1 курс / Психология / общая психология

ражанию. Например, на десятом месяце эксперимента она купала в ванночке одну из своих кукол точно так же, как купали ее Гарднеры. Она наполняла водой свою маленькую ванночку, опускала куклу в воду, а затем вынимала и вытирала ее полотенцем.

Эта способность к подражанию оказалась очень полезной, когда Гарднеры стали обучать Вешу языку жестов по принятой в США азбуке для глухонемых. В первые семь месяцев обучения она сумела выучить четыре знака или слова, еще девять в следующие семь месяцев и 21 — в последующие семь месяцев. Спустя три с половиной года Вешу овладела 132 знаками, а по уверениям Гарднеров, она понимала в три раза больше знаков, чем могла выразить. Она также умела осмысленно комбинировать слова.

Было и еще несколько заметных исследований. Дэвид Премак из Ка­ лифорнийского университета изобрел искусственный язык, используя пла­ стиковые квадратики. Он добился столь больших успехов со своей шимпанзе Сарой, что она, в конце концов, была в состоянии комбинировать из пла­ стиковых квадратиков законченное предложение вроде: «Мэри дать яблоко Сара».

Результаты этих исследований порождают соблазн утверждать, что шим­ панзе способны научиться языку. Однако, как показывает работа Терриса, это предположение может быть неверным.

Контрольный эксперимент:

проект Ним

Когда Герберт Террис впервые встретил шимпанзе, которого он решил учить языку, это был 37-летний холостяк, преподававший в Колумбийском универси­ тете. Это произошло 2 декабря 1973 г., когда шимпанзе было всего лишь две недели от роду. Террис решил назвать его Ним Чимпски (каламбур с исполь­ зованием имени Ноама Хомски1). В отличие от контрольных экспериментов, описанных в других главах, этот эксперимент продолжался, не прекращаясь, в течение почти четырех лет.

Террис считал, что в других экспериментах по обучению языку шимпанзе помещали в стерильную обстановку, лишенную социального значения. Террис был намерен поместить Нима Чимски в атмосферу, напоминающую атмосферу, окружающую ребенка в семье. Этот подход имел то преимущество, что языко­ вые навыки Нима формировались бы в результате социального взаимодействия с окружающими, именно так, как это происходит с детьми.

Террис ни в коем случае не был убежден, что шимпанзе действительно об­ ладают врожденной способностью к языку, как это считали исследователи до

1 По-английски «шимпанзе» выглядит в усеченном варианте как chimp.

https://t.me/medicina_free

него. Он полагал, что успехи шимпанзе в обучении нередко всего лишь трюки со стороны учителей. Вы можете научить голубей ударять клювом в кружки раз­ ного цвета в определенном порядке, чтобы получить пищу, но никто не станет рассматривать это как свидетельство того, что голуби способны строить пред­ ложения. Также ничего не доказывает, если мы надпишем слово «пожалуйста» на белом кружке, «учитель» на красном, «дай» на голубом и «пищу» на зеленом, и голубь будет «говорить» с нами, клюя в кружки в нужном порядке: «Пожа­ луйста, учитель, дай пищу». Террис надеялся, что подобную проблему можно устранить, если не избегать соблазна учить Нима языку так, как если бы он был цирковой обезьянкой. Обучение языку должно было быть частью социа­ лизации Нима. История эксперимента Терриса с Нимом в действительности распадается на две части: общее социальное развитие Нима и приобретение им языковых навыков.

Социализация Нима

Ним Чимпски был сыном Пана и Кэролин, которые считались самыми умными и уравновешенными животными в обезьяньем питомнике в Оклахоме. Ним провел большую часть из первых 18 месяцев своей жизни в большом доме Стефани Лафарж и ее второго мужа. Это была типичная нью-йоркская семья, состоявшая из Стефани, ее мужа, трех детей от ее первого брака, четырех детей от первого брака ее мужа и школьного учителя — друга семьи.

