- •Отто Ф. Кернберг
- •Тяжелые личностные расстройства
- •Стратегии психотерапии
- •Интегративный психоанализ конца ХХ века
- •Предисловие
- •Часть I
- •Диагностика
- •1. Структурный диагноз
- •Психические структуры и личностная организация
- •Структурное интервью как метод диагностики
- •Структурные характеристики пограничной организации личности
- •Симптомы как предположительный диагноз
- •Недостаточная интеграция идентичности: синдром “диффузной идентичности”
- •Примитивные механизмы защиты
- •Тестирование реальности
- •Неспецифические проявления слабости Эго
- •Полное или частичное отсутствие интеграции Супер-Эго
- •Генетические и динамические характеристики конфликтов
- •Заключение
- •2. Структурное интервью
- •Начальная фаза структурного интервью
- •Средняя фаза структурного интервью
- •Невротическая организация личности
- •Пограничная личностная организация
- •Психотическая личностная организация
- •Острый и хронический синдромы органического поражения головного мозга
- •Заключительная фаза структурного интервью
- •Дополнительные соображения по поводу установок терапевта, проводящего диагностическое интервью
- •3. Дифференциальный диагноз у подростков
- •Общие соображения
- •Клинические иллюстрации
- •Нарциссическая патология у подростков
- •4. личностные расстройства в пожилом возрасте
- •5. Проблема классификации личностных расстройств
- •Часть II
- •Терапия пограничной личности
- •6. Экспрессивная психотерапия
- •Теоретические предпосылки
- •Техника экспрессивной психотерапии
- •Интерпретация
- •Поддержание технической нейтральности
- •Анализ переноса
- •Особенности работы с переносом
- •Прогноз
- •Клиническая иллюстрация
- •7. Работа с переносом в экспрессивной терапии
- •Клинические иллюстрации
- •8. Экспрессивная психотерапия подростков
- •Экспрессивная психотерапия и структура семьи
- •Пограничная патология и задачи подросткового возраста
- •Виды отыгрывания вовне и работа с ними
- •Клинические примеры
- •Превращение трансферентных частичных объектных отношений в действие
- •Изоляция значимой коммуникации в повторяющемся действии в переносе
- •Главная функция терапевта.
- •Опасности отыгрывания вовне контрпереноса
- •9. Поддерживающая психотерапия
- •Цели терапии и ответственность пациентов
- •Ошибочные представления о поддерживающей психотерапии
- •Основные техники
- •Начальные стадии терапии
- •Обращение с переносом
- •Механизмы изменения
- •10. Показания и противопоказания к различным типам психоаналитической психотерапии
- •Психоанализ
- •Экспрессивная психотерапия
- •Поддерживающая психотерапия
- •Общие противопоказания к применению терапевтических модальностей, основанных на психоанализе
- •Изменение модальности в ходе терапии
- •Показания к госпитализации
- •Часть III
- •Нарциссическая личность: клиническая теория и терапия
- •11. Современные психоаналитические подходы к нарциссизму
- •Кляйнианский подход
- •Кохут и психология Я
- •Эго-психология объектных отношений
- •Клинические аспекты
- •12. Технические стратегии терапии нарциссической личности
- •Вторичные защиты характера
- •“Ложный” характер
- •Параноидные микропсихотические эпизоды
- •Проблема вторичной — и первичной — выгоды
- •Характерологический садизм
- •Защита характера, скрывающая вытеснение: “скучная” личность
- •Поздние стадии терапии
- •Поддерживающая терапия нарциссической личности
- •13. Анализ характера
- •Клиническая иллюстрация
- •Стратегии анализа характера
- •Метапсихологические соображения
- •14. Я, Эго, аффекты и влечения
- •Вопросы терминологии
- •Вопросы развития
- •Мотивационные силы: влечения, аффекты и объектные отношения
- •Часть IV
- •Глубокая регрессия: диагноз и терапия
- •15. Тупиковые ситуации в терапии
- •Нетерпение “здесь и сейчас”
- •Время и задачи терапии
- •Разрушение внешней реальности
- •Интерпретация диссоциированных любви и заботы
- •Вторичная выгода от терапии
- •Толерантность терапевта к агрессии
- •Функция холдинга
- •16. Пациенты с суицидальным риском: диагностика и подход
- •Диагноз
- •Клиническая степень тяжести депрессии
- •Основные аффективные расстройства у пограничной личности
- •Хроническое саморазрушение и суицид как “образ жизни”
- •Клинический подход
- •17. Контрперенос, трансферентная регрессия и неспособность быть зависимым
- •Три измерения контрпереноса
- •“Поле” контрпереноса
- •Временное измерение
- •Контрперенос и тяжесть патологии пациента
- •Контрперенос и трансферентная регрессия
