!Учебный год 2024 / Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill

Существует, например, одно любопыт­ ное воззрение... Его иногда высказывают в публичных речах недальновидные законо­ датели; но санкцию со стороны философ­ ского писателя оно получило лишь в од­ ном известном мне случае. А именно, Ку­ зен в своем предисловии к диалогу Плато­ на Горгий доказывает, что наказание долж­ но оправдываться каким-либо другим, выс­ шим соображением, а не целью предупре­ ждения преступлений. Он доказывает это следующим аргументом: если бы наказа­ ние существовало лишь ради примера, то было бы безразлично, кого наказывать — виновного или невинного, так как наказа­ ние, если его рассматривать как пример, одинаково действительно в обоих случаях. Это рассуждение предполагает, что если человек, чувствующий искушение совер­ шить преступление, увидит кого-либо на­ казываемым, то он признает и себя в опас­ ности подвергнуться тому же самому, и это устрашит его. Но при этом забывают, что если наказываемого человека признать не­ винным или даже если есть какое-либо со­ мнение в его вине, то всякий поймет, что опасность для него лично (какова бы она ни была) не связана с его виною, что она одинаково угрожает ему и в том случае, если он будет невиновен. Каким же обра­ зом тогда представление о таком наказа­ нии удержит его от преступления? Кузен предполагает, что людей от преступления будет удерживать все, что делает положе­ ние виновного более опасным, забывая, что и положение невинного (которое то­ же должно входить здесь в рассчет) станет

впредположенном случае в совершенно такой же степени опасным. Это — заблуж­ дение от упущения из виду, или ненаблюдения, по нашей классификации.

Этого рода заблуждения ставят боль­ шие препятствия правильному мышлению

вполитической экономии. В области со­ вершаемых с экономическими целями дей­ ствий общества очень часто следствия той или другой причины состоят из двух ря­ дов явлений: одного — непосредственно­ го, сосредоточенного, для всех очевидного и потому слывущего в общем мнении за целое действие; другого — очень разлитого

или же лежащего глубоко под поверхностью явлений и совершенно противоположного первому. Возьмем например, (столь прав­ доподобное на первый взгляд) расхожее мнение, будто роскошь поощряет промыш­ ленность. Положим, некто А тратит весь свой доход и даже свой капитал на роскош­ ную жизнь; про него говорят, что он дает много занятия труду. В, живущего на не­ большую часть своего дохода, а осталь­ ную прикладывающего к капиталу, счита­ ют дающим мало работы другим людям или даже вовсе не дающим ее. Действи­ тельно, всякий видит барыши, получаемые из проживаемых А средств его поставщи­ ками, его слугами и другими лицами. На­ против, сбережения В переходят, напри­ мер, в руки человека, у которого В ку­ пил вексель; этот человек заплатит этими деньгами свой долг какому-нибудь банки­ ру, а тот ссудит, в свою очередь, купцу или другому банкиру. Таким образом, ка­ питал, затраченный на наем прядильщиков и ткачей или людей, занимающихся пере­ возкой товаров и матросов купеческих ко­ раблей, не только даст немедленно занятие по меньшей мере стольким же производи­ телям, скольким даст работу А в течение всей своей жизни, но, будучи с прибы­ лью выручен при продаже произведенных или транспортированных товаров, соста­ вит фонд для занятия такого же (а может быть, и большого) количества труда и на­ всегда в будущем. Но наблюдатель не ви­ дит и потому не принимает во внимание того, что делается с деньгами В. Он ви­ дит судьбу денег А, видит, какое количе­ ство промышленного труда поддерживает­ ся роскошью А; но он не замечает еще гораздо большого количества труда, кото­ рый лишается поддержки от этой расто­ чительности. Отсюда и вышел предрассу­ док, всеобщий в эпоху Адама Смита, буд­ то расточительность поощряет промыш­ ленность, а бережливость ее подрывает.

Такого же рода ошибку представляет собой ходячий довод против свободы тор­ говли: покупатель английского шелка по­ ощряет английскую промышленность, по­ купатель же лионского поощряет француз­ скую; поэтому поступок первого патриота-

чен, а поступок второго должен быть за­ прещен законом. Однако здесь упускается из виду то обстоятельство, что покупатель всякого иностранного товара необходимо понуждает, прямо или косвенно, к вывозу на равную сумму того или другого про­ дукта отечественного производства (сверх того, что было бы вывезено уже и помимо этого) в ту страну, из которой был вывезен товар, или в какую-либо другую. Правда, этот факт не всегда может быть подтвер­ жден специальными наблюдениями ввиду сложности обстоятельств; однако против него нельзя привести ни одного наблю­ дения, так как то рассуждение, которым этот факт доказывается, неопровержимо. Таким образом, ошибка здесь та же, что и в предыдущем случае: здесь также видят одну только часть явления, воображая, что эта часть есть все явление; а потому и эту ошибку можно отнести к числу «заблужде­ ний от ненаблюдения».