Всвои первые четыре месяца в доме Стефани Ним спал по 15—18 часов

всутки на кровати у Стефани и ее мужа. Он получал тот же уход, что и любой человеческий ребенок: ему меняли подгузники, его подбрасывали в воздух, об­ нимали и прижимали к себе.

Во многих своих проявлениях Ним был даже большим ребенком, чем человеческое дитя. Его эмоциональные реакции, например, были сильнее, чем у человеческого ребенка, особенно когда он понимал, что кто-то из окружающих его людей страдает. Однажды, когда Дженни (одна из дочерей Стефани) плакала, Ним прыгнул ей на руки и стал пристально смотреть ей в глаза. Затем он очень нежно прикоснулся к ее щекам и попытался смахнуть с них слезы.

Порой то, как реагировал Ним на мужа Стефани, странно напоминало Эдипов комплекс. Однажды днем, когда Стефани с мужем спали после обеда, муж перекинул руку, чтобы обнять Стефани. В одно мгновение Ним вско­ чил и укусил его. (Ученые неоднократно наблюдали в колониях шимпанзе, что молодой шимпанзе нападает на своего отца, когда тот спаривается с его матерью.)

Развитие Нима в некоторых отношениях шло быстрее, чем развитие че­ ловеческого ребенка. К концу второго месяца он уже мог ползать, а еще через

https://t.me/medicina_free

месяц стоять, опираясь на что-нибудь. К тому времени, как ему исполнилось 20 месяцев, его научили ходить в туалет и регулярно пользоваться горшком.

Его поведение перед сном очень напоминало поведение человеческого ре­ бенка. Когда он начинал засыпать самостоятельно в пятимесячном возрасте, он вскрикивал или хныкал в течение нескольких минут после того, как его клали

впостель. Однако обычно он легко успокаивался, когда ему давали бутылочку или соску.

Когда Ниму был почти год, он начал пользоваться помещениями в Ко­ лумбийском университете в качестве одновременно школы и игровой площад­ ки, возвращаясь в дом Стефани на ночь. Он был столь подвижным и энергич­ ным, что пришлось принять все меры предосторожности, чтобы обезопасить помещения. Вначале его учителя попробовали использовать цепочку на двери

вдобавление к задвижке, которую Ним быстро научился открывать. Затем они попробовали использовать замок в виде сложных крючков, которые требо­ вали особой ловкости при открывании. Ниму по-прежнему удавалось время от времени убегать в главное крыло психологического факультета. (Вопреки распространенному убеждению, Нима было довольно легко отыскать среди психологов.)

Вконце концов наставники Нима обнаружили, что наиболее эффективный способ заставить Нима слушаться — направиться к выходу и показать жестами «ты плохой» или «я не люблю тебя». Его типичной реакцией было прекратить делать то, что он делал, и броситься к наставнику, показывая ему знаками «об­ нимать» или «извини».

К июню 1975 г. Ним стал таким непослушным, что возникла необходимость

вего переезде из дома Стефани. Кроме всего прочего, он разбил несколько цен­ ных вещей, прыгая с мебели на мебель. К счастью, Колумбийскому универси­ тету принадлежал великолепный 21-комнатный особняк, Делафилд, половина которого была сдана за небольшие деньги Террису. Там Ниму в его исключи­ тельное пользование было предоставлено пять комнат.

Во время своего пребывания в Делафилде Ним был очень непослушным и проказливым. Один раз он услышал, как Кэрол (одна из его учителей) готовит ему на обед кашу в соседней лабораторной комнате, перед тем как уйти. Не­ сколько минут спустя его следующий наставник, Лаура Петитто, оставила его на столике для переодевания, отправившись в классную комнату, чтобы подгото­ виться к его следующему занятию. Когда она зашла в лабораторную комнату за миской с кашей, она обнаружила, что миска пропала. Ним по-прежнему лежал на столике для переодевания, но с преувеличенным выражением невинности. Она сурово посмотрела на него и показала ему жестами: «Где миска?» Ним сде­ лал озадаченное выражение и стал оглядываться по сторонам, словно желая по­ мочь отыскать миску. Только когда Лаура пригрозила, что отшлепает его, Ним

https://t.me/medicina_free

наконец взял ее за руку и привел ее к раковине рядом со столиком. В ней стояла полупустая миска с кашей!

