1 курс / Психология / общая психология

Так же как привыкание и приучение, запечатление «ассоциируется» с ком­ плексными процессами распознавания образов, и также как в тех двух процессах, при запечатлении выученное «закладывается во врожденный механизм запуска». Тем самым процесс запечатления делает этот механизм более избирательным.

Одна из самых интересных и загадочных функций запечатления состоит в том, что оно осуществляет при восприятии запускающей комбинации сти­ мулов замечательную абстракцию. Сексуальные реакции селезня кряквы, вос­ питанного в обществе самки пеганки, запечатлеваются не на этот индивид Tadorna tadorna L., а на этот вид. При выборе между многими пеганками этот селезень почти никогда не выбирает свою «партнершу по запечатлению» — чему препятствуют механизмы, сдерживающие инцест55, — а предпочитает другую представительницу того же вида. Одна галка, воспитанная мною и тем самым «сексуально запечатленная на человека», направила свое токование на малень­ кую темноволосую девочку. Для меня непостижимо, что побудило птицу считать нас обоих представителями одного вида.

Не решен также вопрос, не играют ли все же некоторую роль в процессе запечатления какие-то вознаграждающие, т.е. дрессирующие, стимулы; иначе говоря, нельзя ли истолковать запечатление как условную реакцию (conditioned response) в смысле И.П. Павлова56 и американских исследователей психологии обучения. Против этого говорит то уже упомянутое обстоятельство, что запечат­ ленный объект часто оказывается твердо детерминированным к такому моменту времени, когда животное ни разу еще не выполнило, даже в виде слабого наме­ ка, относящуюся к этому объекту форму поведения. Например, галка незадолго до вылета из гнезда сексуально запечатлена, хотя можно с уверенностью утверж­ дать, что к этому моменту у нее никогда не было даже намека на сексуальное настроение. Должно пройти еще два года, прежде чем у нее пробудится инстинк­ тивное поведение копуляции57, которое, как надо полагать, должно произво­ дить важнейшее дрессирующее действие в качестве окончательного акта, удо­ влетворяющего побуждение. Впрочем, этим не вполне исключается возможное участие других дрессирующих стимулов, еще не распознанных как таковые. Но для такого предположения нет принудительных мотивов, и, по всей вероятно­ сти, запечатление есть ассоциативный процесс обучения того же рода, что и оба описанных в предыдущих разделах. Ввиду своей необратимости и своей связи с точно определенными фазами онтогенеза запечатление имеет более отчетливый характер индукции в смысле Шпемана, чем все другие процессы обучения.

55 Инцест — половые сношения между близкими родственниками. — Пер.

56 Павлов Иван Петрович (1849—1936) — русский физиолог. — Ред.-сост.

57 Копуляция — соединение двух особей при половом акте. — Ред.-сост.

https://t.me/medicina_free

Дж. Ромене

[Эмоциональная жизнь пауков]*

Эмоциональная жизнь пауков, насколько она выражается в действиях насеко­ мых, а следовательно доступна нашему наблюдению, делится, по-видимому, между половым влечением (с материнской привязанностью включительно) с одной стороны и более суровыми чувствованиями, сопутствующими их сви­ репым хищническим привычкам, с другой. Но видимо немногочисленные и простые по своему характеру эмоции пауков чрезвычайно сильны. У многих пород паук-самец во время ухаживания за самкой подвергается такой край­ ней степени личной опасности от лап и челюстей своей страшной подруги, которая наверное устрашила бы самого Леандра1. До смешного маленькие и слабые, по сравнению со своими огромными и прожорливыми невестами, самцы этих пород могут выполнить брачную церемонию только с помощью самого деятельного маневрирования, которое в случае неудачи неизбежно стоит им жизни. Но половые эмоции их так сильны, что, как показывает не­ прерывность существования видов, они предаются им вполне, невзирая ни на какую степень личной опасности. Во всем животном царстве нет другого примера, где любовные похождения были бы сопряжены хотя бы с тенью той опасности, с какой они сопряжены у пауков. У многих животных самцам приходится терпеть некоторые неудобства из-за кокетства и нерасположения самок, но здесь это кокетство и нерасположение переходят в голодную ярость свирепой великанши. Потому-то, как единственный в своем роде, случай этот очень интересен с точки зрения эволюциониста. Мы можем понять прямую выгоду, которую извлекает вид из опасности, вытекающей для самцов из обо-

* Ромене Дж. Ум животных. СПб.: Тип. В.В. Комарова, 1888. С. 208—212.