§ 5. Для полноты рассмотрения второго из наших пяти классов заблуждений мы должны сказать теперь об «ошибочном на­ блюдении», т. е. о таком наблюдении, при котором ошибка состоит не в упущении чего-либо из виду, а в том, что наблюдае­ мое наблюдается ошибочно.

Факт восприятия с неоспоримостью доказывает все то, что действительно вос­ принимается; а потому и рассматриваемая нами теперь ошибка может состоять толь­ ко в ошибочном принятии за восприятие того, что на самом деле есть умозаклю­ чение. Мы показали уже, как тесно пере­ плетены эти два процесса почти во всем, что мы называем «наблюдением», а еще бо­ лее во всяком «описании»10. Наши чувства в каждом отдельном случае действитель­ но «воспринимают» лишь очень неболь­ шую и чаще всего наименее важную часть сочетания фактов, которое мы хотим удо­ стоверить или сообщить. Поэтому было бы нелепо требовать, чтобы мы ни в наших наблюдениях, ни в сообщении их результа­ тов другим людям не примешивали к фак­ там выводов. Мы можем сказать только, что мы должны делать это сознательно и знать, какая часть нашего утверждения основыва­

ется на показаниях непосредственного со­ знания и потому неоспорима и какая полу­ чается при помощи умозаключения и по­ тому может остаться под вопросом.

Одним из самых знаменитых приме­ ров всеобщего заблуждения, обусловлен­ ного ошибочным принятием результата умозаключения за непосредственное сви­ детельство чувств, представляет собой та борьба против системы Коперника, которая опиралась на показания здравого смысла. Люди воображали, что они видели восход и заход солнца и вращение звезд по кругам вокруг полюса. Теперь мы знаем, что ниче­ го подобного они не видали; на самом де­ ле, они имели ряд наблюдений, одинаково согласимых и с той теорией, которую под­ держивали противники Коперника, и с тео­ рией этого последнего. И представляется странным, что подобный случай, где по­ казание чувств приводилось с полнейшим убеждением в защиту того, что оказалось всего только умозаключением (и притом, как было доказано, ошибочным), не от­ крыл глаз слепым защитникам здравого смысла и не внушил им большей скром­ ности и меньшего доверия к праву невежд произносить приговоры над умозаключе­ ниями людей, изучивших тот или другой вопрос.

Неспособность человека различать между своими умозаключениями и теми восприятиями, на которых эти умозаклю­ чения основаны, по большей части тем значительнее, чем меньше у него позна­ ний и чем ниже уровень его умственного развития. Эта неспособность подала повод ко множеству чудесных рассказов и забав­ ных анекдотов. Рассказчик передает не то, что он видел или слышал, а впечатление, произведенное на него виденным и слы­ шанным; при этом большая часть сообща­ емого может состоять из умозаключений, а между тем рассказ в целом передает­ ся не как умозаключение, а как действи­ тельное восприятие. Трудность заставить свидетеля примешивать к рассказу о сво­ их восприятиях поменьше своих умоза­ ключений хорошо известна опытным пе­ рекрестным допросчикам. Еще в большей степени проявляется эта трудность в тех

случаях, когда необразованные люди пы­ таются описать то или другое явление при­ роды. «Самый простой рассказ самого не­ вежественного наблюдателя, — говорит Дёгальд Стюарт, — заключает в себе большее или меньшее количество гипотез. Мало того, в общем, чем человек невежествен­ нее, тем больше гипотетических положе­ ний бывает в его утверждениях. Деревен­ ский аптекарь — а в еще большей сте­ пени, если только это вообще возможно, пожилая нянюшка, — редко бывают спо­ собны описать даже самый простой слу­ чай болезни, не употребляя таких выра­ жений, в которых что ни слово, то тео­ рия; и наоборот, несомненным доказатель­ ством ума, выдрессированного долгим и успешным изучением наиболее трудного из всех искусств — искусства верно толко­ вать природу, надо считать уменье просто и правильно выделить явления, отличаю­ щие ту или другую болезнь, — выделить, не фантазируя и не извращая фактов пред­ взятыми мнениями».