Он также вел себя удивительно по-детски, когда Сьюзен Квинби, дру­ гая его наставница, принесла с собой кошку. Он предложил кошке ложку йогурта и был поражен, когда кошка вылизала ложку. В следующий раз он нарочно предложил кошке пустую ложку. После этого он зачерпнул йогурт и съел его сам.

Ним считал себя обязанным участвовать в большинстве домашних дел и во всем, что происходило вокруг него. Он особенно любил помогать в приготов­ лении своей пиши и проявлял большое терпение и усердие, смешивая и пе­ ремешивая разные ингредиенты. Другой любимой его работой по хозяйству было мытье посуды; на его лице появлялось очень сосредоточенное выражение, когда он начинал водить губкой по тарелке. Если по какой-то причине его от­ страняли от участия в таких делах, он начинал мстить — открывал шкафы и выдвигал ящики, вываливая на пол их содержимое, или открывал краны, или переворачивал мусорное ведро.

Сто лет тому назад Чарлз Дарвин высказывал утверждение, что выражение эмоций у шимпанзе, таких, как радость, гнев, привязанность и любопытство, имеет отчетливый человеческий характер. Что и говорить, поведение Нима, несомненно, подтверждало наблюдение Дарвина, за исключением, возмож­ но, того, что реакции Нима выражались более непосредственно и сильно, чем реакции человека. Если он долгое время не видел того, к кому испытывал привязанность, он приветствовал его, взвизгивая от удовольствия, улыбаясь, притоптывая от радости, обнимая, целуя и поглаживая.

Гораздо менее привлекательной чертой Нима было то, что он стремился всячески установить свое доминирующее положение над кем только возможно. Когда новый учитель встречался с ним в первый раз, он подвергал его суровому испытанию с тем, чтобы принудить его к подчинению. Его ничем не спровоци­ рованные приступы агрессии в такие первые встречи были так стремительны и сильны, что нередко встреча заканчивалась для нового учителя царапинами и укусами и разорванной одеждой.

Более поразительной чертой Нима, чем его способность выражать свои эмоции, была его способность видеть насквозь попытки людей замаскировать свои чувства. Лаура, возможно, лучшая наставница Нима, так подытожила это, когда описывала важные аспекты своих взаимоотношений с Нимом: «С ним нужно было быть не просто расслабленной и спокойной. Ним обладал сверхъ­ естественной способностью читать чувства другого. Я всегда чувствовала, что должна быть честной с ним, поскольку он понимает меня... он заставлял меня чувствовать себя так, словно я была “раздетой”».

https://t.me/medicina_free

семантическим категориям. Две из этих категорий образуют сочетания «прямое дополнение + косвенное дополнение, обозначающее лицо, которое получает что-либо» (например, «еда Ним») и «глагол + прямое дополнение» (например, «есть виноград»). Когда Террис проанализировал высказывания Нима таким об­ разом, он обнаружил, что 84% его комбинаций из двух знаков подходили под эти семантические категории.

Все выше приведенные свидетельства позволяют предположить, что языко­ вые навыки Нима формировались во многом точно так же, как у человеческого ребенка. Однако было несколько важных отличий. В замедленном темпе были просмотрены видеопленки с записью общения Нима с его учителями, чтобы можно было точно увидеть, когда Ним начинал высказывание в ответ на вы­ сказывание учителя. Хотя его учителя почти не замечали этого, Ним прерывал их гораздо чаще, чем нормальный ребенок своих родителей. Выяснилось, что Ним больше говорил, желая заставить своих учителей выполнять свои желания, чем слушал то, что говорили ему они.