1 Согласно одному из мифов Древней Греции юноша Леандр влюбился в жрицу Герб, кото­ рая жила на противоположном берегу пролива. Каждую ночь Геро зажигала на башне огонь, и Леандр, ориентируясь на пламя этого маяка, переплывал пролив, чтобы встретиться со своей возлюбленной. Однажды огонь погас, и Леандр утонул. Утром Геро обнаружила его труп, при­ битый волнами к берегу, и в отчаянии бросилась в море. — Ред.-сост.

https://t.me/medicina_free

юдной ревности; ибо ясно, что давая начало тому, что Дарвин назвал «зако­ ном борьбы», ревность эта должна постоянно порождать и поддерживать у самцов их специфическое искусство: по закону борьбы только сильнейшие и храбрейшие из самцов должны оставить по себе потомство. Но польза для вида не так наглядна там, где опасность для самца во время ухаживания за самкой исходит от самой самки. Тем не менее очевидно, что и здесь польза должна быть, так как все строение самца, если строение самки мы примем за оригинальный тип, — значительно видоизменилось под влиянием этой опас­ ности: будь она бесполезна, то или она не могла бы возникнуть или вид вымер бы. Единственное, чем можно по-моему объяснить этот случай уклонения, это — что смелость и решимость, каких он требует от самца, не только несо­ мненно полезны самому индивиду в других случаях его жизни, но могут быть благотворны и для вида, переходя к потомкам этого индивида, как мужского, так и женского пола.

Смелость и хищнические наклонности пауков как класса так хорошо и повсеместно известны, что не требуют пояснения примерами. Можно, впро­ чем, привести один пример, показывающий, как сильно у пауков материнское чувство. Бонне2 бросил самку паука вместе с ее мешком с яйцами в норку му­ равьиного льва3. Последний схватил яйца и вырвал их у матери; но хотя Бонне вытащил ее из норки, она вернулась и предпочла быть похороненной заживо, чем покинуть детей.

Единственный другой известный мне пункт, относящийся к эмоциям пау­ ков, довольно замечателен: это видимая любовь пауков к музыке. Свидетельства по этому пункту так обильны и разнообразны, что в достоверности приводимых ими фактов едва ли можно сомневаться. Факты же эти заключаются в том, что пауки — по крайней мере, некоторые породы или индивиды — приближаются к звучащему музыкальному инструменту, в особенности, если звуки нежны и не слишком громки. Обыкновенно они подходят как можно ближе, нередко спу­ скаются по паутине с потолка комнаты и висят над инструментом. Профессор С. Реклэн видел во время одного концерта в Лейпциге, как с одного из канделя­ бров спустился паук, когда скрипка заиграла соло, но как только заиграл оркестр, паук быстро убежал. Подобные этим наблюдения были опубликованы Рабиго, Симониусом, фон Гартманом и другими.

К.В. Бойс дал недавно в высшей степени вероятное объяснение всем таким фактам, объяснение, избавляющее нас от необходимости приписывать какие бы то ни было зачатки эстетических эмоций животным, так низко стоящим в жи­ вотной лестнице. Так как наблюдение Бойса очень интересно, то я приведу его полностью.

2Бонне (Bonnet) Шарль (1720—1793) — швейцарский естествоиспытатель и философ. —

Ред.-сост.

3Myrmeleonformicarius, из отряда сетчатокрылых (Neuroptera). — Ред. источника.

https://t.me/medicina_free

«Сделав несколько наблюдений над садовым пауком, наблюдений, как мне ка­ жется, новых, я посылаю описание их в надежде что они могут иметь интерес для читателей “Nature”4.

