1 курс / Психология / общая психология

В этих пределах наблюдения хорошо согласуются с данными теории раз­ вития, особенно подтверждается корреляция между интеллектом и развитием большого мозга.

Положительные результаты нашего исследования потребуют в дальней­ шем более точного определения границ, даже если они будут полностью под­ тверждены опытами несколько другого рода, о которых будет сообщено позд­ нее; но даже когда они прибавятся, нужно будет создать более полную картину и, следовательно, останется еще большое поле для исследования шимпанзе. Гораздо важнее то обстоятельство, что эксперименты, при помощи которых мы испытывали животных, ставили последних перед вполне актуальной данной ситуацией, в которой также и решение могло быть тотчас же актуально выпол­ нено. Эти опыты столь же пригодны для решения принципиального вопроса о разумном поведении, как и всякие другие, при которых возможно только по­ ложительное или отрицательное решение: в настоящее время это, может быть, даже лучший из всех возможных методов, так как он дает ясные и богатые результаты. Но мы не должны забывать, что и в условиях этих опытов не про­ являются вовсе, или проявляются в самой незначительной мере, те моменты, которым справедливо приписывается величайшее значение в интеллектуальной жизни человека. Мы не исследуем здесь, или разве только однажды и вскользь,

вкакой мере поведение шимпанзе может определяться не наличными стиму­ лами, может ли его занимать вообще в сколько-нибудь заметной мере «толь­ ко мыслимое». И в теснейшей связи с этим: мы не могли проследить на том пути, которым мы шли до сих пор, как далеко простирается прошлое время в будущее, «в котором шимпанзе живет», потому что всевозможные проявления узнавания и репродукции в ответ на наглядную ситуацию, устанавливаемые через длинные промежутки времени, как они действительно наблюдались у антропоидов, конечно, не могут быть непосредственно приравнены к «жизни»

вбольших временных отрезках. Длительное общение с шимпанзе заставляет меня предположить, что помимо отсутствия языка, именно чрезвычайно узкие границы в этом отношении создают огромную разницу, которая все же всегда может быть обнаружена между антропоидами и самым примитивным челове­ ком. Отсутствие бесконечно ценного технического вспомогательного средства

ипринципиальная ограниченность важнейшего интеллектуального материала, так называемых «представлений», явились бы в этом случае причинами того, почему у шимпанзе не могут быть обнаружены даже малейшие начатки культур­ ного развития. Что касается в особенности второго момента, то шимпанзе, для которого уже простейшие, оптически наличные комплексы легко становятся неясными, должен тем более быть беден «жизнью представлений», в сфере ко­ торой даже человек беспрестанно должен с трудом бороться против слияния и исчезновения известных процессов.

Вобласти наших исследований интеллектуальное поведение шимпанзе преимущественно ориентируется на оптическую структуру ситуации; иногда

https://t.me/medicina_free

даже решение их слишком односторонне направляется оптическими момен­ тами, а во многих случаях, когда шимпанзе не дает разумного решения, просто структура зрительного поля требует слишком многого от уменья оптически схва­ тывать (относительная «слабость структуры»). Поэтому трудно дать пригодное объяснение его действий до тех пор, пока в основу их не может быть положена развитая теория пространственных структур. Потребность в такой теории будет ощущаться еще живее, если принять во внимание, что разумное решение в этой интеллектуальной сфере необходимо зависит от характера структуры данного оптического поля постольку, поскольку оно должно протекать в форме дина­ мических, направленных процессов сообразно данной структуре.

Не столько для установления границ только что описанных интеллекту­ альных действий, сколько для масштаба стоило бы сравнить с ними соответ­ ствующие действия (больного и здорового) человека и особенно человеческого ребенка различных возрастов. Так как результаты нашей работы относятся к определенному способу исследования и к специальному материалу оптически актуальных ситуаций, естественно, что для сравнения с ними следовало бы употребить психологические данные, которые были бы получены на челове­ ке (особенно на ребенке) при таких же условиях. Это сравнение нельзя сейчас же произвести, так как к большому вреду для психологии до сих пор не были предприняты даже самые необходимые из подобных исследований. Предва­ рительные и случайные опыты, из которых некоторые были упомянуты выше, дали мне общее впечатление, что мы в этом отношении склонны переоценивать способности к подобным действиям ребенка до самой зрелости, и даже взрос­ лого без специального (технического) упражнения. Впрочем, здесь речь идет о совершенной terra incognita10. Педагогическая психология, занимающаяся с не­ давнего времени так называемыми тестами, не могла еще установить, в какой мере нормальные и слабоумные дети умеют справляться с наглядно данными си­ туациями. Так как подобные опыты можно применить вплоть до самых первых лет, и так как они не уступают в смысле собственно научной ценности обычным испытаниям интеллекта, можно было бы пренебречь тем, что они не могли бы быть немедленно применены к школе и к практике вообще. Вертхаймер11 за­ щищал этот взгляд в течение многих лет в академических лекциях; я хотел бы здесь, где этот недостаток особенно дает себя чувствовать, настойчиво указать на необходимость и — если только антропоиды не обманывают нас — на пло­ дотворность исследования в этом направлении.