- •Контрперенос и неспособность быть зависимым от аналитика
- •Клинические черты
- •Влияние на аналитика
- •Терапевтический подход
- •18. Клинические аспекты тяжелой патологии Супер-Эго
- •Теоретические соображения
- •Клинические аспекты
- •Уровни патологии Супер-Эго
- •Антисоциальная личность
- •Нарциссическая личность с Эго-синтонным антисоциальным поведением
- •Нечестность в переносе
- •Отрицание моральной ответственности
- •Противоречивые особенности Эго и Супер-Эго как часть пограничной патологии
- •Антисоциальное поведение как выражение бессознательной вины
- •19. Параноидная регрессия и злокачественный нарциссизм
- •Клинические признаки
- •Параноидная регрессия
- •Самодеструктивность как торжество над аналитиком
- •Нечестность в переносе
- •Прямое выражение садистического торжества над аналитиком
- •Теория
- •Техника
- •Часть V
- •Терапия в условиях госпиталя
- •20. Противоположные теоретические модели терапии тяжелой психопатологии в условиях госпиталя
- •Психоаналитические подходы
- •Подход Салливана
- •Подход Эго-психологии
- •Подходы, основанные на Эго-психологии и теории объектных отношений
- •Социологические подходы
- •Психиатрическая помощь, деинституционализация и трансинституционализация
- •Современные представления о терапии в условиях психиатрического госпиталя
- •21. Модель терапевтического сообщества для лечения тяжелой психопатологии в условиях госпиталя
- •Теоретические предпосылки
- •Терапевтическое сообщество и его родительская структура
- •Активизация регрессивных групповых процессов
- •Интрапсихические и межличностные факторы
- •22. Терапия тяжелой пограничной и нарциссической патологии в условиях длительной госпитализации
- •Формы, цели и техники групповой терапии
- •Группа, ориентированная на задачу
- •Встреча команды
- •Встречи “обучения жизни”
- •Групповая психотерапия
- •Собрание сообщества
- •Административный аспект
Эго над Эго; чем глубже нарушения интеграции Супер-Эго, тем в большей степени чувства неполноценности и стыда преобладают над способностью ощущать мягкую депрессию (например, в форме печали) и дифференцированные разновидности вины.
Следующая стадия развития Супер-Эго приходится на подростковый возраст. Якобсон описывает частичный возврат к персонификации, проекции и растворению Супер-Эго, происходящий тогда, когда у подростка усиливаются инфантильные запреты на эдиповы желания. В то же время подросток должен идентифицироваться со взрослой моделью сексуального поведения, чтобы интегрировать нежность и эротику в сексуальное влечение. На данной стадии та степень, в которой происходит частичное устранение и проекция Супер-Эго, и степень, в которой сохраняется нормальная идентичность Эго, позволяют отличить нормального и невротичного подростка от его пограничного или нарциссического сверстника (Jacobson, 1954, 1961, 1964).
Клинические аспекты
Уровни патологии Супер-Эго
Спектр патологии Супер-Эго, представленный ниже, является результатом нарушения развития Супер-Эго на разных уровнях, описанных Якобсон. Я описываю континуум патологии Супер-Эго, по степени тяжести простирающийся от практически неизлечимой антисоциальной личности до пациентов с невротической патологией характера. Я уделяю особое внимание взаимоотношениям между патологией Супер-Эго, нарушениями в сфере объектных отношений, патологическим нарциссизмом и метаморфозами переноса у этих пациентов.
Антисоциальная личность
Наиболее тяжелая патология Супер-Эго встречается у пациентов с антисоциальным личностным расстройством — у психопатов в узком смысле слова. Такие пациенты лгут психотерапевту, вполне сознавая, что они делают. Они представляют себе “моральные” требования внешней реальности и на словах их почитают, но не понимают, что эти требования есть настоящая система морали, которую другие интернализовали. Вместо этого они воспринимают моральные требования окружающих как общепринятую систему предупреждения об опасности, которую используют развращенные люди (такие, как они сами) и которой подчиняются наивные и трусливые.
Эти пациенты могут лгать и обманывать — и это им удается. Они знают, что их могут поймать, но не понимают, что их ложь и обман влияют на внутреннее отношение к ним других людей. Поскольку они не способны относиться к другим с подлинной любовью, они не чувствуют разницы между любовью других людей и безжалостной эксплуатацией или манипуляцией. Они разрушают саму возможность эмоциональных взаимоотношений с терапевтом, не понимая, что делают.