Когда я следил прошлой осенью, как некоторые из этих пауков ткали свою красивую, геометрически правильную паутину, мне пришло в голову испытать, какое действие произведет на них камертон. Когда я ударял ка­ мертоном и затем слегка прикасался им к одному из листьев, поддерживавших паутину, или к другой точке ее прикрепления, или к какой-нибудь части самой паутины, то паук, если он был в центре паутины, начинал быстро вертеть­ ся кругом, ощупывая передними ножками радиальные нити паутины, чтобы узнать, которая из них колеблется, и таким образом определить направление звука. Определив это направление, он бежал вдоль нити, пока не достигал или самого камертона, или точки соединения двух или более нитей; тут он попрежнему мгновенно определял, которая из них колеблется. Если, когда паук добегал до камертона, я не удалял камертона, то он производил на животное то же действие, какое произвела бы муха: паук бросался на него, обхватывал его ножками, бегал по нему всякий раз, как я заставлял его звучать; опыт ни разу не помог ему догадаться, что жужжать может не одна только его естественная пища, но и другие предметы.

Если в минуту прикосновения камертона паук находится не в центре пау­ тины, то он не может определить, которая из нитей колеблется, если только не находится случайно на этой самой нити или на натянутой, поддерживающей нити, соприкасающейся с камертоном, до тех пор, пока не вернется в центр и уже оттуда не нащупает колеблющуюся нить.

Если, приманив паука к краю паутины, отнять камертон и затем подносить его постепенно, то паук чувствует его присутствие и узнает направление звука: он тянется навстречу звуку. Но если звучащий камертон поднести тихонько к пауку, который не был потревожен и ждет добычи, сидя, как обыкновенно, в центре паутины, то, вместо того, чтобы бежать на звук, он мгновенно падает (на конец нити, разумеется). Если при таких условиях прикоснуться камертоном к паутине, то паук чувствует это, взбирается по нити и с изумительной быстротой достигает камертона. Паук никогда не покидает центра паутины без нити, по которой он мог бы вернуться назад. Если, выманив паука из центра, мы обрежем эту нитку, то он не может, по-видимому, вернуться назад, не повредив паутины; обыкновенно, в таких случаях он склеивает вязкие параллельные нити по три и по четыре вместе.

С помощью камертона паука можно заставить съесть то, к чему иначе он не прикоснулся бы. Я взял муху, утонувшую в парафине, положил ее на паутину и затем приманил паука, прикоснувшись к мухе камертоном. Когда паук пришел к тому заключению, что это пища неподходящая, и собирался бросить муху, я

4 «Nature» — еженедельный научный многопрофильный иллюстрированный журнал, вы­ ходит с 1869 г. — Ред. -сост.

https://t.me/medicina_free

снова прикоснулся к ней. Это произвело то же действие, что и в первый раз, и, прикасаясь к мухе всякий раз, как паук был готов ее оставить, я заставил-таки его съесть большой кусок мухи.

Те немногие домовые пауки, которых я наблюдал, не одобряли, повидимому, камертона: при звуке его они прятались как бы в испуге. Тем не ме­ нее предполагаемая любовь пауков к музыке наверное имеет связь с моими на­ блюдениями: нельзя ли объяснить тот факт, что пауки выходят слушать музыку, тем, что они хотят определить, где находится добыча и в какую сторону им на­ правиться?

Немногие сделанные мною наблюдения по необходимости неполны, но я посылаю их, так как естествоиспытателю они могут дать метод, который по­ может ему изучить привычки, трудно поддающиеся наблюдению, и наведет его на заключения, которые я при моем невежестве в естественных науках должен предоставить другим».

https://t.me/medicina_free

Перцептивная психика и индивидуально-изменчивое 3 поведение животных. Навык и интеллект

Э.Л. Торндайк

Рассуждают ли животные?*

Наверное, каждый читатель, у которого есть собака или кошка, уже ответил на вопрос, стоящий в заглавии этой статьи, и с вероятностью десять к одно­ му скажет: «Да». Несмотря на заявления психологов — от Декарта1 до Ллойда Моргана2, мужчина, который любит свою собаку, или женщина, ласкающая свою кошку, твердо убеждены, что у их любимцев есть мыслительные процессы, по­ хожие в какой-то мере на их собственные. И тот, кто не сможет сказать в пользу противоположной точки зрения больше того набора аргументов, которые пред­ лагают психологи, вряд ли их переубедит. Надеюсь, что эксперименты, которые я проводил на протяжении двух лет, позволят мне высказать по данному вопросу нечто новое, и это может если не переубедить, то хотя бы вызвать сомнение у всех тех, кто верит в существование рассудка у животных.