Всеобщая распространенность такого смешивания восприятий с выводимыми из них умозаключениях и редкость способно­ сти различать первые от вторых переста­ нут нас изумлять, если мы обратим вни­ мание на то, что в огромном большинстве случаев действительные чувственные вос­ приятия имеют значение и интерес для нас только как признаки, на основании которых мы умозаключаем о чем-либо, ле­ жащем за этими восприятиями. Так, на­ пример, для нас важен не цвет и поверх­ ностное протяжение, как они восприни­ маются глазом, а тот предмет, присутствие которого перед нами удостоверяется эти­ ми видимыми признаками; а потому там, где это ощущение само по себе безраз­ лично (а это бывает в большинстве слу­ чаев), у нас нет мотива обращать внима­ ние специально на это ощущение, и мы

привыкаем пропускать его без отчетливо­ го сознавания и переходим прямо к умоза­ ключению. Таким образом, для того чтобы представить себе ощущение таким, како­ во оно есть в действительности, необхо­ димо изучать его нарочно, особо; и жи­ вописцы, например, должны готовиться к этому специально, продолжительным изу­ чением и упражнением. Что же касается предметов, более далеких от области внеш­ них чувств, то только большая опытность в психологическом анализе может разо­ рвать в них эти тесные ассоциации. А так как привычка к такого рода анализу обык­ новенно не достигает желательной степе­ ни, то едва ли можно указать хотя бы од­ но из привычных суждений человечества по очень отвлеченным вопросам (начиная с вопроса о бытии Бога и о бессмертии души и кончая таблицею умножения), ко­ торые теперь или когда-либо прежде не считали бы предметом непосредственной интуиции. До такой степени сильно стрем­ ление приписывать интуитивный характер суждениям, представляющим собой умоза­ ключения (и к тому же часто ошибочные). Никто не может сомневаться в том, что многие из самообольщавшихся мечтателей действительно верили тому, что их непо­ средственно вдохновляет Небо и что Все­ могущий беседовал с ними лицом к лицу; между тем эта вера представляет собой, с их стороны, лишь умозаключение из пока­ заний их чувств и данных их внутреннего сознания, не дающих никакого основания для такой уверенности. Поэтому предосте­ речь против этого рода ошибок было пря­ мо необходимо — хотя определение то­ го, действительно ли совершаются подоб­ ные ошибки по отношению к тем или дру­ гим из великих вопросов метафизики, не входит в нашу задачу и относится, как я уже не раз говорил, к некоторой другой науке.

§ 1. Тот класс заблуждений, о котором мы будем говорить сейчас, — самый обшир­ ный из всех. Он обнимает собой большее количество различных неосновательных заключений, чем который-либо из других классов, и притом его труднее разделить на подклассы или виды. Если сделанная нами в предыдущих Книгах попытка уста­ новить принципы правильных обобщений была успешна, то под этот класс можно в известном смысле подвести все обобще­ ния, несогласующиеся с этими принципа­ ми. Конечно, в тех случаях, когда правила были известны и имелись в виду и сделана лишь случайная ошибка в их приложении, мы будем иметь промах, а не заблужде­ ние. Для того чтобы ошибку можно было назвать «заблуждением в обобщении», она должна быть сделана на основании неко­ торого принципа: в ней должно сказаться некоторое ошибочное общее представле­ ние об индуктивном процессе, т. е. должен быть в корне ошибочно понят правильный способ умозаключения на основании на­ блюдения и опыта.

Мы не будем задаваться химерическим стремлением дать исчерпывающую класси­ фикацию ложных представлений, могущих существовать относительно этого предме­ та, и ограничимся указанием лишь немно­ гих, наиболее полезных и необходимых предосторожностей, которые надо иметь в виду в данного рода случаях.

§ 2. Прежде всего, есть такого рода обоб­ щения, которые должны быть неоснова­ тельны даже и в том случае, если бы были соблюдены указанные выше правила: опыт не может дать условий, необходимых для установления этих обобщений посредством правильной индукции. Таковы, например, все заключения от порядка природы, суще­ ствующего на Земле или в пределах Сол­

нечной системы, к тому, что может иметь место в отдаленных частях Вселенной, где явления (насколько мы знаем) могут быть совершенно другими или следовать друг за другом по другим законам или даже во­ все без всякого закона. Таковы далее все всеобщие отрицания причинных связей

— все предложения, утверждающие невоз­ можность. Несуществование всякого дан­ ного явления, как бы единообразно ни го­ ворил опыт о таком несуществовании, до­ казывает — самое большее — лишь то, что до сих пор не попалось причины, доста­ точной для произведения этого явления. Но для того чтобы вывести из этого, что никаких таких причин и не существует в природе, необходимо безумное предполо­ жение, что мы знаем все силы природы. Такое предположение по меньшей мере преждевременно, так как наше знакомство с некоторыми даже из изученных нами те­ перь сторон природы началось в высшей степени недавно. И нелегко понять, каким образом это наше знание природы (как бы оно ни расширилось впоследствии) могло бы стать полным и исчерпывающим и как могли бы мы удостовериться в его полно­ те, даже если бы оно и стало полным.