Их способность эффективно лгать отражает какую-то степень интеграции Я, но она основана на патологическом грандиозном Я нарциссической личности и полностью идентифицируется с принципом удовольствия. У некоторых таких пациентов грандиозное Я пропитано агрессией, поэтому им свойственен Эго-синтонный поиск удовлетворения садистических стремлений. Есть континуум, на одном конце которого находится
216
пассивный, эксплуатирующий, паразитирующий на других психопат, на другом — откровенно садистический преступник. Социальные условия, в которых можно выражать примитивную агрессию и жестокость, — это естественная среда для такой структуры личности.
За редкими исключениями, психотерапия таким пациентам противопоказана. Явно садистических представителей этой категории лечить в ситуации обыкновенной психотерапии слишком опасно, стремление к садистическому триумфу, выражающемуся в интенсивном презрении к терапевту и прямой финансовой или еще какой-то его эксплуатации, может вызывать страх у терапевта. У пассивных же и паразитирующих психопатов лишь конфронтация терапевта, который показывает им их антисоциальное поведение, пробуждает мощную параноидную регрессию в переносе, сопровождающуюся активизацией садистической грандиозности, что делает их похожими на открыто агрессивный тип таких пациентов (вдобавок они проецируют эту тенденцию на терапевта).
Один пациент, антисоциальная личность с садистическими чертами характера начал психотерапию под давлением своей семьи, а также для того, чтобы избежать уголовной ответственности в связи с участием в кражах со взломом. Он честно говорил со мною о запланированном им ограблении. Он косвенно, но достаточно ясно, дал мне понять, что сумеет защитить себя в том случае, если я захочу об этом рассказать полиции. Трудно передать мощнейшее чувство превосходства и уверенности в себе, которое излучал этот человек. Его расслабленная улыбка показывала, что он меня глубоко презирает, и временами мое мышление было настолько парализовано, что я был лишен способности действовать. Я решил прекратить лечение, понимая, что сочетание криминальных проблем и терапии — это нечто за пределом моих возможностей.
Другой пациент с антисоциальным расстройством личности, совершавший кражи и паразитирующий на окружающих, но не проявлявший явной жестокости, производивший впечатление хитреца, изображающего подчинение, воровал разные вещи из моего офиса. Поначалу не будучи уверенным, что именно он виноват в пропажах, я тем не менее обнаружил, что пристально слежу за ним во время сеанса, а потом проверяю, все ли на месте. Когда я однажды сказал, что подозреваю его в краже одной мелочи, пропавшей из комнаты ожидания после его визита, он “признался”, что взял ее и позже вернул эту вещь. Но при этом я не мог заметить в нем никаких признаков вины или стыда, и последующие несколько сеансов (пока терапия не окончилась несколько недель спустя) я с неудовольствием ощущал, что невольно вовлечен в его игру, охраняя свою собственность. Когда я попытался исследовать психологическую сторону такого взаимодействия, пациент отказался в этом участвовать, изумляясь тому, что я так настойчиво хочу обратить его внимание на “дело прошлого”.
Нарциссическая личность с Эго-синтонным антисоциальным поведением
Следующий уровень в континууме патологии Супер-Эго представлен функционирующей на пограничном уровне нарциссической личностью с антисоциальными чертами, но не страдающей антисоциальным личностным расстройством в собственном смысле слова, а также пациентами со злокачественными формами патологического нарциссизма, у которых агрессивное ощущение своей значимости выражается в Эго-синтонном антисоциальном поведении. У таких пациентов в переносе появляются выраженные
217
параноидные черты, даже в тех случаях, когда эти черты не доминируют в их характере. В переносе у них даже может появиться бредовая параноидная регрессия.
Один пациент с нарциссической личностью и тяжелыми параноидными чертами характера на сеансах ярко проявлял свою грандиозность и хвастался. Он непрерывно жаловался на глупость, невежество и нечестность различных авторитетов и вынуждал меня молча выслушивать его речи, предполагая, что я со всем соглашаюсь. “Осмелившись же” ставить под сомнение какое-то его высказывание, я становился еще одним примером непорядочных людей, облеченных властью. С его почти непробиваемым ощущением своей грандиозности сочеталось обаяние, позволявшее ему произносить совершенно аморальные речи. Когда я прямо не возражал ему, он оставался веселым и дружелюбным. Кроме того, он обманывал меня, говоря о своем антисоциальном поведении, связанном, в частности, с наркотиками. Нередко я получал сведения о его реальной жизни лишь через социального работника, который узнавал обо всем от родителей пациента, после того как они поговорят с полицией. Когда я представлял ему эти факты, он охотно признавал свою ложь, оправдывая свое поведение как нечто вполне логичное в мире ограниченных и жестких людей, пользующихся своей властью.