Установлено, что менее 20% высказываний нормального ребенка состоят из имитаций высказываний родителей, а около 30% того, что говорит ребенок, — это спонтанная речь и не просто ответ взрослому. Даже после нескольких лет обучения высказывания Нима были сравнительно точными имитациями того, что говорилось ему, и только 10% его высказываний были спонтанными. Дру­ гими словами, Ним пользовался языком менее творчески, чем человеческий ребенок.

Наиболее важные из результатов эксперимента Терриса заставляют еще больше усомниться в возможности сравнения языковых навыков Нима и ребенка. Начиная говорить, дети с нормальным слухом продуцируют вы­ сказывания, содержащие в среднем 1,5 слова, но очень быстро начинают произносить высказывания, составленные из 4 и больше слов (иногда уже к 26 месяцам). Глухие дети демонстрируют такое же быстрое увеличение коли­ чества слов на одно высказывание, но обычно несколько позже, чем дети с нормальным слухом. На этом фоне средняя длина высказываний Нима в 1,5 слова, остававшаяся неизменной и в 26, и в 46 месяцев, кажется заметным отличием.

Другим важным отличием между Нимом и детьми является то, что более длинные высказывания детей передают гораздо больше смысла, чем корот­ кие. Высказывания же Нима такой особенностью не обладали, как можно увидеть на примере его самого длинного высказывания: «Дать апельсин мне дать апельсин есть апельсин мне есть апельсин дать мне есть апельсин дать мне ты». Сравнение комбинаций Нима, состоявших из двух и трех знаков, выявило, что его комбинации из трех знаков практически ничего не при­ бавляли (кроме усиления) к его комбинациям из двух знаков. Его наибо­ лее частые комбинации из трех знаков включали такие высказывания, как

https://t.me/medicina_free

«играть меня Ним», «обнимать Ним обнимать», «играть меня играть» и «есть мне есть».

Если сравнить научение языку с подниманием по лестнице, то можно ска­ зать, что шимпанзе довольно ловко поднимаются на первые несколько ступе­ нек. После этого, однако, они, судя по всему, останавливаются и дальше не идут. Они могут выучить еще несколько слов, но их способность комбинировать эти слова в более длинные и осмысленные высказывания никак не меняется в лучшую сторону. Есть соблазн рассматривать отсутствие у шимпанзе языковой компетенции или чего-либо подобного как непреодолимый барьер на пути вверх по языковой лестнице. Если так, то Ним Чимпски был очень удачно назван, так как, по всей видимости, подтвердил взгляды, высказанные ученым, в честь которого его так назвали.

Вместо заключения

Социальное и эмоциональное развитие Нима Чимпски имело немало замет­ ного сходства с развитием человеческого ребенка. В самом деле, его реакции были часто всего лишь сильнее и непосредственнее, чем реакции у человека. Он вел себя как непослушный и проказливый ребенок и во многом напоминал последнего.

Ним Чимпски добился определенных успехов в освоении языка и научил­ ся выражать свои желания и эмоции с помощью небольшого набора знаков, и сама реальность этих успехов — большой соблазн увидеть в них раскрытие тайны овладения языком. Однако более внимательный анализ говорит о том, что больших оснований для этого, пожалуй, нет.

https://t.me/medicina_free

Сравнение психики животных и человека. Трудовая

5 деятельность и возникновение сознания

К. Ясперс

Что произошло в доисторический период?*

Необозримые дали времени, когда человек уже существовал, в основе своей остаются для нас тайной. Это время молчания истории, хотя именно тогда долж­ но было произойти то, что наиболее существенно для нас.

Первое становление человека — глубочайшая тайна, до сих пор совершенно нам недоступная, непонятная. Такие обороты речи, как «постепенно», «пере­ ход», лишь маскируют ее. Можно, конечно, фантазировать по поводу возникно­ вения человека, однако эти фантазии очень быстро оказываются несостоятель­ ными: представление о человеке всегда уже есть в момент, к которому относят его становление.