10Terra incognita (лат.) — буквально «неизвестная земля»; что-либо непонятное, непости­ жимое. — Ред.-сост.

11Вертхаймер (Wertheimer) Макс (1880—1943) — немецкий, позже американский психолог, один из основателей гештальтпсихологии. — Ред.-сост.

https://t.me/medicina_free

А.Н. Леонтьев

Стадия интеллекта*

Психика большинства млекопитающих животных остается на стадии перцеп­ тивной психики, однако наиболее высокоорганизованные из них поднимаются еще на одну ступень развития.

Эту новую, высшую ступень обычно называют стадией интеллекта (или «ручного мышления»).

Конечно, интеллект животных — это совсем не то же самое, что разум чело­ века; между ними существует, как мы увидим, огромное качественное различие.

Стадия интеллекта характеризуется весьма сложной деятельностью и столь же сложными формами отражения действительности. Поэтому, прежде чем гово­ рить об условиях перехода на стадию интеллекта, необходимо описать деятель­ ность животных, стоящих на этой стадии развития в ее внешнем выражении.

Интеллектуальное поведение наиболее высокоразвитых животных — чело­ векоподобных обезьян — было впервые систематически изучено в эксперимен­ тах, поставленных Кёлером1.

Эти эксперименты были построены по следующей схеме.

Обезьяна (шимпанзе) помещалась в клетку. Вне клетки, на таком расстоя­ нии от нее, что рука обезьяны не могла непосредственно дотянуться, помеща­ лась приманка (банан, апельсин и др.). Внутри клетки лежала палка. Обезья­ на, привлекаемая приманкой, могла приблизить ее к себе только при одном условии: если она воспользуется палкой. Как же ведет себя обезьяна в такой ситуации? Оказывается, что обезьяна прежде всего начинает с попыток схватить приманку непосредственно рукой. Эти попытки не приводят к успеху. Деятель­ ность обезьяны на некоторое время как бы угасает. Животное отвлекается от приманки, прекращает свои попытки. Затем деятельность начинается вновь, но теперь она идет уже по другому пути. Не пытаясь непосредственно схватить плод

*Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. 4-е изд. М.: Изд-во Моск, ун-та, 1981.

С.249-252, 254-255, 257-261.

1 Кёлер (Kohler) Вольфганг (1887—1967) — немецкий психолог, один из основателей гештальтпсихологии. С 1935 г. жил и работал в США. — Ред.-сост.

https://t.me/medicina_free

которой можно дотянуться до длинной палки, но нельзя достать до приманки, положена в клетку. Значит, для того чтобы решить задачу, обезьяна должна рань­ ше взять более короткую палку, достать ею длинную палку, а затем уже с помо­ щью длинной палки пододвинуть к себе приманку (рис. 1). Обычно обезьяны справляются с подобными «двухфазными» задачами без особого труда. Итак, четвертая особенность интеллектуальной деятельности заключается в способ­ ности решения двухфазных задач.

оооооооооооооооооооо

<...> Кёлер считал, что главный признак, который отделяет поведение этих животных от поведения других представителей животного мира и который сбли­ жает его с поведением человека, заключается именно в том, что операции фор­ мируются у них не постепенно, путем проб и ошибок, но возникают внезапно, независимо от предшествующего опыта, как бы по догадке2. Вторым, производ­ ным от первого признаком интеллектуального поведения он считал способность запоминания найденного решения «раз и навсегда» и его широкого переноса в другие, сходные с начальными условия. Что же касается факта решения обе­ зьянами двухфазных задач, то Кёлер и идущие за ним авторы считают, что в его основе лежит сочетание обоих моментов: «догадки» животного и переноса най­ денного прежде решения. Таким образом, этот факт ими рассматривается как не имеющий принципиального значения. <...>

В двухфазных задачах особенно ясно обнаруживается двухфазность всякой интеллектуальной деятельности животного. Нужно раньше достать палку, потом достать плод. Нужно раньше оттолкнуть плод от себя, а затем обойти клетку и до­ стать его с противоположной стороны. Само по себе доставание палки приводит к овладению палкой, а не привлекающим животное плодом. Это — первая фаза. Вне связи со следующей фазой она лишена какого бы то ни было биологиче­ ского смысла. Это есть фаза подготовления. Вторая фаза — употребление палки

— является уже фазой осуществления деятельности в целом, направленной на удовлетворение данной биологической потребности животного. Таким образом,

2 См.: Кёлер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М.: Изд-во Комакадемии, 1930.

https://t.me/medicina_free

перь интеллектуальную деятельность со стороны отражения животными окру­ жающей их действительности.