Пытаясь выяснить, как мыслят животные, я применил новый, очень простой метод. Я помещал голодных собак и кошек в огороженное место, из которого они могли выбраться, выполнив определенное простое действие, например, по­ тянув за проволочную петлю, наступив на платформу или рычаг, потянув вниз веревку, натянутую поперек ограждения, повернув деревянную вертушку и т.д. Это действие запускало простой механизм, открывавший дверцу. Мотивом выхода за пределы этого огороженного пространства был находящийся снаружи кусочек рыбы или мяса. Ограждение для кошек представляло собой деревянный ящик размером около 20 х 15 х 12 дюймов [50,8 х 38,1 х 30,48 см. — Ред.-сост. ]. Ящик для собак (сравнительно небольших — их средний вес был около тридцати фунтов [13,6 кг. — Ред.-сост.]) имел размер 40 х 22 х 22 дюймов [101,6 х 55,8 х 55,8 см. — Ред.-сост.]. Таким образом мы создавали ситуации, которые должны были, по

* Thorndike E.L. Do animals reason? // Readings in General Psychology / W. Dennis (Ed.). N.Y.: Prentice-Hall, 1949. P. 289—301. (Перевод A.M. Пантюшкова.)

1 Декарт (Descartes) Рене (1596—1650) — французский философ и математик. — Ред.-сост.

2 Морган (Morgan) Конвей Ллойд (1852—1936) — английский зоолог и психолог. — Ред.- сост.

https://t.me/medicina_free

до раньше и сразу наброситься на вертушку. Позже, вновь оказавшись в этом ящике, оно будет действовать точно так же. Не исключено, что, попав в ящик впервые, животное не сможет придумать, как из него выбраться. Но предполо­ жим, что, царапая, кусая и пытаясь пролезть через щели, оно случайно повернет вертушку и вырвется наружу. В этом случае, если его снова посадят в ящик, оно намеренно и сразу же выполнит именно то действие, которое в первой пробе было найдено случайно. Вот что следовало бы ожидать, если бы животное дей­ ствительно было способно к рассуждению. Что же мы видим на самом деле?

Для краткости ограничимся описанием поведения двенадцати кошек4, на которых был проведен эксперимент, добавив, что собаки не проявили никаких от­ личий в поведении, которые повлияли бы на наши выводы. Поведение всех кошек, кроме № 11 и № 13 было почти одинаковым. После помещения в ящик в поведении кошки появляются явные признаки дискомфорта и стремления выбраться из за­ ключения. Она пытается протиснуться через ту или иную щель, царапает когтями

икусает прутья решетки, просовывает между ними лапы и хватает когтями все, до чего может дотянуться, неоднократно бьет по всему шатающемуся и непрочно за­ крепленному, может рвать когтями вещи, находящиеся в ящике. Энергия, с которой кошка пробивается наружу, просто удивительна. В течение восьми или десяти минут она непрерывно рвет когтями, кусает и пытается протиснуться наружу. Поведение старшей кошки № 13 и на редкость вялой кошки № 11 было иным. (Они не боролись столь энергично или продолжительно. В течение нескольких часов они спокойно сидели в запертом ящике. Поэтому, для того, чтобы они смогли связать факт своего пребывания снаружи с фактом приема пищи и у них возникло желание выбраться, мне пришлось несколько раз выпустить их из ящика. После этого они стремились выйти из ящика точно так же, как и остальные кошки.) Когда кошка хватает когтями

икусает все, что окружает ее в ящике, эта инстинктивная борьба приводит к тому, что она случайно поворачивает вертушку и выбирается наружу. Эти разнонаправ­ ленные царапания, укусы и попытки протиснуться, конечно же, инстинктивны и непреднамеренны. То же самое кошки будут делать и в ящике, из которого вообще невозможно выбраться, или в корзине без отверстий, т.е. даже если эти действия будут наиболее бесполезными из всех тех, которые можно осуществить. Кошки со­ вершают их по той же самой причине, по которой они сосут, будучи маленькими, размножаются, когда становятся старше, и едят мясо, если чувствуют его запах.

