиссий в Гааге и в течение последующих 4 месяцев. 19 мая постановления были утверждены последним пленарным заседанием Генуэзской конференции.

Необходимо отметить, что отношение держав к будущей Гаагской конференции было различным. Так, например РСФСР отнеслась к созыву конференции положительно, рассматривая ее, как и Генуэзскую, как возможность прорыва дипломатической и политической изоляции со стороны держав Запада. Иначе смотрели на это мероприятие политические деятели США: американское правительство еще в дни напряженной работы Генуэзской конференции решило не участвовать официально в следующей конференции. В ноте госсекретаря США Юза, переданной 16 мая 1922 года итальянскому министру иностранных дел, сообщалось, что Америка “не может с пользой принять участие в Гаагском совещании, которое, по видимому, будет лишь продолжением Генуэзской конференции и неизбежно столкнется с теми же трудностями, если позиция России, занятая ею в меморандуме от 11 мая, останется неизменной”.

Французское правительство, являвшееся крупнейшим кредитором России, в дореволюционный период и понесшее большие убытки в результате политики Советской России в отношении иностранных долгов, настаивало на том, чтобы надавить на большевиков и заставить их принять позицию, более приемлемую для Антанты. По мнению французского руководства, советская сторона должна была отказаться от меморандума 11 мая и согласиться на признание всех довоенных и военных долгов, а также на возвращение иностранной собственности, национализированной после Октябрьской революции. Рассматривая вопрос о возможных кредитах Советской России, французское правительство считало возможным кредитование только сельскохозяйственных отраслей российской экономики. В целом, взгляды правительства Франции отражали его стремления к возвращению французского влияния на российскую внешнюю политику через финансовые институты. В условиях, когда безопасность Франции со стороны Германии была обеспечена лишь системой договоров, носивших в основном формальный характер, французское правительство, также как и общественное мнение, хотело таким образом восстановить русско-французский союз, который можно было бы использовать против Германии в случае нового обострения ситуации.

В сложившихся условиях советская дипломатия продолжала отстаивать интересы собственного государства.

15 июня 1922 г. в Гааге приступила к работе “нерусская” комиссия экспертов, в состав которой кроме дипломатов входили также крупные европейские монополисты, многие из которых были владельцами предприятий в России, национализированных большевиками. Кроме официальных представителей великих держав, в Гаагу с неофициальной миссией приехало много видных бизнесменов, особенно представителей нефтяных монополий (“Royal Dutch Shell”, “Standard Oil” и др.). Около 300 крупных бизнесменов, банкиров и журналистов приехало из США, причем американский посол в Голландии, несмотря на официальную позицию своей страны, активно вмешивался в работу конференции.

26 июня в Гаагу прибыла советская миссия, и 27 июня начали работать подкомиссии по кредитам, долгам и частной собственности. На заседаниях подкомиссий были обсуждены вопросы, касающиеся экономического и финансового положения России, возможных путей восстановления ее хозяйства и т.д. В ходе обсуждения перечисленных проблем, советской делегацией был предложен план распределения западных кредитов в различных отраслях советской экономики (преимущественно в товарной форме) на 1923-1925 гг. Общая сумма кредитов, по расчетам советских специалистов, должна была составить 3224 млн. руб. золотом. Отметим также, что на заседании подкомиссии по частной собственности советские дипломаты огласили список предприятий, которые правительство РСФСР соглашалось на определенных условиях предоставить иностранным концессионерам. В список вошел ряд крупных предприятий добывающей, металлургической и других отраслей промышленности. Однако переговоры о концессиях и кредитах не привели к каким-либо ощутимым результатам, более того, 10 июля советской делегации были предъявлены совершенно неприемлемые требования: страны Запада требовали реституции иностранной собственности и установления в российской экономике режима, напоминавшего режим капитуляций в зависимых странах Востока.

19 июля 1922 г. состоялся пленум конференции, на котором М.Литвинов, глава советской делегации, предложил продолжить переговоры, согласившись на ряд условий, выдвинутых западными дипломатами и экспертами, таких как выплата довоенных долгов, компенсации бывшим иностранным собственникам и т.д. Взамен этого, советская делегация требовала признания РСФСР де-юре. В случае принятия этих предложений, советские дипломаты соглашались запросить свое правительство о возможности продолжения переговоров, не сопровождаемых требованием немедленного предоставления кредитов. Такая позиция вызвала положительную реакцию английской делегации, но встретила решительный отпор со стороны французов и бельгийцев. По итогам пленума была принята резолюция, утверждавшая невозможность соглашения на основании поставленных условий, но указывавшая на то, что декларация советской делегации “может создать благоприятную атмосферу при последующих переговорах”.

На следующий день, 20 июля, была принята еще одна резолюция, обязывавшая участников конференции не идти на сепаратные соглашения с Советской Россией относительно концессий и возвращения иностранной собственности прежним владельцам.

Таким образом, экономическая конференция в Гааге зашла в тупик, не выработав какого-либо механизма, который позволил бы урегулировать спорные вопросы и наладить конструктивное экономическое сотрудничество ведущих держав Запада с Советской Россией и, в целом, стабилизировать международную ситуацию в послевоенной Европе.

Однако, формальное запрещение участникам конференции заключать сепаратные соглашения с РСФСР не означало полного прекращения переговоров по этой проблеме, как на государственном уровне, так и на уровне отдельных компаний. В августе 1922 г. вопрос об экономическом сотрудничестве с Россией был поднят британским представителем в Москве. Вслед за этим последовало интервью известного английского бизнесмена Л.Уркварта, вызвавшее множество откликов в мировой печати, в котором он признал необходимость сотрудничества с новым российским руководством.

Под воздействием деловых кругов, заинтересованных в установлении экономических связей с Советами, определенную политическую активность проявили и США. В середине августа 1922 г. американские правительственные круги сделали неофициальный запрос о том, на каких условиях возможны переговоры о восстановлении русско-американских деловых связей. Советское руководство положительно отреагировало на это. Фактически сразу после обмена подобными нотами, правительство РСФСР утвердило контракт на 15 лет с одной из американских нефтяных компаний.

Большой интерес к восстановлению отношений с Советской Россией проявила и определенная часть французских деловых кругов. Выразителем их интересов стал побывавший в сентябре 1922 г. в России Э.Эррио, который по возвращении из поездки выпустил книгу “Новая Россия”, призывавшую без промедления установить деловые отношения между двумя странами.

1922 г. был отмечен также определенным оживлением экономических отношений РСФСР с Чехословакией, активным участником Малой Антанты, и Канадой – британским доминионом, присоединившимся к англо-советскому договору 1921 г. Всего в 1922 г. было заключено лишь 10 концессионных договоров с представителями делового сообщества стран Запада, что составило лишь незначительную часть от запланированного. Однако, это стало показателем определенной стабилизации экономических отношений Советской России со своими идеологическими противниками, за которой должна была последовать стабилизация политических отношений и установление постоянных дипломатических контактов, что в свою очередь способствовало бы стабилизации международных отношений в целом.