В своем внешнем выражении первая, основная, фаза интеллектуальной дея­ тельности направлена на подготовление второй ее фазы, т.е. объективно опреде­ ляется последующей деятельностью самого животного. Значит ли это, однако, что животное имеет в виду свою последующую операцию, что оно способно пред­ ставить ее себе? Такое предположение является ничем не обоснованным. Первая фаза отвечает объективному отношению между вещами. Это отношение вещей и должно быть отражено животным. Значит, при переходе к интеллектуальной деятельности форма психического отражения животными в действительности изменяется лишь в том, что возникает отражение не только отдельных вещей, но и их отношений (ситуаций).

Соответственно с этим меняется и характер переноса, а следовательно, и характер обобщений животных. Теперь перенос операции является переносом не только по принципу сходства вещей (например, преграды), с которыми была связана данная операция, но и по принципу сходства отношений, связей вещей, которым она отвечает (например, ветка — плод). Животное обобщает теперь от­ ношения и связи вещей. Эти обобщения животного, конечно, формируются так же, как и обобщенное отражение им вещей, т.е. в самом процессе деятельности. <...>

Исследование интеллекта высших обезьян показывает, что мышление чело­ века имеет свое реальное подготовление в мире животных, что и в этом отноше­ нии между человеком и его животными предками не существует непроходимой пропасти. Однако, отмечая естественную преемственность в развитии психики животных и человека, отнюдь не следует преувеличивать их сходство, как это делают некоторые современные зоопсихологи, стремящиеся доказать своими опытами с обезьянами якобы извечность и природосообразность даже такого «интеллектуального поведения», как работа за плату и денежный обмен3.

Неправильными являются также и попытки резко противопоставлять ин­ теллектуальное поведение человекообразных обезьян поведению других высших млекопитающих. В настоящее время мы располагаем многочисленными факта­ ми, свидетельствующими о том, что двухфазная деятельность может быть обна­ ружена у многих высших животных, в том числе у собак, енотов и даже у кошек (правда, у последних, принадлежащих и животным-«поджидателям», — лишь в очень своеобразном выражении).

Итак, интеллектуальное поведение, которое свойственно высшим млекопи­ тающим и которое достигает особенно высокого развития у человекообразных обезьян, представляет собой ту верхнюю границу развития психики, за которой начинается история развития психики уже совсем другого, нового типа, свой­ ственная только человеку, — история развития человеческого сознания.

3 См.: Wolfe Y.B. Effectivennes of token rewardes for chimpanzees // Comp. Psychol. Monog. 1936. Vol. 12.

https://t.me/medicina_free

Г. Айзенк, М. Айзенк

Шимпанзе, которого воспитывали как ребенка*

Некоторые из самых интересных экспериментов в истории психологии связа­ ны с шимпанзе, нашими ближайшими родственниками. Большинство исследо­ вателей интересовал один большой вопрос: способны ли шимпанзе научиться языку? Но есть и еще один, даже более важный вопрос: могут ли шимпанзе воспитываться и развиваться точно так же, как человеческие дети? В своем сме­ лом эксперименте Герберт Террис из Колумбийского университета наблюдал социализацию молодого шимпанзе и формирование его личности в течение че­ тырех лет — гораздо дольше, чем требовалось исследователям для проведения любого из описанных в этой книге экспериментов.

Зачем учить шимпанзе говорить?

Прежде чем приступить к подробному обсуждению работы Терриса, давайте обратимся к возникающим в этой связи вопросам. Например, зачем иссле­ дователям важно знать, можно ли научить шимпанзе языку? Наиболее простой ответ заключается в том, что нами движет естественное любопытство, застав­ ляющее нас исследовать неизвестное, даже если цена достигает астрономиче­ ских размеров (стоит только вспомнить о высадке человека на Луну). Мысль о том, что мы могли бы полноценно общаться с другим видом и таким образом взглянуть на мир с недоступной для нас точки зрения, представляется неверо­ ятно увлекательной.

* Айзенк Г., Айзенк М. Исследования человеческой психики. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 157-172.

https://t.me/medicina_free