Тем не менее этот пациент, в отличие от упомянутых ранее, был способен во взаимоотношениях косвенно выражать свою зависимость от меня; он сильно расстраивался, когда я не мог принять его в привычное время, и очень нервничал, если задерживалось начало сеанса. Хотя в конечном итоге он прервал терапию, но поддерживал периодические контакты со мною, предполагая продолжить терапию в будущем. Позднее он смог участвовать в непродолжительных периодах терапии с другими психотерапевтами. Согласно сведениям, которым можно доверять, антисоциальные черты его характера сгладились.
У таких пациентов антисоциальное поведение имеет оттенки агрессии, ярости, мести; кроме того, у них есть глубокая параноидная тенденция приписывать подобные реакции окружающим. Ложь и мошенничество у них Эго-синтонны и вписываются в их картину мира, представляющегося местом, где, чтобы выжить, надо либо лгать и обманывать, либо убивать, либо же искать психологической безопасности в бегстве от страха смерти. У этих пациентов мы видим больше дикой агрессии и садизма, чем привычной и самодовольной нечестности; часто в их прохладных социальных взаимоотношениях можно найти остатки нормальной честности.
Якобсон (1971), описывая склонность параноидных пациентов к предательству, указывает, что в детстве они часто сталкивались с несправедливостями, пренебрежением и жестокостью, а у их родителей существовали глубокие супружеские конфликты. У таких пациентов в раннем детстве появляется установка на подчинение, окрашенная мазохизмом, по отношению к родителям, а стоящая за этим злоба проявлялась в жестокости, направленной на младших братьев и сестер, и в попытках натравить одного члена семьи на другого. Якобсон изображает альтернативу между открытой агрессивностью и параноидными чертами, с одной стороны, и подчинением и предательством вместе с прочими антисоциальными тенденциями — с другой.
На наиболее патологическом конце спектра, включающем антисоциальные личности в собственном смысле слова и нарциссические личности с выраженными антисоциальными чертами или проявлениями злокачественного нарциссизма, явно преобладают примитивные слои садистических предшественников Супер-Эго. Агрессия у таких пациентов практически не содержит признаков какой-нибудь интеграции с идеализированными предшественниками Супер-Эго, этим людям свойственно также
218
стремление господствовать над любыми объектными отношениями и разрушать их (они могут выносить лишь полностью подчиненных и используемых “рабов”, что позволяет им проявлять силу, в которой выражают себя садистические предшественники Супер-Эго).
Собственно антисоциальная личность как бы идентифицируется с примитивной, бесчеловечной, абсолютно внеморальной силой, которая получает удовлетворение только тогда, когда проявляет ничем не ограниченную агрессию, не стараясь рационализировать свое поведение и не опираясь на какие-либо ценности, кроме самой этой силы.
У нарциссической личности с антисоциальными чертами и при злокачественном нарциссизме можно наблюдать хотя бы в слабой степени проявления идеализированных предшественников Супер-Эго, то есть садистические предшественники Супер-Эго окрашены примитивной идеализацией. Садистическое и эксплуататорское поведение пациента “морально оправдано”, по крайней мере, для самого пациента. В переносе такие пациенты (не психопаты) реагируют сильной яростью на попытки поставить под вопрос “оправданность” их жестокого и эксплуататорского поведения. Эти пациенты как бы идентифицируются не просто с садистическим убийцей, как психопаты, но с жестоким божеством, с бесчеловечным и эгоцентричным богом.
Активизация параноидных идей в переносе у этих пациентов есть проявление садистической грандиозности и жестокости наиболее примитивных, не смягченных или не нейтрализованных слоев Супер-Эго. Садистические или жестокие родительские образы, а также конституционные факторы, мешающие нейтрализации примитивной агрессии или контролю над ней, играют основную роль в этиологии таких нарушений. Бессознательная идентификация грандиозного Я пациента со свойствами этих примитивных садистических предшественников Супер-Эго также показывает слабость или недоступность альтернативных интернализованных объектных отношений и разрушение Я- и объектрепрезентаций, на которые направлено либидо.