Каждая из двенадцати кошек подвергалась такому испытанию в различных ящиках, и я никогда не видел ничего внешне похожего на внимательное изучение ситуации или на обдумывание возможных способов выхода на свободу. После того

4 Приведем данные таблицы (см: Thorndike E.L. Animal Intelligence. N.Y.: Macmillan, 1911. P. 34), в которой указан возраст кошек (мес.): № 1. 8—10; № 2. 5—7; № 3. 5—11; № 4. 5—8; № 5. 5-7; № 6. 3-5; № 7. 3-5; № 8. 5-6; № 10. 4-8; № 11. 7-8; № 12. 4-6; № 13. 18-19. Там же (р. 35—36) автор проводит обсуждение нетипичного поведения кошки № 13. Автор предполагает, что поскольку поведение этой кошки было не столь яростным, она уделяла своим действиям больше внимания, чем другие кошки, и поэтому научение выходу из ящика у нее проходило быстрее, чем у остальных. — Ред-сост.

https://t.me/medicina_free

как кошка, случайно совершившая правильное действие, съедала кусочек лежащей снаружи рыбы, ее быстро сажали в тот же ящик. Возникает вопрос, думала ли она о том, каким образом ей удалось только что выбраться из него, и повторила ли она, сразу или после некоторого размышления, нужное действие? Никоим образом. Она демонстрирует ту же инстинктивную активность, что и раньше, и либо во­ обще не выйдет, либо выйдет гораздо позже, чем в первый раз, после длительного периода всякого рода цепляний, случайно совершив, наконец, нужное движение (когтями, всей лапой или носом), запускающее механизм открывания. Если повто­ рять эту процедуру снова и снова, помещая кошку обратно в ящик после каждого достигнутого ею успеха, то количество бесполезных действий постепенно умень­ шается, правильное движение совершается все раньше и раньше, пока, в конце концов, оно не делается сразу, как только кошку сажают внутрь ящика.

Эти наблюдения не характеризуют животное как рассуждающее. Они сви­ детельствуют о том, что в данной ситуации животное совершает множество ин­ стинктивных действий. В эти действия совершенно непреднамеренно оказыва­ ется включенным какое-то одно, приводящее к свободе и пище. Получаемое в результате удовольствие способствует постепенному закреплению связи этого действия с ситуацией заключения в данном ящике, а все другие действия кусания, царапания и попытки протиснуться, не приводящие к такому удовольствию, по­ степенно затормаживаются. Так мало-помалу данное действие становится все бо­ лее вероятным в этой ситуации, в то время как остальные действия совершаются все реже и реже и, в конце концов, исчезают. Такие наблюдения свидетельствуют

впользу процесса медленного проторения пути в мозге кошки, а не о принятии ею решения, опирающегося на разумное осознание.

Разницу между поведением рассуждающего животного и поведением уча­ ствовавших в нашем исследовании собак и кошек можно показать графически. Обозначим перпендикуляром порядковый номер каждого испытания в каком-то конкретном ящике, а его высотой — время <...> затраченное животным, чтобы выбраться в этой пробе из ящика. Как видно из рис. 2, для того, чтобы выйти в первый раз, кошке понадобилось 60 с. Во второй пробе ей потребовалось 80 с,

втретьей — 50 с, в четвертой — 60 с, в пятой — 50 с, в шестой — 40 с и т.д. Эта диаграмма показывает, что в действительности происходило с одной из кошек, научившейся выполнять очень простое действие.

Рис. 2

https://t.me/medicina_free

Теперь предположим, что после третьего случайного успеха кошка начина­ ет рассуждать. Тогда в следующий раз и во всех последующих испытаниях она выполнила бы нужное действие сразу же после того, как ее посадили в ящик, и диаграмма была бы такой, как мы видим на рис. 3.

Суть сказанного будет более наглядной, если вместо перпендикуляров мы проведем линию, соединяющую их вершины. Тогда на рис. 4 будет изображена кривая для реального случая, а на рис. 5 будет заметно резкое снижение, которое наблюдалось бы в случае разумного осмысления ситуации.

Рис. 5

https://t.me/medicina_free