Единственные законы природы, пред­ ставляющие достаточные гарантии невоз­ можности их нарушения (и то только в пре­ делах действующего сейчас порядка при­ роды и ближайшей к нам области Вселен­ ной), — это, во-первых, законы числа и протяжения, господствующие над закона­ ми последовательности явлений и не под­ верженные влиянию противодействующих причин, и, во-вторых, сам всеобщий за­ кон причинности. Что ни в одном дей­ ствии, ни в одном следствии не наступит изменение, пока останется той же самой вся совокупность предшествующих обстоя­ тельств, — это мы можем утверждать с пол-

Каким образом каждое из этих движений производит следующее за ним, это, может быть, будет объяснено каким-либо общим законом движения; но как последнее дви­ жение произведет ощущение цвета, этого нельзя будет объяснить никаким законом движения: это будет закон цвета, который есть и навсегда должен остаться чем-то особым. Везде, где наше сознание при­ знает между явлениями некоторое прису­ щее им различие, где мы ощущаем разницу не просто в степени, где, как мы чувствуем, никакое сложение одного явления с самим собой не произведет другою явления, — там должна оказаться ложной теория, кото­ рая станет подводить одно из этих явлений под законы другого, хотя может быть ис­ тинной теория, признающая одно из этих явлений только одной из причин, одним из условий другого.

§ 4 . Из числа остальных форм ошибоч­ ных обобщений некоторые из наиболее важных и наиболее требующих внимания уже были рассмотрены нами в различ­ ных местах настоящего сочинения: иссле­ дуя принципы правильной индукции, мы имели случай обращать внимание и на раз­ личия между этой правильной индукцией и то тем, то другим часто встречающим­ ся видом индукции неправильной. В числе этих неправильных форм была и та, ко­ торую я назвал «естественною индукцией неанализирующих умов»; это — индукция древних, индукция per enumemtionem sim­ plicem («через простое перечисление»); это, то, другое и т.д. А суть В; я не могу пред­ ставить себе ни одного А, которое не было бы В; следовательно, всякое А есть В. Для окончательного осуждения этого грубого и небрежного способа обобщения я приведу выразительное обличение его Бэконом, со­ ставляющее, как я уже неоднократно заме­ чал, важнейшую из услуг, оказанных фило­ софии этим мыслителем. «Индукция через простое перечисление представляет собой детский способ рассуждения; она умоза­ ключает „лишь до поры, до времени" и может быть отвергнута противоречащим ей случаем; по большей части она заклю­ чает на основании меньшего, чем следует,

числа случаев, решает вопрос на основа­

нии только тех фактов, которые отзы­ ваются под рукою. Напротив, та индукция, которая хочет быть полезной для изобре­ тения и доказательства; в науках и искус­ ствах, должна при помощи надлежащих процессов выделения и исключения рас­ членять природу, а затем, собрав достаточ­ ное количество отрицательных случаев, за­ ключать на основании утвердительных»2.

Я уже говорил, что «простое перечис­ ление» и до сих пор еще остается обыч­ ным и общепринятым методом индукции во всех вопросах, касающихся человека и общества. Здесь достаточно будет приве­ сти очень немного примеров, скорее для напоминания, чем для разъяснения это­ го вопроса. Что, например, можно ска­ зать обо всех положениях «здравого смыс­ ла», всеобщею формулою которых может быть следующее рассуждение: «чего нико­ гда не было, того никогда и не будет». Не­ гры, например, никогда не были настоль­ ко цивилизованы, как некоторые из белых; а потому невозможно, чтобы негры стали цивилизованными. Или, например, из то­ го, что женщины в общем как класс до сих пор не были равны по уму мужчинам, вы­ водить, что они и по самому существу дела необходимо должны всегда быть ниже этих последних. Общество не могло в прежнее время процветать без некоторых учрежде­ ний; следовательно, и в позднейшие вре­ мена оно не будет процветать без них (на­ пример, без рабства — в эпоху Аристоте­ ля, без официального духовенства, без ис­ кусственных различий по рангам и т. п. в Новое время). Когда из каждой тыся­ чи человек образованием обладает толь­ ко один, а остальные 999 необразованы, тогда этот единственный в тысяче образо­ ванный человек стремится подняться над своим сословием; отсюда заключают, что образование порождает в рабочих недо­ вольство своим положением. Люди, про­ ведшие всю жизнь за книгами, будучи оторваными от умственных занятий и при­ ставлены к незнакомой им работе, обык­ новенно выполняли ее (действительно или только по мнению других людей) пло­ хо; следовательно, мыслители неспособны