У описанных только что пациентов с глубокой патологией Супер-Эго интернализованный мир объектных отношений прошлого, открывающийся при генетической реконструкции, обычно включает в себя образ подавляющей родительской фигуры, которая представляется пациенту всемогущей и жестокой. Эти пациенты всегда ощущают, что любые добрые взаимоотношения любви, удовлетворяющие обоих участников, невозможны — или, если возможны, то хрупки, легко ломаются и, что еще хуже, являются мишенью для нападения со стороны всемогущего и жестокого родителя. В типичном случае они ощущают, что полное подчинение — фактически, с растворением в нем, — власти жестокого и всемогущего родителя есть единственное условие для выживания, и потому все связи с альтернативными хорошими, но слабыми объектами надо разорвать. Наконец, опьяняющее чувство власти и удовольствия при идентификации с жестоким всемогущим объектом дает им ощущение свободы от страха, страдания и ужаса и убеждение, что удовлетворение агрессии — единственный подлинный способ отношения к другим людям.
Нечестность в переносе
Следующий уровень патологии Супер-Эго мы видим у тех пациентов, которые постоянно скрывают или искажают важную информацию о своей жизни или о своих субъективных переживаниях, другими словами, лгут, выпуская одно, добавляя другое, в ситуации терапии. К ним относятся пограничные пациенты без выраженной нарциссической психопатологии, а также некоторые нарциссические пациенты, функционирующие на пограничном уровне. Их нечестность, как правило, имеет защитную природу, прямое или
219
открытое антисоциальное поведение у них мало выражено, а объектные отношения — лучше по качеству. Иногда в течение долгого времени терапии не удается заметить относительную серьезность патологии Супер-Эго у таких пациентов.
Типичным примером являются пациенты, которые не упоминают о каких-либо важных аспектах своей жизни и взаимоотношений с окружающими из боязни, что аналитик будет критиковать их или попытается изменить их поведение в этой сфере. Иногда они “признаются” в таком поведении аналитику и потом продолжают делать то же самое, косвенно полагая, что признание освобождает их от ответственности за свои поступки. Аналитику приходится решать, дать ли свое согласие на такое поведение, молчаливо выслушивая “исповедь” пациента, или же взять на себя ответственность за его прекращение.
В отличие от пациента с более локальным симптомом, заключающимся в замалчивании крайне постыдного или вызывающего вину поведения, которое, тем не менее, не является явно антисоциальным или саморазрушительным, в отличие также от пациента, находящегося под властью бессознательного отрицания, который вполне осознает то или иное переживание или поведение, но не осознает его эмоционального значения, — пациент, который хронически лжет, вполне осознает как когнитивную, так и эмоциональную важность того, что скрывает.
Мисс U. Женщина, принимавшая наркотики и страдавшая алкоголизмом, была любовницей торговца наркотиками. В течение долгого времени она намеренно скрывала от меня, что знает про преступные связи своего мужчины. Она “призналась” только в момент смерти близкого друга, убитого, как она подозревала, той криминальной группой, к которой принадлежал ее любовник, что вызвало у нее сильную тревогу.
Я исследовал факторы, которые мешали ей рассказать мне о ее криминальном окружении. Как выяснилось, за страхом, что я запрещу ей продолжать взаимоотношения с тем мужчиной или прекращу терапию, негодуя на ее дурную компанию, скрывался более глубокий страх, что она предаст меня, рассказав своему любовнику о занятиях со мной, — что было бы опасно для моей жизни; преступная группа могла бы захотеть устранить меня, поскольку “я знаю слишком много”. А затем мисс U. начала выражать свой страх относительно того, что желает мне смерти и что мазохистично подчиняется социальной ситуации, угрожающей ее собственной жизни.
На ранних стадиях терапии мисс U., типичная инфантильная личность с пограничной организацией, свободно рассказывала о своих фантазиях, сопровождающих мастурбацию, которые включали сексуальные оргии с родителями. Я думал, не была ли она реально свидетельницей или участницей инцестуозных и перверсных сексуальных действий в раннем детстве. В конечном итоге выяснилось, что эти фантазии имели более сложную генетическую природу и не отражали непосредственных сексуальных впечатлений раннего детства. Однако через несколько месяцев после того, как она перестала мне лгать о деятельности своего мужчины, появилась новая информация о ее бессознательном прошлом. Оказывается, ее мать постоянно опасалась, что ее отравит отец мисс U., — опасалась настолько, что обычно давала попробовать свою еду собаке и лишь потом ела сама. В переносе пациентка выражала свою идентификацию как с матерью, напуганной мужем, желавшим ее убить, так и с отцом, который “отравлял” взаимоотношения со мной и потенциально угрожал мне смертью.
220