Ктому же нам не известен даже окончательный, удовлетворительный ответ на вопрос: что такое человек? Исчерпывающий ответ на него мы дать не можем. Мы, собственно говоря, не знаем, что такое человек, и это также относится к сущности нашего человеческого бытия. Ясное представление о становлении че­ ловека в доистории и истории означает также ясное представление о сущности человеческого бытия.

Кдоистории относятся два момента — биологическое развитие человека и его происходившее в доистории историческое развитие, которое, несмотря на отсутствие письменности, тем не менее создавало передачу навыков. То и другое следует разделять как реальность и как объект исследования различного типа.

Биологическое развитие создает наследуемые свойства, историческое раз­ витие — только передачу опыта. То, что наследуется, носит постоянный харак­ тер. То, что передается, может быть в кратчайший промежуток времени уничто­ жено и забыто. Биологическая реальность постигается в образе, в функции и в психофизических свойствах человеческого организма; реальность передачи — в речи, поведении, труде.

*Ясперс К. Истоки истории и ее цель Ц Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: По­ литиздат, 1991. С. 62—68.

https://t.me/medicina_free

В процессе становления человека в течение многих тысячелетий фик­ сировались, по-видимому, в качестве наследуемых биологических свойств существующие теперь основные черты человека. В историческое время, напротив, человек биологически, по-видимому, не менялся. А. Портман1 полагает, что «нет ни малейших признаков того, что в рамках научно кон­ тролируемой исторической эпохи изменялись бы задатки новорожденных». Способы рассмотрения и соответствующие им реальности — биологическая и историческая — не совпадают. Создается впечатление, будто одно, истори­ ческое, развитие человека, которое формирует человека, продолжает другое, биологическое. То, что мы называем историей, по-видимому, не имеет ничего общего с биологическим развитием.

Между тем в человеческой природе биологические и исторические черты на самом деле неразрывно связаны. Как только мы производим разделение понятий, возникает ряд вопросов. К каким биологическим последствиям может привести историческое развитие? Какие биологические реальности могут послужить при­ чиной тех или иных возможностей истории?

Быть может, сама биологическая природа человека, если ей удастся достиг­ нуть своего завершения, будет в какой-то степени отличаться от биологической природы других существ.

Однако каким образом биологическое развитие человека и его историче­ ское преобразование воздействовали друг на друга, в целом также остается от нас скрытым. У нас есть сведения о поразительных фактах, относящихся к истории и к современной нам действительности, к доисторическому периоду и к жизни на­ родов на стадии первобытного существования, на основании которых мы строим гипотезы о причинах этих фактов и о предшествующем им развитии. Это — по­ пытки, в рамках которых постановка вопросов оправданна, полученные же от­ веты, вероятно, сплошь неверны вплоть до сегодняшнего дня.

Остановимся на том, какие свойства человека обращают на себя наше вни­ мание в этой двойственной по своему характеру доистории.

Биологические свойства человека. На вопрос, чем человек отличается от животного, обычно отвечают: прямохождением, большим весом мозга, соот­ ветствующей этому формой черепа и высоким лбом, развитой рукой, гладкой кожей, только человеку присущей способностью смеяться и плакать и т.д. Хотя морфологически человек должен быть причислен к зоологическим формам жизни, он по своим физическим свойствам, вероятно, не имеет себе равных. Его тело — выражение души. Существует специфическая красота человеческо­ го тела. Однако объективно и понятийно в качестве общего положения осо­ бенность человеческого тела еще не может быть доказана принципиально; она проявляется лишь в отдельных феноменах, которые не дают права выносить общее суждение.

1 Портман (Portmann) Адольф (1897—1961) — швейцарский зоолог. — Ред-сост.

https://t.me/medicina_free