ной либо щелочной, составной части, ко­ торая могла бы придать ему медицинское действие. Страшный пример тех пагубных ошибок, в которые такая гипотеза могла вовлечь практического врача, представля­ ет история памятной лихорадки, свиреп­ ствовавшей в 1699 г. в Лейдене и сведшей

впреждевременную могилу две трети на­ селения этого города; такое губительное течение болезни в значительной степени было виною проф. Сильвия де ла Боэ, ко­ торый, только что усвоив себе химиче­ ские воззрения Ван-Гельмонта, приписы­ вал происхождение недуга преобладанию

вкрови кислоты и объявил, что болезнь можно излечить только обильными прие­ мами поглощающих и содержащих известь средств5.

Этим заблуждениям, взятым из обла­ сти теории медицины, имеются точные па­ раллели и в политике. Все учения, припи­ сывающие безусловное достоинство тем, а не другим формам правления, тем, а не другим общественным учреждениям и да­ же способам воспитания, без отношения

ксостоянию цивилизации и к различным особенностям того общества, для которого все это предназначается, подлежат тому же самому возражению: все они принимают один порядок оказывающих влияние об­ стоятельств за главный определяющий мо­ мент явлений, тогда как на самом деле эти последние в такой же (или даже в еще большей) степени зависят от многих дру­ гих. Однако на этих соображениях нам тем более нет нужды останавливаться сейчас, что мы обстоятельно будем говорить о них

взаключительной Книге настоящего сочи­ нения.

§ 6. Последний вид ошибочных обобще­ ний, на который я обращу внимание чита­ теля, можно назвать «ложною аналогией». Это заблуждение отличается от рассмот­ ренных выше той особенностью, что оно даже не прикрывается внешностью пол­ ной и доказательной индукции: умозаклю­ чение состоит здесь просто в неправиль­ ном применении такого аргумента, кото­

рый допустим, в лучшем случае, только в качестве неубедительного предположе­

ния, при невозможности действительного доказательства.

Доказательство по аналогии умозаклю­ чает таким образом: то, что истинно в том или другом определенном случае, будет ис­ тинным и в случае, о котором известно, что он кое в чем сходен с первым, но неиз­ вестно, в точности ли он ему соответствует, т. е. сходен ли с ним во всех существен­ ных обстоятельствах. Один предмет обла­ дает свойством В; о другом предмете не­ известно, обладает ли он также этим свой­ ством, но он сходен с первым в свойстве А, связь которого со свойством В не установ­ лена; умозаключение по аналогии прихо­ дит здесь к выводу, что этот второй пред­ мет обладает также и свойством В. Тако­ во, например, заключение об обитаемости планет, — раз оно основывается на факте обитаемости земли. Планеты сходны с зем­ лею в том, что они также описывают во­ круг Солнца эллиптические орбиты, при­ тягиваются Солнцем и друг другом, име­ ют приблизительно сферическую форму, вращаются вокруг своих осей и т.д.; на­ конец (как мы имеем основания думать теперь ввиду спектроскопических откры­ тий), планеты состоят — по крайней мере, в большей своей части — из сходных с Зем­ лей веществ. Однако мы не знаем, чтобы какие-либо из этих свойств (или все они вместе) были условиями (или признаками условий) обитаемости. Тем не менее так как мы не знаем условий обитаемости, то может оказаться, что они связаны какимнибудь законом природы с этими, общими Земле и планетам, свойствами; и в пре­ делах этой возможности более вероятно, что планеты обитаемы, чем если бы они вовсе не походили на Землю. Только так (неопределимо и в общем незначительно, сравнительно с прежним) и может увели­ читься вероятность от доказательства или умозаключения по аналогии. Ибо, если бы мы имели хотя бы малейшее основание предполагать какую-либо реальную связь между свойствами А и В, наш аргумент уже не был бы более доказательством по анало­ гии. Так, если бы было доказано (я нарочно делаю нелепое предположение) существо­ вание причинной связи между фактом вра­